Зазеркалье Нашей Реальности
Часть 19 из 73 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Уже не твой, – вставила Делинда.
– Я знал, что это будет последним шагом на пути к увольнению.
– Тогда почему его сделал?
– Этот шаг стоил того. Вы ведь запомните этот день.
– Как тот, из-за которого тебя уволили. – Слезы жгли глаза Александра, готовые скатиться по щекам.
Каспара это встревожило, но ответить ему не дали.
– Господи, заканчивайте эти сопли. Это всего лишь заслуженное увольнение. Я не могу спускать такое с рук, и на моем месте любой человек, Каспар, твоим выходкам давно положил бы конец. А ты, Александр… Взгляни на себя. Как ребенок. Не можешь принять эту жалкую трудность. О какой самостоятельности тогда может идти речь? Ты сейчас сам доказываешь, что не готов к ней.
Александр мог подписаться под каждым ее словом, но обида опаляла до боли в груди. Он проклинал себя за то, что не умел, как многие другие, держать чувства на цепи. Его терзания рвали Каспару душу. Слов не было, лишь извинения, и те могли ранить сильнее любого проступка.
– Пусть это послужит тебе уроком. А ты найдешь другую работу. По своему уровню. Я уже отдала распоряжение на выплату тебе компенсации в размере шести жалований. Это в два раза больше положенного, а уволенным она и вовсе не полагается. Считай, что это моя благодарность за те моменты, когда ты все-таки работал нормально.
«Ты преувеличиваешь!» – как хотелось крикнуть Александру эти слова, но что бы это изменило? Новая порция унижений Каспара была неизбежна.
И все же он не понимал, почему тот так просто отпустил работу, которой посвятил без малого десять лет своей жизни. Александр видел причину в себе: он надоел Каспару. Он был слишком скучен, родители его были ненормальны, а самому телохранителю запрещалось покидать дворец даже на ночь и видеться с детьми. Александр осознал, что был все это время тяжелым балластом, тянувшим его на дно. Деньги стали наградой за все неудобства, но с годами этого стало недостаточно. И вот грань терпения была преодолена. Прогулка стала прощальным подарком.
Каспар увидел все по его глазам, но возразить не смог. Не время для правды. Не место.
Когда Каспар отъехал от Букингемского дворца на значительное расстояние, первое, что пришло ему в голову, – объясниться. Он так и сделал: отправил сообщение, которое тут же отметилось прочитанным.
«Простите, что ухожу. Я не желал этого. Я должен был рискнуть ради вас, но в последствиях этого риска нет вашей вины. Я знал, что меня могут уволить. Незадолго до этого у меня состоялся неприятный разговор с королевой. Несправедливость в отношении вас не давала мне вздохнуть полной грудью. Я должен был дать начало переменам. Надеюсь, вы воспользуйтесь этим. Меня расстраивает ваша печаль. Я не ожидал такого, ведь я всего лишь телохранитель. Людям вроде меня не дают человеческого внимания. Я был счастлив служить вам и все еще питаю надежду на нашу встречу однажды. С уважением, Каспар».
Знал бы Александр, сколько важных слов и любовных признаний было вырезано из текста. Каспар не собирался их отправлять. Он писал их намеренно, надеясь обмануть себя и освободиться от чувств хотя бы отчасти. В какой-то момент даже соблазнился идеей признаться. Терять ему было нечего. Но спокойней жизнь от этого не стала бы. Волнение поглотило бы его, прожевало и выплюнуло.
Наконец пришел ответ:
«Я верю тебе, но все равно не могу понять, почему ты пошел на такую жертву».
«Потому что люблю вас так, как никого никогда не любил и не полюблю. Потому что мысли о вас лишают меня сна. Потому что жизнь ваша волнует меня больше собственной. Потому что еще немного, и я сгорю. Еще немного, и чувства уничтожат меня. И потому я бегу. Я трус, но трус правильный. Я не переступил черту и рад этому, ведь остатки здравомыслия напоминали мне, насколько аморальны такие чувства. Я наблюдал за вами столько лет. Вы выросли на моих глазах, и я не мог принять того, что чем старше вы становитесь, тем больше я желаю вас душой и телом. Хочу чувствовать вас. Хочу целовать вас. Хочу любить вас без страха и быть любимым в ответ. Слишком многого хочу, и все это неосуществимо. Это мучительно для меня. Это хуже любой пытки. И так нельзя. Расстояние – мое верное спасение и последний шанс».
