Замерзаю без тебя

Мрачное сырое помещение из тех, куда лучше бы никогда не попадать, а в противном случае убираться побыстрее, угнетало и давило безысходностью. К сожалению или по счастью, сбежать из подвалов Тайной канцелярии, а попросту сыска, мало кому удавалось. Ну, может быть, паре-тройке удальцов, о которых потом долго ходили легенды, да и то: было ли это правдой? Кто знает? Наверное, только истлевшие от времени архивы.

Мужчина, что сидел в центре допросной (она же пыточная) со скованными за спиной руками и бледным лицом, наивным не был. Из троих мучителей пленник с ужасом следил за одним — высоким, поджарым сероглазым блондином, по серебристым волосам которого будто голубые искры пробегали. Эти необычные, блестящие, будто инеем покрытые волосы слишком контрастировали с его черной строгой формой с серебряным позументом, положенной высшим чинам сыска. А уж носить черную, с серебряным шитьем перевязь через плечо имеет право лишь один — глава Тайной канцелярии. Кто же не знает, что должность эту в Риилии занимает князь Ледриг Кьелорит — дракон на службе Его Величества Даймона Третьего из династии Веширских.

Князь бесстрастно, словно на светском приеме уточнил, продолжая допрос:

— Значит, ты просто ошибся?

— Да-да, барона Дэльграна убил нечаянно, — покорно закивал пленник, доведенный до состояния, когда врать уже не в силах, — за несколько часов допроса в лютом холоде, что распространял вокруг себя жуткий глава Тайного сыска, соображал с трудом, отвечал как есть, не задумываясь о последствиях.

— Видимо, потому что юный барон оказался не в том месте и не в то время, — бесстрастно отозвался Ледриг Кьелорит.

— Да никто не думал, что мальчишка окажется в восточном крыле в это время, — стучал зубами пленник, к окончанию допроса не чувствовавший ни рук ни ног.

Глава сыска разочарованно дернул уголком губ. Казалось бы, едва заметное движение лица, сам мужчина спокойно стоял, опираясь мощным плечом о стальную дверь в допросную, но подчиненные подобрались, опасливо покосившись на него. Любой маг ощутил бы, что поднялись энергетические щиты, но пленник магом не был, он был наемным убийцей. Не рядовым наемником, а элитой «нижнего мира», как называли тех, кого многие годы не могли поймать законники сразу нескольких королевств. Был, пока не взялся за заказ в Риилии — большом северном королевстве. Пока на жизненном пути излишне самоуверенного Гедеона Меченого не встретился князь и дракон Ледриг Кьелорит — правая рука короля, личный палач и лучшая в мире ищейка.

— Ты прав, Гедеон, — иронично согласился князь с пленником. — Кто мог предполагать, что вместо юного принца на ночную встречу с обольстительной Марианной пойдет не менее юный и слишком похожий на него барон Дэльгран? Никто! И причиной тому был всего лишь некстати вскочивший на носу у несмышленого мальчишки прыщ, обидный, но так кстати спасший ему жизнь. Юноше так хотелось казаться самым красивым и сильным в глазах понравившейся женщины, даже если она шпионка Эльвеланда, подосланная врагами, чтобы помочь убить единственного наследника и преемника нашего короля!

— Я не знал, слышите, я не знал, что должен убить принца, — в панике захрипел Гедеон.

— Назови имена остальных участников заговора — и я позволю тебе умереть быстро, — спокойно предложил Ледриг пленнику, словно говорил о сущей ерунде, и направился к нему.

Магические щиты подчиненных взметнулись к потолку, защищая их, а убийца с мучительным стоном начал покрываться снежно-ледяной коркой. Спустя немного времени князь покинул пыточную, по-прежнему не испытывая никаких чувств, кроме душевной усталости. Он узнал имена всех заговорщиков — подельников и заказчиков безвременно почившего Гедеона Меченого. И много чего еще полезного главе Тайного сыска великой Риилии услышал.

