Заклинание
Часть 9 из 34 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Зачем? Местных найдем! Мы Горно-Пехотный Зеленоземский полк! При виде нашего мундира все бегут: противник – от нас, красотки – к нам!
– Не хочу хвастать, но у меня в имении есть заводик. Настоечки, наливочки и ликерчики курят…
– Слышали, слышали, господин барон. Только нам редко перепадает, их вывозят вниз по реке.
– Так я распоряжусь своему управляющему прислать попробовать?
– Будем рады, господин барон. И уж точно не откажемся. Правда, господа?
– Я тут еще думаю – среди гарнизона много семейных, а есть и офицеры в поиске невесты. Быть может, мне по поводу возведения, после выздоровления государя, конечно, стоит устроить бал? Достойных людей пригласить. Можно с дочками.
– Среди нас благородных не так много…
– Я для всех гарнизонных предлагаю, а не только для дворян. Полковые балы раз или два в год устраивают, а мы чем хуже?
Идея офицерам очень понравилась. Список приглашенных представят мне на утверждение. Заодно познакомлюсь со своими подданными из значимых.
Снабжение
Поздно вечером долечил девчонку. Рытвин от язв совсем не стало. Мелкая, немного тощая, но, извините, задницей сразу крутить начала. Когда была рябой – стеснялась, вылечил – мигом себя красавицей почувствовала. Гнать ее надо. Домой. Тут у меня гарнизон, мужиков полно, женщин мало. Она мигом проблемы на свою… э… шею найдет. А гонять гарнизонных бесполезно. Как классик сказал про военных: «Солдаты – те же дети, только хрен больше и меч настоящий». Им про девок ничего не объяснишь.
Ночь прошла спокойно. Сидел делал баночки для кремов: велено же. Заклинания творятся не как целительство, улучшений нет. Но оно и понятно – амулет только школу Жизни усиливает. Да грех жаловаться, и так здорово. Я не успеваю опустошить свой запас, мана быстро восстанавливается.
Эля с Гедором на том же этаже разобрали лабораторию. Мебель реквизировали на время где-то в гарнизоне. Сундуки с алхимической посудой, приборами и реагентами выложили в первую очередь. Понятно, что подборка значительно лучше и качественней, чем у меня в аптеке. Кое-чем я даже пользоваться не представляю как. Специализированные установки, надо выяснять, для чего их применяли.
Башенный отшельник, чувствуется, грамотный волшебник, но дальше трех шагов от молодой женщины не отходил. Медом ему там, что ли, намазано? Эля тоже «не замечала», когда он, помогая, то чуть ее ладонь в своей руке задержит, то, принимая груз, слегка приобнимет. Мне что, и их гонять? Надо будет маме написать или сразу Симону. Отрезана от рода, конечно, она отрезана, но стучит аус Хансалам, как не всякий дятел умеет, даром что всю жизнь проводит на дереве в поисках жучков под корой.
Часа в три ночи прискакал загнанный фельдкурьер. Думаете, распоряжение по соседнему баронству привез? Нет! Сообщение от ее светлости великой герцогини Силестрии об отмене Розового бала. «В столь тяжкий час, когда его величество борется с недугом…» и так далее. Я, собственно, раньше понял, что бала не будет. К письму приложена крайне лестная записочка с просьбой выслушать и, по возможности, помочь одной знакомой. Но ни в коем случае не интересоваться ее именем и происхождением. Я бы и так не отказался, но к письму была приложена женская заколка с огромным чистым, насыщенным, чуть не светящимся, желтым цитрином. Делать нечего, надо соглашаться. Тем более что аванс уже выдали. Именем пациентки велели не интересоваться, а у кого из высшей знати родовой камень цитрин, узнать я точно никак не сумею.
Написал ответную записку, в крайне почтительном стиле согласился принять ее знакомую. Естественно, инкогнито будет сохранено, и, понятно, жду в любое удобное для пациентки время. Герцогиня, конечно, писала весьма ласково, но отвечать ей лучше формально. Во-первых, непонятно, кто кроме нее будет читать письмо. Во-вторых, женщины переменчивы, высшие особы сильно переменчивы, но особенно переменчивы женщины в определенном возрасте. Сегодня я ей хорош, а завтра обидится за дерзость. Лучше держать безопасную дистанцию.
Пока писал письмо, фельдкурьер поел, отдохнул и на свежих лошадях ринулся в обратный путь.
Однако сразу приехал обоз, подняли солдат, и те посреди ночи начали разгружать повозки. Утра было подождать нельзя? Оказалось, нельзя. Кавалерийский полк уже начали перебрасывать через портал. Утром он будет здесь, а все запасы крепости по приказу уже отдали гвардейцам-инфантерам.
Я несколько удивился – куда им сразу двухмесячный запас? Пояснили – умные люди сразу берут все, до чего дотянутся: вдруг потом не дадут? Однако меня успокоили, документы на прием подписали, иначе кто бы им чего дал? Среди нас дураков нет.
Провианта привезли много, но и грузят его больше нестроевые, пригнанные из того же кавалерийского полка. Сейчас самые стойкие офицеры поят интендантов, чтобы те не слишком придирались. Есть надежда, что к утру они дозреют и подпишут приемные документы. Тем более что им устроили «охоту на тигров» по моему рецепту. Как-то я по-другому представлял снабжение прибывающих полков. Однако здесь люди опытнее меня. Хорошо, что не лез к ним с приказами, кое-кто славно бы посмеялся. Каков был бы результат команд, даже не представляю. Похоже, в гимназии нам преподавали несколько искаженную картину жизни армии.
Внизу, в форте, склады не очень велики и уже забиты, но больше фуражом. Его в крепость везти смысла нет, лошадей не держим. Мой вопрос – почему нельзя сразу отправить обоз в полк? – не был понят. Приказано же отдать со складов крепости. Опять же наши сами проверить доставленное должны, купцы вечно объегорить норовят. Вот мы проверим, нам подпишут – тогда и отдадим припасы… понятно, чуток себе оставим. На усушку и утруску нормы же есть. Не только кавалеристам, нам тоже жить надо. Заметив мое удивление, вновь пояснили наивному юноше: ведь нам наверх, командирам придется часть отдать. Боги велели делиться, а мы живем по божьим заветам. А кто не делится, тот и сам ничего не получает. Жизнь дорогая, столько расходов, а офицерское жалованье невелико.
Вот с трофеями хорошо вышло. Пришел приказ увезти бомбарды в столицу. Значит, и ломать голову, куда их продать, не надо, Интендантство оплатит. На всякий случай они и порох взяли, мало ли какие будут распоряжения. Вдруг велят стрельнуть, ан нечем будет. Порох – вещь редкая, вредная и ненужная. Где его искать снабженцы будут?
На сему случаю разгруженные повозки временно оставляем на мосту. Освободившихся битюгов перепрягаем цугом, загружаем пушки и сразу отправляем к порталу. Пороховой запас уедет последним. Надо срочно, пока приказ не отменили. Вдруг решат, что и пары хватит, кому мы остальные всучить сможем?
Еще чуток сэкономить получилось – за битюгов платили один раз, за подвоз припасов, а обратно мы их тоже с грузом отправляем. Но по отчету это разные поездки, еще немного денег в казну крепости придет.
Ровно в шесть часов по амулету связи доложили – из столицы через портал прошла делегация. Трое статских, чином до полковника, и два армейских генерала, которые наш гарнизон ежегодно проверяют. Едут к нам в своих каретах. Чуть позже сообщили, что кавалеристы собираются уходить: приехавшие им передали приказ возвращаться в расположение части.
Кавалерийские интенданты настоящие звери. Встали помятые, в мешках под глазами вся вчерашняя скорбь по выпитому, но работают! И ведь действительно работают, не делают вид. Пожалел болезных, кинул Легкое Излечение на них и на моих бойцов. Те еще хуже кавалеристов выглядят. Опыт-то ведь не такой. Офицеры повеселели, горячо поблагодарили и продолжили. Бумаги подписали, повозки вновь загрузили, ждут подхода лошадей. Понятно, и офицеров, и рядовых покормили, создали условия чуток передохнуть. Организовали все, как положено. Горжусь своими молодцами.
Парк
В воскресенье без малого вся столица побывала в Королевском парке. Экстренный выпуск «Сплетницы» поведал, что туда с ночи перевозят трофейные бомбарды. Это те же метатели, но заряжаются крайне опасным алхимическим зельем и выбрасывают ужасающих размеров снаряд. Целая батарея в полдюжины орудий была захвачена лихой вылазкой егерей из осажденной крепости. Командовал молоденький секунд-майор. Судя по портрету в газете, симпатичный, хотя и со шрамом через все лицо.
Многие не поверили в огромность этих… как их… Но пошли посмотреть. Другие поверили и тоже пришли убедиться лично. И те, и те были приятно поражены. Бомбарды действительно были велики. Причем последние из них еще только везли по городским улицам огромные запряженные цугом битюги лейб-гвардейской артиллерии. Суровые гвардейцы охраняли упряжки от пронырливых мальчишек. Тем только дай волю – сразу под колеса попадут. Взрослым, положительным людям любого сословия, не препятствовалось разглядывать отлитые в бронзе узоры на боках огромных пушек. Лишь бы не мешали проезду. Подвезенные к парку, орудия ставились прямо на клумбы с цветами. Это так символично – нежная милая садовая фиалка, раздавленная колесом чужеземного орудийного лафета!
Народ негодовал. Любой мог представить, что будет, когда ЭТО выплюнет из себя снаряд такой величины. В дуло можно засунуть голову! Но обыватели начали немного роптать на начальство. Герою дали лишь солдатскую медальку! Да, почетную. Но за подвиг наградить лишь ею? На портрете, на шее героя, ясно видна солдатская «Храбрость». Небось, и тогда зажали награду? Знатоки, послужившие в армии, поясняли: «Дело обычное – на передовой медальку ткнут, и хватит тебе, а в штабах друг на друга золотые ордена вешают. Вот увидите, кто постарше званием, звезду получит».
