Жаркий август

Тогда Монтальбано решил зайти с козырей.

– Может быть, вы и правы, как ни прискорбно, вот только мне все равно придется заниматься этой самовольной постройкой.

– Это почему же?

– Потому что внутри мы обнаружили труп.

– Т-труп?! – подскочил Спиталери.

– Да. Несовершеннолетняя. Пятнадцати лет. Совсем девчонка фактически. Зверски зарезана.

Он нарочно сделал упор на юном возрасте жертвы.

Эффект был: Спиталери раскинул руки, будто неведомая сила толкнула его в грудь, попытался было встать, но ноги у него подкосились, дыхание перехватило, и он без сил упал на стул.

– Воды! – пролепетал он непослушными губами.



Ему налили воды, даже коньяку из бара поднесли.

– Вам лучше?

Спиталери, который, похоже, был еще не в силах говорить, сделал рукой неопределенный знак – дескать, не особо.

– Послушайте, синьор Спиталери, давайте сейчас я буду говорить, а вы только кивайте или качайте головой. Договорились?

Подрядчик опустил голову, что должно было значить «да».

– Девушку явно убили либо в тот самый день, когда нижний этаж окончательно засыпали песком, либо накануне. Если накануне, то убийца где-то спрятал тело и затащил внутрь только на следующий день, в последний момент, прежде чем туда перекроют доступ. Это ясно?

Кивок.

– Если же убийство произошло в последний день, то убийца оставил единственный проход, завел туда девочку и там, внутри, изнасиловал, зарезал и затолкал в сундук. Потом вышел наружу и завалил проход. Согласны?

Спиталери развел руками – мол, даже не знаю, что сказать.

– Вы были на стройке вплоть до последнего дня?

Подрядчик покачал головой.

– Как это?

Спиталери вытянул руки в стороны и монотонно загудел:

– У-у-у-у-у…

Это он самолет, что ли, изображает?

– Вы улетели?

Кивок.

– Сколько рабочих осталось закапывать нижний этаж?

Спиталери поднял два пальца.

Ну и как тут вести допрос? Прямо комедия какая-то получается.

– Синьор Спиталери, вы меня такими ответами уже заколебали. Вдобавок мне почему-то кажется, что вы держите нас за недоумков и водите нас за нос.

Он повернулся к Фацио.

– Тебе ведь тоже так показалось?

– Да. Мне тоже.

– Давай знаешь что сделаем? Ты оттащишь его в ванную, разденешь догола, сунешь под душ и будешь держать, пока не очухается.

– Я требую адвоката! – завопил Спиталери, чудесным образом обретя дар речи.

– Вам так хочется предать это дело гласности?


– В каком смысле?

– В том смысле, что, если вы позовете адвоката, я позову журналистов. Насколько я понимаю, грешки по части юных девиц за вами числятся… Если ваше белье примутся ворошить принародно, вам по-любому крышка. А согласитесь сотрудничать – пять минут, и вы свободны.

Бледный как покойник, подрядчик затрясся мелкой дрожью:

– Что еще вы хотите знать?

– Вы тут только что сказали, что не присутствовали при окончании работ, поскольку улетели. За сколько дней до конца?

– Я вылетел утром в последний день.

– А дату этого последнего дня помните?

– Двенадцатое октября.

Фацио и Монтальбано переглянулись.

– Значит, вы можете сказать, был ли в гостиной, помимо упакованных в пленку рам, еще и сундук.

– Был.

– Вы уверены?

– Более чем. И он был пустой. Это синьор Спечале велел снести его вниз. Он привез в нем из Германии всякие вещи, а поскольку сундук подраздолбался и пришел в негодность, он его, вместо того чтобы выкинуть, поставил в гостиной. Мало ли, сказал, вдруг пригодится.

– Назовите фамилии двух рабочих, которые остались работать последними.

– Не помню.

– Тогда вам лучше позвать адвоката, – сказал Монтальбано. – Я должен предъявить вам обвинение в соучастии…

– Но я правда не помню!

– Тем хуже для вас, но…

– Можно я позвоню Дипаскуале?

– Кто это?

– Прораб.

– Тот самый, кому вы звонили до этого?

– Да. И этот же Дипаскуале был прорабом, когда мы строили дом для Спечале.

– Хорошо, звоните, но смотрите не говорите ничего, что может вас скомпрометировать. Не забывайте про запись звонков.

Спиталери вытащил мобильный, набрал номер.

– Алло, Нджилино? Это я. Ты, часом, не помнишь, кто шесть лет назад работал на стройке коттеджа в Пиццо, в Марина-ди-Монтереале? Нет? А что мне теперь делать? Это комиссар Монтальбано спрашивает. Ах да, правда что. Извини.

– Кстати, пока не забыл: продиктуйте-ка мне сразу телефон Анджело Дипаскуале. Фацио, запиши.

Спиталери продиктовал.

– Ну что? – подстегнул его Монтальбано.

– Фамилий рабочих Дипаскуале тоже не помнит. Но в моем офисе должны быть записи. Могу я за ними съездить?

– Поезжайте.

Спиталери встал и кинулся к двери чуть ли не бегом.

– Постойте минутку. С вами поедет Фацио, передадите через него фамилии и адреса. А вы теперь должны быть всегда под рукой.

– Что это значит?

– Что вы должны неотлучно находиться в Вигате или окрестностях. Если понадобится куда-то уехать, вы меня предупредите. Кстати, не помните, куда вы летали в тот раз, двенадцатого октября?

– В… в Бангкок.

– Да вы, смотрю, охотник до свежатинки!