Загадки прошлого

— От чего вы чувствуете голод?

Я нарочно говорила едва слышно, но Майе это совершенно не мешало.

— Жажду, так это называется. — Уточнила она, таким же тихим голосом. — Это своего рода усталость, истощение сил организма, а еще бывает, возникает от нестерпимого желания крови. На свете есть такие люди, чья кровь как бы резонирует с нашей, вызывая неконтролируемую жажду. Таких людей один на миллиард, но они нередко служили причиной вымирания целых городов. Конечно же, в средние века. Сейчас большинство из нас более цивилизованы. Хотя, ощутив на клыках такую кровь, вампир абсолютно теряет самоконтроль и превращается в дикого зверя. Я говорю это не для того, чтобы тебя напугать, а чтобы предупредить.

— О чем? — Об ответе я уже догадывалась.

— У тебя такая кровь. Поэтому нам очень сложно находиться рядом с тобой, когда ты ранена, да и когда не ранена твой запах весьма … соблазнителен. Например, сейчас я абсолютно точно знаю, что пару часов назад тебе устроили кровопускание… К тому же, — добавила она с легкой усмешкой, делавшей ее еще более очаровательной, — это здорово уязвляет гордость. Представь, ты веками борешься с жаждой и думаешь, что все под контролем. А потом — раз, и оказывается, весь твой самоконтроль держится на тоненькой ниточке сознания. Крайне неприятно.

Мне стало не по себе — оказывается я — деликатес, который целое утро бессовестно мучил Леонардо. Его гордость вампира должно быть сильно уязвлена, но он даже ни словом не обмолвился о том, как ему трудно держать себя в руках. Невольно я почувствовала благодарность и уважение.

— Но не переживай, пока ты под защитой Лео, ни один вампир к тебе на пушечный выстрел не подойдет. — Добавила она, забавно ковыряя оладью алюминиевой вилкой.

Вот только я еще узнала не все, что хотела.

— А как часто вы чувствуете жажду?

— Зависит от обстоятельств. Силы быстрее убывают на солнечном свете, при ношении серебра — к слову, на нас оно очень быстро темнеет, при хождении в храм — хотя, как я подозреваю, религия тут ни при чем — просто большая часть церковной утвари сделана из позолоченного серебра. Еще жажда зависит от длительности бессмертной жизни — не зря же говорят, время лечит. Если новорожденному немертвому необходимо довольно большое количество крови, то многовековой вампир, вроде нас с Лео, может чувствовать себя отлично при употреблении нескольких капель крови раз в день.

Я молча обдумывала услышанное, когда за спиной раздался звонкий крик:

— Диана! Диана!

Еще не оборачиваясь, я знала, что, то есть, кого, увижу за спиной. К нашему столику с восторгом юного загулявшего орангутанга бежал Миша Аронин, на ходу приглаживая растрепанные волосы, что, впрочем, было бесполезно. Его глаза сверкали от радостного возбуждения, а рот то и дело растягивался в счастливой улыбке.

— Привет! Как дела? Хорошо? Ну, и отлично. — Он кивнул Майе с Адель и бесцеремонно рухнул на стул Лео.

— Во-первых, прости, что не додумался помочь, я даже представить не мог, что эти придурки могут сделать что-то подобное!

— Как ты узнал? — удивилась я.

— Есть в нашем классе надежные источники. — Он заговорщически подмигнул мне. — Уже не болит?

— Все хорошо. Мне вкатили дозу обезболивающего и заштопали, теперь как новенькая. — Я помахала заново перевязанной рукой. — Так, и что, во-вторых?

Хотелось избавиться от него раньше, чем вернется Леонардо. Но парень оживился еще больше.

— Ни за что не догадаешься, кого я только что встретил!

— Кого же?

Я постаралась изобразить интерес, взгляд же искал Лео — да, вот он, все еще разговаривает, ходит из угла в угол. По сторонам от выхода замерли стайки девушек, восхищенно наблюдая за молодым вампиром. Я ощутила укол ревности — он просто не мог не привлекать внимание!

Тут я почувствовала, как Миша схватил меня за руки.

— Так ты слушаешь?

Еще минута и он обидится. Скрепя сердце, и изо всех сил стараясь не смотреть в сторону выхода, я ответила.

— Да, слушаю.

Он тут же снова загорелся как бенгальский огонь.

— Так вот. Помнишь Эрика?

Я отрицательно покачала головой, и он принялся пояснять:

— Ну, Эрик… Внук библиотекарши школьной. Он еще с нами гулял все время, белобрысый такой, серьезный как историчка на контрольной. У него еще брат с отцом. Не помнишь?

— Эрик? — В воспоминаниях мелькнул образ светловолосого голубоглазого мальчугана. — Это тот, который все время со мной спорил? Он еще уехал куда-то с отцом и братом?

— Да-да! Он самый. Они вместе укатили в эту… как ее… Ис… нет, Ирландию! Вот. Представляешь, я его сейчас в коридоре встретил! Вымахал, будь здоров, я даже не узнал поначалу. А он такой здоровается и спрашивает: «Узнаешь меня?». Я прям обалдел. Сразу к тебе прибежал, хотел, чтобы ты первая узнала. Так вот, они вернулись, и со следующей недели он будет учиться в нашем классе. Как тебе? Новость — бомба!

Я не знала, что сказать и сидела, задумчиво чертя пальцем невидимые линии и треугольники на гладкой поверхности стола. Эрик…как же давно это было, друг, покинувший меня без единого прощального слова.

От таких длинных тирад у Миши пересохло в горле, в поиске чего-нибудь подходящего он оглянулся на стол — там стоял «сок», оставленный Лео.

— Я возьму? Жуть как пить хочется! — Он схватил пакет.

У меня внутри похолодело. Как в замедленной съемке я заметила искаженные лица Майи и Адель. Решение пришло неосознанно.

— Нет! — Вскочив с места, я выхватила пакет из рук Миши, поднесла трубочку к губам и притворилась, что пью, изо всех сил молясь, чтобы в рот не попало ни капли.

Миша удивленно посмотрел на меня, потом протянул:


— Ладно, пойду куплю себе что-нибудь. Бывай. — Он поднялся и пошел к кассе.

— Вторая группа резус отрицательный, — раздался сзади насмешливый голос Лео. — Не знал, что тебе нравится.

Шок проходил, я осторожно отодвинула пакет ото рта и поставила на стол.

— У меня есть салфетка, вот держи, — очнулась Майя. — Лео, она тебя спасла, не время для насмешек. Ты мог бы в следующий раз не оставлять пакеты с кровью на столе?

Я осторожно вытерла губы салфеткой — на ней осталось маленькое красное пятнышко. На несколько секунд закружилась голова. Вообще-то я не из неженок и от вида крови в обморок не падаю, но и желания узнать ее вкус никогда не испытывала.

— Ты в порядке? — теперь уже заволновался Лео.

— Жить буду. Наверное.

Несколько секунд он смотрел на меня, и видимо все было не так уж плохо, потому что он отвернулся к сестрам и произнес:

— Рейнард получил послание. Они уже здесь.

Адель что-то спросила, едва шевеля губами.

— Нет, они еще ничего не знают. И не узнают, если мы все, впредь, будем вести себя осторожно.

— Тогда что они здесь забыли? Вы же скрыли все следы, не могли же убийцы сами на себя донести? А ни мы, ни кто бы то ни было из наших не устраивал здесь Варфоломеевскую ночь! — встревожено воскликнула Майя.

— Говори тише, — предостерег ее Леонардо.

— Что происходит? — Почему они никогда не говорят прямо? Почему я всегда единственная, кто не знает, что происходит?! — Кто такие эти «они»?

— Ничего и никто, — поспешно произнес Лео, но, увидев, что я приготовилась возражать, добавил. — Здесь не лучшее место и время. Пожалуйста.

Его повелительному взгляду и голосу я не могла сопротивляться, хотя и сама понимала, что переполненная школьная столовая в час пик не подходит для подобных разговоров.

На выходе из столовой Адель вдруг повернулась к Лео и, схватив его за руку, заставила посмотреть ей в лицо. Отчего какая-то часть меня, безмолвно возмутилась, ведь она так бесцеремонно делала то, на что я даже близко не решалась.

— Надеюсь, ты не собираешься рассказать все ЧЕЛОВЕКУ? Этой девчонке? — серебристым голоском заговорила девушка, сделав презрительное ударение на слове «человек».

Нет, все-таки она меня ненавидела, только сегодня произошел взрыв. До сих пор она скрывала свои чувства более тщательно. Интересно, она так не выносит только меня или всех людей вместе взятых?..

— Давайте успокоимся, — вмешалась я, пытаясь разрядить обстановку. — Не хотите говорить — не надо. Как-нибудь переживу.

Я справедливо опасалась, что на свет посреди толпы взбудораженных школьников покажутся клыки или еще чего похлеще… Но, кажется, никто из них меня не слушал.

— Не принимай близко к сердцу, — дружески положив руку мне на плечо, прошептала Майя. — Адель еще совсем ребенок, по нашим меркам. Она думает, что знает все и может судить здраво.

— Адель, то, что я делаю или не делаю, тебя совершенно не касается. — Лео говорил медленно, без угрозы, но с сильной усталостью в голосе, так, будто ему приходилось в десятый раз объяснять непослушному ребенку, как нужно себя вести. — К тому же не вежливо говорить о человеке, стоящем за твоей спиной, в третьем лице.

— Это касается всех нас, как ты не понимаешь! А она чужая! Что мы будем делать, если она начнет болтать? Люди могут поверить во что угодно! А если Совет узнает? Что мы тогда будем делать?! Что будет со всеми нами? То, что она продолжает жить — уже преступление! Как бы тебе не хотелось этого, она — не одна из нас!

— Ты ничего не знаешь. Она моя, а ты своими неосторожными словами куда скорее привлечешь внимание Совета, — грозно прошептал Лео, острым взглядом прерывая ее возражения.

Это было настолько безоговорочное утверждение, что мне стало еще больнее. В то же время в душе поднялось и заурчало какое-то мрачное удовлетворение.

— Отлично, но это не значит, что остальные обязаны мириться с твоей игрушкой! — Адель так резко развернулась, что ее длинные светлые волосы взметнулись мягкой пеленой, и исчезла в одном из коридоров.

— Присмотри за ней, — не оборачиваясь, глухо произнес Леонардо.

Майя кивнула его спине и, еще раз ободряюще похлопав меня по плечу, устремилась вслед за Адель. Миг — и ее тонкая тень скрылась за поворотом, провожаемая восторженными взглядами облепивших подоконники старшеклассников.

Я смотрела на одинокую фигуру Лео. Мимо него, шумно переговариваясь, проходили ученики, бросая восхищенные поверхностные взгляды, на прекрасного вампира.

Они, хоть и не могли нас слышать, все равно стали свидетелями немой ссоры, и наверняка, спрашивали себя, что же случилось? Они смотрели на него, но они не видели его, они его совершенно не понимали. Я тоже. Большую часть времени.

Да, мне было больно, все стрелы, выпущенные Адель попали в цель. Но ему должно быть было еще больнее. Она — его сестра, хотя как я догадывалась не кровная, но разве это имеет значение в мире, где годы медленно сливаются в века? Когда забываешь о человечности, и только взаимная привязанность и теплые чувства держат тебя на грани безумия? Он переживает за семью, за сестру и совсем не обязан переживать и из-за меня. Поэтому я все вытерплю, поболит и отступит. Я задам свои вопросы позже, когда к нам не будут прислушиваться любопытные уши.

Вот только он не защищал меня от нее, он отстаивал свое право поступать так, как ему заблагорассудится. Этим он сделал мне больнее всего.

Когда это высокомерное существо заняло такое большое место в моем сердце? Не знаю. Одно точно, я не могу отказаться от него, сейчас не могу. Я потеряла родителей, не могу потерять и его тоже. Он дорог мне. Почему? Кто знает? Это не так важно…

Сейчас мне нужно быть сильной, иначе я перестану быть собой. Теперь, когда я только-только начинала вылезать из своей скорлупы и заново учиться ходить, для меня важней всего было помнить о том, кто я есть. А в этот момент я ему почему-то сочувствовала, поэтому…

Изобразив на лице спокойную улыбку, я подошла к нему и сделала то, о чем давно мечтала. Осторожно взяла его за опущенную вниз руку. Как и каждый раз, когда я его касалась, в груди стало жарко, при этом мои пальцы ощущали приятный холодок.

От прикосновения он вздрогнул и посмотрел на меня, было в его взгляде что-то родное, беззащитное.