Добавил пыла купчишка из портовых, спросив: «Ежели, к примеру, на гроши энти громадины перелить, эта скока в монетах выйдет?» Закрыв глаза и представив себе шесть груд монет… да хотя бы и медных грошей… люди осознали грандиозность трофея.
Опять же! Мальчик сильно рисковал, а ведь «Сплетница» писала, что он даже не обручен, у него вовсе нет невесты. Погибнет, ребятенка после себя не оставит! Многие девочки, особенно из простых, заранее жалели красавчика… А что шрам? Он на службе получен, подумаешь, чуточку лицо перечеркнуто. Девушки знали, что шансов увидеть героя немного, но сердечку-то не прикажешь… Оно сильнее бьется, коли представишь… Нет! Не замужество, а просто совсем случайную встречу. Хм… Вот интересно, а какие глаза ему больше нравятся? Кузинины или, конечно, как у меня?
То, что юноша бретер, публика приняла. Храбрец, этим все сказано. К тому же в заметке между строк можно прочитать, что дуэль случилась из-за женщины, а найдется ли достойнее повод? Хотя некоторые, пусть и замужние, молодые дамы, забывая про стоящих рядом мужей, мечтали доказать милому мальчику, что глупые битвы не метод решения вопросов, есть любовь, которая сильнее стали…
Дворянские, да и купеческие, дочки вздыхали и строили почти реальные планы познакомиться с героем. Их мамы чисто машинально просчитывали варианты, и многим был не противен такой жених.
Один совсем старенький генерал подъехал ко входу. Кряхтя вылез из коляски и подошел к бомбарде.
– Хорошо-то хорошо, но ты не видел, как Тихий марширует! – громко заявил он своему спутнику. – Эх! Как марширует! Я сразу сказал, что он далеко пойдет.
– Ваше превосходительство, но без приказа что-то оно…
– Тихий молодой, горячий! Кровь играет! Когда и рисковать-то, как не в младости?! Опять же звание уже штаб-офицерское. Не по должности ему вперед солдат, с мечиком в руке, в атаку бросаться. Но чины за пересчитывание подштанников подчиненных не дают. Вот тебе за тридцать пять, а все ждешь производства в капитаны.
– Ваше превосходительство, я честно служу…
– Вот про то и толк! Ты честно, а он и честно, и храбро, и солдатиков своих не положил в атаке. Отругает его королевское высочество мальчишку за мальчишество, и правильно отругает. А как на должность надо будет человека поставить, он кого вспомнит? Тебя, мышь серую, или его, орла среди воробьев? А? То-то!
Генерал, наставляя спутника, отбыл. А невольные слушатели остались стоять.
– Господа, – неожиданно заявил почтенного вида купец, – быть может, нам от народа наградить героя? Как считаете? Соберем по подписке некую сумму и на нее подарим барону Тихому подарок. Например, его бюст. И чтобы надпись была «от благодарных соотечественников», а?
Это серьезно, когда такое предлагает широко известный в купеческих кругах благотворитель и меценат, а заодно владелец десятка морских судов, пары кварталов складов, сдаваемых внаем, а также другого имущества, не помещающегося списком на одном листе бумаги, пусть написанным самым мелким почерком. Здоровый купчина, борода лопатой, шелковый пояс в две ладони и чуть не на аршин выдающийся живот, крякнул:
– Дело! Я пять тысяч талеров ПЕРВЫМ даю!
– Что вы влезли поперед всех? Вот всегда, Иона, вы так неблагородно поступаете! Я семь дам… Нет, десять. И запишите меня вторым.
Мелкий, тощий, с крупными передними зубами, похожий на пережившего долгую голодную зиму кролика, купец обиженно насупился. Скоро у входа в парк, прямо в пролетке, выкупленной у кучера, организовалась запись желающих поучаствовать в подарке. Для сбора мелких наличных появился большой ящик с прорезью. Его опечатали – и не против воров, а лишь для ради почета попросили поставить полицейский пост. Первых организаторов пропечатают в завтрашней же газете, а вот в список будут записывать только пожертвовавших не менее тысячи серебром. Потом перепишут, расставив жертвователей по размеру вклада, красиво напечатают и в сафьяновой папочке приложат к подарку.
Денег, однако, собрали уже больше, чем потребно, даже на серебряный бюст. Неожиданно тот купчина, который самым первым записался, вновь подошел и требует: «Пиши! Пять тысяч даю, по второму разу!» И гордо всех оглядывает.
Ловкие разносчики сновали по толпе, предлагая сладости, бублики, пироги и прохладительные напитки. А если кто подливал в стакан горячительного из фляжки, то пусть. Главное, безобразиев не устраивать и другим давать смотреть.
Вдруг подъехала казенная карета, гвардейцы построили двойную цепь от нее до ворот. Вышла супружеская пара. Он в приличном, но не шибко великом чине, со второй «Заслугой» на груди. Она опирается на руку мужа и прикладывает к уголкам глаз платочек. «Родители!» – откуда-то донеслась весть. Теплое чувство охватило зрителей. Они такие же, как и мы. Не заоблачные небожители. Простая семья чиновников весьма средних достатков. Даже собственного выезда не завели. «Вон, глядите! Как она к мужу льнет! Хорошие люди! Правильно сына растили! По заслугам и почет!» – выражала толпа полное сопереживание радости супругов до самого их отъезда.
Так ведь дождались! Скорым шагом подошли гвардейцы Горно-Егерского и двойной цепью окружили участок с бомбардами. А вскоре в парк вошел его королевское высочество принц-наследник, легко узнаваемый по новомодным усам с бакенбардами. С ним дочь и гвардейские начальники.
– Нет, нет и нет, – сердито выговаривала принцесса. – Он офицер моего полка, и я не собираюсь отдавать его в гвардию!
– Но посудите сами, ваша светлость, – логично пытался увещевать гвардейский полковник, – Тихий – птенец нашего гнезда. Первый орден «За храбрость» получил по представлению именно нашего полка. Он остается шеф-комендантом крепости, а в гвардии так и так продолжает числиться.
– А вот я его не отдам, и все тут!
Если честно, то симпатии большинства зевак-мужчин были на стороне принцессы, но все женщины считали гвардейский мундир много красивей и привлекательней.
Вечером по салонам разговоры были только о посещении парка. Признаться, многим не понравилось, что пришло больно много черни, но пусть их… Не прогонишь же. Женщины вспомнили заметку в «Дамском досуге», где многоопытная Бархатная Лапка советовала записать юношу в список женихов. Пронырливые мамаши нажали на мужей, отцов, братьев и получили полный расклад по барону.
Необручен! Конечно, кое-кто уже начал подбивать клинья, ну так и другие могут заинтересовать славного юношу. Конкубины нет. Это скорее минус. Если бы она была, ее можно было бы заинтересовать и сделать союзницей, а ночная кукушка, уверенная в своем будущем, многое может накуковать. Еле слышно шептали на ушко про заведение некой мадам Розы. Вы понимаете? Не будем говорить об этом клубе громко, но там собираются такие приличные люди… Из ближайшего окружения наследника!
Среди семей попроще за вечерним самоваром тоже обсуждали дневное происшествие. Солидные главы семейств больше прикидывали, сколько в монетах весят орудия. Если их расплавить, куда столько бронзы можно использовать. И ругали ворогов, отливших из доброго металла такую мерзостную пакость. Женщины больше сплетничали о родителях. «Вот совсем негордые! Фасон держат, но люди такие простые и, видать, добрые!» Юноши кусали губы и думали: «А я чем хуже? Что, я не пойду первым на прорыв вражеских позиций?!» Некоторые, хорошенько подумав и тяжко вздохнув, понимали свою слабость характера. Большинство решало узнать про поступление на воинскую службу. Девушки ни о чем таком не мечтали. Они больше болтали и хихикали на тему внешнего вида героя. В целом мнение было положительным. Однако частности – цвет глаз, прическа и все такое – требовали самого тщательного анализа.
В офицерских собраниях за барона Тихого пили стоя. Даже у старых офицеров блестели глаза, а что говорить про молодь? Лихой атакой захватил бомбарды! Пусть без приказа! Но орел! Солдатский «Штурм» к «Храбрости» – это как «Да» любезной красотки после поцелуя. Это как стопка «старки» к жареным бекасам… Это как вновь найти карточку на следующем абцуге в штоссе… Это… это почетно. Штабные ордена никуда не уйдут, а лишь по молодости можно вот так лихо, по-молодецки, с мечом в руке вскочить на бруствер и крикнуть во весь голос: «Ребятушки! В атаку! За мной!» Добежать единым духом до вражьей линии, чувствуя за собой своих молодцов и первым врубаясь в строй врага, отдаться упоению битвы… Такое можно испытать лишь раз, много два раза, в жизни. И то только храбрецам!
В отдельной зале Дворянского собрания значительные вельможи тоже обсуждали Тихого.
– Господа, если бы вылазки барона не было, ее необходимо было бы придумать. Признаться, привоз этих пушек на всеобщее обозрение был крайне умным ходом.
– Согласен! Но как красиво подчеркнула сей случай солдатская медаль! Это привлекло внимание и вызвало обсуждение более сильное, чем любой орден. Такого подъема патриотизма просто нельзя было ожидать.
– Можно. Но действительно крайне удачно легли карты. Даже состояние его величества ушло на второй план.
– А есть какие-нибудь новости про государя?
– Не сочтите меня крамольником, господа… Я слышал из достоверных источников… Только между нами… Церковь готовит атрибутику к коронации. А это значит…
– Безнадежен. Государь скоро покинет нас и уйдет в юдоль скорби.
– Его королевское высочество наследный принц уже перенимает дела. Белый двор его поддерживает.
Дела хозяйские
В ожидании столичной делегации я не стал бегать взад-вперед, проверяя готовность. Офицерам тоже не дал беспокоиться. Перед смертью, что называется, не надышишься. Что сделано, то сделано, а остальное пусть будет, как будет. Мы сделали, что могли, а сделать все сразу не могут даже всемогущие боги. Под давлением таких рассуждений люди успокоились.
– Не хочу хвастать, но у меня в имении есть заводик. Настоечки, наливочки и ликерчики курят…
– Слышали, слышали, господин барон. Только нам редко перепадает, их вывозят вниз по реке.
– Так я распоряжусь своему управляющему прислать попробовать?
– Будем рады, господин барон. И уж точно не откажемся. Правда, господа?
– Я тут еще думаю – среди гарнизона много семейных, а есть и офицеры в поиске невесты. Быть может, мне по поводу возведения, после выздоровления государя, конечно, стоит устроить бал? Достойных людей пригласить. Можно с дочками.
– Среди нас благородных не так много…
– Я для всех гарнизонных предлагаю, а не только для дворян. Полковые балы раз или два в год устраивают, а мы чем хуже?
Идея офицерам очень понравилась. Список приглашенных представят мне на утверждение. Заодно познакомлюсь со своими подданными из значимых.
Снабжение
Поздно вечером долечил девчонку. Рытвин от язв совсем не стало. Мелкая, немного тощая, но, извините, задницей сразу крутить начала. Когда была рябой – стеснялась, вылечил – мигом себя красавицей почувствовала. Гнать ее надо. Домой. Тут у меня гарнизон, мужиков полно, женщин мало. Она мигом проблемы на свою… э… шею найдет. А гонять гарнизонных бесполезно. Как классик сказал про военных: «Солдаты – те же дети, только хрен больше и меч настоящий». Им про девок ничего не объяснишь.
Ночь прошла спокойно. Сидел делал баночки для кремов: велено же. Заклинания творятся не как целительство, улучшений нет. Но оно и понятно – амулет только школу Жизни усиливает. Да грех жаловаться, и так здорово. Я не успеваю опустошить свой запас, мана быстро восстанавливается.
Эля с Гедором на том же этаже разобрали лабораторию. Мебель реквизировали на время где-то в гарнизоне. Сундуки с алхимической посудой, приборами и реагентами выложили в первую очередь. Понятно, что подборка значительно лучше и качественней, чем у меня в аптеке. Кое-чем я даже пользоваться не представляю как. Специализированные установки, надо выяснять, для чего их применяли.
Башенный отшельник, чувствуется, грамотный волшебник, но дальше трех шагов от молодой женщины не отходил. Медом ему там, что ли, намазано? Эля тоже «не замечала», когда он, помогая, то чуть ее ладонь в своей руке задержит, то, принимая груз, слегка приобнимет. Мне что, и их гонять? Надо будет маме написать или сразу Симону. Отрезана от рода, конечно, она отрезана, но стучит аус Хансалам, как не всякий дятел умеет, даром что всю жизнь проводит на дереве в поисках жучков под корой.
Часа в три ночи прискакал загнанный фельдкурьер. Думаете, распоряжение по соседнему баронству привез? Нет! Сообщение от ее светлости великой герцогини Силестрии об отмене Розового бала. «В столь тяжкий час, когда его величество борется с недугом…» и так далее. Я, собственно, раньше понял, что бала не будет. К письму приложена крайне лестная записочка с просьбой выслушать и, по возможности, помочь одной знакомой. Но ни в коем случае не интересоваться ее именем и происхождением. Я бы и так не отказался, но к письму была приложена женская заколка с огромным чистым, насыщенным, чуть не светящимся, желтым цитрином. Делать нечего, надо соглашаться. Тем более что аванс уже выдали. Именем пациентки велели не интересоваться, а у кого из высшей знати родовой камень цитрин, узнать я точно никак не сумею.
Написал ответную записку, в крайне почтительном стиле согласился принять ее знакомую. Естественно, инкогнито будет сохранено, и, понятно, жду в любое удобное для пациентки время. Герцогиня, конечно, писала весьма ласково, но отвечать ей лучше формально. Во-первых, непонятно, кто кроме нее будет читать письмо. Во-вторых, женщины переменчивы, высшие особы сильно переменчивы, но особенно переменчивы женщины в определенном возрасте. Сегодня я ей хорош, а завтра обидится за дерзость. Лучше держать безопасную дистанцию.
Пока писал письмо, фельдкурьер поел, отдохнул и на свежих лошадях ринулся в обратный путь.
Однако сразу приехал обоз, подняли солдат, и те посреди ночи начали разгружать повозки. Утра было подождать нельзя? Оказалось, нельзя. Кавалерийский полк уже начали перебрасывать через портал. Утром он будет здесь, а все запасы крепости по приказу уже отдали гвардейцам-инфантерам.
Я несколько удивился – куда им сразу двухмесячный запас? Пояснили – умные люди сразу берут все, до чего дотянутся: вдруг потом не дадут? Однако меня успокоили, документы на прием подписали, иначе кто бы им чего дал? Среди нас дураков нет.
Провианта привезли много, но и грузят его больше нестроевые, пригнанные из того же кавалерийского полка. Сейчас самые стойкие офицеры поят интендантов, чтобы те не слишком придирались. Есть надежда, что к утру они дозреют и подпишут приемные документы. Тем более что им устроили «охоту на тигров» по моему рецепту. Как-то я по-другому представлял снабжение прибывающих полков. Однако здесь люди опытнее меня. Хорошо, что не лез к ним с приказами, кое-кто славно бы посмеялся. Каков был бы результат команд, даже не представляю. Похоже, в гимназии нам преподавали несколько искаженную картину жизни армии.
Внизу, в форте, склады не очень велики и уже забиты, но больше фуражом. Его в крепость везти смысла нет, лошадей не держим. Мой вопрос – почему нельзя сразу отправить обоз в полк? – не был понят. Приказано же отдать со складов крепости. Опять же наши сами проверить доставленное должны, купцы вечно объегорить норовят. Вот мы проверим, нам подпишут – тогда и отдадим припасы… понятно, чуток себе оставим. На усушку и утруску нормы же есть. Не только кавалеристам, нам тоже жить надо. Заметив мое удивление, вновь пояснили наивному юноше: ведь нам наверх, командирам придется часть отдать. Боги велели делиться, а мы живем по божьим заветам. А кто не делится, тот и сам ничего не получает. Жизнь дорогая, столько расходов, а офицерское жалованье невелико.
Вот с трофеями хорошо вышло. Пришел приказ увезти бомбарды в столицу. Значит, и ломать голову, куда их продать, не надо, Интендантство оплатит. На всякий случай они и порох взяли, мало ли какие будут распоряжения. Вдруг велят стрельнуть, ан нечем будет. Порох – вещь редкая, вредная и ненужная. Где его искать снабженцы будут?
На сему случаю разгруженные повозки временно оставляем на мосту. Освободившихся битюгов перепрягаем цугом, загружаем пушки и сразу отправляем к порталу. Пороховой запас уедет последним. Надо срочно, пока приказ не отменили. Вдруг решат, что и пары хватит, кому мы остальные всучить сможем?
Еще чуток сэкономить получилось – за битюгов платили один раз, за подвоз припасов, а обратно мы их тоже с грузом отправляем. Но по отчету это разные поездки, еще немного денег в казну крепости придет.
Ровно в шесть часов по амулету связи доложили – из столицы через портал прошла делегация. Трое статских, чином до полковника, и два армейских генерала, которые наш гарнизон ежегодно проверяют. Едут к нам в своих каретах. Чуть позже сообщили, что кавалеристы собираются уходить: приехавшие им передали приказ возвращаться в расположение части.
Кавалерийские интенданты настоящие звери. Встали помятые, в мешках под глазами вся вчерашняя скорбь по выпитому, но работают! И ведь действительно работают, не делают вид. Пожалел болезных, кинул Легкое Излечение на них и на моих бойцов. Те еще хуже кавалеристов выглядят. Опыт-то ведь не такой. Офицеры повеселели, горячо поблагодарили и продолжили. Бумаги подписали, повозки вновь загрузили, ждут подхода лошадей. Понятно, и офицеров, и рядовых покормили, создали условия чуток передохнуть. Организовали все, как положено. Горжусь своими молодцами.
Парк
В воскресенье без малого вся столица побывала в Королевском парке. Экстренный выпуск «Сплетницы» поведал, что туда с ночи перевозят трофейные бомбарды. Это те же метатели, но заряжаются крайне опасным алхимическим зельем и выбрасывают ужасающих размеров снаряд. Целая батарея в полдюжины орудий была захвачена лихой вылазкой егерей из осажденной крепости. Командовал молоденький секунд-майор. Судя по портрету в газете, симпатичный, хотя и со шрамом через все лицо.
Многие не поверили в огромность этих… как их… Но пошли посмотреть. Другие поверили и тоже пришли убедиться лично. И те, и те были приятно поражены. Бомбарды действительно были велики. Причем последние из них еще только везли по городским улицам огромные запряженные цугом битюги лейб-гвардейской артиллерии. Суровые гвардейцы охраняли упряжки от пронырливых мальчишек. Тем только дай волю – сразу под колеса попадут. Взрослым, положительным людям любого сословия, не препятствовалось разглядывать отлитые в бронзе узоры на боках огромных пушек. Лишь бы не мешали проезду. Подвезенные к парку, орудия ставились прямо на клумбы с цветами. Это так символично – нежная милая садовая фиалка, раздавленная колесом чужеземного орудийного лафета!
Народ негодовал. Любой мог представить, что будет, когда ЭТО выплюнет из себя снаряд такой величины. В дуло можно засунуть голову! Но обыватели начали немного роптать на начальство. Герою дали лишь солдатскую медальку! Да, почетную. Но за подвиг наградить лишь ею? На портрете, на шее героя, ясно видна солдатская «Храбрость». Небось, и тогда зажали награду? Знатоки, послужившие в армии, поясняли: «Дело обычное – на передовой медальку ткнут, и хватит тебе, а в штабах друг на друга золотые ордена вешают. Вот увидите, кто постарше званием, звезду получит».
Добавил пыла купчишка из портовых, спросив: «Ежели, к примеру, на гроши энти громадины перелить, эта скока в монетах выйдет?» Закрыв глаза и представив себе шесть груд монет… да хотя бы и медных грошей… люди осознали грандиозность трофея.
Опять же! Мальчик сильно рисковал, а ведь «Сплетница» писала, что он даже не обручен, у него вовсе нет невесты. Погибнет, ребятенка после себя не оставит! Многие девочки, особенно из простых, заранее жалели красавчика… А что шрам? Он на службе получен, подумаешь, чуточку лицо перечеркнуто. Девушки знали, что шансов увидеть героя немного, но сердечку-то не прикажешь… Оно сильнее бьется, коли представишь… Нет! Не замужество, а просто совсем случайную встречу. Хм… Вот интересно, а какие глаза ему больше нравятся? Кузинины или, конечно, как у меня?
То, что юноша бретер, публика приняла. Храбрец, этим все сказано. К тому же в заметке между строк можно прочитать, что дуэль случилась из-за женщины, а найдется ли достойнее повод? Хотя некоторые, пусть и замужние, молодые дамы, забывая про стоящих рядом мужей, мечтали доказать милому мальчику, что глупые битвы не метод решения вопросов, есть любовь, которая сильнее стали…
Дворянские, да и купеческие, дочки вздыхали и строили почти реальные планы познакомиться с героем. Их мамы чисто машинально просчитывали варианты, и многим был не противен такой жених.
Один совсем старенький генерал подъехал ко входу. Кряхтя вылез из коляски и подошел к бомбарде.
– Хорошо-то хорошо, но ты не видел, как Тихий марширует! – громко заявил он своему спутнику. – Эх! Как марширует! Я сразу сказал, что он далеко пойдет.
– Ваше превосходительство, но без приказа что-то оно…
– Тихий молодой, горячий! Кровь играет! Когда и рисковать-то, как не в младости?! Опять же звание уже штаб-офицерское. Не по должности ему вперед солдат, с мечиком в руке, в атаку бросаться. Но чины за пересчитывание подштанников подчиненных не дают. Вот тебе за тридцать пять, а все ждешь производства в капитаны.
– Ваше превосходительство, я честно служу…
– Вот про то и толк! Ты честно, а он и честно, и храбро, и солдатиков своих не положил в атаке. Отругает его королевское высочество мальчишку за мальчишество, и правильно отругает. А как на должность надо будет человека поставить, он кого вспомнит? Тебя, мышь серую, или его, орла среди воробьев? А? То-то!
Генерал, наставляя спутника, отбыл. А невольные слушатели остались стоять.
– Господа, – неожиданно заявил почтенного вида купец, – быть может, нам от народа наградить героя? Как считаете? Соберем по подписке некую сумму и на нее подарим барону Тихому подарок. Например, его бюст. И чтобы надпись была «от благодарных соотечественников», а?
Это серьезно, когда такое предлагает широко известный в купеческих кругах благотворитель и меценат, а заодно владелец десятка морских судов, пары кварталов складов, сдаваемых внаем, а также другого имущества, не помещающегося списком на одном листе бумаги, пусть написанным самым мелким почерком. Здоровый купчина, борода лопатой, шелковый пояс в две ладони и чуть не на аршин выдающийся живот, крякнул:
– Дело! Я пять тысяч талеров ПЕРВЫМ даю!
– Что вы влезли поперед всех? Вот всегда, Иона, вы так неблагородно поступаете! Я семь дам… Нет, десять. И запишите меня вторым.
Мелкий, тощий, с крупными передними зубами, похожий на пережившего долгую голодную зиму кролика, купец обиженно насупился. Скоро у входа в парк, прямо в пролетке, выкупленной у кучера, организовалась запись желающих поучаствовать в подарке. Для сбора мелких наличных появился большой ящик с прорезью. Его опечатали – и не против воров, а лишь для ради почета попросили поставить полицейский пост. Первых организаторов пропечатают в завтрашней же газете, а вот в список будут записывать только пожертвовавших не менее тысячи серебром. Потом перепишут, расставив жертвователей по размеру вклада, красиво напечатают и в сафьяновой папочке приложат к подарку.
Денег, однако, собрали уже больше, чем потребно, даже на серебряный бюст. Неожиданно тот купчина, который самым первым записался, вновь подошел и требует: «Пиши! Пять тысяч даю, по второму разу!» И гордо всех оглядывает.
Ловкие разносчики сновали по толпе, предлагая сладости, бублики, пироги и прохладительные напитки. А если кто подливал в стакан горячительного из фляжки, то пусть. Главное, безобразиев не устраивать и другим давать смотреть.
Вдруг подъехала казенная карета, гвардейцы построили двойную цепь от нее до ворот. Вышла супружеская пара. Он в приличном, но не шибко великом чине, со второй «Заслугой» на груди. Она опирается на руку мужа и прикладывает к уголкам глаз платочек. «Родители!» – откуда-то донеслась весть. Теплое чувство охватило зрителей. Они такие же, как и мы. Не заоблачные небожители. Простая семья чиновников весьма средних достатков. Даже собственного выезда не завели. «Вон, глядите! Как она к мужу льнет! Хорошие люди! Правильно сына растили! По заслугам и почет!» – выражала толпа полное сопереживание радости супругов до самого их отъезда.
Так ведь дождались! Скорым шагом подошли гвардейцы Горно-Егерского и двойной цепью окружили участок с бомбардами. А вскоре в парк вошел его королевское высочество принц-наследник, легко узнаваемый по новомодным усам с бакенбардами. С ним дочь и гвардейские начальники.
– Нет, нет и нет, – сердито выговаривала принцесса. – Он офицер моего полка, и я не собираюсь отдавать его в гвардию!
– Но посудите сами, ваша светлость, – логично пытался увещевать гвардейский полковник, – Тихий – птенец нашего гнезда. Первый орден «За храбрость» получил по представлению именно нашего полка. Он остается шеф-комендантом крепости, а в гвардии так и так продолжает числиться.
– А вот я его не отдам, и все тут!
Если честно, то симпатии большинства зевак-мужчин были на стороне принцессы, но все женщины считали гвардейский мундир много красивей и привлекательней.
Вечером по салонам разговоры были только о посещении парка. Признаться, многим не понравилось, что пришло больно много черни, но пусть их… Не прогонишь же. Женщины вспомнили заметку в «Дамском досуге», где многоопытная Бархатная Лапка советовала записать юношу в список женихов. Пронырливые мамаши нажали на мужей, отцов, братьев и получили полный расклад по барону.
Необручен! Конечно, кое-кто уже начал подбивать клинья, ну так и другие могут заинтересовать славного юношу. Конкубины нет. Это скорее минус. Если бы она была, ее можно было бы заинтересовать и сделать союзницей, а ночная кукушка, уверенная в своем будущем, многое может накуковать. Еле слышно шептали на ушко про заведение некой мадам Розы. Вы понимаете? Не будем говорить об этом клубе громко, но там собираются такие приличные люди… Из ближайшего окружения наследника!
Среди семей попроще за вечерним самоваром тоже обсуждали дневное происшествие. Солидные главы семейств больше прикидывали, сколько в монетах весят орудия. Если их расплавить, куда столько бронзы можно использовать. И ругали ворогов, отливших из доброго металла такую мерзостную пакость. Женщины больше сплетничали о родителях. «Вот совсем негордые! Фасон держат, но люди такие простые и, видать, добрые!» Юноши кусали губы и думали: «А я чем хуже? Что, я не пойду первым на прорыв вражеских позиций?!» Некоторые, хорошенько подумав и тяжко вздохнув, понимали свою слабость характера. Большинство решало узнать про поступление на воинскую службу. Девушки ни о чем таком не мечтали. Они больше болтали и хихикали на тему внешнего вида героя. В целом мнение было положительным. Однако частности – цвет глаз, прическа и все такое – требовали самого тщательного анализа.
В офицерских собраниях за барона Тихого пили стоя. Даже у старых офицеров блестели глаза, а что говорить про молодь? Лихой атакой захватил бомбарды! Пусть без приказа! Но орел! Солдатский «Штурм» к «Храбрости» – это как «Да» любезной красотки после поцелуя. Это как стопка «старки» к жареным бекасам… Это как вновь найти карточку на следующем абцуге в штоссе… Это… это почетно. Штабные ордена никуда не уйдут, а лишь по молодости можно вот так лихо, по-молодецки, с мечом в руке вскочить на бруствер и крикнуть во весь голос: «Ребятушки! В атаку! За мной!» Добежать единым духом до вражьей линии, чувствуя за собой своих молодцов и первым врубаясь в строй врага, отдаться упоению битвы… Такое можно испытать лишь раз, много два раза, в жизни. И то только храбрецам!
В отдельной зале Дворянского собрания значительные вельможи тоже обсуждали Тихого.
– Господа, если бы вылазки барона не было, ее необходимо было бы придумать. Признаться, привоз этих пушек на всеобщее обозрение был крайне умным ходом.
– Согласен! Но как красиво подчеркнула сей случай солдатская медаль! Это привлекло внимание и вызвало обсуждение более сильное, чем любой орден. Такого подъема патриотизма просто нельзя было ожидать.
– Можно. Но действительно крайне удачно легли карты. Даже состояние его величества ушло на второй план.
– А есть какие-нибудь новости про государя?
– Не сочтите меня крамольником, господа… Я слышал из достоверных источников… Только между нами… Церковь готовит атрибутику к коронации. А это значит…
– Безнадежен. Государь скоро покинет нас и уйдет в юдоль скорби.
– Его королевское высочество наследный принц уже перенимает дела. Белый двор его поддерживает.
Дела хозяйские
В ожидании столичной делегации я не стал бегать взад-вперед, проверяя готовность. Офицерам тоже не дал беспокоиться. Перед смертью, что называется, не надышишься. Что сделано, то сделано, а остальное пусть будет, как будет. Мы сделали, что могли, а сделать все сразу не могут даже всемогущие боги. Под давлением таких рассуждений люди успокоились.