Замок на Вороньей горе

— Э нет, Фюрьи, — насупился Гарольд. — Опоздала. Малышка Мира, мой дом — твой дом.

— И я с вами, — махнула рукой Агнесс. — По родным я соскучилась, но кто знает, что в голове у нашего короля? Приеду, а меня цап за волосы и на костер отволокут. Нет уж, мне такого не надо.

— А я — домой. — Луиза подперла подбородок рукой и запечалилась. — Очень по маме соскучилась. И по папе.

— Я тебя сопровожу, — вызвался де Лакруа. — Хочу быть уверен в том, что ты добралась до дома целой и невредимой.

— Ты можешь даже задержаться у меня в гостях, — под наше дружное «у-у-у» сообщила ему Луиза. — Родители будут рады познакомиться с моим соучеником. Магдалена, может, ты со мной поедешь? У нас нет моря, как у Монброна, но зато много солнца, и горы есть.

— Горы — это хорошо. — Магдалена задумчиво глянула на де ла Мале, потом на де Лакруа и покачала головой. — Но я лучше домой.

— Эраст, ты не ответил, каков твой выбор. — Руки были уже не на плечах, они сместились к шее. — Правильный выбор.

Выбор. Правильный выбор — плюнуть на веселое трехмесячное времяпровождение в очень и очень приятной компании около моря и отправиться в Асторг. Он правильный, но такой нежеланный.

В этот момент я поймал взгляд Гарольда, совершенно не пьяный, напротив — очень внимательный и серьезный. Он, встретившись со мной глазами, еле заметно покачал головой: мол, не делай этого, дружище.

Я не знаю, чем он руководствовался, но это было и не столь важно. Если он не советует мне этого делать, то следует прислушаться. Хотя бы потому, что он лучше меня знает нравы титулованных семейств Центральных королевств.

— Не будь букой. — Гарольд подхватил пустой кубок Магдалены. — Не отрывайся от общества. К тому же, Магда, ты знаешь, какое прозвище у моего деда, маркграфа Теодора Монброна?

— Нет, — заинтересовалась Магдалена. — Какое?

— Книжник, — гордо заявил Гарольд, наполняя кубок вином. — У него самое большое собрание книг в наших краях. Есть очень редкие и очень старые.

— Я слышала про это, — подтвердила Луиза. — Правда-правда. Как-то раз про это собрание книг в беседе с моим папенькой упоминал королевский библиотекарь.

— Магда, — как коварный соблазнитель, Гарольд навис над девушкой, — подумай — сотни томов, упоительный запах книжной пыли, и мой дед, образованнейший из дворян нашего королевства в качестве собеседника. А когда это тебе надоест, тебя будут ждать пирожные со сливками и вечерние балы, которые так любят устраивать мои сестрицы. Они хоть и тупы как пробки, но в этом толк знают.

— Монброн, ты коварный тип. — Магдалена вздохнула. — А мои родители?

— Напишем им письмо и отправим его с гонцом, — тут же предложил он. — Или даже доберемся до них в середине лета, почему бы нашей компании не совершить небольшое путешествие? Надеюсь, они примут такую ораву?

— Фон Рут, — топнула ножкой Рози. — Я жду!

Что «фон Рут»? Теперь все, у меня есть официальный повод поехать с Гарольдом, здесь мне никто ничего не скажет. Ну, если мне поверят на слово, понятное дело. Тут уже не твои желания что-то решают, тут судьба распорядилась за нас.

Хотя еще не совсем распорядилась. Основное слово она скажет завтра. А я пока озвучу ее сегодняшнее решение, которое меня вполне устраивает. Условно, разумеется, следует учитывать, что именно ждет меня и Магдалену в конце этого путешествия. Хотя… Лето длинное, так что чего раньше времени суетиться. Вот к осени и буду думать о том, что делать. Авось и придумаю.

Я маханул кубок вина, облобызал ручку моей нареченной и с грустью сказал:

— Прости, дорогая, но Гарольд вправду пригласил меня и Грейси к себе в гости. Он это сделал давно, и мы ему пообещали, что посетим его дом, чтобы провести там все лето. А слово дворянина нерушимо.

— Мы правда это пообещали? — удивилась Аманда, поворачиваясь ко мне.

— Конечно, — закивал я. — Гарольд, подтверди?

— Да, несомненно, — сопя, произнес мой друг, вворачивая кран уже в третий бочонок. — О, а тут старое имрийское. Наставник, у вас отменные погреба.

— Могу себе позволить, — с достоинством ответил Ворон, он, оказывается, с интересом прислушивался к нашей беседе. — Все-таки я маг, и не самый плохой.

— Вы лучший! — прочувствованно сказала пьяненькая Ромея. — Учитель, дорогой вы мой человек, позвольте вас облобызать!

— Не позволю! — Маг замахал руками. — Дар Кольсе, годы мои уже не те, чтобы перебравших барышень за кресло тащить! Вон иди на молодых стрекозлах свои чары пробуй, я-то тут при чем?

— Уф-ф-ф. — Ромея блеснула глазами. — Да что они знают о женщинах, эти сопляки!

Наставник уже не на шутку перепугался и начал озираться, явно прикидывая, куда бы задать стрекача от окончательно пошедшей вразнос аристократки.

— Не отвлекайся. — Рози дернула меня за ухо. — Эраст, что за дела? Как ты можешь что-то обещать, перед этим не посоветовавшись со мной?

— Женщина! — Я поднялся со скамьи и грохнул кубком о стол. — Ты ничего не путаешь? Я тебе не муж, и в этом твое счастье. А был бы им — ох и объяснил бы сейчас тебе, что такое решение мужчины и вправе ли ты его оспаривать. А может, мне вернуть тебе перстень? Ты этого хочешь?

Кабы не мастер Гай и Агриппа, я бы так и поступил.

— Эраст! — Гарольд пару раз хлопнул в ладоши, а Фальк оттопырил вверх большой палец. — Хоть и избыточно громко, зато по делу.

Больше всех от моей выходки опешили двое — я сам и Рози.

— Ух ты! — отмерла через пару секунд она и как-то непривычно глянула на меня. — Не ожидала. Мужчина, убедил, буду иметь это в виду. Ладно, к Гарольду так к Гарольду, езжай. Может, к середине лета и я к вам присоединюсь, почему нет?

И она отправилась к улыбающейся Эбердин, сидевшей на краю стола в одиночестве.

— Вот же. — Гарольд даже головой повертел от переполнявших его эмоций. — Все равно последнее слово за собой оставила. Но ты молодец! Не дело тебе туда ехать, поверь. Семейка-то еще та, того и гляди — отравят.


Он похлопал меня по плечу и поспешил к бочонку, где уже стояла пара простолюдинов, махая пустыми кубками.

— Значит, я дала согласие на эту поездку? — негромко произнесла Аманда.

— Теперь выходит, что да, — заверил ее я. — Люди слышали!

— А я хочу туда ехать? — задумчиво протянула она.

— Я хочу, чтобы ты туда поехала, — помявшись, пробормотал я. — Очень хочу.

— Да? — Аманда взъерошила свою короткую прическу. — Ну, тогда, наверное, и я в самом деле хочу посетить владения Монброна.

— Правда? — обрадовался я.

Аманда с непонятной жалостью посмотрела на меня и продолжила:

— Опять же море. Я никогда не видела, а хочется глянуть. Ты видел море?

Я чуть не ответил «да», но потом остановил себя. Я не знаю, видел покойный фон Рут море или нет. Встретились-то мы в моем родном городе, где море — основной кормилец, но кто его знает, можно об этом упоминать, нельзя…

— Увы, — решил все-таки поприбедняться я. — Реки видел, у нас в Лесном краю их много.

— Значит, посмотрим вместе. — Глаза Аманды странно блестели, и мне это очень нравилось.

И вообще, если бы у меня на следующее утро спросили, какой у тебя был самый лучший день, то я бы ответил: «Это было вчера».

К тому моменту, как в залу вкатили очередной бочонок, который вновь ниоткуда возник за дверью, мы уже успели попеть. Сначала наши девочки спели душещипательную балладу о лихом рыцаре, который был беден, но при этом не отдал своей жены богатому сюзерену, хотя тот предлагал ему и коня, и новый меч, и много чего другого. После простолюдины спели достаточно похабные, но жутко забавные куплеты о том, как весело живется людям на селе. Потом де Лакруа с Фюнцем в две глотки ревели какую-то жуткую боевую песню, напугавшую малышку Луизу.

Апофеозом вечера стал танец, в котором принял участие и я. Это была древняя суровая мужская пляска, как мне объяснил Гарольд, удивляясь, что я ее не знаю. Мы встали в круг, обняв друг друга за плечи, в центре этого круга внавалку лежало наше оружие — шпаги и даги. И мы приставным шагом двигались вокруг него, дружно притоптывая. Не знаю, что это за танец и для чего он был нам нужен. Но так хорошо, как в тот момент, мне никогда до этого не было. Справа от меня был Гарольд, слева — Фальк, я был своим среди своих, по-настоящему, впервые в жизни. Я понял, что такое братство. И еще мне стало предельно ясно, что в этом мире появились люди, которые готовы умереть за меня, и, что более странно, за которых готов умереть я. Причем не задумываясь. Может быть, не за всех, но раньше такого не было вовсе. Единственный человек, ради которого можно было пойти на все, был я же сам. Остальные люди являлись либо временными союзниками или спутниками, либо врагами.

В тот момент, когда мы, обнявшись за плечи и притоптывая, двигались вокруг наших клинков, мне подумалось о том, что даже если я завтра умру, то там, за Гранью, мне будет что вспомнить. И еще я подумал: «Да хоть бы его и не было, этого завтра».

Но, увы, завтра наступило — солнечное и ясное. Собственно, что удивляться? Таким и должен быть денек в начале мая. В такой день хочется гулять с девушкой, сходить к водоему, просто поваляться на травке, но никак не ждать решения богов. Жаль только, что богам на это плевать. Ворон, впрочем, тоже был достаточно безжалостен к своим охающим и держащимся за головы ученикам.

— Учитель, нам же плохо, — взмолился Гарольд, когда после завтрака, состоящего из того, что мы не доели вчера (правда, к еде почти никто не притронулся), маг захлопал в ладоши и сообщил, что инициация — инициацией, похмелье — похмельем, а учебу никто не отменял.

— Поверь мне, Монброн, — ответил ему Ворон. — Если я сейчас ваши мозги чем-нибудь не займу, то вы себя до вечера изведете ненужными мыслями. Мне этого не хочется. Ненужные мысли — как черви в яблоке, они точат человека помаленьку. Я хочу, чтобы те, кто сегодня вечером выйдет во двор и выстроится в шеренгу, были тверды в своих решениях, понятно? А те, кто передумает, должны принять подобное решение не потому, что их весь день страх ел поедом, а потому, что и вправду в себе не чувствуют желания стать магом. Ну или боятся смерти больше, чем чего-то другого.

— Вы наставник, вам виднее, — согласился Гарольд. — Только, как по мне, нет тут таких, кто трусит. Разные люди есть, но трусов нет. Ни за нашим столом, ни за соседним.

Ох ты. Вот не ожидал от него таких слов.

— Надеюсь. — Ворон начал набивать свою трубку. — Выясним вечером, так это или нет.

Может, он был и прав, поступая так, только все одно — мысли никуда не делись. Хотя за учебой время шло быстрее, это да.

