Затми меня, если сможешь

По дороге до поселка нам встречаются от силы три музы, которые порываются напасть, когда двигатель отказывался заводиться, и ни одного выжившего. Я думаю, это только потому, что сама Вселенная хочет, чтобы Сэм был похоронен по человеческим обычаям, а не как брошенная в канаву бездомная собака.

Я устраиваюсь полулежа на переднем сидении, и из-за того, что наш путь не изобилует интересными приключениями в виде перестрелок с выжившими и нападением муз, меня накрывает новой волной. Мысли стекаются в один жужжащий ком, не давая ни единого шанса мыслить здраво.

Меня вдруг одолевает дикий страх.

Я могу потерять Аарона также внезапно, как потеряла Сэма… а также маму и Иззи…

Страшное осознание нагрянуло внезапно как гром среди ясного неба, отзываясь ледяными мурашками по спине. Да, я в каком-то смысле уже потеряла Аарона, но… ведь намного лучше, если он будет жить, правда?.. Да, вдали от меня. Да, не проявляя по отношению ко мне никаких чувств. Да, на стороне корпорации зла. Но он будет жить. Будет жить также, как и моя любовь к нему.

Возможно, он окажется моим первым и последним мужчиной… А возможно и нет. Мне настолько противна одна лишь мысль о том, что, в мыслях может оказаться кто-то другой… поэтому я не хочу даже представлять его с другой женщиной.

Но Тифани — судя по слухам, его бывшая — прямо сейчас сидит позади, упираясь коленками в спинку моего сидения. Две женщины, с которыми он провел последние два года находятся в одном автомобиле и, вроде как, в одной команде, если не брать во внимание взаимную неприязнь друг к другу.

А это может означать одно — он еще наверняка вернется.





Глава 26





— … а знаешь, что самое интересное? — Сэм ухмыльнулся, продолжив разглядывать хмурые тучи. — Что двадцать первый век обесценил главную валюту всех времен — знания. Интернет попросту девальвировал ее своей доступностью. В интернете мы могли узнать и сделать все: познакомиться с девушкой на одну ночь, научиться играть на гитаре, узнать рецепт редкого блюда, выучить китайский, а еще узнать, что такое гребаная девальвация и с чем ее едят.

Я усмехнулась.

— А сейчас?

— Сейчас происходит самое стремное: мы вновь возвращаемся в эпоху сокровенных знаний, — сообщил парень, подложив руки под голову. — У кого они есть, тот впереди. Ну, знаешь, как чертова корпорация зла, они всегда на шаг впереди, а мы продолжаем топтаться на месте, не понимая, что вокруг происходит. Потому что у них знания и сила, а у нас…

— А у нас взаимопомощь и поддержка, — вмешалась я. — Да, мы не обладаем теми знаниями, которыми обладают они. Мы учимся на своих ошибках… и пишутся они зачастую собственной кровью. Но ведь именно поэтому они не могут поймать нас — мы действуем сплоченно и слаженно, каждый может пожертвовать собой ради спасения другого.

— Да, но… на этом далеко не уедешь, — Сэм тяжело выдохнул, нащупав пачку сигарет.

— Что ты имеешь в виду? — я недоуменно нахмурила брови, повернув голову в его сторону.

Он не спеша зажег первую попавшуюся сигарету из помятой пачки и преподнес ее к губам.

— Наша привязанность друг к другу делает нас чертовски уязвимыми. Ты привязана к Иззи и Рону, а Рон к тебе и Кэти. Кэти привязана к Тони и Грейс, а я к Ханне и к тебе… и так можно продолжать до бесконечности, — Сэм вдохнул табачный дым, сделав недолгую паузу. — Я имею в виду, что это не приведет ни к чему хорошему. Рано или поздно при таких экстремальных условиях мы начнем терять друг друга. Это будет жестко ломать нас, бить под дых, выворачивать наизнанку и на время выбрасывать из реальности… и это совершенно нормально, но… не при таких обстоятельствах. Теперь наша реальность такова, и она не терпит страха, незнания и потери концентрации внимания. Ослабил фокус, и ты уже труп… Мы враги друг для друга, Финч.

