Заражение

Черт! Еще экран светится на полную яркость, расходуя энергию, а как уменьшить или отключить подсветку, Золотов понятия не имел.

Нужно подумать, куда позвонить. Или пойти посоветоваться с Трошиным? Зачем, когда у него своя голова на плечах. Сидя за столом, рядом с распростертым трупом с торчащими сосками, Золотов попытался сосредоточиться. Получалось плохо, он то и дело поглядывал на Веру Ильиничну, пытаясь представить, какова она… в постели.

Господи, подумал он, ну и мысли у меня. Хорошо, что никто их не видит и не слышит, никто не может узнать, о чем я думаю на самом деле. Куда же звонить? Куда? В полицию? Не поверят. Бесполезно даже пытаться. Снимет трубку уставший лейтенант, услышит, что в институте вирусологии (а где это?) произошел рейдерский захват (что-что?), террористы, или кто-то на них похожий согнали людей в актовый зал, а руководство заперли в кабинете директора, секретарь убита. И еще… один из тех, кого террористы собрали в актовом зале (зачем? Понятия не имею!) всадил другому пожарный багор в голову по самую рукоятку. Просто так. Для красоты, наверное.

Скорее, после такого сообщения о преступлении весь городской отдел полиции ляжет со смеху над очередным шизанутым выдумщиком.

Золотов поднял руку и приоткрыл ящик стола — не вставая он нащупал там блокнот. Может быть, здесь найдется какой-то нужный телефон? Рука наткнулась на металлическую фляжку с коньяком. Недолго думая, он вытянул ее из ящика и сделал хороший глоток. Крупная дрожь, которую он почти перестал замечать, заметно улеглась.

Так. Нужно. Отыскать. Кому. Позвонить.

Золотов открыл записную книжку. На первой странице он прочел изречение, старательно обведенное ручкой несколько раз: «Будь мертв, будь абсолютно мертв и делай все, что хочешь. Все будет хорошо».

Черт, подумал он. Легко написать, да трудно выполнить. Он сделал еще один глоток и его взгляд снова невольно скользнул под блузку мертвой женщины. Она вполне ничего. Даже, учитывая, сколько ей лет и…

Внезапно из кармана пиджака, куда он опустил телефон, послышался резкий зуммер, телефон завибрировал мелко и противно. Золотов вздрогнул, его словно пробило разрядом электрического тока. Он запустил руку в карман, выудил оттуда раскладушку и автоматически ее раскрыл, не особо соображая, что делает.

— Алло, — послышалось из трубки. — Вера? Веруся, ты где? Не слышу тебя. Алло!

Золотов судорожно соображал, что делать. Повесить трубку? Сказать правду, что она убита и нужно срочно вызвать полицию? Заряд телефона на нуле. Каждое новое слово лишает их надежды на спасение. А если это мать?

Он ответ взгляд от полуобнаженной груди секретарши, как будто его застали врасплох за игрой в «доктора».

— Да… — сказал он в трубку, ни имея ни малейшего понятия, что говорить дальше.

— Мм… — встревоженный женский голос осекся. — А где Вера? Я не туда попала? Простите…

Золотов слегка сменил положение. Мышцы в сидячей полусогнутой позе мгновенно затекли. Выпитый коньяк сбил фокус мыслей, которые теперь, несмотря на грозящую опасность, текли медленно и неспешно, концентрируясь, в основном, вокруг стройной фигуры мертвой женщины.

Не так уж она и стара, зато фигура какая, — думал он, вслушиваясь в тревожный голос, раздающийся из трубки.

Неожиданно дверь кабинета распахнулась. Золотов дернулся, ударившись головой о крышку стола — он и не заметил, как незаметно влез под стол, пристроившись возле полураздетого трупа.

— Эй, ты где? — послышался голос Трошина, затем стук ботинок о паркет. — Чего так долго?

Пару секунд спустя две пары глаз смотрели на него сверху.

— Золотов… ты… нашел телефон? — медленно произнес Трошин, переводя взгляд с обескураженной физиономии подчиненного на обнаженную грудь своей мертвой любовницы.

— У ней… во внутреннем кармане. Это… не то… что… — запинаясь, начал было Золотов, но его прервал голос из трубки, которую он держал в руке.

— Алло, алло! Вы меня слышите? — верещала трубка.

— Ты кому-то позвонил? — Трошин побагровел. — Тебе сказано было найти телефон! Кому ты, черт возьми, звонишь?

— Никому! Он сам зазвонил, — Золотов попытался выбраться из-под стола, но снова ударился о крышку. Стоящей на столе глобус подпрыгнул и с грохотом свалился на пол.

— Твою мать! — хрипло гаркнул Трошин. — Ему было невыносимо видеть Веру в таком виде, зная, что их секрет теперь известен всему миру. И еще хуже предполагать, что Золотов трогал ее грудь, пусть даже и мертвую. Особенно мертвую.

— Держите! — Золотов всучил ему раскладушку. — Сами общайтесь. — Ему, наконец, удалось выскользнуть из-под стола, и он решил отойти подальше. Окна кабинета выходили на другую сторону здания, весной здесь расцветал фруктовый сад, чуть поодаль раскинулся небольшой парк с озером, пешеходные дорожки со скамьями для отдыха и заросли кустов, — все это с приходом зимы занесло снегом и выглядело довольно уныло.

— Кто это? — спросил Трошин, взяв себя в руки.

Трубка не унималась.

— Вера, Верочка, что там у тебя происходит?! Ау!

— Понятия не имею, — сказал Золотов, сверкая глазами. — Я только нашел трубку, как она зазвонила. Подруга, скорее всего. Кстати, там один процент зарядки.