Где-то в половине восьмого вечера, когда всех начало изрядно колотить от напряжения, Ворон все-таки закончил свое последнее занятие и бодро сказал:

— Ну вот и все, ученики. На этом для кого-то из вас обучение у меня уже закончилось. Как по мне, те, кто покинет сегодня замок, а таковые найдутся непременно, уйдут из него чуточку умнее, чем пришли, что уже немало. Я дал вам первичные познания в разных областях, и каждый сможет, если захочет, чего-то добиться в этой жизни. Да, надо будет к этому приложить и силы и терпение, но это уже зависит не от меня, а от вас самих. Но без куска хлеба вы не останетесь, это точно.

— Я же говорила! — громко шепнула Магдалена. — А вы не верили!

— Если что, я без куска хлеба и так не останусь, — передернула плечиками Флоренс. — Главное, не помереть бы сегодня.

— Сейчас все вы пойдете в спальню и соберете свои вещи, — продолжал тем временем Ворон. — На это у вас есть минут сорок, не больше. С ними вы выходите во двор и ждете меня. Думаю, этого времени вам хватит для того, чтобы окончательно определиться с тем, какое место вы займете этим вечером, будете ли вы стоять в шеренге или среди зрителей. Взвесьте все «за» и «против», помните о том, что инициация — это не шутки и не игры. Печать мага — это не только ключ к дверям великого познания и даже немалой власти над умами и жизнями людей, это еще и проклятие. После того как она появится на вашем теле, вы уже никогда не сможете жить так, как жили раньше. У вас не будет детей, вас будут ненавидеть и бояться, станут втягивать в разные темные дела, да и сами вы начнете использовать людей, как фигуры в игре. Еще вы в любой момент можете стать объектом охоты, потому что отношение к нам у сильных мира сего разное. Я долго могу перечислять плюсы и минусы жизни мага, особенно молодого мага, но в этом нет смысла. Когда подобное перед инициацией произносил мой наставник, то я думал только об одном: скорей бы он уже заканчивал да начиналась инициация. Главное — печать получить, а там разберемся. И приятели мои думали так же, я в этом уверен. А вы — такие же, как тогдашние мы, что, наверное, не так уж плохо.

На самом деле я очень сочувствовал тем, кому предстояло делать выбор. Лично я не знаю, что выбрал бы, попав сюда по доброй воле. С одной стороны, риск велик, с другой… С другой — перспективы, которые жизнь дает только один раз.

Вот только выбора у меня не было, мне место в шеренге было отведено заранее.

— Страшно-то как, — всхлипнула Флоренс, собирая вещи. — Я не знаю уже, чего хочу! Весь год знала, вчера знала, утром — и то знала. А сейчас — не знаю.

— Меньше эмоций, — посоветовал ей Гарольд, утрамбовывая рубахи и камзолы в кожаную сумку. — Толку-то от них? Я вот с утра мастера не понял, а сейчас точно знаю — правильно он все делал. Если бы не он, то мы бы от ваших причитаний в петлю уже лезли. Фло, не психуй и реши для себя, чего ты больше хочешь — видеть еще несколько лет наши рожи или выйти замуж и спокойно размножаться. Других вариантов, по сути, нет.

— Надо заметить, что после того, как тебе заехали клинком по лицу, ты начал периодически изрекать мудрые вещи, — заметила Рози. — Я с тобой согласна, тут на двух стульях не усидишь.

— Я тоже не знаю, как поступить, — призналась Мари де Орти. — Прямо разрываюсь. И дальше учиться хочется, и страшно, что умру. И везде чуть-чуть до «все-таки это» не хватает.

— Хорошо, что я мужчина. — Фальк перекинул сумки через плечо. — Мне сомневаться не положено. Если я уже тут, значит, здесь и останусь, а уж живым или мертвым, это как повезет.

— Может быть и не так и не так. — Аманда села на кровать. — Самое противное, как мне кажется, если и не умрешь, и печать не получишь. Ни туда ни сюда. И вот что тогда делать?

— Вот тогда я отправлюсь домой, выйду замуж за сына графа Кольбера и буду размножаться, как посоветовал Монброн, — хихикнула Флоренс.