Загадочное убийство в Эрфурте

Гизела Оберман взяла медальон и стала его рассматривать. Это длилось недолго, и она, взглянув полными слез глазами на инспектора, сказала:

– Именно этот медальон хранился у моего покойного мужа в течение тринадцати лет и исчез из дома вместе с ним.

– Хорошо, фрау Оберман. Взгляните еще раз на медальон и скажите, не бросаются ли вам в глаза какие-нибудь изменения, которые претерпел медальон за время его исчезновения из вашего дома?

– Только одно, господин инспектор. Здесь раньше было фото бабушки моего супруга Инги фон Штразен, сейчас его нет.

Ниммер с удовлетворенным видом кивнул и сказал:

– Опознание закончено. Спасибо, господа. Все свободны.

Подписав протокол, полицейские удалились, а Ниммер, обращаясь к Максу, сказал:

– А теперь мы поедем туда, где нам, возможно, расскажут, у кого был медальон до того момента, пока не оказался в кармане сбитого машиной бомжа.

Макс недоуменно посмотрел на Ниммера и промолчал.



В сопровождении инспектора Ниммера Макс и Гизела Оберман вошли в тесное помещение магазина. Хозяин Альберт Шульц уже ждал их и пригласил пройти в комнатку, где имелся стол и несколько стульев. После того как все расселись, Шульц вопросительно взглянул на Ниммера, так как остальных он видел впервые.

Инспектор правильно понял взгляд хозяина магазина и, прокашлявшись, начал:

– Господин Шульц, позвольте представить вам Гизелу Оберман и Макса Вундерлиха. Фрау Оберман является женой убитого Вальтера Обермана, которому принадлежал медальон. Только что она опознала его. Господин Вундерлих частный детектив, участвующий в расследовании убийства. Вчера вы сказали, что медальон знаком и вам. Не могли бы вы рассказать, при каких обстоятельствах вы его видели?

Ниммер достал медальон и выложил его на стол. Альберт Шульц взял медальон, посмотрел на него, словно это могло ему помочь освежить в памяти событие вчерашнего утра, и заговорил:

– Вчера утром, примерно через четверть часа после открытия магазина, в него вошел посетитель…

– Прошу прощения, во сколько вы открываете магазин? – спросил Ниммер.

– В девять, господин инспектор, – ответил Шульц и, немного помолчав, продолжил: – Посетитель выложил передо мной вот этот медальон. Я осмотрел медальон и сразу же сказал ему, что такие вещи мы не берем. Посудите сами, господин инспектор, это же не золото и даже не серебро…

– Скажите, господин Шульц, когда вы увидели медальон, он был без фото?

– Да, он выглядел так же, как выглядит сейчас.

– Хорошо, продолжайте.

– Но посетитель вдруг сказал, что не собирается продавать медальон. Он сказал, что это очень старая вещица и она досталась ему от умершей недавно бабушки, которая ему когда-то говорила, что медальон должен открываться, но она не помнила как. Потом посетитель сказал, что он сам долго колдовал над медальоном, но так и не догадался, как его открыть. Он спросил, не знаю ли я, как это сделать.

Ниммер не выдержал и спросил:

– Скажите, господин Шульц, как выглядел посетитель?

Альберт Шульц улыбнулся и сказал:

– Простите, господин инспектор, мое упущение. Я ведь знаю, как это для вас важно. Он был невысокого роста, очень плотный, с широкими плечами и большими крепкими руками, разрисованными татуировкой. Серые глаза, светлые волосы, большие залысины. Одет обыкновенно: куртка, джинсы. Через плечо сумка… Вот, пожалуй, и все, что я могу о нем сказать.

Ниммер многозначительно взглянул на Макса, что должно было означать, что портрет, нарисованный Шульцем, совершенно не совпадает с описанием того верзилы, о котором рассказывал пенсионер Манфред Дик. Он снова посмотрел на хозяина магазина.

– Вы очень наблюдательны, господин Шульц. Итак, он хотел, чтобы вы открыли медальон…

– Да. Он еще сказал, что неплохо заплатит. Мне приходилось встречать похожие старые медальоны, которые тогдашние мастера часто наделяли секретами. Еще мой покойный отец демонстрировал мне некоторые из них. Мой отец, господин инспектор, всю жизнь занимался подобными штучками. Я внимательно посмотрел на обратную сторону медальона и довольно скоро открыл его.

– Как? – воскликнули одновременно Макс и Ниммер.

Шульц улыбнулся и сказал:

– Смотрите, господа.

Все трое придвинули свои стулья ближе к столу и склонили головы, внимательно следя за руками Шульца. Он надавил большим пальцем на крышечку медальона, произвел им же некое вращательное движение, и крышечка открылась. Наблюдатели издали возглас удивления, а Макс нетерпеливо сказал:

– Позвольте, господин Шульц, я взгляну. – Он протянул руку к медальону.

Макс долго всматривался в гладкие поверхности внутренней стороны крышечки и корпуса медальона, проводил по ним пальцем, пытаясь почувствовать какую-нибудь шероховатость или еще что-то (что именно, он не имел ни малейшего представления). Затем, испытывая разочарование, вздохнул и передал медальон Ниммеру. Инспектор повертел в руках распахнутый медальон и, не обнаружив ничего примечательного, недоуменно спросил:

– И это все, господин Шульц?

– Вовсе нет, господа. Когда крышечка открылась, под ней оказался маленький плоский предмет квадратной формы. Посетитель сразу же протянул руку и схватил его. Я почти не успел рассмотреть, что это было.

– Что вы имеете в виду?


– Ну, скажем, я мог бы пощупать предмет, оценить материал, из которого он сделан. Однако посетитель быстро схватил предмет, явно желая, чтобы я ничего не увидел.

– Что было потом?

– Он спрятал предмет в карман и попросил меня еще раз показать, как открывается и закрывается медальон. Я показал. Он при мне пару раз для тренировки открыл и закрыл его, а затем спрятал медальон в портмоне. Дал мне двадцать евро и ушел.

Ниммер помолчал немного, потом задумчиво произнес:

– И спустя несколько часов медальон оказался в кармане сбитого машиной бомжа. Таким образом, пусть даже случайно, на его счету еще одна человеческая жизнь. Не так ли, частный детектив?

– Вполне возможно, господин инспектор.

Ниммер подумал, что хозяину магазина больше нечего добавить, а слушать обмен мнениями между сыщиком и инспектором ему совсем не обязательно. Он поднялся со стула и напоследок спросил:

– Господин Шульц, вы смогли бы узнать вчерашнего посетителя?

– Думаю, да, господин инспектор.

Ниммер попросил Макса отвезти его в комиссариат и там заодно обсудить возникшую ситуацию. Частный детектив согласился. Гизела Оберман тоже поехала вместе с ними.

В кабинете Ниммер сразу же спросил:

– Господин Вундерлих, что вы думаете о произошедшем?

– Я пока не знаю, как медальон попал к погибшему бомжу. Об этом мы сможем узнать, когда найдем преступника. А может быть, и никогда не узнаем. Не думаю, что крепыш с татуировкой на руках отдал его бомжу за ненадобностью. Хотя он и извлек из медальона то, что ему было нужно, он не стал бы подвергать себя лишнему риску быть обнаруженным. Факт изъятия из медальона фото также доказывает это. Чтобы замести следы, он, скорее всего, уничтожил бы медальон. Скажем, выбросил бы в реку или сделал еще что-то в этом роде… Но он не успел… Сейчас, господин инспектор, это не самое главное. Важным является то, что убийца Вальтера Обермана и Петера Хорста не является потомком Адольфа Гринберга. Он просто исполнитель, которого нанял потомок. И сейчас этот потомок обладает тем, что он искал. И если в этой истории действительно есть какая-то тайна, то скоро он предпримет некие действия, чтобы раскрыть эту тайну, а мы пока не представляем, где он может нанести следующий удар. Вот и все, что я могу пока сказать.

– Не могу с вами не согласиться. Моя же задача усложняется. Если до сих пор я искал криминальных дружков Петера Хорста, то теперь круг поиска расширился, а я еще пока не знаю, в каком направлении мне дальше работать. А что у вас, частный детектив?

– Я пытаюсь искать потомков Адольфа Гринберга через архивы Штази. Результата пока нет.

– А почему через Штази?

– Есть основания считать, что Адольф Гринберг был арестован именно этой структурой.

– Думаю, если это действительно так, то вы имеете шанс что-то разузнать. Наверняка в этих архивах на него что-то есть. Штази была серьезной организацией.

– Я считаю, господин инспектор, что, несмотря на важность установленных сегодня фактов, имеющих отношение к расследуемому нами делу, мы с вами незначительно продвинулись вперед. Так что будем искать дальше. Хотел бы вам напомнить, что с этого дня вам стоит обращать пристальное внимание на сводку криминальных происшествий по всей стране. Ведь они могут косвенно указывать и на разыскиваемого нами потомка Адольфа Гринберга. Теперь в его руках ключ от тайны.

Ниммер слегка изменился в лице, уязвленный поучениями Макса, но промолчал. Гизела Оберман, пока длился разговор, все время лишь вертела головой, ничего не понимая. На некоторое время в кабинете установилось молчание. Затем инспектор Ниммер, вновь обретя душевное равновесие, сказал:

– Думаю, на сегодня все. Действуем, как договорились.

Попрощавшись, Макс с Гизелой покинули кабинет. Всю дорогу до Франкфурта Макс думал о маленьком плоском квадратике, обнаруженном в медальоне. Он пока не понимал, каким образом столь странный предмет мог содержать некую информацию.





22




В кармане узких брюк неожиданно завибрировал мобильный телефон. Чтобы достать его из кармана, Гвидо пришлось откинуться на спинку кресла и вытянуть длинные ноги, которые при этом почти уперлись в обшарпанную тумбочку со стоявшим на ней телевизором. Гвидо уже почти заснул, сидя перед экраном телевизора, и, с трудом открыв глаза, глянул на дисплей телефона. Двадцать три тридцать. Не совсем подходящий момент, чтобы поболтать по телефону с кем-нибудь из дружков. К тому же номер не определился, так что, скорее всего, позвонили ошибочно. Тем не менее Гвидо все же нажал кнопку, чтобы выместить на непрошеном ночном аршлохе[5] злость за доставленное ему неожиданным звонком беспокойство. Он первым начал орать в трубку и выкладывать неизвестному все, что о нем думает. В его речевом потоке лишь изредка слышались обычные разговорные слова – все же остальные представляли смесь из уличной брани и тюремного жаргона. Невидимый собеседник – к удивлению Гвидо – не отключил связь и дал ему высказать все наболевшее, а затем вполне спокойно сказал:

– Хай, Долговязый!

Долговязый была кличка Гвидо, которой наделили его дружки и подельники по совместной «деятельности», в которой невозможно было выделить какое-нибудь определенное профессиональное направление. Все подвиды этой деятельности объединял лишь один общий признак – они противоречили уголовному кодексу. Кличка эта давно закрепилась за Гвидо, под ней же он был известен и в тюремном мире.

Гвидо узнал голос дружка, а потому не испытал никакого стыда за произнесенный спич, ибо уши звонившего слышали и не такое. Дружка звали Пауль, но этим человеческим именем его называли редко. За ним, как и за Гвидо и другими представителями их круга, закрепилась кличка Вольф[6]. Пожалуй, несколько мрачновато, но она вполне соответствовала натуре дружка. Вместе с Вольфом Гвидо-Долговязый тянул последний срок. Гвидо приободрился и ответил в трубку:

– Хай, Вольф. Чего тебе не спится?

– Есть кое-какие новости. Хотелось бы обсудить.

– Где ты торчишь?

– В Эрфурте, на главном вокзале. Сижу в баре.

Гвидо сразу отметил по голосу, что Вольф слегка навеселе, а потому, услышав, что дружок не прочь его увидеть, обрадовался предстоящим посиделкам с выпивкой. Его недовольство мгновенно улетучилось, и он бодро сказал:

– Я скоро буду, Вольф, жди.

Гвидо жил в городишке недалеко от Эрфурта. Дом, в котором он снимал комнату после освобождения, находился недалеко от вокзала, куда Гвидо и заторопился, после того как поговорил с дружком. Он успел на последний пригородный поезд на Эрфурт, ни в коей мере не задумываясь над тем, как будет возвращаться назад.