Земля воина

— Будет исполнено.

— А ты, Ники, прогуляешься к фем Бренеру сейчас. Позовешь его сюда для разговора, но сам не возвращайся. Обговори с Тимоти подарки барону и его людям. Пусть хорошо поедят и выпьют за мой счет.





Глава 4

НЕОБЫЧНАЯ ТЕТКА




— Позволь представить тебе доблестного всадника Блора фем Грая, — торжественно провозгласила Клодина чуть ли не с порога, получив позволение войти. Чувствовала она себя на удивление неудобно. Не иначе, стремилась удрать поскорее.

Он и не знал, что есть такое помещение в доме. Вернее, почти наверняка раньше здесь находилось нечто другое, но в особняке Блор бывал от случая к случаю, надолго не задерживаясь. В своей комнате лишь отсыпался, а после возвращения из объезда земель и вовсе переселился в свой новый дом. Так что ничего удивительного. Стоя на втором этаже в карауле или бегая по лесам, обстановки особо не исследуешь. Да ведь и переделали под вкусы новой хозяйки.

Обширное, почти пустое помещение. В дальнем углу закрытая ширмой кровать. Тут догадки без надобности. Виден край. Обычная грубо сколоченная, как у крестьян. Правда, чем покрыта, не видно, может, там перины и куча вышитых подушечек. Остро пахнет краской и еще чем-то незнакомым. Вдоль стены стоят прислоненные к ней доски и непонятные свитки. Несколько полок с книгами — в таком количестве они стоят побольше его дома.

Еще широкий стол, заваленный маловразумительными инструментами. Ножницы, карандаши, кисти заметно меньше малярных, каменные ступки, будто самолично растирает зерна, не довольствуясь мельницей, перепачканная разными цветами доска.

Не догадаться, чем тут занимаются, сложно. Мадам прибыла сюда на том же корабле, что и его парни. Достаточно рассказали. Кое-что звучало достаточно странно, и все же в одном все дружно сходились. Не от мира сего. Юродивая. Не в обычном смысле, когда безумие так и лезет, но человек безобидный. Просто ей без разницы отношение окружающих. Что хочет, то и творит.

— Сегодня неожиданно наступило лето, или Жаклин решила все же выйти замуж за случайно подвернувшегося барона?

Сидящая за столом худенькая женщина с нервным лицом и полными губами, подходящими скорее молоденькой девушке, чем пожилой мадам за сорок лет, с уже заметными морщинами наклонила по-птичьи голову, изучая Блора. Под взглядом испытующе-темных глаз было крайне неуютно. Хотелось раскланяться и срочно удалиться. Уж очень тянуло сарказмом и грядущими издевательствами.

— Впрочем, все равно, — отмахнулась женщина от попытки Клодины нечто сказать, — ты привела его меня сопровождать и можешь считать себя свободной. Ты тоже не прочь удрать, а? — спросила с ощутимой насмешкой, глядя, как Клодина поспешно выскользнула за дверь. — Я не очень страшная. Все дело в неумении себя правильно вести. Увы, увы, Божьи Невесты мало связаны правилами. А ты ведь меня скорее можешь понять — сам рос в Храме.

— Боюсь, госпожа, мы жили несколько по разным правилам.

Дома Девы Любви, или Луны, как иногда их называли, не были Храмами в их обычном понимании, и жрицами незамужние благородные девушки не становились, если сами не изъявляли желания. Безусловно, и такие тоже находились, ведь в дома Луны попадали отнюдь не самые прекрасные девушки, а, напротив, бесперспективные. Больные, некрасивые или по каким-то причинам не отданные замуж родичами.

Жизнь там — на самом деле не худший вариант для таких. Чем вечно находиться под властью старших и уже новых младших, но замужних родственниц и вечно недовольных родственников мужского пола, уж лучше жить отдельно. Быть незамужней означало находиться в полной зависимости от своей семьи. И мнение ее значило меньше мнения самой младшей замужней снохи. Семья относилась с жалостью и снисходительностью.

Дом Девы Любви — вариант достаточно свободной и независимой жизни. Дело в том, что в каждой провинции имелся свой, а иногда и не один, дом для дам благородного происхождения. На его территории они имели собственную квартиру, нередко с прислугой. Никто не требовал точного выполнения религиозных предписаний и молитв. Фактически это зависело от личного желания. И хотя одежда должна была обязательно быть темных цветов, а эмблема Луны всегда присутствовала на видном месте, они были свободны в занятиях.

Им разрешалось наносить визиты родным и ходить в гости при соблюдении определенных формальных правил вроде обязательного присутствия в доме в темное время суток. Все дело в том, что они располагали собственными средствами. Позволяя жить здесь, родственники давали девушкам и определенный капитал. Поступления складывались вместе, за вычетом небольших сумм на личные расходы, и из этих денег и оплачивались расходы Храма. Естественно, чем выше размер взноса новой послушницы, тем уважительнее к ней относились.

Потому что благородная девица могла в любое время покинуть Храм, унося свой вклад навсегда. Например, выйдя замуж или вернувшись в родные стены. Она могла также стать и настоящей жрицей, испытай подобное желание. В общем, сходства между их прошлым и нынешним положением найти достаточно сложно.

— Ты прав, — легко сказала она, прежде чем Блор осознал, что, вполне вероятно, брякнул лишнее. Зачем перебивать и возражать, если еще не понял, зачем ты нужен? Заранее портить отношения глупо. — Не надо опасаться обидеть меня возражениями. Я ведь, по общему мнению, слегка того, знаешь? Знаешь. И кто я такая — тоже, а?

Похоже, это был вопрос, хотя и не совсем ясно, к чему.

— Сестра старого лорда Жанель и тетка нынешней леди.

Кстати, почему обе на «Ж», мелькнула мысль. Жаклин и Жанель? Обычай, что ли? Многие из поколения в поколение называют детей одними именами. Очень редко добавляют новые. Он ведь тоже Блор-младший, просто сейчас это никому не интересно.

— Заметь, — весело сказала она, — старшая сестра обоих предыдущих лордов и старшая тетка. И кто, по-твоему, должен править Кнаутом?

— Я не юрист, — отперся Блор, не понимая, как на это реагировать. Направление беседы ему крайне не нравилось, но ведь Жаклин сама послала его к тетке. А не знать о ее заскоках не могла. Или ему положено доложить об очередном заговоре? Еще одна проверка?

— Не требуется долго учиться, чтобы слышать основной закон Империи. Родство передается по отцу к старшему сыну. Если покойный оставлял сына и дочь, то только сын являлся наследником отца и обеспечивал сестру приданым или содержанием, как меня. Если человек потерял сына и дочь и оставил после себя только внуков, то наследует ему сын его сына, а не сын его дочери. Лишь тот род, что пресекся по мужской линии, может передать наследство женщине. И то если отсутствуют боковые ветви семьи. Иначе наследство перейдет в руки двоюродных братьев или дядек. Но не к тетке. Так что все по закону, и хвала богам милосердным. Ведь мне совершенно, ну абсолютно не хочется управлять всем этим огромным хозяйством. Мне это неинтересно, — сказала шепотом, — и скучно.

— А что интересно?

— Не то спрашиваешь, — возмутилась женщина, — ведь хочется выяснить — а зачем я вообще приехала?

— Нет, — искренне ответил Блор. Он и так представлял.

Жаклин позвала ее домой по очень прозрачной необходимости. Особо умный мужик мог вполне предложить тетке выйти замуж. Это давало неплохие шансы в дальнейшем для вытягивания денег и бесконечных судов. Муж тетки мог начать доказывать свои права властвовать в Кнауте. Особенно если за ним появятся заинтересованные лица.

Тот же имперский наместник, человек алчный по всем отзывам и легко идущий на нарушения. Да в принципе они все одинаковые. Долго править назначенцам не позволяла столичная администрация, и за три года стандартного срока чиновники норовили побольше набить карманы. А там уже частенько не до правосудия и исполнения законов.

Дело могло выйти достаточно скользким и наверняка тухлым. Прямая линия наследования идет к нынешней хозяйке, но когда начинается раздел имущества, лучше заранее принять меры к спокойствию.

А отказать племяннице Жанель не могла. Что такое долг, знали все аристократы. Да и не они одни. Жить по чести старались все. И воспитывать детей соответствующим образом. Ты возродишься в новом теле, и лучше бы рангом выше, а это дается соответствующим поведением.

Предпочтение интересов семьи личным интересам воспитывалось с детства. Не суть важно, чего ты лично хочешь, важно — как лучше для семьи. Потому что ты связующее звено в длинной цепи поколений. Ты обязан постараться передать ее будущим поколениям. И это очень правильно и справедливо. Сохранить и преумножить материальные и духовные богатства семьи и рода — наиболее важная задача.

— Ну, раз все и так знаешь, можешь подойти и посмотреть. — Она показала на свитки у стены. — А то вижу — очень хочется. На стол, — подсказала, сдвигая лишнее и освобождая центр.


Раз разрешение получено, почему бы и нет, и Блор осторожно развернул один рулон, придавив его концы тяжелыми предметами. Он неоднократно видел фрески в Храмах. Странно было бы их не заметить, прожив несколько лет внутри. В центральном помещении они присутствовали всегда. Чаще, конечно, статуи, но фрески тоже. Однако то смотрелось иначе.

Даже в очень отдаленных местах рисунки четко соответствовали определенным, раз и навсегда установленным нормам. Отклонения случались достаточно редко и в основном зависели от местного колорита. Аватар не обязан быть, к примеру, белокожим или темноволосым. Каждый народ представлял его себе по образцам наиболее распространенной внешности. Ведь у каждого города и народа свои предпочтения. Божественные покровители частенько исполняли одинаковые функции, но выглядели не сходно.

Зато символы всегда и везде совпадали. Мало кто способен спутать меч Воина или дельфина Властителя Вод. Это каким же требуется быть идиотом! Атрибуты Смерти и Лжеца или богини любви и Луны всегда одинаковы на всех изображениях. Даже позы постоянные и застывшие. Но это оказалась картина, не имеющая ни малейшего отношения к божественным сюжетам и стандартам.

Леди Жаклин смотрела в маленькое зеркало, изучая свою внешность. И все бы ничего, но отражение, будучи ее же изображением, смотрело назад с вызовом и заметной расчетливостью. Это была она, и в то же время совсем на себя не похожая. Без неподвижного лица и вечно старательно скрываемых эмоций.

Фем Клейн, с могучими плечами, мускулистой грудью, широкой поясницей. Не в воинских доспехах и с оружием в руках. Совсем нет. Простая рубаха и штаны, босые ноги и взгляд уверенного в себе человека. Он стоит вполоборота и виден в профиль. Такого на фресках вообще не увидишь. Всегда лица смотрят на тебя прямо.

Верховный жрец Ранткура с хорошо знакомым брюзгливым выражением лица сидит на грубо сколоченном стуле у длинного стола. Куча подозрительных инструментов, скорее пыточных, чем медицинских. Уж у Дока он навидался самых странных ножей и приборов. Но это явно другие, хотя и состоят в близком родстве. Потеки крови, тазик с кусками мяса. Все это очень странно, как и тоскливый взор жреца. Его давно ничто не радует и все опротивело. Не надо слов — это и так заметно. Уж очень выражение лица четко схвачено.

— Ну? — спросила женщина.

— Я не представляю, что сказать, — честно ответил Блор, отрываясь от очередного рисунка.

Двумя-тремя штрихами показано, как облегают незнакомую женщину одежды, показывая прекрасные изгибы молодого тела. Она в движении, а не застыла, и это сразу видно. Тонкая рука, протянутая к прижатому к ногам ветром подолу. Сейчас одернет, тряхнет головой и пойдет дальше с прямой спиной и задранным гордо подбородком.

— У них у каждого имеется индивидуальность и характер. Никакого шаблона, как в Храмах. Это…

— Нетрадиционно, — с удовольствием сказала Жанель.

— Да, но это ведь и хорошо, и плохо. Изображения обычных людей бывают только в посмертных масках. Сохранить изображения предков — это нормально. Все остальное… хм… граничит с богохульством.

— Ты умный парень, — согласно кивнула она. — Самую суть схватил. Никто не позволит мне подобное выставить в Храме. Хотя это не имеет отношения к законам. Просто традиция.

— Традиции и обычаи сдвинуть гораздо труднее закона. Ритуал затронуть — тем более. Молитв во многих местах просто не понимают из-за древности и языка, но изменить в них ничего нельзя. Не просто нарушение — боги не услышат.

— Я разве претендую на изображение Великих? — Она тонко улыбнулась. — Обычные люди на портретах.

— Когда у меня появится город, я приглашу мадам покрыть его фресками. Особняк — так уж точно.

— Комплименты ты делать умеешь, — рассмеялась довольно женщина. — А сам позировать станешь?

— Что делать? — не понял Блор.

— По памяти не получится. Надо видеть перед собой.

— А! Посидеть в качестве образца. Нет!

— Не похоже, чтобы ты был суеверен. Веришь, что изображение живого может отнять силу и свести в могилу?

— Простите, мадам, но я так не думаю. Может, родился в деревне, но кое-что повидал. И… э… знаю, на что способен сильный маг. Совсем не требуется полного подобия. Ни в каком виде. А вот кровь, волосы или мясо человеческое, попавшие не в те руки, могут и повредить при определенных умениях. К счастью, таких людей немного. И вы уж точно не из их числа. Это, — он показал на рисунки, — другое. Это искусство. Высокое искусство.

— Почему же нет? — резко спросила женщина.

— Может быть, потому что я не очень хочу, чтобы все видели, каков я внутренне?

— О! — изумленно протянула Жанель. — Такого рода похвала стоит много тяжелее мешка с золотом. Но ты не прав. Осторожность приличествует купцу, воину важнее уверенность в себе. Трусость не подходит обоим.

Блор криво усмехнулся.

— Да, — согласилась она, — теперь я вижу, насмешками тебя не проймешь и не собьешь с пути.

— Я умею учиться, — холодно заметил Блор.

— Но ведь вот же, Жаклин позволила!

— А выставлять для всех станет?

— Ей не понравилось, — вздохнула тетка.

— А кому нравится?

Саркастическая усмешка, полученная им, оказалась достаточно красноречивой.

— Я не могу изображать несуществующее!

— В смысле — приукрашивать? Увеличить глаза, приделать мощный подбородок, симметрию красоты и одухотворенный взгляд. Тогда непременно приобретут, и за немалые деньги.

— Между прочим, — уязвленно заявила она, — и так берут. Не все, но умные.

— Значит, я очень умный.