Лукин быстро взглянул на шефа и выхватил трубку. До того не сразу дошло сказанное, он вращал головой на толстой красной шее, то и дело поглядывая на Веру. Она смотрела на него влюбленным взглядом, как всегда. Как всегда, думал он, сжимая кулаки.

— Алло, — закричал Лукин в трубку. — Слышите? Вера мертва, ее убили! Убили! Срочно вызывайте в институт полицию, ФСБ, всех, всех кого найдете. Звоните в прессу, на телевидение, на портал, главное, в полицию. Скажите, совершено убийство, слышите меня? Алло! — Он отнял раскладушку от уха и посмотрел на экран. Тот погас. Батарея разрядилась. — Черт! Черт, черт, черт! — разразился Лукин. — Где зарядка?

Золотов покачал головой.

— Это все, что я нашел.

— Может, в сумке? Или у нее в столе?

Они заново обыскали ее стол, сумку, шкаф с документами и личными вещами, но ничего не нашли.

— Этот телефон у нее неделю держит, поэтому она не носит с собой зарядку, — сказал Трошин, со вздохом опускаясь на стул. — Не то что наши смартфоны. Полдня и все.

— Ты успел сказать? — спросил Трошин Лукина.


Тот пожал плечами.

— Успеть то я успел, только сколько там услышали… не известно. Может быть, трубка сразу отключилась. Будем надеяться, пару слов она услышала.

— Может быть, переполошится, когда не сможет дозвониться?

— Я бы не это не рассчитывал, — откликнулся Золотов. Он смотрел в то окно, где стоял убитый ими охранник.

— Давайте оттащим его к тебе в кабинет, — сказал Трошин. — И запрем.

Втроем они с трудом заволокли тело. Золотов вынул кусок брезента из шкафа и накрыл его.

— Люди погрузились в автобусы, но чего-то ждут, — сказал Лукин.

Три микроавтобуса с тонированными стеклами замерли под окнами.

— В корпусе тихо, — сказал Трошин. — Вполне возможно, что здесь кроме охранника никого не было. Тогда не стоит ждать, пока они уедут, потому что…

— …Гаврилов вернется за нами, — сказал Лукин.

— Именно.

— Что же делать?

— Может перейдем в третий корпус через подвал? — предложил Трошин. — Спуск в него по боковой лестнице, вряд ли там кто-то сторожит. Даже если на центральном входе нас караулят, там точно нет. У меня в кабинете есть все запасные ключи, не нужно спускаться на пост охраны.

— Пожалуй, это лучший вариант. Вряд ли нас будут там искать, даже если кто-то вдруг и вспомнит, что все здания института объединены подземными коммуникациями.

— Газзаев знает про это. Но… будем надеяться, что у него куча других дел.

Трошин сходил в кабинет, отыскал связку ключей, вышел позвякивая. Лукин нагнулся под стол, подобрал шокер и сунул в карман.

— Кажется все. Вернуться вряд ли получится, по крайней мере сегодня. Берите, все, что может пригодится. Ключи от машин, одежду. На улице мороз, — сказал Трошин. — Идем?

Они вышли в коридор, постоянно оглядываясь. Здание звенело пустотой и выглядело это вдвойне странно.

Золотов замыкал тройку.

Внезапно он остановился.

— Я, пожалуй, останусь, — вдруг сказал он. — Что-то мне нехорошо. Он и правда горел, лицо покраснело, покрылось пятнами, из носа текло ручьем, из горла то и дело вырывался натужный кашель. — Заприте меня в своем кабинете, я буду следить за вами по камерам.

Трошин внимательно посмотрел на него.

— Э, да ты простыл… как же это вдруг, прививку не делал?

— Да все я делал, — отозвался Золотов. — Пройдет. — Он резко нагнулся и чихнул.

— Будь здоров, — сказал Трошин и посмотрел на Лукина.

— Как думаешь?

Лукин пожал плечами.

— Да пусть сидит, не особо он и нужен, особенно в таком состоянии. Один чих и нас могут услышать — в подвале, наверняка, сильное эхо.

Трошин скептически кивнул, его брови сошлись, он нахмурился. Оставлять Золотова одного, да еще и в своем кабинете ему явно не хотелось.

— Ладно, — наконец сказал он. — Мы тебя закроем, может быть, забаррикадируйся изнутри. Или… закройся лучше сам. — Он протянул Золотову ключи от кабинета. — Вдруг тебя припрет. В подвале камер нет и даже если бы были, ты никак и ничем помочь нам не сможешь, связи нет. Посиди, подумай, может вспомнишь, где еще в здании может быть мобильник. — Он оглянулся на Лукина. — Илья, ты готов?

— Да. Идемте.

Они подождали, пока Золотов, беспрестанно шмыгая, закроется в кабинете. Лязгнул замок.

— Хорошо ему, сейчас нальет коньячка и будет смотреть на наши передвижения, — сказал Трошин.

— Кто его знает, — ответил Лукин. — А если вернется Гаврилов? Что он с ним сделает?

Они уже спускались с третьего этажа по боковой лестнице. Пустое здание административного корпуса выглядело безжизненно и даже пугающе. Висящие знаки бактериологической опасности, хотя здесь они, по идее, не должны были висеть, добавляли острастки.

— Это Газзаев развесил, — уловив взгляд Лукина сказал Трошин. — Мол, чтобы не бродили посторонние. Особенно любопытные морды из групп тестирования. Это они поначалу скромные да напуганные, но проходит неделя-другая, где только их не обнаружишь, от пищеблока до спецхранилищ, куда вообще посторонним приближаться нельзя. Он мне неоднократно жаловался.

Лукин хмыкнул.