Ледриг неторопливо покинул здание своего ведомства и направился во дворец на доклад к сюзерену и другу. Наверное, единственному и последнему другу за его долгую одинокую жизнь. Хотя сто лет не так уж много для дракона.

Дракон на службе Короне не любил дворец с его помпезностью, многолюдностью, нескончаемыми интригами и прочими нелицеприятными вещами. Его народ слишком остро чувствовал правду и эмоции. Драконы не были жестокими, зато хранили верность. Именно за преданность люди ценили драконов и стремились обрести их дружбу. Но у людей век короток, а драконы тяжело переносят потери, поэтому предпочитают держаться отстраненно со всеми, не подпуская к своей душе или сердцу.

Не утруждая себя даже ответным кивком на подобострастные приветствия придворных, Ледриг прошел к королевскому рабочему крылу, где ему назначена встреча с его величеством Даймоном Третьим. Гвардейцы, замершие в коридоре на посту, без проволочек, без единого слова пропустили его. Как ни странно, секретаря — неизменного хранителя королевской приемной, пожилого сэра Билара — на месте не оказалось, но исходивший паром напиток из шиповника, который он так любит, свидетельствовал, что тот удалился по естественной нужде и скоро опять займет мягкое кресло.

Ледриг поднял руку постучать, но из кабинета короля донесся разговор. Приватный разговор, который явно не предназначался для посторонних, вернее для него. Его величество беседовал с министром финансов, герцогом Ушаном, и тот старательно предостерегал:

— Вы же слышите, что говорят при дворе? Князь Кьелорит — бессердечный, жестокий и…

— Не говорите ерунды! — отмахнулся король. — О вас, мой дорогой друг, говорят тоже самое. И я уверен, обо мне тоже.

— Но Ледриг жесток и…

— Он жесток только к врагам Короны! В этом я его целиком и полностью поддерживаю. Он спас моего сына и наследника. Заметь, Ушан, Ледриг никогда никого не калечит, не испытывает от пыток удовольствия. В отличие от большинства наших законников, он вообще крайне лояльно ведет себя с заключенными.

— А ему не надо калечить, он их просто замораживает до смерти! — не сдержал возмущенного рыка Ушан. — Вы знаете, что чувствуешь рядом с Ледригом, когда он «просыпается» от своей эмоциональной спячки? Такое ощущение, что дракон замораживает твою душу! Это страшно, нет, жутко, он пугает любого вашего вассала до дрожи в коленях.

— Недержание лучше, чем плаха, — иронично усмехнулся его величество. — Зато Ледриг отлично остужает горячие головы. Вот уже тридцать лет он возглавляет Тайный сыск и в Риилии покой и благоденствие — никаких заговоров и переворотов.

— Ваше величество, неужели вы не замечаете, что с ним происходит? —шепотом возопил Ушан. — С каждым годом его магия все больше действует на окружающих, вымораживает вокруг. Он теряет контроль и последние чувства!

— Это не мешает ему делать свое дело, — уже не так уверенно возразил король.

— Даже собственные подчиненные вынуждены теперь постоянно держать щиты, а вот это говорит о многом.

— Я уверен, Ледриг абсолютно предан мне. Пока он рядом, королевская семья в полной безопасности!

— Вы уверены? — хрипло от волнения усомнился Ушан.

— Он дракон, а они верные товарищи.

— Он — ледяной дракон! — жестко парировал министр, забыв об этикете. — Без семьи и без тепла родной души они живут недолго, прожив так сотню лет, одиночки замерзают. Ледриг замерзает! Он сирота, его никто не любит, ваш дракон не в состоянии держать надежный контроль над своей ледяной магией, скоро он перестанет вообще что-либо чувствовать. Совсем! Как и хранить хваленую верность. И кто тогда защитит ваше величество уже от самого Кьелорита?

— Я… — Ледриг окаменел, пока ждал ответа от замешкавшегося короля. — Не знаю. Но… может что-то придумать? Как ему помочь?

