Жажда. Тёмная вода

— Ты что зассал?

Робсон неестественно скривил шею, движение привело к хрусту позвонков.

— Нет, конечно. Я только хочу сказать, что штурмовать Мид в лоб — это не лучшее решение. У них наверняка оборудованы огневые точки. Мы для них внизу, как муравьи на ладони.

Робсон понимающе кивнул.

— Верно мыслишь — в лоб не пойдем. Есть идея намного лучше. Читал Илиаду Гомера?

Название где — то витало на слуху, должно быть, тетя Оля задавала прочесть в школе, но Витька, как обычно, забил, предпочтя проводить время с Током в гараже.

— В ней рассказывается история войны между греками и троянцами. Греки много лет осаждали Трою, но никак не могли пробиться через их высокие стены. Тогда они пошли на гениальную военную хитрость — преподнесли Трое в дар коня.

— Коня?

— Неживого, из дерева, здоровенного такого. А внутри спряталась небольшая группа самых лучших воинов Греции. Троянцы притащили коня в город, ночью греки выбрались, вырезали охрану и впустили свое войско в ворота. Так пал великий город.

Витька задумчиво почесал затылок.

— Не думаю, что сталкеров можно так легко провести.

Робсон многозначительно улыбнулся.

— Наш конь уже внутри.

Они подошли к дальнему микроавтобусу с антенной на крыше. На заднем сидении возле радиостанции расположился дружинник.

— Санька, знакомься, это Сема — наш связист.

Сема, долговязый парень с жилистыми руками кивнул Витьке приветственно.

— Сталкеры используют шифрование в своих рациях, — сказал Робсон. — Раньше без ключа мы не могли прослушивать их переговоры. Теперь, благодаря нашему стукачу, у нас есть ключ.

— Уже час как ушли в молчание, — сказал Сема разочарованно.

— Похер, — отмахнулся Робсон. — Главное, стукач знает, как с нами связаться. Слушай эфир, и как только он выйдет на связь, сразу зови.

Сема кивнул.

— Оказывается, в Трою проложен секретный подземный тоннель. Стукач сообщит нам, где расположен вход в него. Мы пройдем по нему. Стукач откроет дверь на той стороне, ну а дальше дело техники — вырежем охрану и впустим греческую армию. К вечеру Троя падет, — Робсон выглядел довольным собой.

Витька хорошо помнил, как строили тот тоннель — лично помогал таскать на поверхность землю и песок. Тоннель крайне важен для Мида, и его расположение должно оставаться в секрете. Если Сталкеры поймут, что битва проиграна, они непременно решат эвакуировать через него женщин и детей. Если тоннель будет блокирован Гортрансом, Мид из крепости, превратится в могильник.

Приехал танк. Тяжелая гусеничная машина, скрипя поджилками и рыча, как десяток летучих тварей, развернулась на месте, превратив старый асфальт в битумную кашу. Огромное дуло уставилось точно по центру первого этажа Мида.

— Вот и наш бронебойный аргумент, — воскликнул Робсон.

Витька ощутил прикосновение неотвратимого ужаса. Это все напоминало дурной сон, от которого хотелось немедленно проснуться.

Дядя Дима, что ты, дурак, задумал!? Выходи, договаривайся, сдавайся! Делай что угодно, но останови штурм!

Спаси людей!

Нет, Витька на такое не подписывался. К черту эту сытую жизнь в Гортрансе, к черту деньги и развлечения в Гуме. Убивать тех, кто еще недавно был его семьей, он не станет ни при каких условиях. Уж лучше сдохнуть от жажды или быть съеденным тварью, но ни за что не помогать Робсону.

Что же делать?

Надо как — то помочь Миду. Но что он может? Воткнуть воеводе в спину нож? Витьку пристрелят, и с еще большим остервенением пойдут штурмовать Мид.

Надо что — то придумать.

Робсон отошел в сторону и принялся с кем — то переговариваться по рации.

Витьку осенило. Робсон не должен узнать о секретном входе в тоннель. Не зная его расположение, дружинники в жизни его не отыщут самостоятельно. Значит, надо связаться с Мидом и рассказать о предательстве Тока до того, как тот расскажет все Семе. Но как? Витька не умеет настраивать рации, и тем более не знает ключей шифрования. Его гортрансовская рация бесполезна.

Но не бесполезна та, что у Семы.

Робсон молча прошел мимо Витьки и направился навстречу прибывающей колонне внедорожников. По суете дружинников стало понятно — едет Великий Князь. Колонна объехала укрепления и остановилась позади танка и БТРов. Сначала из машин вышли дружинники из личной охраны. Убедившись в отсутствии опасности, один из них сигнализировал водителю главной машины, тот вышел и открыл заднюю дверь. Великий князь был одет в мундир цвета еловой хвои с круглыми золотистыми пуговицами на груди, рядом блестели на солнце медали в форме звезд и крестов, погоны утопали в белоснежной бахроме. Он напоминал только что отчеканенную монету.

Витька подошел к микроавтобусу, в котором расположился Сема.

— Молчит? — указал взглядом на рацию.

Сема нехотя кивнул.


— Наверное, сталкеры разоблачили его, да сами пристрелили.

— Будь моя воля, я бы ядерный заряд на них сбросил.

— Жаль, что у нас ядерного заряда, — сказал Витька.

— Один из погибших пацанов — брат мой старший. Борька. Он мне как отец был. Я видел тело, ему башку проломили в кашу. Правильно Робсон говорит, с ними надо как с тараканами — травить всех без разбору, и баб, и мужиков, и их личинок. Без них в кольце станет намного лучше.

Сема достал с заднего сидения дубинку с торчащими на конце гвоздями.

— Я сначала проломлю голову Кобальту, потом буду проламывать остальным, пока не доберусь до второй крысы, которая это с братом сделала. Какой — то молодой утырок. Он пожалеет, что вообще родился.

Витька пялился на радиостанцию, и тут ему в голову пришла мысль. Кто ему поверит на той стороне? Для сталкеров он стукач, а Ток свой. Ни Кобальт, ни Батя и слушать его не станут.

Тетя Оля послушает. Но как связаться с ней? Она не носит личную рацию.

У Сёмы заурчало в животе.

— Нам привезли консервы с хлебом. Сходи перекуси, я тебя подменю, — предложил Витька.

— Да, наверное, стоит сходить. Со вчерашнего вечера ничего не жрал.

Сема отложил дубинку, протянул Витьке рацию на проводе.

— Как только услышишь кодовое слово «маска», отвечай «голгофа». Потом слушай внимательно и записывай каждое слово.

— Маска, голгофа — все понял.

Сема посмотрел Витьке за спину, сказал кому — то:

— Не думал, что ты так быстро освободишься.

— Сказали — отбой пока, — ответил неизвестный.

Голос до боли знакомый. Витька обернулся вполоборота и обомлел. Тот самый бомж из книжного магазина шел к нему навстречу. Не может быть!

— Отбой?! — возмутился Сема. — Кто сказал?

— А я знаю? — посетовал бомж. — Говорят, им дали еще время до восьми.

— Не нравится мне это. Неужели, хотят договориться? — Сема вонзил палку в асфальт. — Они не слезут, отвечаю, не слезут.

— Не волнуйся. Будет штурм, я тебе обещаю.

— Кстати, это Санька, Робсона человек.

— Виктор Осипович Мейерхольд, — бомж протянул руку. — Можно просто Осипыч.

— Вит… Саня.

Витька не стал жать руку, отвернулся и быстрым шагом направился прочь.

— Санька, ты куда? — в спину крикнул Сема.

Зайдя за дальний микроавтобус, Витька прижался к металлу спиной. Сердце бешено колотилось. Выждав немного, аккуратно выглянул. Бомж Осипыч, подозрительно щурясь, пялился в его сторону. Неужели узнал? Сейчас расскажет Семе, и тот проломит ему голову дубиной.

Витька попятился назад, налетел спиной на кого — то. Обернувшись, с удивлением обнаружил перед собой Великого князя и Робсона. Последний выглядел поникшим.

— Это Санька, говорил вам про него, — сказал воевода раболепским голоском.

— Здравствуйте, — сказал Витька.

Князь с пристрастием осмотрел его.

— Знакомое лицо. Где я тебя видел?

— Бывший кремлевский наливщик, — объяснил Робсон.

Потеряв к Витьке интерес, князь обратился к воеводе:

— Ты все уяснил?

— Да, — ответил Робсон.