Завещание Якова Брюса

— Ну все, хватит! — прикрикнул Шувалов, делая знак своим людям стать на пути у Беловой. — Евдокия Андреевна, полагаю вам следует поехать домой и успокоиться! Я надеюсь, мне не придется повторять все дважды?

Граф слегка щелкнул пальцами, явно шепча какое-то заклинание. Это привело Белову в чувство. Она остановилась, осознавая услышанное.

— А… а Гриша? — прошептала женщина и упрямо добавила чуть громче. — Я его мать, и без него не уеду.

— Сын ваш находится на государственной службе! И посему приказом Тайной канцелярии будет находится в доме подполковника Бутурлина. Если, конечно, Анна Михайловна позволит, — граф Шувалов коротко поклонился в сторону Бутурлиной.

— Куда ж мне от приказа Тайной канцелярии деваться? — усмехнулась та. — Только вы уж, ваше сиятельство, сами распоряжайтесь, как раненного доставить. А второе тело где?

— С чего вы взяли, что оно было?

Анна Михайловна лишь приподняла брови. Шувалов вздохнул.

— Ничего от вас, ведьм, не скроешь! Забрали его. Приеду личину зверя сниму, заодно и опознаем.

— Хорошо, коли лично… — Анна Михайловна кивнула и поманила девушку, — Настенька, пойдем, до мой надо ехать. Моя карета у дороги стоит. А лошадь Софьину Евдокии Андреевне отдай, она все равно к дочери едет.

— Я поеду с сыном! — попыталась возразить Белова. — Я его не для того вымаливала, чтобы…

Недосказанная фраза повисла в воздухе. Анна Михайловна покачала головой.

— Не стоит. К тому же Петру Григорьевичу все рассказать надобно… ему ж государыне челобитную подавать! — в голосе ведьмы звучала насмешка.

— Челобитную мой муж непременно подаст! — Евдокия Андреевна поджала губы. — Мыслимое ли дело, наследника знатного рода приказом женить! Еще и на ком!

Белова вновь неприязненно взглянула на Настю. Та отвернулась, чувствуя себя слишком усталой, чтобы вступать в споры и что-то доказывать.

— Ох, Евдокия Андреевна, себя вспомни и кем была до замужества с Петром Григорьевичем! — покачала головой Бутурлина.

— Я девкой дома сидела, под надзором родительским, а не во фрейлинах по кустам с офицерами скрывалась! — отпарировала та.

— Да только мужа удержать дома ни это, ни рождение сына не помогло!

Выпустив эту парфянскую стрелу, Анна Михайловна взяла Настю за руку и решительно направилась к дороге, предоставив Шувалову самому разбираться с задыхающейся от возмущения матерью Белова.

— Ишь, удумала, — бормотала Анна Михайловна, идя по едва приметной тропинке, вьющейся среди высоких сосен. — Невеста для сына не та! Забыла уже, как ее бесприданницей Петр Григорьевич замуж взял!

— Бесприданницей? — ахнула Настя.

Анна Михайловна криво улыбнулась:

— У матери жениха твоего род бедный был, угасал, а Петр Григорьевич аккурат такую жену и искал, чтоб слово поперек молвить боялась, и всю жизнь его почитала, аки спасителя своего.

— А… Гриша как же?

— Другой он. Душа у него есть. Да и зверь свое дело сделал. Волки коли свою любовь нашли, то навсегда это… вот и пришли!

Они действительно вышли к дороге, на обочине которой стояла громоздкая карета.

Степан сидел на облучке и, казалось, дремах, но при звуке шагов тут же встрепенулся и соскочил, чтобы открыть хозяйке дверцу экипажа.

Мужик с любопытством посмотрел на Настю, но спрашивать ни о чем не стал, надеясь, что дома хозяева посветят верного слугу во все тайны.

Настя попыталась приподнять подол юбки, спохватилась, что все еще в мужском костюме, смутилась, и быстро юркнула вслед за Анной Михайловной.

Пахнуло травами, а на одном из обитых красным, слегка выцветшим от времени бархатом, стоял сундучок наподобие Настиного, в котором девушка хранила свои ведьмовские припасы. Лишь это, да и смятый платок, валявшийся на полу, выдавали то смятение, в котором хозяйка экипажа спешила на поляну.

Выждав, пока Настя устроится на сидении, Бутурлина дернула за шнурок, ведущий к колокольчику кучера. Экипаж тронулся.

Девушка все ждала, что Анна Михайловна продолжит рассказ, но ведьма молчала, задумчиво поглядывая в окно и Настя не выдержала первой.

— Анна Михайловна, а граф Шувалов…

— Маг он. Ученик Якова Брюса, — Бутурлина словно нехотя отвела взгляд от окна. — Только Яков Вильямович больше в жизнь веровал, а этот все со смертью играет.

— А у Брюса еще ученики были?

— Были конечно, — ведьма усмехнулась. — Меня он тоже учил, да не всему. Ты, говорит, ведьма природная, сама все лучше меня знаешь… а вот Шувалова он учил. Преемником хотел сделать…

— И почему не сделал?

— Кто ж его знает. Брюс очень скрытный был. В последние годы от двора удалился. Может и был кто. К нему многие приезжали, записи его просили. Он всем отказал. А записи, говорят, сжег…


Анна Михайловна замолчала, вновь отвернувшись к окну. Понимая, что ведьма больше ничего не расскажет, Настя откинулась на подушки. Карета двигалась достаточно плавно, и девушка все-таки задремала. Проснулась она от того, что Бутурлина осторожно потрясла ее за плечо.

— Настенька, приехали!

— Как? Уже? — девушка с трудом открыла глаза и едва заметно потянулась, разминая затекшее тело.

— Тут же ехать всего ничего, — Анна Михайловна ободряюще улыбнулась. — Давай поторопимся, мне по поводу зверя твоего распорядиться надо! Скоро привезут, а у меня кровати не застелены!

Она вышла из кареты, оставив Настю одну. Та еще несколько секунд приходила в себя, а потом прошла в дом.

Там царило непривычное оживление. В зале две девки натирали полы, а парень, одетый в потертую ливрею, старательно начищал потемневшее от времени серебро. Настю все трое проводили любопытными взглядами, спохватившись, поклонились и поспешно вернулись к своим занятиям.

Как чуть позже поведала девушке Глаша, Анна Михайловна распорядилась привезти слуг из Питерсбурха. Они явились уже после того, как Настя отбыла на охоту, и моментально принялись за дело.

Сейчас дом Бутурлиных сиял чистотой и порядком. Сам Александр Борисович был слегка недоволен этим. Подполковник зло ворчал, словно медведь-шатун, вытащенный зимой из берлоги. Впрочем, сама хозяйка дома и сравнивала питерсхоффскую дачу с медвежьей берлогой.

— Приехали Аксинья, что кухарка, Тихон да Илья из лакеев и девки горничные. Имена пока еще не выучила, — послушно отчитывалась Глаша, помогая Насте выбраться из срамного мужского костюма и наконец-то облачиться в платье. — Анна Михайловна им аккурат задания давала, когда гонец в дом влетел. Сам запыхавшийся. На сапогах — грязь. «Слово и дело! — кричит. — Его сиятельство госпожу Бутурлину требуют!» Все так и остолбенели, знамо дело что гонец из Тайной канцелярии, а Анна Михайловна так спокойно ларец с травами собрала, да запрягать приказала!

Глаша разложила ткань юбки на фижмах красивыми складками, отошла, любуясь своей работой, и потом вскинула свои огромные голубые глаза на Настю.

— А случилось то что?

— Да так… — та покусала губы, решая, что можно сказать. Окно в комнате было открыто настежь, и Настя не стала рисковать. — С Григорием Петровичем беда приключилась на охоте. Ранен он, теперь вот сюда должны привезти, под надзор Анны Михайловны.

— Иди ты! — Глаша побледнела в глазах пронеслось отчаяние.

Девушка резко обернулась к образам и начала креститься:

— Богоматерь, заступница, спаси и сохрани раба божьего!!!!

Настя заметила, что руки девки дрожали.

— Глаша, что с тобой?

Та. Еще раз перекрестившись и прошептав «Аминь», обернулась.

— Так не дай бог помрет Григорий Петрович…

— Замолчи! — едва сдерживаясь, чтобы не влепить горничной пощечину, Настя притопнула ногой. — И каркать более не смей!

Последние слова потонули в шуме, доносившемся с крыльца.

Охи, ахи возбужденные голоса… Настя поняла, что привезли Белова.

— Несите его в гостевую опочивальню! — судя по всему, Анна Михайловна вслед за слугами вышла на крыльцо дома.

— А вдруг очнется и укусит? — зазвучал звонкий девичий голос.

Спросившую тут же подняли на смех, мгновенно стихший. Наступившая тишина даже Настю заставила насторожиться.

— Александр Иванович, вы решили лично сопроводить раненного?

— Береженного Бог бережет, Анна Михайловна, — в тон ей ответил Шувалов. — В дом пустите?

— Входите.

Голоса стихли. Настя повернулась к Глаше, намереваясь выяснить у девки, почему она так испугалась, но в дверь комнаты громко постучали, после чего звонкий девичий голос объявил, что Анна Михайловна просит гостью к ужину.

Пришлось отложить расспросы на потом. Когда Настя появилась в зале, начальника Тайной канцелярии уже не было, а на столе находилась огромная супница, из-под крышки которой вырывался ароматный пар.

— Граф Шувалов ушел, — пояснила Бутурлина, уже сидевшая за столом. — на дела сослался.

— А Александр Борисович?

— Сашенька все еще дуется на меня. Я же посмела посягнуть на сомнительную чистоту и тишину его прибежища, — голубые глаза весело блеснули. — Так что он заявил, что предпочитает ужинать в одиночестве и теперь безмерно от оного страдает.

Хозяйка дома кивнула лакею, приказывая налить своей гостье ароматных щей.

Настя вдруг поняла, что действительно проголодалась.

Вслед за щами наступила очередь фаршированной утки, а затем и чая с пирожками и вареньем. Невесомые, они просто таяли во рту, и как девушка не старалась ограничить себя, рука все тянулась за следующим.

— Кушай, кушай, — Анна Михайловна пододвинула тарелку ближе к своей гостье. — Тебе силы надобны. Тебе ж еще Гришу твоего лечить.

— Не мой он, — по привычке пробормотала Настя.