— И что ты предлагаешь? — удивилась я. — Разбежаться кто куда и жить по одиночке? По-моему, мы живы до сих пор лишь потому, что мы команда.

— Уже нет, — совершенно спокойным тоном проговорил Сэм, выдохнув табачный дым. — Детка, уже чертовски поздно…

— Приехали, — оповещает Джеймс с усталой интонацией. Его голос вырывает из очередного мучительного воспоминания. — Эй, Скотт, придурок, убери ружье…

Рыжеволосый моментально выходит из автомобиля и грохот двери окончательно вырывает из сна ребят из корпорации. Британи испуганно оглядывается вокруг, часто-часто моргая, Тифани отстраненно зевает, а Кевин слегла щурится, пытаясь через лобовое стекло разглядеть что же происходит за воротами поселка.

Я не жду особого приглашения, чтобы выйти из машины. Поэтому без лишних церемоний ступаю на дорогу, ощущая как мышцы ног успели окаменеть без движений, и направляюсь в сторону ворот. Ребята позади начинают постепенно выходить вслед за мной, осторожно оглядываясь по сторонам.

— …это еще кто? — доносятся обрывки слов грозного Скотта, который с подозрением наставляет прицел ружья в сторону ребят из корпорации.

Подхожу к воротам именно в тот момент, когда они начинают медленно распахиваться и, не дожидаясь Джеймса, без церемоний ступаю на территорию Тонли. К воротам начинают стекаться дотошные жители, в том числе и дети, и я благополучно миную небольшой коридор из любопытных зевак, направляясь по одной из главных улиц.

Люди, не скрывая интереса, откровенно пялятся на меня, провожая любопытными глазами, а я ускоряю шаг, устремляя отстраненный взгляд прямо перед собой. Но среди них я улавливаю до боли знакомое лицо, при одном виде которого в груди все сжимается, а слезы начинают преследовать по пятам.

— Ева! — сквозь боль выкрикивает мама. Она быстро подбегает ко мне, наспех закутываясь в легкую серую куртку. — Боже мой…

Я тут же бегу к ней навстречу, и мы растворяемся в крепких объятиях. Она сжимает меня до хруста костей, не уставая проговаривать мое имя словно мантру, а ее руки продолжают скользить по моей спине и волосам.

Я больше не в силах сдерживать эмоции. Слезы вырываются наружу, как только я уловила ее жалобное и до боли родное выражение лица. Во мне мгновенно пробудился ребенок, который жаждет пожаловаться матери на всю несправедливость мира. Он хочет уткнуться в надежное материнское плечо и выплакать все обиды и переживания. Он желает обнять ее и ни на секунду не отпускать…

Мама целует мое лицо, утопающее в слезах, пытается что-то шептать, говорить, но эмоции напрочь заглушают все окружающее пространство. Ее губы изгибаются в нервной улыбке, она хочет утешить меня, ободрить, но в ее синих глазах — точной копией моих — отражаются материнская боль, страх, неизвестность и чертовски много чего еще.

— Где остальные? — доносится командный голос Дженнифер, которая только-только прибегает к воротам, чтобы поприветствовать приезжих. — Где Сэм и Роберт? Что это за хлюпиков ты привез, Джей?

— Эти хлюпики — твоя работа на ближайшее время, — заявляет Джеймс. — Их нужно хорошенько обработать… потом скажу для чего это нужно. Роберт… оказался лабораторным ублюдком… А Сэм… он…

Я оборачиваюсь, натыкаясь на растерянного Джея, который смущенно почесывает затылок, тщательно подбирая слова. Пару раз моргаю, чтобы смахнуть раздражающую прозрачную пелену на глазах и улавливаю запыхавшуюся Вики, которая стоит возле старшей сестры, с интересом наблюдая за рыжеволосым парнем.


— Короче он в машине, — Джеймс сдается под напором любопытной толпы и быстрым шагом направляется к темно-синему автомобилю, на котором мы все прибыли в поселок.

