Загадай любовь

– Ты всегда такой циничный? – повернулась я к Тимуру.

– Какой есть, – ответил Тимур, серьезно посмотрев мне в глаза. – Я тебе нравлюсь и таким?

– Ты мне нравишься любым, – засмеялась я. – Только жалко будет, если мы сейчас здесь замерзнем насмерть. Недолго длилось счастье и любовь.

– Любовь? Или гормоны? – подколол меня Макеев.

Я, снова рассмеявшись, уставилась в небо. Мигающие звезды в ответ смотрели на нас. Почему-то сейчас у меня не было ощущения, что мы сгинем и пропадем навсегда в этом белом поле. Хотя я по-прежнему понятия не имела, где мы находимся и как долго нам еще идти. Впереди маячили новые огни – значит, нам в ту сторону.

– Я сейчас почему-то очень счастлива, – проигнорировав вопрос про гормоны, сказала я.

– Раньше мне казалось, что когда я стану по-настоящему счастливым, то обязательно это почувствую. А сейчас думаю, что все происходит так, как и должно быть. И мне очень хорошо.

– Это как у Тургенева, – улыбнулась я. – Алина часто повторяет: «Счастье – как здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно есть».

– Да, наверное. Все так, – улыбнулся Тимур.

Мы долго целовались, не чувствуя холода. А потом я вспомнила определение любви от старшей сестры и рассмеялась. Кажется, теперь я понимала, что она имела в виду.

– Мне хочется тебя съесть, – негромко призналась я.

– Как сосиску? – ужаснулся Макеев.

Я снова расхохоталась. Туманные звезды хороводили над головой. Давно мне не было так хорошо и спокойно.

А потом недалеко от нас раздались залпы салюта. Все вокруг осветилось праздничным фейерверком. Огни взлетали в черное небо, как спасательные ракеты.

– Уже Новый год наступил? – ахнула я.

– Видимо, – улыбнулся Тимур.

Это была самая необычная встреча Нового года. Заснеженное поле, поцелуи и единственная холодная сосиска. Я представила, какое застолье сейчас на нашей даче в компании Латыповых. Но мой Новый год мне показался в миллион раз круче. Омрачало мысли только то, что мама наверняка уже несколько раз пыталась дозвониться, чтобы поздравить меня с праздником. Скорее бы добраться до наших…

– Нужно было идти дальше, чтобы успеть до Нового года, а не валяться здесь, – сказала я, немного смущаясь.

– Зато согрелись, – возразил Тимур.

Это правда. От поцелуев горели губы и лицо. И все-таки я проворчала:

– Я согрелась еще в тот раз, когда от собаки убегала. А если заболею?

– Я буду ухаживать за тобой, – пообещал Тимур, первым выбираясь из сугроба. Протянул руку и помог мне подняться. Затем снова взял два рюкзака. Залпы салютов продолжались.

– Значит, в той стороне и есть дачный поселок, – сказал Тимур.

И мы принялись пробираться через поле на спасительные сигналы и освещенное яркими огнями небо. Проваливаясь по колено в сугробы, мы упрямо шли дальше, пока наконец не вышли на дорогу. За это время я совсем выбилась из сил и тяжело дышала. Если бы Тимур не помогал мне, точно бы сгинула на этом поле. Зато выбрались прямиком к будке контрольного пункта.

– Мы на месте? – пытаясь отдышаться, спросила я. Мне не верилось, что все закончилось. Снег неприятно набился в ботинки.

– Да, – кивнул Тимур.

Контрольный пункт мы миновали без проблем. Поселок был благоустроенный, современный и совсем не похож на ту маленькую деревеньку, где мы кормили собаку сосисками через забор.

Ворота дома, который нам был нужен, были распахнуты настежь. Фейерверка там не было, но зато слышались оживленные голоса. Яна первой увидела нас и выскочила за ворота навстречу.

– Где вы были? – закричала она. – Мы тут с ума сходим! Хватились вас только на перроне. А поезд – чух-чу-ух!

Она принялась меня внимательно оглядывать, будто не видела не несколько часов, а, по крайней мере, пару суток. Хотя видок у меня, как и у Макеева, был еще тот. Мы были промокшие насквозь и страшно уставшие.

– А где Антон Владимирович? – спросила я.

– Он сразу вас искать ушел. Еще до полуночи.

На наши голоса вышли и остальные. Близнецы кинулись меня крепко обнимать. Возлюбленная Антона Владимировича, которую, как выяснилось, звали Алла, суетилась больше всех. Славная она, конечно. Стянула тут же с меня мокрые варежки и отдала свои. Одноклассники принялись галдеть и наперебой спрашивать, что же с нами произошло. Тимур, не привыкший быть в центре внимания, все-таки отвечал на вопросы. А потом все вдруг резко примолкли и обернулись.

За нашими спинами стоял Антон Владимирович. Такой же уставший, как и мы, и словно опустошенный. Представляю, как он перепугался, когда заметил нашу пропажу, а потом получил мое сообщение… Антон Владимирович долго смотрел на Тимура, а Тимур смотрел на него. В какой-то момент Золотко быстро направился к младшему брату и крепко обнял его. Тимур сначала стоял как вкопанный, с опущенными руками, а потом все-таки обнял Антона в ответ. Тоже крепко. Антон Владимирович так стиснул брата в объятиях, что у него побелели костяшки замерзших рук. Остальные ребята, которые не были в курсе того, что происходит, молча наблюдали за происходящим. Положение спасла Алла:

– Друзья, уже больше часа как наступил Новый год, а мы так толком и не отметили! Идем в дом? Наташа, тебе нужно согреться…

Она кивнула в сторону дома. А я подумала о том, какие у нее добрые и лучистые глаза.

– Антон решил, что вас уже загрызли волки, – негромко сказала мне Яна по пути к дому. – Мало ли… В прошлом году был такой случай.

– Нет, все хорошо, – почему-то смутилась я, припомнив огромного пса. Чем не волк?


Когда мы с Казанцевой приотстали, я негромко спросила:

– Как Дима?

– Он понравился близнецам, – улыбнулась подруга. – И тебе тоже понравится.

– Знаю, – улыбнулась я в ответ. – Обязательно!

– До сих пор не понимаю, как я его раньше не разглядела. Ведь мы в музыкальной школе вместе несколько лет проучились. Ты представляешь, как это бывает?

– Очень даже представляю, – кивнула я.

Яна поняла, что я имею в виду. Мы переглянулись и счастливо рассмеялись.

– Ой, Яна, дай мне свой телефон, надо маму поздравить! – спохватилась я. – Она, наверное, с ума сходит из-за того, что я им не позвонила.

– И что ты скажешь?

– Скажу полуправду: разрядился. Подробности ей не обязательно знать.

– Тебе влетит.

– Мне не привыкать, – снова улыбнулась я.

Перед тем как зайти в дом, я обернулась. Тимур и Антон Владимирович уже поднялись на широкое крыльцо. Географ стоял, прислонившись спиной к деревянной балке. Братья о чем-то негромко говорили. Одного роста, похожие в профиль… Разговор, судя по всему, был серьезным. Тимур, как обычно, нахмурен. Антон Владимирович – не на шутку взволнован.

Я так и зависла в дверном проеме, наблюдая за ними, пока ко мне снова не подошла Яна и не протянула свой телефон:

– Вот, держи.

Пришлось мне все-таки зайти в дом. Последнее, что я увидела: Тимур все-таки улыбнулся старшему брату.





* * *


Я вышла на крыльцо уже ближе к утру. Уселась в старое кресло-качалку. Вдалеке над кромкой соснового бора забрезжил рассвет. Большинство ребят крепко спали. Новогодняя ночь прошла отлично – мы долго сидели у камина, болтали, пели песни и жгли бенгальские огни…

Дверь хлопнула, и я, не оборачиваясь, сразу поняла, кто вышел на крыльцо. Сердце счастливо застучало.

Тимур накинул на меня плед и присел напротив на деревянные перила. За его спиной в морозном небе поднималось солнце, обливая желтым светом заснеженные верхушки деревьев. У Тимура та же шапка, то же колечко в ухе и тот же прищуренный карий взгляд. Таким я Макеева и разглядела на набережной, когда он разыграл меня с хот-догом и почему-то произвел на меня этим большое впечатление.

Я смотрела на него снизу вверх и куталась в плед.

– Всё потому, что иногда с тобой мы просто молча встречаем рассвет на разных балконах, – произнес Тимур.

– Ты выучил мое стихотворение? – смутилась я.

– Мне никогда не посвящали стихов.

– Я и сама их никогда до тебя никому не посвящала.

Мы замолчали и уставились друг на друга. Наша игра «кто кого переглядит» всегда меня занимала и отчего-то очень волновала.

– Мне кажется, я тебя люблю, – шепотом, не отводя взгляда, сказал Тимур. В своей привычной, ироничной манере. Но прозвучало это очень искренне. Внутри у меня все задрожало.

– Знаешь, мне кажется, я тебя тоже, – шепотом ответила я ему в тон.

Тимур улыбнулся мне. А потом спрыгнул с перил и сказал:

– Я там кое-что в доме видел… Сейчас.

Он вернулся спустя несколько минут с термосом и коробкой конфет. Точно такие же конфеты я подарила Тимуру в седьмом классе, когда была его тайным Сантой.

– Что это? – удивленно спросила я, глядя, как Макеев распечатывает коробку.

– Конфеты. Кажется, твои любимые.

Я не придала его словам значения. Тимур открыл коробку и поднес ее мне. Пару секунд я обдумала происходящее, а потом потянулась за конфетами.

– Погоди, – вдруг сказал Тимур. Первым взял несколько штук и запихнул в рот. – Вот так-то лучше.