И вроде ответ его величества был почти дружеским, но эта обидная неуверенность в нем, старом друге, впервые вызвала у дракона боль в груди. Неужели он и правда ледяное чудовище? Хотя, если хорошенько подумать и быть честным самим с собой, то Ушан прав: чувства в его сердце давно не бушуют. Да что там, даже не шевелятся.

— Не знаю, — озабоченно ответил Ушан. — Его должны полюбить, причем кто-то со светлой магией, но, если бы все было так просто, ледяные драконы почти не исчезли бы с белого света.

Отбросив свою боль и печаль в сторону, Ледриг постучал в двери и, получив разрешение, вошел. Под пристальными, изучающими взглядами короля и министра глава Тайной канцелярии отчитался о проведенном дознании и расследовании, затем, сухо попрощавшись, ушел. В устных благодарностях и почестях он не нуждался, и все, кто был с ним знаком, знали о том. Жаль, он не видел, каким озабоченным и по-дружески обеспокоенным взглядом проводил его король. В отличие от остальных своих приближенных, его величество по-настоящему ценил и по-своему любил Ледрига.

***

Тонкий ледок скрипит под ногами, снег искрится в свете масляных фонарей. Юнала — столица Риилии — готовится к встрече Нового года. Ледриг неторопливо идет по улицам, наблюдая за предпраздничной суетой горожан, украшающих дома и лавки, покупающих подарки, сладости и вкусно пахнущие окорока. Главу Тайного сыска — грозного дракона, бессменно руководящего этим ведомством тридцать лет, — в лицо знают очень многие. Князь Ледриг Кьелорит во время парадов и публичных выступлений Его Величества Даймона Третьего обычно стоит за левым монаршим плечом. Поэтому, стоило кому-то из прохожих заметить высокую крепкую фигуру в черном длинном плаще и необычные, искрящиеся светлые волосы, тот на миг замирал, а узнав, сторонился, а то и вовсе стремился скрыться от все подмечающих, пронзительных, серых глаз.


Одиночество! Да, это единственное чувство, которое, пожалуй, слишком давно стало самым верным спутником дракона. Его мысли настойчиво крутились вокруг подслушанного в королевской приемной разговора. Ледриг не думал, что другие уже настолько боятся его, изо дня в день наблюдая, что с ним происходит. Прав Ушан, трижды прав: он действительно замерзал душой, эмоции практически исчезли, остались лишь блеклые чувства, но и те все реже беспокоили. Их просто некому было «будить», а работа… работа — это всего лишь привычная нескончаемая рутина, обычная суета.

И только сегодня Ледриг с тоской осознал, насколько плохи его дела. Он в задумчивости ступал по заснеженной дорожке вдоль небольшого пустынного парка и пытался придумать, как жить дальше. И стоит ли вообще? Драконов в мире еще достаточно много, но подобных Ледригу почти не осталось. Ледяная магия сурова и беспощадна не только к врагам, но и хозяину — постепенно, исподволь вымораживает нутро и превращает в бездушную ледышку. Кьелорит знал, точнее видел огромное жуткое кладбище, где покоятся такие как он. Целое горное плато, усеянное ледяными глыбами — уснувшими навсегда драконами, которым незачем и не ради кого было больше жить.

Князь горько усмехнулся: смертные мечтают о бессмертии, но кому нужно вечное одиночество? Если не с кем его разделить? Нет того, кто одарит твою душу любовью или согреет искренней теплой улыбкой. А ведь Ледриг надеялся, искал когда-то ту, что могла бы стать для него смыслом и светочем жизни. Но его магия льда привередлива и слишком сурова. Нужна поистине светлая душа, сильная магия света или всепоглощающая любовь к нему, холодному и нелюдимому, а таких женщин он не встречал ни разу. Не посчастливилось.

Фонари остались за спиной, мрачности добавляло темневшее впереди опустевшее здание старейшего в городе детского приюта. Ледриг был в курсе, что его недавно закрыли из-за скандала с растратой и прочими нарушениями. Снег валил большими редкими хлопьями, укрывая землю, ложась на широкие плечи дракона в плаще из тонкой дорогой шерсти. Ледяные никогда не мерзнут, холод — это их стихия.