О, как хотелось Каспару ответить ему так!
Настоящий ответ не отразил того, о чем он думал, даже перед самим собой чувствуя стыд:
«Это не жертва. Просто так поступают друзья».
11
Первая искра
Встреча с принцессой Делиуара была перенесена на следующий день из-за плохих погодных условий, однако угощения уже были готовы и ждали гостей в парадной столовой.
Делинда поморщилась, сидя перед своей пустой тарелкой в томительном ожидании. Сколько неприятностей за один день! Часы тянулись медленно. Королева решила развлечь себя виски под маркой Букингемского дворца – Buckingham Palace Whiskey. Это был ее первый производственный эксперимент стоимостью семьдесят фунтов за пол-литра. Мало кто знал, что она купила рецепт напитка у хозяев старой бакалейной лавки. Королева уверенно выдавала рецепт виски за собственное открытие, благодаря чему продажи напитка всегда оправдывали ее ожидания.
«Не можешь что-то сделать сам – купи идею у того, кто не знает, что с ней делать».
Делинда не искала долгих трудных путей, предпочитая обходные и короткие. Это не делало ее ленивой. Это делало ее дальновидной и хитроумной, и сэкономленное время она могла провести за отдыхом: салон красоты прямо во дворце, светские вечера с немногочисленными подругами, которых она меняла не реже, чем раз в неделю; оперы и театры в окружении напыщенных графов, что, едва увидев ее, готовы были бросить к ее ногам весь мир. Никто не знал, как Делинда желала им владеть. Непомерная тяга к власти выходила за рамки управления Александром и доходила до безумия в ее собственных фантазиях. Но до чего же они были окрыляющими и пьянящими, эти фантазии!
Она ненавидела врагов не из-за их козней и распускаемых бесстыдных слухов. Она ненавидела их потому, что те не восхищались ею искренне. Увы, она любила себя больше, чем ее мог полюбить любой другой, и часто, глядя на отношения Каспара и Александра, она завидовала. Черная зависть – ее верная подруга с рождения, но именно из-за идиллии, которую теперь ей наконец удалось разорвать, она почти задыхалась и перед глазами мутнело. О, эта раздражающая поддержка, эти нежные взгляды, эти милые противные взаимные улыбки! О, как она ненавидела это и как одновременно с тем желала! Но стыдилась признаться в этом даже себе самой. Не так ее учили. Чувства задушили в ней с самого рождения, но Александр, этот маленький смутьян, не был обделен ими, и Делинда не могла понять, почему.
За окнами темнело. Шел седьмой час вечера. Пора было проведать брата перед отлетом в Делиуар. Там должно было состояться ежемесячное заседание Мирового Совета, в чьи ряды Делинда не могла пробиться, но могла постоять рядом и понаблюдать за тем, как решаются судьбы стран на самом деле.
Она постучала в двери покоев брата, не зная, с чего вдруг проявляет такую тактичность.
– Александр?
Тишина в ответ.
– Хватит злиться на меня! Ты знаешь, что он заслужил увольнение. Давно пора было сделать это.
Вызов не сработал.
– Александр? – Она постучала вновь и опустила ручку. Не поддалась. – Ах ты!..
Дверь открыл дворецкий запасным ключом. В покоях было темно. Окна нараспашку.
– И зачем мы ставили ему замок! – топнула королева.
– Защита личного пространства, Ваше Величество.
– Зачем она ему? Видите, только создала проблему! Срочно проверьте все выходы, сад и двор. Не мог же он уйти так просто. Ему бы не хватило на это мозгов. И подготовьте мне машину. У меня вылет через час.
Когда Александра хватились, он уже ехал в такси. В его побеге не было особых хитростей: он лишь попросил дворецкого молчать и закрыть его дверь на замок. А тот был рад исполнить просьбу доброго принца, после долгих лет работы уверенный, что королева не проснется, пока первые солнечные лучи не коснутся ее лица.