— Чего ты свистишь? — Скотт закрывает ворота и с недоверием косится в сторону парня, когда тот заезжает на территорию Тонли. — Нет тут никого, все уже вышли.

— Открой багажник, Скотт, — Джеймс невозмутимо бросает ключи мужчине и быстрым шагом удаляется в сторону домов.

— Нет! Нет! — горький крик Вики раздается по всей округе, отчего у меня болезненно сжимается сердце. — Нет, не может быть!.. Только не…

В воздухе раздается протяжное удивление присутствующих, когда Скотт открывает багажник, улавливая неподвижное тело Сэма. Парочка любопытных мужчин все же осмеливаются подойти ближе, чтобы утолить неподдельный интерес.

Бедняжка Вики обессиленно падает на пыльную дорогу, утопая в горьких слезах, но Дженнифер вовремя подхватывает ее на лету, пытаясь привести в чувство. Она что-то говорит Вики, легонько потряхивает ее за плечи, твердо смотрит в глаза, пытаясь словить взгляд. Но девушка лишь упорно машет головой, не желая никого слушать, кроме собственного разбитого сердца.

Не в силах больше наблюдать за этой картиной, я вырываюсь из рук мамы и убегаю прочь от этой жуткой атмосферы. Она еще с минуту продолжает выкрикивать мое имя, но я упорно игнорирую ее, зажимая рот ладонью от вырывающихся эмоций.

Люди вокруг выходят из домов, провожая меня недоуменными взглядами, а я продолжаю бежать вперед, ни на секунду не оглядываясь. Продолжаю бежать даже тогда, когда улавливаю перед собой самодельный забор из обыкновенных, но прочных досок, наспех сотворенный жителями поселка. Он разделяет заброшенную территорию с одноэтажными и двухэтажными жилыми постройками с домами, в которых ныне живут люди.

Недолго думая, перелезаю через забор, болезненно раздирая ладони, перешагиваю через парочку трупов муз и направляюсь в сторону заброшенных территорий. Атмосфера здесь удручает, но я вовсе не обращаю внимание на подобные мелочи. Я пришла сюда для одного — найти уединение, отыскать одиночество, расслабиться и прийти в себя вдали от любопытных глаз.

Несмотря на то, что территория на протяжении нескольких месяцев остается бесхозной — здесь на удивление довольно чисто. Нет привычных городских разваленных авто посреди улицы, разбитых стекол и выбитых дверей. Лишь пыльные дороги, увядшие растения на переднем дворе и парочка мусорных баков, разбросанных по дороге шквалистым ветром.

Я усаживаюсь посреди пыльной дороги, хлюпая носом, и окончательно соприкасаюсь спиной об прохладный асфальт, широко распахнув руки в стороны. Затуманенному взору открывается вид на привычные хмурые тучи, и я вдруг осознаю, что после побега и потери Сэма так и не успела насладиться свежим прохладным воздухом и солнцем, упорно прорывающимся сквозь мрачные тучи.

Наконец, даю себе волю переполняющим эмоциям.

Мне чертовски, нет, паталогически не хватало одиночества. В стеклянных стенах корпорации оторванность от внешнего мира давила, заставляла сжиматься до размеров изюма. Это было неадекватным одиночеством, меня насильно посадили в прозрачную клетку, словно какого-то зверька, принципиально игнорировали и наблюдали исподтишка за каждым движением.

В воздухе таится тишина. Долгожданная тишина, которая преследовала меня по ночам, заманивая изящным спокойствием. Я делаю несколько глубоких вдохов и выдохов, отчего спустя несколько минут мир перед глазами начинает пошатываться, пока мозг с жадностью насыщается кислородом.

Мне нужно время. Мне просто нужно время.

* * *

Похороны Сэма организовали в этот же день.

Об этом меня предупредил Джеймс, он единственный осмелился выбраться на заброшенную территорию, не опасаясь нарушить мой покой и парочки мимо прогуливающихся муз.

