Загадки прошлого

— Я что-то не так сказала?

Ко мне разом вернулась вся нерешительность, я уже проклинала свой язык, вернувший нас с небес на землю. Но сказанного не воротишь…

— Ничего. Но я не могу позволить себе быть небрежным. — Ответил мне ледяной безразличный голос, от которого мороз прошел по коже. Как же быстро может меняться его настроение! — Ложись спать. Уже почти утро, а завтра тебя ждет не самый легкий день. Не выспишься — пеняй на себя.

Строгость учителя, говорящего с глупым учеником окончательно меня расстроила. Я резко повернулась к нему спиной и закуталась одеялом.

Не понимаю, как можно быть таким замечательным, веселым и открытым в один момент и замкнутым, отстраненным и раздраженным в другой! Хотя, тут я не права, открытым он не бывает никогда. Такое чувство, что я знаю его всю жизнь и при этом не знаю о нем совершенно ничего.

Осознание такого простого факта болезненно сжало мое горло. Я хотела обнять его, держать за руку, целовать, хотя бы по-дружески, в щеку, но даже этой малости мне было не дано. Каждый раз, как я до него дотрагиваюсь, у меня появляется ощущение, что ему это совершенно не нравится, и он только из вежливости не шарахается от меня как от проклятого духа.

Нет, напомнила я себе. Разве не достаточно того, что он позволяет мне быть рядом с собой, видеть свою улыбку. За все время нашего знакомства он не сделал мне ничего плохого, разве этого мало? Мало. Прозвенел колокольчиком внутренний голос. Но это лучше, чем ничего.

А отец… Добрый, заботливый, умный, иногда строгий. Таким я его видела каждый день. Я была слепо уверена, что знаю о нем все, а сейчас невольно чувствовала себя преданной. И мне было стыдно за это чувство. Отец ведь не лгал мне, он просто избегал разговоров о своем прошлом до встречи с мамой. Он всегда говорил «мы», или «мы с твоей мамой», но никогда «я». Словно давая понять, что его жизнь началась именно с того момента, когда он мельком заметил в толпе на площади захолустного городка необычные светло-зеленые глаза и был так зачарован их сиянием, что последовал за их обладательницей до конца своей жизни. Почему я раньше этого не замечала?

Вот такие они, мужчины в моей жизни. Все что-то от меня скрывают.

Не важно. Завтра. Уже завтра, нет сегодня, я все узнаю.

Пригревшись под мягким одеялом, я почувствовала уютное спокойствие, усталость от длинного вечера взяла, наконец, свое, и я забылась глубоким исцеляющим сном.



Глава 18



Проснулась я с первыми лучами солнца, которые, прорвавшись сквозь тяжелые занавеси цвета бордо, тусклыми красноватыми бликами упали на одеяло.

Я рывком села в кровати.

— Лео?

Но, нет. Кроме меня в комнате никого не оказалось. Чувство облегчения от этого обстоятельства смешалось с разочарованием. Зато у меня появилась возможность осмотреть его комнату без посторонних глаз. Возможно, вещи расскажут мне больше, чем их скрытный владелец.

Я откинула край одеяла и, пройдя босиком по высокому необыкновенно мягкому ворсу ковра, подошла к вытянутому стрельчатому окну и раздвинула тяжелые портьеры. Солнечный свет радостно ворвался в комнату, а от наполовину разрисованного сказочными морозными узорами окна повеяло зимней прохладой, которую не в силах были сдержать даже толстые пластиковые стекла.

Солнце всегда поднимало мне настроение. Вот и сейчас я ощутила прилив сил и вдохновения. Сладко потянувшись в его ласковых лучах, я принялась за выполнение задуманного.

На столе все еще лежала массивная книга в потертой красно-коричневой обложке.

— «Уильям Шекспир. Пьесы» — Прочитала я ее заглавие.

Закладкой служил листок нашей с Лео переписки, еще вчера лежавший на прикроватном столике, она была примерно посередине тома. Я раскрыла книгу по закладке: «Отелло».

Грустная трагедия. Несмотря на превосходный слог и интересное повествование, я не стала бы перечитывать это произведение дважды. Оно оставляло после себя на душе неприятный осадок. Вот что случается, когда человек решает быть мерилом и судьей, не ведая о тайнах человеческого сердца. Разве можно с такой легкостью приговорить кого-то, тем более любимого, к смерти? Ведь случись что-то, ты уже не сможешь вернуть умершего к жизни. Из этой книги я вынесла только один урок: никому нельзя слепо верить.

А что искал в этих пьесах Лео? Что он о них думает? Хотела бы я знать. А быть может, эта книга просто бросилась ему в глаза, и он выбрал ее только для того, чтобы занять себя в долгие ночные часы. Теряясь в догадках, я положила книгу на место, подошла к высокому деревянному шкафу с открытыми полками и принялась с интересом просматривать коллекцию дисков.