Разлука с Каспаром была невыносима. Единственное, чего желал Александр, если расставание окончательно, – поговорить с ним наедине, услышать все то, что он прочел из его сообщений. Их было нещадно мало, чтобы утолить его тоску по нему. Необъяснимую, как ему поначалу показалось, но все же был в ней загадочный смысл, понять который он не мог. Он знал только одно: что будет несчастен весь остаток жизни, если не встретится с ним. Глубоко в душе он себя успокаивал: да, перемены нелегки, но увольнение дорогого человека – не конец света. Время в разлуке станет мимолетным благодаря телефону. Убедить себя он так и не смог.
Страхи больше не терзали его, как бешеный пес тряпичную куклу. Сестра сейчас ужасно злится, ну и пусть!
Думая об этом, Александр пребывал в сладком томлении. Машина припарковалась у частного двухэтажного дома, отделанного черным кирпичом. Высокие железные ворота оказались открыты.
– Каспар! – Александр испытывал почти детскую радость. С широкой улыбкой он зашел в дом. Свет горел на кухне, и он направился туда. – Каспар! Прости, что прихожу так просто…
Он застыл у раскрытых дверей. Каспар сидел за столом, объятый испугом из-за его неожиданного появления. Дуло пистолета в руках девушки, одетой в черную куртку и джинсы, смотрело ему в затылок. Вторая стояла у окна с ножом в руках и пистолетом в кобуре, а третья только что ткнула пистолетом в затылок Александра.
– Какой приятный гость. Сам принц, – пропела та, что держала Каспара под прицелом. – Ты ждал его, Каспар? Судя по твоему виду, не очень.
Она хохотнула, заправляя волнистые каштановые волосы за ухо.
– Ладно, Шульц, мы ценим свое время. Где колье Греты?
– Я еще днем сказал, что не знаю.
– Может, принц знает? – Девушка кивнула в сторону сообщницы. – Спроси.
Александр невольно шагнул вперед, подталкиваемый сзади.
– Прошу, не трогайте его. Он здесь случайно.
– Случайно? Случайно сбежал из дворца прямо к тебе? Знаешь, а это довольно мило. Но вы зря пришли, Ваше Высочество. Упростили задачу нам и усложнили ее своему другу.
– Пожалуйста, отпустите его! – Каспар дышал непривычно тяжело, вздрагивая от любого движения той, что угрожала Александру.
– Почему ты заступаешься за него? Тебе больше за это не платят.
– Если вы отпустите его, я скажу, где колье Греты.
Александр не мог понять, за чью жизнь боялся больше. Он стоял неподвижно, пытаясь сохранить спокойствие. Грета, вспоминал он, была женой Каспара, которую убили неизвестные, а колье, о котором шла речь, вероятно, ужасно дорогое.
Главная среди них прищурилась, разомкнув пухлые губы.
– Внимательно слушаем.
– Сначала отпустите его.
– Хватит, Каспар. – Она покачала головой с жалостливой улыбкой. – Хватит. Мне тебя даже жаль. Где тот Шульц? Что за рвань осталась после служения этой королевской швали? Потеря Греты, нашей Греты, ничему тебя не научила, да? Ничего не понял?
– Что я должен был понять?
– То, что ее велела убить королева. Мать гаденыша, которому ты отдал столько своих сил.
Кровь отхлынула от лица Александра, а тело онемело от ужаса. Тревожный, жаждущий объяснений взгляд Каспара упал на него, как валун на только распустившийся цветок.
– Окажу тебе милость по старой дружбе и расскажу, как это было. – Главная опустила пистолет, чувствуя, что опасность ей не грозит. – Вероятно, ты очень сильно облажался перед ними, и королева решила тебя проучить. Мы уже давно не работали с Гретой. Она решила сократить штаб и посвятить себя семье. Бред какой-то. И тут пришло предложение: добрый миллион фунтов за убийство бывшей начальницы. Мои люди рвали друг другу глотки, чтобы взять эту работу. Но взяла ее я.
Она опустилась на корточки перед поникшим Каспаром и уставилась в его растерянное лицо с довольной улыбкой.
– Она умерла быстро. Даже сама не заметила. А ты испугался: стал прятать детей у Шарлотты и освободился от семейного бремени, полностью посвятив себя служению принцу. Может, он и не знал ни о чем, но смерть Греты на его совести. Ее бы все равно кто-то убил. Поэтому я решила не упускать такой шанс, уж не обижайся. Это не я решила сломать тебе жизнь и сделать своей собственностью. Это семья принца.
– К-Каспар, – Александр подался вперед, – я не знал, я… Я очень виноват.
Он понимал, что нелепее слов в тот момент нельзя было придумать, но должен был что-то сказать. При этом принц понимал, что не имеет права искать защиты. Язык разрывали сотни пустых оправданий.
Незадолго до смерти Греты он сбежал во время одной из немногих прогулок. Каспар отпросился в тот день, и с маленьким принцем осталась няня, которая была слишком занята книгой. За Александром увязалась Робин, приемная дочь ныне покойной телохранительницы Броук – Марго, и на любые уговоры вернуться получала капризный отказ с нотками горечи в высоком голоске. Уже тогда Александр не выносил пыток во имя вольной жизни матери, и хотя попытка сбежать от вечернего обряда была очевидно провальной, он искал место, чтобы спрятаться и, может, заставив мать беспокоиться, дать ей шанс пересмотреть свои бредовые идеи.
Александр укрылся в одном из недостроенных частных домов и стал невольным свидетелем расправы одной из местных банд над их бывшим приятелем. Испугавшись вида вытекающей из расколотой головы крови, Александр взвизгнул. Внимание четырех девушек обратилось к нему. Он не смог сбежать: колени наполнились болезненной тяжестью, шаги сзади были все громче, голоса – веселее, а надежда сбежать растворялась в детских слезах. Что теперь с ним будет? Он надеялся, что из-за происхождения его пощадят, но на лицах девушек не было ни намека на жалость. Одна из них предложила «убрать» его. Другая – продать закрытому клубу. Третья и четвертая поддержали последнюю идею и добавили, что «наркотики сотрут память мальца».
Одна из них задрала его рубашку кверху и восторженно вскричала при виде шрама:
– Я знал, что это будет последним шагом на пути к увольнению.
– Тогда почему его сделал?
– Этот шаг стоил того. Вы ведь запомните этот день.
– Как тот, из-за которого тебя уволили. – Слезы жгли глаза Александра, готовые скатиться по щекам.
Каспара это встревожило, но ответить ему не дали.
– Господи, заканчивайте эти сопли. Это всего лишь заслуженное увольнение. Я не могу спускать такое с рук, и на моем месте любой человек, Каспар, твоим выходкам давно положил бы конец. А ты, Александр… Взгляни на себя. Как ребенок. Не можешь принять эту жалкую трудность. О какой самостоятельности тогда может идти речь? Ты сейчас сам доказываешь, что не готов к ней.
Александр мог подписаться под каждым ее словом, но обида опаляла до боли в груди. Он проклинал себя за то, что не умел, как многие другие, держать чувства на цепи. Его терзания рвали Каспару душу. Слов не было, лишь извинения, и те могли ранить сильнее любого проступка.
– Пусть это послужит тебе уроком. А ты найдешь другую работу. По своему уровню. Я уже отдала распоряжение на выплату тебе компенсации в размере шести жалований. Это в два раза больше положенного, а уволенным она и вовсе не полагается. Считай, что это моя благодарность за те моменты, когда ты все-таки работал нормально.
«Ты преувеличиваешь!» – как хотелось крикнуть Александру эти слова, но что бы это изменило? Новая порция унижений Каспара была неизбежна.
И все же он не понимал, почему тот так просто отпустил работу, которой посвятил без малого десять лет своей жизни. Александр видел причину в себе: он надоел Каспару. Он был слишком скучен, родители его были ненормальны, а самому телохранителю запрещалось покидать дворец даже на ночь и видеться с детьми. Александр осознал, что был все это время тяжелым балластом, тянувшим его на дно. Деньги стали наградой за все неудобства, но с годами этого стало недостаточно. И вот грань терпения была преодолена. Прогулка стала прощальным подарком.
Каспар увидел все по его глазам, но возразить не смог. Не время для правды. Не место.
Когда Каспар отъехал от Букингемского дворца на значительное расстояние, первое, что пришло ему в голову, – объясниться. Он так и сделал: отправил сообщение, которое тут же отметилось прочитанным.
«Простите, что ухожу. Я не желал этого. Я должен был рискнуть ради вас, но в последствиях этого риска нет вашей вины. Я знал, что меня могут уволить. Незадолго до этого у меня состоялся неприятный разговор с королевой. Несправедливость в отношении вас не давала мне вздохнуть полной грудью. Я должен был дать начало переменам. Надеюсь, вы воспользуйтесь этим. Меня расстраивает ваша печаль. Я не ожидал такого, ведь я всего лишь телохранитель. Людям вроде меня не дают человеческого внимания. Я был счастлив служить вам и все еще питаю надежду на нашу встречу однажды. С уважением, Каспар».
Знал бы Александр, сколько важных слов и любовных признаний было вырезано из текста. Каспар не собирался их отправлять. Он писал их намеренно, надеясь обмануть себя и освободиться от чувств хотя бы отчасти. В какой-то момент даже соблазнился идеей признаться. Терять ему было нечего. Но спокойней жизнь от этого не стала бы. Волнение поглотило бы его, прожевало и выплюнуло.
Наконец пришел ответ:
«Я верю тебе, но все равно не могу понять, почему ты пошел на такую жертву».
«Потому что люблю вас так, как никого никогда не любил и не полюблю. Потому что мысли о вас лишают меня сна. Потому что жизнь ваша волнует меня больше собственной. Потому что еще немного, и я сгорю. Еще немного, и чувства уничтожат меня. И потому я бегу. Я трус, но трус правильный. Я не переступил черту и рад этому, ведь остатки здравомыслия напоминали мне, насколько аморальны такие чувства. Я наблюдал за вами столько лет. Вы выросли на моих глазах, и я не мог принять того, что чем старше вы становитесь, тем больше я желаю вас душой и телом. Хочу чувствовать вас. Хочу целовать вас. Хочу любить вас без страха и быть любимым в ответ. Слишком многого хочу, и все это неосуществимо. Это мучительно для меня. Это хуже любой пытки. И так нельзя. Расстояние – мое верное спасение и последний шанс».
О, как хотелось Каспару ответить ему так!
Настоящий ответ не отразил того, о чем он думал, даже перед самим собой чувствуя стыд:
«Это не жертва. Просто так поступают друзья».
11
Первая искра
Встреча с принцессой Делиуара была перенесена на следующий день из-за плохих погодных условий, однако угощения уже были готовы и ждали гостей в парадной столовой.
Делинда поморщилась, сидя перед своей пустой тарелкой в томительном ожидании. Сколько неприятностей за один день! Часы тянулись медленно. Королева решила развлечь себя виски под маркой Букингемского дворца – Buckingham Palace Whiskey. Это был ее первый производственный эксперимент стоимостью семьдесят фунтов за пол-литра. Мало кто знал, что она купила рецепт напитка у хозяев старой бакалейной лавки. Королева уверенно выдавала рецепт виски за собственное открытие, благодаря чему продажи напитка всегда оправдывали ее ожидания.
«Не можешь что-то сделать сам – купи идею у того, кто не знает, что с ней делать».
Делинда не искала долгих трудных путей, предпочитая обходные и короткие. Это не делало ее ленивой. Это делало ее дальновидной и хитроумной, и сэкономленное время она могла провести за отдыхом: салон красоты прямо во дворце, светские вечера с немногочисленными подругами, которых она меняла не реже, чем раз в неделю; оперы и театры в окружении напыщенных графов, что, едва увидев ее, готовы были бросить к ее ногам весь мир. Никто не знал, как Делинда желала им владеть. Непомерная тяга к власти выходила за рамки управления Александром и доходила до безумия в ее собственных фантазиях. Но до чего же они были окрыляющими и пьянящими, эти фантазии!