Фред — негласный главарь поселка — решил, что могила Сэма должна находиться на импровизированном кладбище, на котором захоронены все жители поселка, погибшие в результате эпидемии. Кладбище находится за пределами охраняемой территории в пяти минутах ходьбы, перед самым лесом.

На похороны пришли лишь те, кто так или иначе контактировал с Сэмом. Все, кроме Дженнифер. Она по неизвестным мне причинам отсутствовала. Церемонию прощания провели наспех, опасаясь приближающейся темноты. Каждый из присутствующих обмолвился парочкой приятных слов и совместных воспоминаний о Сэме.

Всю церемонию Фред крепко держал свою дочь, на Вики не было лица. Он с трудом оторвал ее от креста из двух порубленных деревяшек, когда все потихоньку начали уходить на безопасную территорию. Девушка прикрывала лицо ладонями, громко роняя слезы. Я так и не осмелилась подойти к ней… слишком больно смотреть на страдания Вики, которые она никак не заслужила.

Но прямо сейчас, сидя в полном одиночестве посреди импровизированного кладбища с самодельными крестами, я осознаю одно — еще ни разу в жизни я не теряла близких людей. Ни разу в жизни не хоронила их, не скорбела и не умывалась слезами дни и напролет.

Чертова корпорация зла полностью изменила меня, и не только в физическом плане.

Сэм был прав, смерть каждого из нашей группы дает нам под дых, выбивает из колеи и напрочь сбивает фокус внимания. Но, возможно, именно благодаря его смерти я стану по-настоящему ценить жизни своих близких… и стану сильнее.

Да, я стану на чуточку сильнее, я переборю эту боль. Пройдет время, и я больше не буду задыхаться слезами после каждого воспоминания, связанного с ним. Воспоминания о нем больше не будут разрывать мне сердце на тысячи мелких осколков, а напротив, я буду вспоминать, каким он был прекрасным человеком.

«Вселенная будет помнить тебя, Сэмми… я буду помнить тебя…»

— Будешь? — вдруг раздается тихий голос Джеймса справа от меня.

Я нервно вздрагиваю, когда осознаю, что все это время находилась не одна. Рыжеволосый протягивает мне предпоследнюю сигарету в помятой синей упаковке, зажимая одну из них меж зубов. Недолго думая, я забираю ее из пачки и зажимаю губами, пока Джеймс преподносит небольшой огонек зажигалки. Пару секунд и сигарета начинает дымиться, а я вдыхаю слишком много дыма для первого раза, ощущая горячий воздух в горле, и мгновенно разрождаюсь громким кашлем.

— Первый раз у всех так. Не советую сильно вдыхать, — невозмутимо говорит Джеймс, делая глубокую затяжку. Он усаживается на землю возле меня и тяжело выдыхает. — Перед затяжкой подержи дым во рту, иначе рискуешь обжечь горло.

— А раньше нельзя было сказать? — с упреком проговариваю я, наконец, перебарывая невыносимый кашель.

— Утри сопли, Финч, — усмехается парень, оглядывая мое одутловатое лицо. — Из всей нашей компашки остались только мы с тобой, прикинь?

Я молча соглашаюсь, стряхивая пепел с сигареты.

— Джастин, Питер, Ханна, Роб, будь он неладен, Сэм… — он делает паузу, вдыхая табачный дым, и шумно выдыхает. — Поверить не могу, что все… их больше нет, мы их никогда не встретим. Не обменяемся парочкой подколов, не выйдем на очередную вылазку. Черт, да даже Рон и тот оказался…

— К чему ты клонишь? — без эмоций спрашиваю я, не желая что-либо слышать об Аароне.

— К тому, что на нас рассчитывают все жители поселка, — неоднозначно отвечает Джеймс, и его теплая ладонь тут же накрывает мое плечо. — Нам стоит держаться вместе, если ты понимаешь, о чем я…

Его брови тут же взлетают вверх в шутливой форме, и я закатываю глаза, борясь с вырывающейся улыбкой.

— Иди к черту.

— Вау, что это, улыбка? — ехидничает он в ответ, удивленно оглядывая мое лицо. — Я не видел ее на тебе месяца три.