Внезапно дверь с тихим щелчком отворилась, вошел Леонардо, нетерпеливо и очень быстро разговаривая по сотовому. Он появился в комнате настолько стремительно, что я испуганно вздрогнула и застыла у полок с коллекционным диском «Биттлз» в руках, беспомощно глядя ему в глаза.

От неожиданности парень так и замер на пороге с телефоном у уха. Я же, попав в капкан его взгляда, была словно парализована, лишившись всякой воли и способности двигаться. Медленно, очень медленно Лео опустил вниз руку с сотовым и сбросил вызов, не обращая внимания на то, что голос в трубке продолжал говорить. Его тело напряглось как перед прыжком, я видела, как заиграли мускулы под тонкой тканью черной футболки, в глазах заплясали опасные алые блики, постепенно вытесняя темную зелень, а усиливающаяся с каждой секундой бледность его кожи лишь подчеркивала их кровавый оттенок.

Я всем телом ощутила как его жадный ласкающий взгляд охватил мои стройные ноги, тонкую талию, грудь и остановился на шее. Я задыхалась от незнакомого прежде волнения, а сердце отбивало барабанную дробь. Но страха не было, только восхищение. Леонардо напоминал огромную гибкую пантеру, готовую к прыжку, он был великолепен. Мертвенная бледность лишь подчеркнула врожденное изящество черт.

Как завороженный он смотрел на меня. Он хотел меня коснуться, выпить мою кровь, все его существо требовало это. И я тоже хотела этого.

Первый шаг к нему сделала я. И остановилась, так как красивое лицо Лео исказилось судорогой.

— Нет! Не подходи! — Даже его голос изменился, как будто со мной сейчас говорил не Леонардо, а некто незнакомый, повелитель тьмы, с голосом, проникающим прямо в душу и гулким эхом отдающимся там.

Лео зажмурился, прикрыв сияющую красноту необычно темными ресницами. В его руке жалобно хрустнули останки раздавленного телефона.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Наконец, проведя пальцами по пышной шевелюре, он взглянул на меня глазами, которые теперь были бы больше похожи на человеческие, если б не слишком яркий, неестественный блеск темно-зеленого, сменившего пурпур.

— На минуту … я потерял контроль. Какого черта тебе надо было слоняться с утра пораньше по комнате почти голышом?! — В его голосе послышалось неприкрытое раздражение. — Оденься, и спускайся в гостиную — доставили завтрак. Я буду ждать тебя внизу.

С этими словами он повернулся на месте и вышел, захлопнув за собой жалобно задрожавшую на петлях дверь.

Пораженная до глубины души, я не нашлась, что ответить и принялась поспешно натягивать свои джинсы, а вместо пушистого свитера надела белую приталенную рубашку, которую по счастливой случайности запихнула вчера в рюкзак вместе с футболкой. Отопление отлично работало, и не было смысла париться целый день в теплой вязаной кофте.

По мере того, как я одевалась и зачесывала непослушные кудри в хвост на затылке, ко мне начало приходить осознание.


Происшествие заняло минуты две-три, не больше, а мне показалось, что прошла целая вечность. Если б не самообладание Лео, неизвестно чем бы все закончилось… Эта мысль крепко засела в моей голове.

Ведь я сама, сама хотела подойти к нему! Эта тяга была похожа на затянувшуюся сладостную пытку. Как будто жажда вампира передалась мне, текла в моих жилах и притягивала к нему, только к нему, непреодолимым магнетизмом.

Забыть, иначе… Это сведет меня с ума. Даже сейчас на коже я чувствовала его прожигающий взгляд. Искушение было слишком велико. Нет, хватит думать об этом. Я уже решила, что сегодня буду сильной и выдержу все. Потому что я дочь своего отца. Я его не разочарую.

Решив для себя так, я одернула смявшуюся на груди рубашку и, прилепив к лицу свою самую спокойную улыбку, вышла из комнаты.

Коридор восточного крыла. В последний раз я проходила здесь, точнее меня вели, так как ноги отказывались слушаться и были способны только спотыкаться на ровном месте, когда мы с Майей спускались в гостиную, чтобы познакомиться с большой семьей Лео. В тот раз я была настолько напугана и сбита с толку, что не воспринимала ничего вокруг, даже огромный розовый слон показался бы мне естественной деталью интерьера.

Сегодня я с восторгом оглядела широкие дубовые панели на стенах, светильники в форме свечей, словно маленькие лампады, освещающие картины известных мастеров, в основном пейзажи. Среди них я с изумлением увидела две картины Айвазовского — эти пропитанные солнцем морские просторы ни с чем не спутаешь. Удивительно обнаружить такое сокровище в нашем захолустье…

Неслышно ступая по высокому ворсу роскошного ковра, я вышла в гостиную и медленно спустилась по лестнице.

Леонардо ждал меня там, сидя на большом диване и читая свежую газету. Нью-Йорк пост, кто бы мог подумать, что им доставляют газеты с другого конца света. Спрашивается, зачем?

— Привет. — В тишине мой голос прозвучал неуверенно.

Вместо ответа Лео, не отрывая глаз от газеты, кивнул на стол.

— Угощайся.

Такое чувство, что ресторан доставил к нему на дом все меню, таким количеством тарелок был заставлен стол.

— А ты? — Спросила я прежде, чем успела подумать.

— Я уже…поел. — Он окинул меня странным взглядом, отчего по коже пробежали мурашки, и тут же уткнулся обратно в газету. — Не хотелось портить тебе аппетит. Рейнард прибудет в течение часа, поэтому тебе лучше поторопиться.

Я промолчала и осторожно приподняла крышку с ближайшего блюда. Сочный бивштекс. Немного тяжеловато для завтрака, но силы мне понадобятся. Вооружившись вилкой, я огляделась и удобно устроилась, подогнув под себя ноги, в синем кресле под лампой-фламинго. Оно находилось в тени, и отсюда было удобнее всего наблюдать за Леонардо.

Его точеные черты неизменно притягивали взгляд, и я могла, не привлекая его внимания, наслаждаться созерцанием совершенства. Я хотела запомнить, вытесать в граните памяти любую деталь этого мирного утра наедине с дорогим существом.

Черные ресницы оттеняли глубокий изумрудный блеск его умных глаз, темные брови слегка хмурились, создавая маленькую морщинку беспокойства на лбу. Твердо сжатые безупречные губы.

Наконец, Лео закончил чтение, сложил газету и кинул на край стола. Элегантное привычное движение. Когда его взгляд обратился ко мне, я мигом уставилась на содержимое тарелки и с удвоенным аппетитом принялась поглощать еду.

Услышав его теплый смех, я вздрогнула от неожиданности и робко взглянула на парня. В его улыбке застыла горечь. Сердце пропустило удар.

— Ты полна жизни.

— Что?.. — Не поняла я.

— Даже явление жуткого вампира с самого утра не портит твой аппетит.

— Не обольщайся, ты совсем не жуткий. — Ответила я ему в тон.

— Многие могли бы с тобой поспорить. — Заметил он и, не давая мне времени на возражения, продолжил. — Я хотел бы извиниться за то, что случилось. Я должен был постучать в дверь, прежде чем войти. Но, когда я уходил, ты спала, и я побоялся тебя разбудить. А потом … потерял контроль.

Лео напряженно с волнением и беспокойством вглядывался в мое лицо, словно ожидая, что я наброшусь на него, обвиняя во всех смертных грехах. Странно и больно было слышать его извинения. Говоря как можно более искренне, я постаралась его успокоить:

— Все в порядке. Ничего страшного не произошло.

— Как все может быть в порядке?! — Леонардо порывисто поднялся и неслышно начал мерить ногами пол, мечась, как зверь в клетке, иногда его движения были настолько быстры, что мой взгляд мог видеть только размытое пятно на его месте. — Это невозможно! Я отвечаю за тебя перед твоим отцом, перед Рейнардом, перед тобой, в конце концов! Ты должна ненавидеть меня.

— Н-но я не могу… за что? Ты ничего не сделал… Подумаешь, смутился на пару минут…Я сама не должна была шастать по чужому дому едва одетой.

Я действительно не могла понять причину его гнева.

— Твоя жизнь была на волоске. Я не ощущал подобной жажды с момента изменения. Тебе просто повезло, что в последние доли секунды я смог остановиться. Ты хоть понимаешь, что одно прикосновение моих клыков изменит твою жизнь навсегда! А у меня нет никакого права на это! И ты говоришь, что все в порядке!?

Это было что-то новое, немыслимое. Вампир напряженно замер у самой двери, сжав косяк с такой силой, что по нему пошли длинные глубокие трещины, словно не решаясь обернуться и посмотреть на меня.

Ему было плохо, а мне было плохо из-за того, что плохо ему. Его эмоции, наконец, вырвались из-под плотного покрывала самообладания, раскрыв истинное лицо Лео. Человеческое лицо. Уязвимое.

Я больше не могла сидеть и смотреть на его терзания.

С легким стуком, поставив на столик пустую тарелку, я поднялась, подошла к нему и, повинуясь внутреннему импульсу, обняла сзади, прижавшись горячим лбом к ощущавшейся через футболку каменной прохладе его спины. Лео вздрогнул от прикосновения, но не оттолкнул меня.

— Все хорошо, все будет хорошо… Ты поборол свои инстинкты один раз и не поддашься им никогда. Потому что ты сильный. Потому, что я верю тебе.

Очень медленно и осторожно Леонардо выпустил из руки треснувшее дерево, при этом на пол осыпалось несколько мелких щепок, бережно отвел мои руки и развернулся ко мне лицом.

— Ты никогда не изменишься. — От его нежной улыбки у меня в душе что-то перевернулось, по телу разлилось сладкое пламя. — Когда же ты поймешь, что даже быть рядом со мной опасно?