Затми меня, если сможешь

Если я поведусь на это послание, то в очередной раз выставлю себя внушаемой дурочкой, а он лишь посмеется, наслаждаясь моим провалом. Ведь так? Так все и будет? Но, с другой стороны, зачем эта нелепая шифровка? В ней не указаны координаты, и что я в свою очередь должна предпринять.

Закусываю нижнюю губу до пронзительной боли, нервно почесываю локоть, пару раз зарываюсь в волосы всей пятерней, взлохмачивая их еще больше.

Кажется, они намереваются свести меня с ума.

Я замираю на месте, когда дверная ручка громко дергается, дверь отворяется, а на пороге комнаты появляется Кевин со свойственным ему невозмутимым выражением лица. Сердце пропускает очередной удар, а затем учащенный пульс набирает обороты.

— Мистер Морган хочет видеть тебя.

Прежде чем пойти вслед за Кевином, я громко выдыхаю, пытаясь собраться с мыслями. На кой черт я понадобилась самому Ричарду Моргану?

— Сколько суток прошло со дня правды? — я решаю не терять время, пока мы идем в кабинет президента корпорации.

— Двое суток, — коротко отвечает Кевин, глядя вдаль очередного коридора. — Как рука? Сегодня вечером я сниму бинт и обработаю рану… если, конечно, она не рассосалась.

Отлично, выходит у меня в запасе еще целая ночь, чтобы удостовериться в подлинности перевернутого послания Аарона.

— Я… ничего не ощущаю, — отвечаю я, запинаясь на каждом слове от путающихся мыслей.

Мы заходим в лифт, из которого только что вышли парочка женщин средних лет в привычных белоснежных халатах. Я наблюдаю, как Кевин прикладывает тоненький белый браслет к сенсорной кнопке лифта и спустя секунду кружок вокруг числа тридцать три загорается белым светом.

— Я хотела сказать тебе спасибо, — тихо отзываюсь я, неловко почесывая мочку уха. — Аарон сказал мне, что именно ты настоял на обезболивающем.

— Пустяки, — отмахивается парень, подавляя улыбку, и я в очередной раз убеждаюсь, что он не настолько черствый, каким хочет казаться. — Иногда Диана заходит слишком далеко, утопая в своей жестокости. В эти моменты главное остановить ее, привести в чувство.

— Меня уже несколько недель мучает один вопрос, — через некоторое время признаюсь я. — Почему, когда я была в той палате с прозрачными стенами, ты единственный подал вид, что заметил меня? В то время как все остальные в упор не замечали моего присутствия.

— Я единственный, кто делал ставки, что ты очнешься, — сообщает Кевин неожиданно быстро. — Все остальные были уверены, что после того, как ты провалялась в коме практически неделю, ты не выкарабкаешься. Да еще и с такими жизненными показателями, идущими по нижней границе нормы. Признаться честно, последние пару дней перед твоим пробуждением я уже и сам поверил в то, что ты не жилец.

— Хочешь сказать, пока я лежала без сознания вы никаким образом не оказывали мне помощь?

— Единственное, что мы делали — провели операцию по удалению множества пуль и кормили тебя. Все остальное время мы отслеживали твое состояние и то, как твой организм постепенно выкарабкивается, буквально перешагивая через смерть. Диане было важно отследить момент твоего самостоятельного исцеления.

По спине пробегает очередной табун мурашек от осознания того, что я была всего за шаг до смерти.

— Очередной эксперимент, ну, конечно… — я громко выдыхаю, лениво потирая виски, и выхожу из лифта вслед за парнем.

— Сегодня ночью я поставлю тебе укол. Предупреждаю сразу, чтобы ты не напала на меня с криками, — ухмыляется Кевин, бросая в мою сторону короткий взгляд голубых глаз.

— Что еще за укол? — с недоверием спрашиваю я.