Она ненавидела врагов не из-за их козней и распускаемых бесстыдных слухов. Она ненавидела их потому, что те не восхищались ею искренне. Увы, она любила себя больше, чем ее мог полюбить любой другой, и часто, глядя на отношения Каспара и Александра, она завидовала. Черная зависть – ее верная подруга с рождения, но именно из-за идиллии, которую теперь ей наконец удалось разорвать, она почти задыхалась и перед глазами мутнело. О, эта раздражающая поддержка, эти нежные взгляды, эти милые противные взаимные улыбки! О, как она ненавидела это и как одновременно с тем желала! Но стыдилась признаться в этом даже себе самой. Не так ее учили. Чувства задушили в ней с самого рождения, но Александр, этот маленький смутьян, не был обделен ими, и Делинда не могла понять, почему.
За окнами темнело. Шел седьмой час вечера. Пора было проведать брата перед отлетом в Делиуар. Там должно было состояться ежемесячное заседание Мирового Совета, в чьи ряды Делинда не могла пробиться, но могла постоять рядом и понаблюдать за тем, как решаются судьбы стран на самом деле.
Она постучала в двери покоев брата, не зная, с чего вдруг проявляет такую тактичность.
– Александр?
Тишина в ответ.
– Хватит злиться на меня! Ты знаешь, что он заслужил увольнение. Давно пора было сделать это.
Вызов не сработал.
– Александр? – Она постучала вновь и опустила ручку. Не поддалась. – Ах ты!..
Дверь открыл дворецкий запасным ключом. В покоях было темно. Окна нараспашку.
– И зачем мы ставили ему замок! – топнула королева.
– Защита личного пространства, Ваше Величество.
– Зачем она ему? Видите, только создала проблему! Срочно проверьте все выходы, сад и двор. Не мог же он уйти так просто. Ему бы не хватило на это мозгов. И подготовьте мне машину. У меня вылет через час.
Когда Александра хватились, он уже ехал в такси. В его побеге не было особых хитростей: он лишь попросил дворецкого молчать и закрыть его дверь на замок. А тот был рад исполнить просьбу доброго принца, после долгих лет работы уверенный, что королева не проснется, пока первые солнечные лучи не коснутся ее лица.
Разлука с Каспаром была невыносима. Единственное, чего желал Александр, если расставание окончательно, – поговорить с ним наедине, услышать все то, что он прочел из его сообщений. Их было нещадно мало, чтобы утолить его тоску по нему. Необъяснимую, как ему поначалу показалось, но все же был в ней загадочный смысл, понять который он не мог. Он знал только одно: что будет несчастен весь остаток жизни, если не встретится с ним. Глубоко в душе он себя успокаивал: да, перемены нелегки, но увольнение дорогого человека – не конец света. Время в разлуке станет мимолетным благодаря телефону. Убедить себя он так и не смог.
Страхи больше не терзали его, как бешеный пес тряпичную куклу. Сестра сейчас ужасно злится, ну и пусть!
Думая об этом, Александр пребывал в сладком томлении. Машина припарковалась у частного двухэтажного дома, отделанного черным кирпичом. Высокие железные ворота оказались открыты.
– Каспар! – Александр испытывал почти детскую радость. С широкой улыбкой он зашел в дом. Свет горел на кухне, и он направился туда. – Каспар! Прости, что прихожу так просто…
Он застыл у раскрытых дверей. Каспар сидел за столом, объятый испугом из-за его неожиданного появления. Дуло пистолета в руках девушки, одетой в черную куртку и джинсы, смотрело ему в затылок. Вторая стояла у окна с ножом в руках и пистолетом в кобуре, а третья только что ткнула пистолетом в затылок Александра.
– Какой приятный гость. Сам принц, – пропела та, что держала Каспара под прицелом. – Ты ждал его, Каспар? Судя по твоему виду, не очень.
Она хохотнула, заправляя волнистые каштановые волосы за ухо.
– Ладно, Шульц, мы ценим свое время. Где колье Греты?
– Я еще днем сказал, что не знаю.
– Может, принц знает? – Девушка кивнула в сторону сообщницы. – Спроси.
Александр невольно шагнул вперед, подталкиваемый сзади.
– Прошу, не трогайте его. Он здесь случайно.
– Случайно? Случайно сбежал из дворца прямо к тебе? Знаешь, а это довольно мило. Но вы зря пришли, Ваше Высочество. Упростили задачу нам и усложнили ее своему другу.
– Пожалуйста, отпустите его! – Каспар дышал непривычно тяжело, вздрагивая от любого движения той, что угрожала Александру.
– Почему ты заступаешься за него? Тебе больше за это не платят.
– Если вы отпустите его, я скажу, где колье Греты.
Александр не мог понять, за чью жизнь боялся больше. Он стоял неподвижно, пытаясь сохранить спокойствие. Грета, вспоминал он, была женой Каспара, которую убили неизвестные, а колье, о котором шла речь, вероятно, ужасно дорогое.
Главная среди них прищурилась, разомкнув пухлые губы.
– Внимательно слушаем.
– Сначала отпустите его.
– Хватит, Каспар. – Она покачала головой с жалостливой улыбкой. – Хватит. Мне тебя даже жаль. Где тот Шульц? Что за рвань осталась после служения этой королевской швали? Потеря Греты, нашей Греты, ничему тебя не научила, да? Ничего не понял?
– Что я должен был понять?
– То, что ее велела убить королева. Мать гаденыша, которому ты отдал столько своих сил.
Кровь отхлынула от лица Александра, а тело онемело от ужаса. Тревожный, жаждущий объяснений взгляд Каспара упал на него, как валун на только распустившийся цветок.
– Окажу тебе милость по старой дружбе и расскажу, как это было. – Главная опустила пистолет, чувствуя, что опасность ей не грозит. – Вероятно, ты очень сильно облажался перед ними, и королева решила тебя проучить. Мы уже давно не работали с Гретой. Она решила сократить штаб и посвятить себя семье. Бред какой-то. И тут пришло предложение: добрый миллион фунтов за убийство бывшей начальницы. Мои люди рвали друг другу глотки, чтобы взять эту работу. Но взяла ее я.
Она опустилась на корточки перед поникшим Каспаром и уставилась в его растерянное лицо с довольной улыбкой.
– Она умерла быстро. Даже сама не заметила. А ты испугался: стал прятать детей у Шарлотты и освободился от семейного бремени, полностью посвятив себя служению принцу. Может, он и не знал ни о чем, но смерть Греты на его совести. Ее бы все равно кто-то убил. Поэтому я решила не упускать такой шанс, уж не обижайся. Это не я решила сломать тебе жизнь и сделать своей собственностью. Это семья принца.
– К-Каспар, – Александр подался вперед, – я не знал, я… Я очень виноват.
Он понимал, что нелепее слов в тот момент нельзя было придумать, но должен был что-то сказать. При этом принц понимал, что не имеет права искать защиты. Язык разрывали сотни пустых оправданий.
Незадолго до смерти Греты он сбежал во время одной из немногих прогулок. Каспар отпросился в тот день, и с маленьким принцем осталась няня, которая была слишком занята книгой. За Александром увязалась Робин, приемная дочь ныне покойной телохранительницы Броук – Марго, и на любые уговоры вернуться получала капризный отказ с нотками горечи в высоком голоске. Уже тогда Александр не выносил пыток во имя вольной жизни матери, и хотя попытка сбежать от вечернего обряда была очевидно провальной, он искал место, чтобы спрятаться и, может, заставив мать беспокоиться, дать ей шанс пересмотреть свои бредовые идеи.
Александр укрылся в одном из недостроенных частных домов и стал невольным свидетелем расправы одной из местных банд над их бывшим приятелем. Испугавшись вида вытекающей из расколотой головы крови, Александр взвизгнул. Внимание четырех девушек обратилось к нему. Он не смог сбежать: колени наполнились болезненной тяжестью, шаги сзади были все громче, голоса – веселее, а надежда сбежать растворялась в детских слезах. Что теперь с ним будет? Он надеялся, что из-за происхождения его пощадят, но на лицах девушек не было ни намека на жалость. Одна из них предложила «убрать» его. Другая – продать закрытому клубу. Третья и четвертая поддержали последнюю идею и добавили, что «наркотики сотрут память мальца».
Одна из них задрала его рубашку кверху и восторженно вскричала при виде шрама: