Здравствуй, ледяной принц

Дверь открылась. Запах гари чувствовался только в прихожей, но уже ничто не напоминало о пожаре. Я сняла полушубок, разулась и прошла в гостиную. Тут же набрала номер родителей, иначе нам могла грозить еще и встреча с полицией, если они примутся искать заблудившуюся дочь. Пока разговаривала с мамой, спиной ощущала взгляд Винтера. Обернулась. Он стоял на пороге комнаты, скрестив руки на груди, и наблюдал за мной. Серьезный, сосредоточенный.

– Что? – спросила тихо.

– Ты меня теперь ненавидишь?

Ну как понять, что творится в голове у этого мужчины? Я потерла виски, соображать все еще было тяжко. Подошла ближе.

– За что я должна тебя ненавидеть, Вин?

– За обед с Дариной и плен. Если бы не я, ничего бы не случилось.

– Не говори глупостей. – Обняла его, заглянула в глаза. – Ты ни в чем не виноват. Это случилось бы рано или поздно, потому что Сергей не готов был потерять дополнительные финансовые средства в моем лице. А Дарина обещала, что приворожит меня к нему. – Винтер нахмурился еще сильнее. Смешной… – Спасибо, – прошептала и коснулась губами его губ. – Спасибо, что спас.

Винтер прижал меня крепче. Я прильнула щекой к его груди и слушала, как мерно бьется сердце. Самый спокойный звук в мире. Погладила ладонью его торс, ощущая, что покалывание магии становится чуть слабее.

– Вин, я боюсь, – призналась честно. – А если не смогу тебе помочь? Если…

– Все будет хорошо, Алена. Давай ты примешь душ, а я заварю кофе. Попытаюсь, по крайней мере. Мы с тобой наконец-то поужинаем и ляжем спать, ладно?

– Люблю тебя.

Еще раз поцеловала его и решила, что Вин прав. Надо успокоиться. Никому не станет легче, если меня накроет запоздалая истерика. Понежившись под теплыми струями душа, переоделась в домашнее и пошла на кухню, на манящий запах кофе. Винтер справился с кофеваркой! И ждал меня, а на столе дымились две чашки. Правда, стоило ему прикоснуться к своей, как на поверхность вспыли три льдинки.

– Магия плохо слушается, – пробормотал он, а я рассмеялась.

– Кофе со льдом – это же здорово! Спасибо.

Винтер отвел глаза. И что с ним делать? Как узнать, что за мысли бродят у него в голове?

– Что не так? – спросила прямо.

– Я подвел тебя. – Он опустил голову.

– Не говори глупостей. И пей кофе. Бутерброд будешь? Вряд ли найдется что-то еще.

– Тут и для бутерброда-то ничего нет. Я проверил.

Точно, свет же отключали, когда тушили, все пропало.

– Значит, потерпим до утра. Или могу макароны сварить. Будешь?

– Не надо.

Я вздохнула. Понятно, с Винтером сегодня разговаривать бесполезно.

Спокойно допила кофе, стараясь мысленно убедить себя, что и ведьма, и очередная выходка Сергея мне приснились. Не получалось, и меня била мелкая, противная дрожь. Но она, скорее, относилась к тому неведомому зелью, которое выпил Вин. Я боялась ложиться спать. Но разве с Винтером поспоришь? Он почти силой уложил меня в кровать и лег рядом.

– Спи! – приказал совсем по-королевски.

– Слушаюсь, ваше высочество, – пробормотала, закрывая глаза.

Обвила его крепко, едва не душа, но Винтер не противился и обнял меня в ответ.

– Люблю тебя, – прошептал на ухо.

– И я тебя люблю.

– Спи.

Но и сквозь сон я продолжала прислушиваться к состоянию Винтера. То и дело открывала глаза, смотрела на его спокойное, безмятежное лицо – и засыпала снова. Сколько прошло времени? Пять часов? Шесть? Стоило ощутить, что Вин заворочался, я тут же пробудилась. Принц спал, но на лбу выступили мелкие капельки пота. Не стала его будить – может, во сне будет легче? Только лежала тихо и прислушивалась к дыханию – сначала размеренному, затем рваному.

– Вин? – позвала чуть слышно.

Не ответил. Осторожно выбралась из объятий, это он почувствовал, открыл глаза – мутные, больные. Свет ночника едва рассеивал мрак, но его хватало, чтобы увидеть – Винтеру плохо.

– Принесу лекарство, – шагнула в сторону кухни, но Винтер успел перехватить мою руку.

– Нет, пожалуйста.

– Вин, будет хуже.

– Зарицкий сказал, что это неизвестно.


Послушалась, села рядом, сжала в руках ладонь. Кожа Винтера никогда на моей памяти не была горячей, а сейчас пылала. Я кусала губы, чтобы не поддаваться панике. Не сейчас, когда я ему нужна.

– Все будет хорошо, – провела по спутанным волосам, – все пройдет. Потерпи.

– Не разговаривай со мной, как с маленьким.

– Хорошо, ты же у нас взрослый. Дай-ка я возьму градусник. Он здесь, в шкафу.

– Что такое градусник? – Винтер приподнялся на подушке.

– О, это очень интересный прибор. – Я поднялась, достала из аптечки электронный градусник и нажала на кнопку. – Прижми рукой к телу и держи, потом будет фокус.

– Алена!

– Шучу я, шучу.

Легонько поцеловала в щеку. Меня трясло, печать на запястье взбунтовалась и то вспыхивала, то исчезала. Раздался знакомый сигнал, и я показала Винтеру экран – тридцать восемь и пять.

– Что означают эти цифры? – Вин разглядывал градусник.

– Температуру твоего тела. У здорового человека она составляет тридцать шесть и шесть. А у тебя повышенная. Значит, надо выпить зелье Зарицкого. Где оно?

– В кармане куртки.

Винтер уже отбивал зубами дробь, поэтому ответ получился невнятный. Я помчалась в прихожую, отыскала пузырек и накапала десять капель в стакан воды. Вернулась в спальню, села рядом с принцем.

– Выпей, пожалуйста, – прислонила край посудины к его губам.

Вин не спорил. Покорно выпил снадобье, и вроде бы стало немного лучше. Его уже не так трясло, а я засекла час. Следующую порцию можно будет выпить в три часа ночи.

– Расскажи мне что-нибудь, – попросил Винтер. – Что угодно. О ваших традициях, например. Свадебных.

– Кто о чем, а ты о свадьбе. Хорошо, слушай.

Я говорила и говорила, сжимая ладонь Винтера в своих руках. Не знаю, слушал ли он, но стоило замолчать, открывал глаза. Когда я остановилась перевести дух, а Винтер не пошевелился, стало страшно. Может, уснул? Коснулась лба – кажется, температура стала еще выше. Зарицкий говорил, что побочный эффект зелья у каждого длится по-своему. Сколько же придется страдать Вину?

Часы пробили три. Я поспешила на кухню, развела лекарство, а когда вернулась, Винтер метался по постели, кажется, не понимая, где находится.

– Тише, тише, – пыталась его успокоить, – тише, мой хороший. Давай выпьем лекарство.

На этот раз было гораздо сложнее заставить Винтера выпить снадобье. Часть расплескалась, а он смотрел на меня, словно не узнавая. Градусник показал тридцать девять и семь. Будь он обычным человеком, я бы вызвала «скорую». Но даже этой возможности не было, и мы с его болезнью остались один на один.

– Потерпи, родной, – шептала в отчаянии, – потерпи еще немного. Скоро все закончится, и мы с тобой пойдем… на каток. Хочешь на каток?

– Да… – прошелестел ответ.

Хоть какой-то толк от снадобья.

– Значит, так и поступим. А потом можем поехать куда-нибудь с Яриком и Мириком. Они вчера звонили, звали. Ты только выздоравливай скорее. Как только управление сделает тебе паспорт, сможем путешествовать. Далась мне эта работа, правда? Потом найду. Или вообще открою свое агентство, попрошу папу, чтобы помог.

– И ты станешь моей женой? – сипло спросил Вин.

– Да, если не будешь пить странные зелья и искрить магией.

К рассвету стало совсем худо. Винтер не приходил в себя – только время от времени открывал глаза, чтобы отыскать меня взглядом, и снова проваливался в беспамятство. Он метался по кровати, его тело выгибалось, и всю комнату заливало голубоватое сияние. Я пыталась как-то облегчить его боль, но что я могла? Он звал не меня, а незнакомых людей. Ассия, Скайя, Герден и много, много других, которые я с трудом разбирала.

По моим щекам катились слезы. Я едва не выла от бессилия, сходила с ума, не зная, что делать. Только снова и снова шептала, что все будет хорошо. А когда среди сбивчивых, невнятных имен расслышала тихое «мама», и вовсе стало нечем дышать. Винтер, который избегал даже говорить об этой женщине, звал ее в минуту боли.

– Я здесь, – сжала его руку, – я с тобой.

Он затих ненадолго, но вскоре лихорадка вернулась, как и магические вспышки. Стены спальни то покрывались льдом, то оттаивали, и на обоях оставались безобразные пятна. То в воздухе кружили снежинки, то опять вспыхивала огнем брачная печать.

– Отдай мне свою боль, – шептала Винтеру, – хотя бы часть. – И представляла, что тяну ее из его тела. Показалось, или ладонь в руках чуть прохладнее? Зато стало жарко мне, комната кружилась перед глазами. Ничего, мы справимся, правда? – Винтер, – звала его. – Вернись ко мне, родной. Пожалуйста, вернись.

Зелье больше не помогало, да и не получалось у меня заставить его выпить все. Во время очередного краткого затишья легла рядом, обняла и закрыла глаза. Силы покидали меня. Ничего, он справится. Обязательно справится. Родной мой, любимый, самый лучший. И снова по каким-то неведомым узам тянула на себя его болезнь. На какую-то минуту нырнула в темноту, а когда очнулась, встретилась с ясным взглядом синих глаз.

– Тебе лучше… – прошептала с облегчением. – Вин, как же ты меня напугал!

– Ты меня больше. Я звал тебя, а ты не просыпалась.

Подняла голову. За окном рассвело. На часах полдень! Как? Только же было семь утра. Пять часов?

– Как ты? – спросила Винтера.

Выглядел он немного лучше, уже не так походил на жуткое привидение, как ночью.