— Ничего нового, обычная глюкоза, — поясняет он, пропуская меня в приемную мистера Моргана. — Твой организм еще слишком слаб, учитывая, что тебе чуть ли не каждый день вводят сильнейшие обезболивающие препараты синтетического происхождения.

В уютной приемной президента корпорации нас встречает миловидная секретарша лет тридцати. Она тут же вскакивает с рабочего места, нервозно поправляя серую юбку на ходу, как только мы заходим в помещение.

— Мистер Морган еще занят… — тоненьким голоском мямлит она, вздрагивая от неожиданности, когда дверь с грохотом захлопывается.

— Идиот! — доносится приглушенный рассерженный голос мужчины средних лет.

Из кабинета выходит разгневанный Аарон, нервозно поправляющий темный приталенный пиджак на ходу. Его брови угрюмо сходятся на переносице, поэтому, когда он проходит мимо секретарши отца, которая подает ему черную папку с бумагами, тут же вскидывает руку в останавливающем жесте.

— Не сейчас! — сердито восклицает он, и ровно в этот момент его прозрачно-серый взгляд, холодный как лед, встречается с моим. Желваки на его лице напрягаются еще сильнее, как только парень окидывает меня беглым взглядом, и мигом покидает приемную.

Я оглядываюсь в сторону Кевина, с волнением прикусывая нижнюю губу. Он считывает страх с моего лица за считанные секунды и уверенно кивает в сторону двери.

Похоже, я попаду под горячую руку мистера Моргана. Но, в конце концов, чего мне бояться? Он не сделает мне ничего плохого ведь я его единственный удачный эксперимент, от которого зависит все, что он так тщательно планирует.





Глава 18




Стискивая зубы, я отворяю дверь и вступаю в просторы огромного кабинета основателя «Нью сентори». На удивление, помещение выглядит не как личный кабинет президента крупной корпорации, а как президента в целом.

В самом центре расположен прозрачный овальный стол на шестнадцать персон с белоснежными кожаными креслами и удобной высокой спинкой. Над столом возвышается огромный навесной потолок, выполненный в светлых тонах. В центре него находится широкая современная люстра, без старинных свисающих бриллиантов и прочих устаревших излишеств. В нескольких шагах от стола располагается подвесной широкоформатный телевизор, встроенный в светлую стену.

Чуть поодаль, в самом конце большого помещения восседает сам мистер Морган за старинным лакированным столом из массивного красного дуба. На нем покоятся тонны разложенных папок, бумаг, пару миниатюрных планшетов и ноутбук последней модели из тончайшего черного пластика.

— Ева, дорогая! Вот кого я рад видеть всегда и при любом раскладе, — воодушевленно проговаривает мужчина, привставая с комфортабельного кожаного кресла цвета темного дерева.


Я внутренне съеживаюсь от его подозрительно добродушного голоса, застывая на месте. Удивительно, как быстро меняется его настроение.

— Проходи, присаживайся.

Он кивает на кресло, располагающееся напротив его добротного стола. Я натягиваю нервозную улыбку, оглядывая Ричарда с ног до головы. Необъяснимо, но факт: мужчина, который добывает призрачный эликсир бессмертия, сам выглядит так, будто уже опробовал на себе все его свойства. Сколько ему, пятьдесят? Быть может пятьдесят пять? Он выглядит старше сына лишь на пятнадцать лет, не больше, не меньше.

Ричард демонстративно поправляет золотые запонки на черной рубашке и усаживается в кресло, направляя в мою сторону заинтересованный взгляд в сочетании с осторожной улыбкой. Я следую его примеру и присаживаюсь в предложенное кожаное кресло цвета увядших листьев, продолжая разглядывать внутреннее убранство кабинета.

— По какому поводу вы хотели меня видеть? — мой голос звучит хладно и твердо, с неприкрытыми нотками недоверия.

— Узнать, все ли тебя устраивает, — сообщает Ричард. Он переплетает руки на груди, продолжая улыбаться чарующей улыбкой. — Услышать твои пожелания по поводу дальнейшего пребывания в корпорации. Может быть, у тебя остались какие-то вопросы, которые продолжают мучить тебя изо дня в день?

