Загадки прошлого

— Ты так и собираешься тут сидеть?! Всю ночь?!

— А что ты мне предлагаешь? — Он даже не взглянул на меня и небрежно перевернул еще одну страницу. Само спокойствие! А у меня сердце из-за него не на месте.

— Не знаю… Может быть тоже пойти поспать куда-нибудь? — С надеждой в голосе предложила я.

Наконец, его высочество соизволило взглянуть на меня, его белые зубы блеснули в улыбке, от которой сердце застучало еще сильнее.

— Это моя комната. И что такое сон я знаю только чисто теоретически.

— Вы что же, совсем никогда не спите?.. А как же гробы, земля с кладбища?..

Леонардо только тихо рассмеялся, отчего мне стало трудно дышать.

— В средневековые времена. — Проговорил вампир серьезным проникновенным тоном, откидываясь на спинку кресла. — Именно тогда родилась эта сказка. Тогда наша зараза расползалась по земле подобно чуме. До тех пор только самые благородные и выдающиеся могли быть обращены. Не известно точно, кто первый нарушил правило, но, говорят, всему виной был некий Тор, который лишился своей возлюбленной.

Сам Тор был очень осторожен в выборе жертв и никогда не брал большего, чем было необходимо. Вот его подруга была иной — ее неудержимо влекла к себе кровь детей. Сладкими обещаниями и подарками заманивала эта ведьма к себе в замок невинных малюток, баюкала и смешила их, после чего показывала свою вампирскую сущность. Она пила их медленно, наслаждаясь криками и мольбами. После кровавого пиршества маленькие трупики выбрасывались за стены замка на корм черным воронам.

Люди не вынесли такого надругательства и, собрав самых сильных и смелых воинов, среди которых были и мужчины, и женщины, и подростки, глубокой ночью напали на злобную вампиршу, когда она пришла за последним ребенком в деревне. Ведьма была истощена, поэтому не составило труда убить ее с помощью серебряного креста, вбитого в грудь. После этого ей отрубили голову и каждый, участвовавший в травле выпил по капле вампирской крови в память об убитых ею младенцах. После чего, они сожгли ее тело и выбросили прах в реку, молясь, чтобы она не смогла возродиться и отомстить им.

Эти люди и стали прародителями клана охотников.

Вознегодовал Тор на людей, хоть и понимал, что кара была заслуженной, но беззаветная любовь помутила его разум. Жажда мести не давала ему жить, и, подчинившись ей, Тор созвал всех слуг из замка и превратил их всех в себе подобных, после чего удалился в самую высокую башню темного проклятого замка, где впал в глубокую дрему, в которой, вероятно, пребывает по сей день. Он знал, что его любимая будет отмщена.

Очнувшись в новой жизни, эти новорожденные вампиры не знали ничего. Корчась в муках жажды, они толпами выползали из замка и растекались по всем дорогам и окрестностям. Бесчисленное множество жизней было загублено их безумством, множество поселков уничтожено под корень. Они шли как саранча, либо уничтожая все живое, что встречалось на пути, либо превращая их в себе подобных.

Только люди, выпившие крови вампирши могли наравне противостоять им. Они объединялись в группы и искали этих безудержных тварей, уничтожая их серебром и огнем. Приверженцы религий не могли пройти мимо, и тоже использовали этот случай для пропаганды своих учений, породив множество безумных суеверий.

Со временем, большинство слуг-вампиров было истреблено. Выжили только наиболее умные и приспособленные. Они заметили, что свет солнца ухудшает их зрение, истощает силы, преумножает муки жажды, поэтому отказались выходить в дневное время. Днем они зарывались глубоко под землю и проводили там все то время, пока яркие солнечные лучи освещали землю. Им не нужны были воздух и вода, а мощь мускулов способна была крошить гранит как масло.

А где лучшее место, чтобы залечь на дно? Конечно, на кладбище. Разве нормальному человеку придет в голову разрыть чью-нибудь могилу?

А поверья распространили именно грабители могил. Раньше людей часто хоронили вместе с различными ценностями. Эти чудовища из рода людей раскапывали могилы, открывали крышки гробов и видели бледное, грязное, заросшее волосами тело в лохмотьях. В следующее мгновенье слышался только постепенно срывающийся вой жертвы, хруст костей, да жадные глотки и сопенье вампира. Те, кто смог унести ноги и распустили слухи о гробах и кладбищенской земле. Да и внешнее описание вампира с тех пор напоминает больше лешего или оборотня. К сожалению, на кладбищах не было душа, кондиционера и сменной одежды. — Закончил Лео и внимательно посмотрел мне в глаза.

Наверное, он хотел оценить, насколько шокировал меня своим рассказом.

Но я напротив ощущала неутихающий интерес, как будто передо мной слегка приподнялась завеса, отделяющая его зачарованный мир от моей обыденности.

Только сейчас я заметила, что сижу в кровати, подогнув колени, обхватив их руками и всем телом подавшись в сторону Лео, безмолвно внимая его рассказу. Во все время повествования он смотрел в какую-то видимую только ему одному точку над моей головой, в его глазах отражалась вековая мудрость вселенной и плясало загадочное изумрудное пламя.

Он не осуждал ни вампиров, ни людей. Он был выше этого. Я вздохнула и провела рукой по волосам, стряхивая наваждение.

— Это и правда было? В самом деле? — Скорее выдохнула, чем произнесла я.

— Может быть да, а может, и нет. — Лаконично ответил Лео. — Но в нашем мире такая легенда существует. И это лишь одна сторона медали, а ведь есть и другие…

— Почему Тор не остановил эту женщину? Разве он не знал, что она поступает неправильно?

— Думаю, он знал. — Голос вампира прозвучал необычайно грустно и задумчиво. — Но любовь, не то чувство, где есть право выбора. Любимых не выбирают. Мы только можем оберегать их, любить их до конца и отомстить за них.

Да, любимых не выбирают. Я бросила короткий взгляд на лицо своего любимого, который снова смотрел в книгу. Как же тяжело находиться с ним вот так и не иметь права даже намекнуть на то, что гложет тебя, горит в сердце, не дает уснуть…

— Значит, вы не спите? — Решила я подвести итог.

— Нет, но мы можем впадать в дрему. Состояние, когда все процессы в организме замедляются, расход энергии снижается до минимума. Так мы можем существовать веками. Но проснуться сами после такого «сна» чаще всего не можем. Только запах, вкус крови может пробудить нас. И тогда все живое на большом расстоянии будет истреблено, потому что первым делом просыпается инстинкт самосохранения, то есть жажда, а потом уже с тобой поздоровается разум, и будет сокрушаться о том, что натворил или, что более вероятно, просто постарается скрыть следы оргии чем-то вроде стихийного бедствия и скроется под шумок.

— Почти как медведи.

— Что? — Веселые огоньки полыхнули в изумрудах.

— Ну, медведи… — Я неуклюже попыталась объяснить. — Они ведь не едят людей, но после спячки такие голодные, что и на человека напасть могут…Так Тор все еще жив?

— Возможно. — Лицо Лео снова приняло серьезное выражение.

— Одинокий, не способный проснуться, беспомощный, покалечивший столько жизней…

— Тебе жаль его?

— А тебе нет? По-моему он в легенде — первая жертва, только он потерял все. Смысл жизни, самоуважение, честь. Если б у него был хоть кто-то, кто подсказал, что месть не выход, что подругу можно остановить, что жизнь не окончена…

— Все, кому раньше приходилось слышать эту легенду, сочувствовали людям. У тебя необычное мышление.

Он смеялся. Очевидно, все, что выводило меня за рамки «обычного», вызывало у него довольную улыбку.

— С какой стати им сочувствовать?


— Они потеряли своих детей.

— Люди. Они стояли как стадо баранов в стороне, пока ведьма одного за другим похищала и мучила их малышей.

— Они боялись.

— Если б самый-самый сильный вампир украл у тебя самое дорогое существо на свете, ты бы остался сидеть на месте? Ничего бы не сделал?

Лицо Лео потемнело, тело невольно напряглось, черты лица заострились, а в изумрудной зелени полыхнули красные искры.

— Я бы порвал его на миллион кусочков и развеял их по ветру. — Скорее прорычал, чем сказал он. В негодовании его лицо было еще прекрасней. Я представила, как он мчится сквозь пространство, с легкостью сокрушая все преграды, к той, кого любит. Не ко мне. На душе стало горько, хоть разум и твердил, что от союза человека и вампира добра ждать не приходится… Взяв себя в руки, я отрешилась от этого видения.

— Вот и посуди сам, как сильно любили они своих детей. Радует, что, в конце концов, люди додумались-таки объединиться и справились с вампиршей. Но что дальше? Они выпили ее кровь. Они сами стали подобны вампирам. Это отвратительно!

— По-твоему пить кровь отвратительно? — Усмехнулся он.

— Нет. Если такова твоя природа. Нельзя судить льва за то, что он съел зайца, чтобы выжить. Те люди ненавидели вампиров за то, что они пьют кровь, а потом, когда подвернулась возможность, сделали то же самое. У них вообще стыд есть?

— Ладно. Но чем все-таки Тор заслужил такую защитницу?

— У него были принципы, ты сам говорил — не брать больше, чем необходимо. Но он отступил от них ради любимой, а ты способен на это?

Почему-то ответ на этот вопрос стал так важен. Леонардо задумался, неосознанно постукивая указательным пальцем по столу и нахмурившись.

— Боюсь, что да. Выходит я такой же безумец как тот Тор.

В его словах прозвучала неприкрытая горечь.

— Это обнадеживает.

Он поднял голову и взглянул на меня как смертельно больной, которому дают надежду на спасение. Так трогательно. Я улыбнулась уголками губ, чтобы не смутить его. И ответила на безмолвный вопрос.

— Это значит, что ты жив.

— Жив?..

— Будь то любовь или ненависть, радость или отчаяние, любое сильное чувство делает тебя живым, настоящим. Убивает только равнодушие.

— Интересная точка зрения. А что ты думаешь, на счет души?

— Она бессмертна и есть у каждого. — Выдала я скороговоркой, точно по заученному.

— Уточню, что ты думаешь о душе и вампирах?

— Разве не душа отвечает за чувства?

— Так считается.

— Что ты сейчас чувствуешь?

— Смятение, облегчение, надежду, сомнение, благодарность и еще множество пограничных оттенков.

— Ничего себе диапазон. И ты считаешь, что у тебя нет души? — Усмешка одновременно тронула наши губы.

— Не знаю, что и думать. Я привык быть уверенным в своих убеждениях. А ты просто переворачиваешь все с ног на голову.

— Мне кажется, — произнесла я, с наигранно глубокомысленным видом подняв вверх указательный палец, нарочито сильно картавя и растягивая гласные, — вам, сэр, просто не хватает человека, который бы оспаривал ваши убеждения. Они в корне устарели. Простите, сэр. Поэтому, уважаемый сэр, не ешьте меня, я вам еще пригожусь.

Лео смеялся чуть не до слез как мальчишка до того заразительно, что вскоре я не выдержала и присоединилась к нему.

— Что это было? — Он все еще не успокоился и то и дело посмеивался.

В этот момент я почувствовала, как железный пояс, стягивающий его сердце, дал слабину и на волю вырвался настоящий Лео, жизнерадостный уверенный в себе юноша. Движения его стали более свободными, естественными, хотя и не потеряли при этом ни малейшей толики грации, иногда они были настолько быстрыми, что глаз с трудом улавливал очертания движущейся руки. Его лицо разгладилось, освободившись от гнета забот, а ясная мальчишеская улыбка с едва заметными ямочками на щеках и теплый оттенок глаз словно магнитом притягивали к себе взгляд.

— Ничего… — Смущенно потупилась я под его взглядом, покраснев от того, что слишком откровенно разглядывала любимое лицо. — Тебе так намного лучше.

Не знаю, что на меня нашло, когда я решилась на столь смелое высказывание. Наверное вид смеющегося Лео окончательно вскружил мою неразумную голову и я не нашла ничего лучше, чем броситься из огня в полымя.

— Как так? — Блеснув глазами, переспросил вампир.

— Не знаю как сказать…Так по домашнему. Естественно и слегка небрежно. По-человечески.

Слишком поздно. Мои слова чем-то задели его, и улыбка сменилась привычной серьезностью.