Жажда. Тёмная вода

Кобальт мыслями вернулся в прошлое. Щелк, щелк, клац, клац… Два отполированных деревянных шарика катались по ладони Грудинина, словно любовная парочка в танце. Пальцы фокусника ловкими движениями подбрасывали их в воздух — шарики стучали друг об друга, раскручивались, скользили по ладони будто приклеенные. Потом фокусник сжал шары в кулак, раскрыл и…

— Ух ты, — воскликнул Витька. — Исчезли.

Грудинин театрально продемонстрировал ладони, задрал рукава — пусто.

— Как вы это сделали?

— Магия.

На лице Грудинина растянулась искусственная сценическая улыбка, но глаза все также блестели от страха. Четырехлетний Витька подвоха не заметил.

Дмитрий бродил взад — вперед по пустому фойе Белорусского вокзала, безуспешно пытаясь связаться с братом по рации. Уговор был простой — встретиться здесь и вместе отправиться в Шереметьево, где будет ждать самолет. Но Серега и Юлька так и не появились.

Все изначально пошло не по плану. Жена брата Лена и сын Витька так и не спустились к подъезду в назначенный час. Дмитрий поднялся в квартиру и нашел их на полу без сознания. На столе стояли два стакана — один пустой, другой полон на три четверти. Должно быть, добытая Сергеем накануне в ближайшей колонке вода, уже была отравлена. Лена выпила слишком много, и процесс уже был необратим. Несмотря на все попытки Кобальта вызвать у нее рвоту, девушка умерла, так и не придя в сознание. С Витькой, к счастью, обошлось. Выпил он немного, к тому же детский организм оказался более устойчив.

Дядю Диму мальчик сразу узнал, о случившемся до потери сознания ничего не помнил.

— Мама с папой попросили меня тебя забрать. Они ждут нас на вокзале.

Это была необходимая ложь.

Слухи о том, что вода под землей теперь тоже отравлена быстро разрослись по Москве. Начались погромы и паника. Одни защищали накопленные запасы воды до последней капли крови, другие готовы были ради этой воды убивать. И неважно кто ты: бандит, полицейский, кухарка, пенсионер. Люди, еще недавно называвшие себя цивилизованными, превратились в стадо зверей, готовых без разбору нападать и убивать прохожих, соседей, друзей и даже родных.

На Цветном бульваре Дмитрий увидел, как двое, парень и девушка, избивают бездыханного мужчину. Нападавшие были подростками лет пятнадцати. Велев Витьке дожидаться в укрытии, он бросился на помощь, рассчитывая, что при виде взрослого мужика шпана испугается и сбежит.

— А ну, пошли вон! Что творите! Зачем его бьёте?

Подростки накинулись на Дмитрия с воплями и проклятиями словно бешеные собаки. Уворачиваясь от кулаков и палки, которой была вооружена девушка, он стал отступать.

— Перестаньте! Хватит! Вы что!

Сзади кричал от страха Витька.

— С тебя еще не хватит, ослина! А так тебе это понравится!

Удар палкой пришелся в голову, и Дмитрий поплыл.

— Убей его! Убей! — орала девушка.

Кровь из разбитой брови заливала правый глаз, из носа затекала в рот.

— Воду давай, ослина!

В руке парня блеснул нож.

Дмитрий с ужасом осознал, что, расправившись с ним, обезумевшие не побрезгуют и ребенком. Именно в этот момент началось запоздалое перерождение из Дмитрия Дорожного, законопослушного гражданина, не имевшего никогда даже штрафов за парковку — в холоднокровного, циничного, безжалостного Кобальта.

Все произошло очень быстро. Выхваченный из руки противника нож, тут же оказался в его грудине. Подросток захрипел, выплевывая кровь изо рта, и упал, расшибив голову о бордюр.

Дмитрий выбил ногой палку из руки девушки, схватил ее за шею и, превозмогая боль от впившихся в плоть зубов, задушил ее.

Несколько минут простоял рядом с двумя трупами, пытаясь осознать произошедшее. Если бы не он убил, убили бы его.

Поступил правильно.

Мужчина, которого Дмитрий спас, оказался известным на весь мир иллюзионистом. В былые времена Великий Грудини давал грандиозные шоу с участием сотен ассистентов и сложнейшего оборудования. Перед глазами тысяч восхищенных зрителей его резали гигантские ножницы, он парил на сцене, словно птица, безошибочно угадывал, о чем думают люди из зала. И теперь этот полумифический волшебник, грязный и обросший, лежал в крови на тротуаре, едва не убитый за пол литровую бутылку воды.

Последние недели Грудинин жил в убежище вместе с друзьями, известными и богатыми бизнесменами. Несколько дней назад ему потребовалось выйти для того, чтобы встретить мать, которую сопровождали доверенные люди из Подмосковья. К несчастью для него встреча не состоялась — престарелая мать, не пережив пешего похода, скончалась в пути где — то в районе Нагатинской поймы. Вернувшись в убежище, Грудинин обнаружил его разграбленным, а всех жильцов жестоко убитыми. Все, что у него осталось — одна бутылка с водой.

— Это все творят урки, которые из тюрем сбежали. Им кто — то сказал, что в Москве полно воды, вот они и ринулись все сюда. Нормальные, воспитанные люди не стали бы вести себя так, — сказал Грудинин.

Шло время, а Сереги и Юльки все не было. На вызовы по рации не отвечали. Дмитрий изнывал от волнения. Корил и ненавидел себя за то, что сам не отправился за Юлькой, а повелся на уговоры брата разделиться. Хотя если бы не Дмитрий, Витька наверняка бы умер, не дождавшись родного отца.

Надо вернуться в Марьино и искать их. Оставить Витьку тут с этим Грудининым? А, вдруг они разминутся по пути?

С Серегой они росли не просто братьями — лучшими друзьями. Дмитрий знал, что брат никогда, ни при каких обстоятельствах не бросил бы Юльку, и будет защищать ее даже ценой собственной жизни. Того же Серега ожидает от Дмитрия.

Наверное, у обоих сели батарейки в рации… Они уже рядом… Скоро будут… Немного опаздывают…

— А когда мама с папой придут? — спросил Витька, вглядываясь в окно.

— Скоро, — ответил Дмитрий. — Очень скоро.

Подошел Грудинин, заговорил вполголоса:


— Самолет взлетит уже через четыре часа. До аэропорта топать двадцать километров по рельсам. Надо идти сейчас, или не успеем.

Дмитрий молчал.

— В Москве нельзя оставаться, — продолжал давить фокусник. — Мы здесь все умрем.

— Знаю.

— Они не придут, смирись.

Дмитрий отошел к другому окну. Грудинин следовал за ним, как привязанный.

— Разве ты не понимаешь? Их убили!

Дмитрий схватил Грудинина за шкирку, упер в стекло.

— Заткнись, или я тебя сам заткну.

— И что потом? Так и будешь сидеть здесь, тешить себя иллюзиями, пока от жажды не сдохнешь? Будешь продолжать врать пацану, что его родители живы?! Очнись, мужик, мир сошел с ума.

Дмитрий толкнул Грудинина, но теперь это больше напоминало жест отчаяния. Он понимал логику, все понимал. Но не мог, просто не мог уйти.

— Сейчас надо думать о живых, — заговорил Грудинин. — У тебя есть пацан, его единственный шанс выжить — успеть на тот самолет.

Дмитрий почувствовал, как темнеет в глазах. Грудинин усадил его на пол, дал глоток воды. Витька тихо хныкал, свернувшись калачиком на лавке.

— Послушай, а вдруг они уже на полпути в аэропорт? — предположил Грудинин. — Ты сам сказал, мы опоздали на сорок минут.

— Они бы нас дождались.

— Ты уверен? Нет, еще раз подумай и скажи — ты уверен?

— Со мной его сын!

Дмитрий осекся, взглянул в сторону лавки. Мальчика нет.

— Витя?

Вскочил осматриваясь.

— Витя!

Выбежав наружу, Дмитрий заметил белую рубашку, мелькнувшую между машинами. Мальчик прошмыгнул в переход под Тверским путепроводом.

— Стой!

Дмитрий нагнал его у церкви в двухстах метрах от вокзала. Подхватил на руки.

— Пусти! Пусти! Мамочка!

— Успокойся, Витька!

Мальчик вырывался.

— Где моя мама? Ты наврал, что она придет? Где она?

— Твоя мама умерла.

— Мама… Дай мне маму!

Дмитрий обнял племянника и держал крепко, пока тот рыдал, уткнувшись ему в плечо.

— Чшшш… Я тебя не оставлю! Никогда! Обещаю.

Подбежал, задыхаясь, Грудинин, махнул судорожно рукой в сторону открытой калитки. Они укрылись на территории старой церкви.

Со стороны вокзала доносились крики, стучали по металлу, разбивались стекла. Вскоре здание охватил пожар, в небо поднялись клубы черного дымы.

— Это урки. Они теперь власть в городе, — сказал Грудинин. — Нам тут больше нечего делать. Сунемся туда, нас убьют.

Дмитрий понимал, что Грудинину плевать на Серегу и Юльку, плевать на Витьку и самого Дмитрия. Они нужны ему только как способ спастись, в одиночку ему до самолета не добраться. А зачем Грудинин нужен им? Встанет ли он на их защиту, если придет час?

Они направились в сторону Савеловского вокзала. Дороги были забиты машинами — люди пытались покинуть город, многие так и умирали в собственных машинах от жажды или отравления темной водой. Кобальт нес Витьку на руках и закрывал ему глаза, чтобы тот не смотрел на трупы.