Я сердито усмехаюсь.

— Вы серьезно, пожелания?! — тут же восклицаю, демонстрируя забинтованное левое запястье. — Учитывая, что вчера мне буквально сжигали кожу чертовой кислотой, устраивая очередной эксперимент против воли, мое мнение здесь не учитывается.

Мужчина в ответ лишь плотно поджимает губы, мельком взглянув на пострадавшую руку.

— Хорошо, я поговорю с Дианой, чтобы впредь она была более сдержанной и учитывала твое мнение в каждом эксперименте… в исключительно каждом. Быть может, у тебя остались вопросы? Я с удовольствием выслушаю и отвечу.

— Вы мне солгали. Еще тогда, в палате, когда вручали дневник, — уверенно заявляю я, подаваясь вперед. — Сказали, что ваш сын настолько любит меня, что готов пожертвовать собой, лишь бы вы меня не трогали. Но на деле все оказалось наоборот: он никогда меня не любил и общался со мной лишь по вашей наводке.

— Что ж, это не вопрос, но я осмелюсь ответить, — он уверенно облокачивается локтями об стол, скрещивая руки в замок. — Дорогая, я уже говорил тебе, но повторюсь вновь. Я единственный человек, ни разу не солгавший тебе. Ты напрасно так категорично относишься к нам: мы с Дианой, можно сказать, твои вторые родители, — на полном серьезе заявляет Ричард, а меня блевать тянет от подобных слов. — Поверь, я прекрасно вижу поведение своего сына. Помнишь, в каком состоянии он выходил из кабинета? Подобный гнев со стороны мужчины — признак любви, — мягко сообщает мистер Морган с непринужденной улыбкой на устах.

— Вы можете не лгать, но очень профессионально вводить в заблуждение, — произношу я, с подозрением сощуривая веки. — Откуда мне знать, о чем вы разговаривали до моего появления? Из-за чего он так вспылил?

— Согласен, здесь я с тобой абсолютно согласен, — мужчина пару раз медленно кивает, не сводя с меня взгляд. — Но от своих слов я не отказываюсь. Видишь ли, мой сын…

— Почему вирус прозвали Клио? — нагло перебиваю я, больше не в силах слушать про Аарона. — Какое отношение к нему имеет муза истории?

Мистер Морган не спеша преподносит к губам сложенные в замок руки, с некой интригой заглядывая мне в глаза. Спустя минуту он все еще молчит, загадочно улыбаясь.

— Ты еще не осознала? — его ухмылка начинает нервировать. — Дорогая, я же говорил, мысли шире, — разочарованным тоном произносит мужчина, вопросительно вскидывая бровь. А я подавляю дикое желание закатить глаза в ответ на его демонстративное разочарование. — Прямо сейчас у тебя на глазах вершится настоящая история. История нового человека. Человека, иммунитет которого устойчив к подавляющему большинству известных вирусов и инфекций. Больше никаких санитайзеров, антибиотиков и жаропонижающих. Больше никаких смертельных болезней и врожденных патологий. Первые морщины больше не будут появляться к тридцати, а женщины смогут спокойно выносить и родить первенца еще как минимум до пятидесяти лет. Только подумай, у человечества появится намного больше свободного времени на саморазвитие, путешествия, творчество и на все, что не хватало раньше. Человек, наконец, почувствует вкус настоящей жизни без временных рамок, страха и прочих притупляющих эмоций.

— Не все смогут почувствовать, как вы говорите, вкус настоящей жизни, — глухо констатирую я, переплетая руки на груди. — Половина людей попросту не проходят санацию, она убивает их.

— Естественный отбор, моя дорогая. Он должен иметь место быть, если мы говорим о новом поколении с идеальным геномом. К моему глубокому сожалению, не все его проходят, но таковы правила естественного отбора во все времена.

— Вы ничем не лучше тех зомби, — сердито бросаю я, указывая рукой в сторону массивного окна, за которым скрывается мрачный Лондон. — Вы сознательно обрекаете на гибель совершенно здоровых людей, хоть и не таким кровожадным способом, но факт остается фактом… Никто не имеет право решать, кто выживет, а кто нет! Я ни за что не буду подвергать своих родных и близких столь рискованной процедуре, как это сделала моя родная тетя! А что, если на их месте окажется ваш сын или ваша несовершеннолетняя дочь?! Вы даже на Кэти наплевали, оставив ее на растерзание тех тварей, которых сами же породили!

— Мои дети никогда не будут проходить процедуру санации, — на полном серьезе заявляет мистер Морган, улыбаясь лишь одним кончиком губ.

Я в открытую ухмыляюсь, нервозно поправляя браслет из белого пластика на запястье.

— Очень предсказуемо.

— Есть огромный шанс, что они не пройдут ее. Как не прошла их мать, — сообщает мужчина, выдерживая долгую паузу. — Безусловно, парочка моих ближайших родственников весьма успешно прошли санацию, и в том, что я тоже ее пройду, я не сомневаюсь. А на счет Кэти… ее пребывание среди выживших находится под контролем…

От удивления мои губы распахиваются.

— Вы убили собственную жену?! — недоумение молниеносно вырывается из груди.

— Я должен был проверить ее генотип на прочность для будущего наших детей, — твердо заявляет Ричард. — Если бы она прошла санацию, то с высокой долей вероятности Аарон и Кэти прошли бы ее вслед за ней.

Я прикрываю лицо ладонями и громко выдыхаю. Мне понадобилось еще несколько минут молчания, чтобы переварить полученную информацию и прийти в себя. Головная боль постепенно нарастает от бесконечного потока мыслей, которые я не в силах остановить. Устало потираю виски и брови, тыльной стороной ладони провожу по лбу, пока неожиданный стук в дверь не привлекает мое внимание.

— Сэр, нам пора на обед, — в помещении вдруг раздается уверенный голос Кевина, и я оборачиваюсь назад, сталкиваясь с его взглядом.

Его появление действует на меня отрезвляюще, возвращая в тревожную действительность. После тяжелого разговора с Ричардом, сознание словно затуманено, и пару раз я уже намеревалась встать посреди беседы и убежать как можно дальше от этого ужасного человека. Чем больше я о нем узнаю, тем больше мне хочется к чертям стереть из памяти каждую проведенную с ним беседу.

— Что ж, Ева, был рад увидеть тебя, — мистер Морган слегка прочищает горло, вставая из-за стола. — И да, это здание хранит еще множество тайн… не пытайся разгадать их самостоятельно. Всему свое время. Всему свое время, дорогая.

Я направляю в его сторону недоумевающий взгляд в сочетании с хмурыми бровями, и тут же подрываюсь с места, выходя прочь из этой тревожной атмосферы.

Всю дорогу до столовой Кевин не произносит ни слова, лишь время от времени я улавливаю его короткий, в меру обеспокоенный взгляд. Я благодарна, что он не достает меня вопросами о том, что же такого я узнала за те полчаса беседы, что явно отпечаталось на моем лице.

Я уже не обращаю внимание на косые взгляды и укоризненные перешептывания со стороны безликих людей в белых халатах. Гул их голосов намертво заполоняет столовую, и лишь два из них кажутся мне смутно знакомыми, когда мы проходим мимо одного из столиков.

— Ты с ума сошла?! Я не буду… — нервно шипит одна из близняшек, эмоционально всплескивая руками. — Ты ненормальная раз считаешь, что я променяю стабильную работу и безопасность на…

— Тифани, можешь говорить потише? — в ответ шипит Британи стискивая зубы. — Просто подумай, что скоро…

— Нет! — резко отрезает Тифани, опуская голову в тарелку. — Я не брошу его ни при каких…

Что за черт? Британи уговаривает сестру бросить Аарона?