Ледриг решил присесть на лавочку — идти никуда не хотелось, более того, ему уже вообще ничего не хотелось. И в этот миг услышал тихий, надрывный детский плач. Сначала думал, что показалось, даже огляделся: оживленные городские кварталы осталась в стороне, а в эту часть парка вряд ли кто забредет, ну, наверное, такие как Ледриг, слишком задумавшиеся о бренности бытия.

Плачь набирал силу. Казалось, ребенок выплескивает все скопившееся отчаяние и безнадегу. Подняв глаза, Ледриг увидел, кто страдает. Спрятав личико в ладошках, на толстом суку, прижавшись к шершавому стволу, сидела девочка и, судорожно вздрагивая, рыдала. До чего же маленькая, ростиком всего с полметра, но стройная и изящная, как фарфоровая куколка. Ее хорошенькое личико обрамляют золотистые кудряшки, украшенные на виске маленьким зеленым бантиком. А одета она более чем скромно: вылинявший полосатый свитерок, плотные штанишки и кожаные стоптанные башмачки, наверняка красовавшиеся когда-то на дорогой детской игрушке.

Ледриг в некотором ступоре рассматривал, как малышка кутается в жалкую шаль — разрезанный пополам потертый шерстяной носок. Но еще больше поразили крылья у нее за спиной, словно из лучиков солнца сотканные, магические. Для обычной феи несчастная девочка слишком велика, но она, несомненно, из этого племени, он чувствовал. Похоже, она редкий потомок феи и джина. Невидаль, можно сказать.

— Детка, что случилось, кто тебя обидел? — кашлянув, хрипло спросил дракон у феи.

От неожиданности девочка покачнулась и чуть не упала, и Ледриг инстинктивно метнулся вперед, подставляя руки. Но феечка, благодаря крылышкам, удержалась и уставилась на него заплаканными голубыми глазищами. Стоящий под деревом дракон дернул уголками рта в неуверенной улыбке, когда осознал ошибку: девочка оказалась девушкой, наверное, лет восемнадцати. А сколько ей на самом деле? Кто этих фей знает — магические существа старательно оберегают от других свои секреты.

Ледриг с давно забытым удовольствием залюбовался круглым красивым личиком маленькой феечки, большими глазами, густыми темными ресницами, пухлыми губами и смешливыми ямочками на щеках. Настоящая маленькая красавица, в чистых глазах которой искрится совершенно невинное, почти детское любопытство и читается затаенный страх!

Вытерев рукавом нос и глаза, феечка зябко натянула на плечи жалкую шальку, ее губы дрожали, когда она поведала, указав на темное здание:

— Я сирота, милорд. Сколько себя помню, жила вон в том сиротском приюте, но теперь его закрыли. Сегодня меня выпроводили оттуда. Говорят, здание выкупил какой-то барон и хочет сделать здесь мужской клуб, а такая приблудная мелочь, как я, там не нужна.

Ледриг помрачнел, хмуро оглянувшись на мрачное здание с темными окнами и трубой, из которой не поднимался дым. Мужской клуб, значит? Как глава Тайного сыска он потом выяснит подробности «превращения» приюта в мужской клуб… Это же надо было кому-то додуматься!

— Тебе совсем некуда податься? — осторожно спросил Ледриг, вернув внимание девушке.

Феечка горестно опустила плечики и мотнула головой, затем глухо добавила, роняя слезы на колени:

— Да, милорд, увы. Обслугу и воспитателей уволили, человеческих детей распределили кого куда или разобрали в услужение, а вот я слишком взрослая и слишком большая для лесной феи, чтобы заинтересовать богачей в качестве украшения дома. Я, вообще, неправильная фея. Родителей нет, меня подкинули в приютскую корзину для пожертвований. Своим не нужна, потому что большая. И людям тоже не нужна — какой из меня работник, если много чего знаю, но лишь из книг и так мало чего по-настоящему умею или могу сделать по дому.

— Но ты же маг?

Фея передернулась, услышав про магию, и, всхлипнув, шепнула:

— Я — маг света, но совсем ущербная и бесполезная, только свет и могу создать. А кому нужен маг, который только свет и тепло может сотворить? Дешевле купить масло и дрова, ну или обычный артефакт, который и свет долго без подпитки поддержит и обогреет. А меня кормить надо… я прожорливая…

Ледриг сглотнул, смачивая пересохшее горло, немало огорошенный печальным, но вряд ли правдоподобным заявлением.

— Ты? Прожорливая?

Феечка горько кивнула:

— Да, милорд, так госпожа директриса говорила, но милостиво позволила мне остаться в приюте, когда я подросла. Раньше я была на посылках, выполняла мелкую работу, а теперь — никому не нужна.

Дракон, впервые немного шокированный, рассматривал малышку и судорожно решал, что делать. Бросить обездоленную девчонку умирать на улице он не мог — сам сирота и хорошо помнит, каково быть ненужным. Уйти прочь от этой дрожащей малышки с красным от холода носом? Нет, не вариант, он еще не настолько замерз душой. Ледриг стащил с шеи мягкий шерстяной шарф и, приподнявшись на носках, с головой укутал в него оторопевшую от неожиданной заботы феечку. Затем осторожно снял ее с ветки и посадил на сгиб локтя.

— Мне! Мне очень нужен маг света, особенно такая как ты, — хрипло произнес Ледриг, глядя в круглые, удивленные глаза феечки. — Как тебя зовут?

— Фелисия, — робко и неуверенно улыбнулась она, затем, зарывшись красным носиком в теплый шерстяной шарф, так вкусно пахнущий этим добрым незнакомцем, добавила, — можно и коротко — Феля.

— А меня зови просто Ледригом, будем знакомы. — На суровом лице князя Кьелорита появилась тень улыбки.

Если бы кто-нибудь из знакомых сурового дракона увидел эту почти призрачную улыбку, удивился бы весьма — первая за много-много лет. Он поднял свободную руку ладонью верх и ждал, когда фея ответит на предложение. Но Фелисии и в голову не пришло, что нужно учтиво положить ладошку поверх мужской для короткого поцелуя. Она обеими руками благодарно пожала два его больших пальца, при этом улыбнувшись и чинно сказав:

— Благодарю, мне очень приятно. — И не сдержала удивленного восклицания: — Ого, вы такой горячий, милорд, не простыли случайно? А то я знаю пару лечебных отваров от простуды, они не раз спасали меня и детей.

— Скорее это ты сильно замерзла, но мы это быстро исправим, — пробормотал Ледриг, пытаясь справиться с волнением.

Впервые чужое прикосновение согрело не только руку, но, кажется, добралось и до души. Главное — Феля не отшатнулась, не отдернула ладошку, замерзая от магии ледяного дракона. Нести малышку было так легко и неожиданно приятно, что Ледриг решил не торопиться сразу домой, а по пути зайти в какую-нибудь лавку или салон, благо предпраздничная торговля идет допоздна. Ведь у Фелисии с собой лишь маленький мешочек и значит в нем почти ничего нет. Раз он взял на себя ответственность за девушку, необходимо сразу решить насущные проблемы.

— Куда мы идем? — рискнула прервать молчание Феля.

— Ко мне домой, где ты теперь будешь жить. Еще надо тебя приодеть и утеплить, — ответил Ледриг, ощущая необычную легкость.

Его и прогулка радовала, и предстоящая задача не пугала.

— Простите, лорд Ледриг, но у меня нет денег, — стушевалась Феля.

— Теперь есть, но, думаю, такой малышке кошелек нести будет тяжеловато, позволь мне расплатиться самому, — спокойно пояснил дракон.

— Это не совсем правильно, вернее совсем-совсем не правильно —пользоваться чужими деньгами, причем не заслуженно, — загрустила Феля. — Я же не ребенок, чтобы принимать такие подарки, мне двадцать лет и…

Ледриг на мгновение задумался, прежде чем ответить: