Выжить, чтобы умереть
Часть 8 из 18 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
В этот момент в «Ла Нонне» уже разливали вино, мальчики накручивали на вилки спагетти, а с кухни начали вьшосить блюда с телятиной, ягнятиной и свининой.
А на улице дверцы ловушки почти захлопнулись. Все шло по плану.
Однако мне не удавалось выкинуть из памяти лицо Карло, так внимательно смотревшего на меня. Этот образ проник мне глубоко в душу, он саднил в моем сердце. Когда у тебя появляется предчувствие, по силе подобное этому, его никогда нельзя игнорировать.
Я очень сожалею, что отмахнулся от него.
7
Маура ехала в машине с открытым окном, и в салон веяло летними ароматами. Несколько часов назад она миновала побережье Мэна и теперь двигалась в северо-западном направлении, к плавно скатывающимся холмам, туда, где послеполуденное солнце окрашивало золотом сенные поля. Затем вдруг ее обступил лес, заросли были такими густыми, что казалось, будто внезапно наступила ночь. Несколько километров она проехала, не увидев ни одной встречной машины, и даже задумалась: а вдруг свернула куда-то не туда? Здесь не было ни домов, ни подъездных дорожек, ни единого указателя, свидетельствующего, что она двигается в правильном направлении.
Маура уже собралась было развернуться, когда дорога вдруг оборвалась возле каких-то ворот. Над ними красовалась арка со словом, написанным изящными переплетенными буквами: «Вечерня».
Выйдя из своего «Лексуса», доктор Айлз хмуро воззрилась на запертые ворота, обрамленные массивными каменными колоннами. Она не увидела никакой кнопки внутренней связи, а ограда из кованого железа, насколько хватало взгляда, тянулась по обе стороны глубоко в лес. Маура вынула свой мобильный, чтобы позвонить в школу, но здесь, в лесной чаще, сигнал отсутствовал. Лесную тишь лишь подчеркивало зловещее пищание комара, и Маура, внезапно ощутив укус, хлопнула себя по щеке. А затем пристально поглядела на пугающие кровавые разводы. Ее обволакивало голодное кусачее облако других комаров. Доктор Айлз собралась было вернуться в машину, когда вдруг увидела, что к другой стороне ворот подъезжает гольф-мобиль.
Из машинки выбралась знакомая молодая женщина и помахала Мауре. Лили Соул, тридцати с небольшим лет, одетая в узкие синие джинсы и зеленую ветровку, выглядела куда лучше и счастливее, чем тогда, когда они виделись с Маурой в последний раз. Собранные в свободный хвост каштановые волосы Лили теперь поблескивали золотыми прядями, а на щеках появился здоровый румянец, какого не было на бледном худом лице, которое Маура запомнила в то кровавое Рождество, в момент их первой встречи по делу об убийстве. Жестокая концовка того расследования чуть было не стоила жизни им обеим. Однако Лили Соул, всю свою жизнь убегавшая от вымышленных и реальных демонов, отличалась удивительным умением выживать, и, судя по счастливой улыбке, ей-таки удалось удрать от ночных кошмаров.
Мы ждали вас раньше, доктор Айлз, — сказала Лили. — Рада, что вы все же успели до темноты.
А я уже боялась, что мне придется перелезть через ограду, — призналась Маура. — Мобильный здесь не ловит, и я не смогла бы позвонить.
Ах, ну мы же знали, что вы приедете. — Лили набрала код на клавиатуре замка. — У нас по всей дороге установлены датчики движения. И камеры тоже, но вы их, вероятно, не заметили.
Для школы слишком уж много охранного оборудования.
Все это для безопасности студентов. Вы же знаете, как Энтони относится к охране. Ему всегда кажется мало. — Лили посмотрела на Мауру сквозь прутья ограды. — В этом его отношении нет ничего удивительного. Если учесть, что всем нам пришлось испытать.
Пристально посмотрев в глаза Лили, Маура поняла, что не все ночные кошмары оставили эту женщину. Их тень еще оставалась с ней.
Но ведь прошло почти два года, Лили. Разве еще что-нибудь случилось?
Пока нет, — зловеще произнесла Лили, открывая ворота.
Точно такое же заявление сделал бы и Энтони Сансоне. Преступления оставляют вечные шрамы на тех, кто остался в живых, таких, как Лили и Сансоне; их обоих преследовали жуткие личные трагедии. Для них окружающий мир всегда будет местностью, кишащей опасностями.
Езжайте за мной, — велела Лили, садясь в гольф-мобиль. — До замка нужно проехать еще несколько километров по этой дороге.
А разве вы не должны запереть ворота?
Они закроются автоматически. Если вам понадобится уехать, на этой неделе код замка на воротах и парадной двери школы — сорок пять девяносто шесть. Цифры меняются каждый понедельник — мы объявляем их за завтраком.
Значит, студентам код тоже известен.
Конечно. Ведь ворота не для того, чтобы держать нас взаперти. Они для того, чтобы не пускать к нам внешний мир.
Маура снова забралась в «Лексус». Когда она проезжала между колоннами-близнецами, ворота уже начали постепенно захлопываться. Пусть Лили заверила Мауру, что никто не собирается запереть ее за этими воротами, прутья кованого забора наталкивали на мысль о тщательно охраняемой тюрьме. Они напомнили ей о лязге металла и лицах людей, смотрящих на нее через решетку.
Гольф-мобиль Лили вел Мауру по узкой дороге, прорубленной в лесной чаще. В мрачной тени деревьев особенно выделялся ярко- оранжевый гриб, прильнувший к стволу почтенного дуба. Где-то высоко, в кронах деревьев, порхали птицы. На одной из веток уселась, помахивая хвостом, рыжая белка. И какие же звери появляются здесь, в глухих лесах Мэна, с наступлением тьмы?
Лес расступился, освободив место небу, и перед Маурой показалось озеро. Вдалеке, за беспросветно темными водами, виднелось здание «Вечерни». Лили назвала его замком, и строение, возведенное на чистом граните, выглядело именно так. Стены соорудили из этого же серого камня — они словно выросли из горы.
Женщины въехали во двор через арку, и Маура припарковала свой «Лексус» возле поросшей мхом стены. Всего час назад казалось, что на улице лето, однако, когда доктор Айлз выбралась из машины, воздух был холодным и влажным. Глядя на высокие гранитные стены, на покатую крышу, Маура представила, как вокруг самой высокой башенки кружат летучие мыши.
О чемодане не беспокойтесь, — сказала Лили, вытаскивая его из багажника «Лексуса». — Мы оставим его прямо здесь, на ступенях, а господин Роман отнесет его в вашу комнату.
А где же все студенты?
Большая часть студентов и персонала разъехались на лето. Остались только два десятка ребят и основной состав работников; они живут здесь круглый год. А на следующей неделе вас с Джулианом ждет настоящая тишина, поскольку всех остальных детей мы везем на экскурсию в Квебек. Позвольте мне быстренько показать вам школу, а затем я отведу вас к Джулиану. У него сейчас урок.
Как у него дела? — поинтересовалась Маура.
О, он по-настоящему расцвел, с тех пор как попал сюда! Не сказать, что он очень любит занятия в классе, однако мальчик находчив и замечает то, что упускают другие. А еще он защищает младших, всегда следит за ними. Настоящий опекун по характеру. — Лили умолкла. — Однако нам он стал доверять не сразу. Это и понятно, если вспомнить, что ему пришлось пережить в Вайоминге.
Да, Маура прекрасно понимала. Они с Джулианом перенесли все это вместе — боролись за жизнь, не зная, кому доверять.
А вы, Лили? — спросила Маура. — Как ваши дела?
Я теперь на своем месте. Живу в этом прекрасном замке. Учу замечательных детей.
Джулиан рассказывал, что на занятиях вы строили римскую катапульту.
Да, когда проходили приемы ведения осады. Студенты очень увлеклись процессом. И, к сожалению, разбили окно.
Женщины поднялись по каменной лестнице и оказались у двери — такой высокой, что в нее спокойно прошел бы великан. Лили снова набрала код замка. Массивная деревянная дверь распахнулась очень просто, от легкого толчка, и, переступив порог, спутницы оказались в холле с высоченными арками, обрамленными старым деревом. С потолка свисала железная люстра, а над ней, в арке, красовалось, словно разноцветный глаз, круглое витражное окно. В этот мрачный вечер сквозь него проникал лишь слабый мутноватый свет.
Маура остановилась у подножия массивной лестницы и залюбовалась гобеленом, висевшим на стене, — выцветшим изображением двух единорогов, отдыхающих в беседке из фруктовых деревьев и лоз.
Это и в самом деле замок, — проговорила она.
Построенный примерно в тысяча восемьсот тридцать пятом году неким Сирилом Магнусом, страдавшим манией величия. — Лили с отвращением покачала головой. — Он был железнодорожным магнатом, страстным охотником, коллекционером искусства и, если верить большинству свидетельств, порядочной сволочью. Этот замок замышлялся как его личная резиденция. Проектировался в готическом стиле, которым Магнус так восхищался во время путешествий по Европе. Гранит добывали в восьмидесяти километрах отсюда. Балки — из старого доброго мэнского дуба. Когда тридцать лет назад «Вечерня» купила это здание, оно было в очень приличном состоянии, так что почти все здесь — оригинальное. Сирил Магнус в течение нескольких лет достраивал замок, и в нем легко потеряться. Поэтому не удивляйтесь, если заблудитесь.
Этот гобелен выглядит средневековым, — сказала Маура, указывая на изображение единорогов.
Так и есть. Он привезен из виллы Энтони, что во Флоренции.
Мауре приходилось видеть сокровищницу, состоящую из картин
XVI века и венецианской мебели, которую Энтони Сансоне держал в своем особняке на Маячном Холме. Она нисколько не сомневалась, что его вилла во Флоренции столь же огромна, как и это здание, а произведения искусства, хранящиеся в ней, впечатляют еще больше. Однако эти стены отличались от теплых, выкрашенных в медовые оттенки тосканских строений, здешние стены из серого камня испускали холод, который невозможно было развеять даже в солнечный день.
А вы бывали там? — поинтересовалась Лили. — В его доме во Флоренции?
Меня не приглашали, — ответила Маура, а про себя добавила: «Видимо, в отличие от вас».
Лили задумчиво поглядела на собеседницу.
Не сомневаюсь, это дело времени, — проговорила она и повернулась к тому, что представлялось Мауре обшитой панелями стеной. Лили надавила на одну из панелей — та распахнулась, обнажив дверной проем. — Это вход в библиотеку.
Вы что, пытаетесь спрятать книги?
Нет, это просто одна из странностей постройки. Полагаю, старина Сирил Магнус любил сюрпризы, поскольку это не единственная дверь, замаскированная под нечто иное.
Лили провела гостью по коридору, в котором не было окон; темные панели на стенах еще больше подчеркивали его полумрак. Оказавшись в самом дальнем конце коридора, женщины вошли в комнату с высокими окнами-арками, пропускавшими серый свет угасающего дня. Маура удивленно вглядывалась в ряды и ряды книжных полок, взлетавшие вверх на три этажа, к самому потолку- куполу; штукатурка там была украшена изображением пушистых облаков на голубом небе.
Это самое сердце «Вечерни», — объяснила Лили. — Наша библиотека. В любое время, днем или ночью, студенты могут приходить сюда и брать с полки любую книгу — конечно, если они готовы обращаться с ней уважительно. А если они не могут найти необходимое в библиотеке… — Лили подошла к противоположной стене и открыла дверь, за которой скрывался десяток компьютеров. — На крайний случай всегда есть доктор Гугл. — Она с презрением закрыла дверь. — Но, в самом деле, кому нужен Интернет, когда здесь настоящие сокровища. — Лили жестом указала на три этажа книг. — Целое собрание многовековой мудрости под одной крышей. От одного взгляда на это у меня слюнки текут.
Вы говорите как настоящий преподаватель классической истории, — заметила Маура, разглядывая корешки.
«Женщины Наполеона». «Жития святых». «Египетская мифология». Она остановилась, наткнувшись на одно из названий — черный кожаный корешок с золотыми буквами: «Люцифер». Книга будто бы взывала к ней, требуя внимания. Маура вынула издание и пристально поглядела на истертый переплет с тисненым изображением присевшего на корточки дьявола.
Мы считаем, что знания необходимы все без исключения, — тихо пояснила Лили.
Знания? — Маура поставила книгу на полку и посмотрела на собеседницу. — Или суеверия?
Неплохо понимать и то, и то, вы так не думаете?
Маура прошлась по залу, мимо рядов длинных деревянных столов и стульев, мимо нескольких глобусов, изображавших мир, каким его представляли в разные века.
Если только вы не преподаете это как систему фактов, — проговорила она, остановившись, чтобы рассмотреть глобус 1650 года с неправильными очертаниями континентов и многочисленными неизвестными и не открытыми землями. — Тогда получается суеверие. Миф.
На самом деле мы учим их вашей системе верований, доктор Айлз.
Моей системе верований? — Маура удивленно посмотрела на Лили. — Это какой же?
Научной. Преподаем им химию и физику, биологию и ботанику. — Лили бросила взгляд на старинные дедовские часы. — Кстати, именно ею Джулиан сейчас и занимается. Урок вот-вот должен закончиться.
Женщины вышли из библиотеки и вернулись в холл по отделанному темными панелями коридору, а затем поднялись по массивной лестнице. Проходя под гобеленом, Маура заметила, что он слегка колеблется на каменной стене, словно в здание ворвался сквозняк; казалось, единороги ожили и теперь вздрагивают под развесистыми фруктовыми деревьями. Возле окна лестница поворачивала, и Маура обернулась полюбоваться видом на лес, раскинувшийся вдали. Джулиан рассказывал ей, что школа окружена чащей, и до ближайшего городка нужно ехать несколько километров. Только сейчас она поняла, насколько в действительности изолирована «Вечерня».
Никто сюда не доберется, — тихо проговорил голос, он был настолько близко, что Маура вздрогнула. Полумрак скрадывал черты стоявшей в арке Лили. — Мы сами обеспечиваем себя едой. Разводим птицу ради яиц и коров ради молока. Отапливаем здание собственной древесиной. Нам совершенно не нужен внешний мир. И здесь я впервые чувствую себя в безопасности.
Здесь? В лесу с волками и медведями?
Мы с вами прекрасно знаем, что существуют вещи куда более опасные, чем волки и медведи за воротами.
Разве вам не полегчало, Лили?
Я по-прежнему думаю о том, что произошло, каждый день думаю. О том, что он сделал с моими родными, со мной. Но то, что я здесь, мне очень помогло.
Помогло ли? Или здешняя изолированность только усиливает ваши страхи?
Лили в упор поглядела на Мауру.
Здоровый страх перед окружающим миром помогает некоторым из нас оставаться в живых. Этот урок я заучила два года назад. — Лили продолжила подниматься по лестнице, мимо мрачноватой картины, изображавшей трех мужчин в средневековых одеждах; без сомнения, еще одно пожертвование из семейного собрания Энтони Сансоне.
А на улице дверцы ловушки почти захлопнулись. Все шло по плану.
Однако мне не удавалось выкинуть из памяти лицо Карло, так внимательно смотревшего на меня. Этот образ проник мне глубоко в душу, он саднил в моем сердце. Когда у тебя появляется предчувствие, по силе подобное этому, его никогда нельзя игнорировать.
Я очень сожалею, что отмахнулся от него.
7
Маура ехала в машине с открытым окном, и в салон веяло летними ароматами. Несколько часов назад она миновала побережье Мэна и теперь двигалась в северо-западном направлении, к плавно скатывающимся холмам, туда, где послеполуденное солнце окрашивало золотом сенные поля. Затем вдруг ее обступил лес, заросли были такими густыми, что казалось, будто внезапно наступила ночь. Несколько километров она проехала, не увидев ни одной встречной машины, и даже задумалась: а вдруг свернула куда-то не туда? Здесь не было ни домов, ни подъездных дорожек, ни единого указателя, свидетельствующего, что она двигается в правильном направлении.
Маура уже собралась было развернуться, когда дорога вдруг оборвалась возле каких-то ворот. Над ними красовалась арка со словом, написанным изящными переплетенными буквами: «Вечерня».
Выйдя из своего «Лексуса», доктор Айлз хмуро воззрилась на запертые ворота, обрамленные массивными каменными колоннами. Она не увидела никакой кнопки внутренней связи, а ограда из кованого железа, насколько хватало взгляда, тянулась по обе стороны глубоко в лес. Маура вынула свой мобильный, чтобы позвонить в школу, но здесь, в лесной чаще, сигнал отсутствовал. Лесную тишь лишь подчеркивало зловещее пищание комара, и Маура, внезапно ощутив укус, хлопнула себя по щеке. А затем пристально поглядела на пугающие кровавые разводы. Ее обволакивало голодное кусачее облако других комаров. Доктор Айлз собралась было вернуться в машину, когда вдруг увидела, что к другой стороне ворот подъезжает гольф-мобиль.
Из машинки выбралась знакомая молодая женщина и помахала Мауре. Лили Соул, тридцати с небольшим лет, одетая в узкие синие джинсы и зеленую ветровку, выглядела куда лучше и счастливее, чем тогда, когда они виделись с Маурой в последний раз. Собранные в свободный хвост каштановые волосы Лили теперь поблескивали золотыми прядями, а на щеках появился здоровый румянец, какого не было на бледном худом лице, которое Маура запомнила в то кровавое Рождество, в момент их первой встречи по делу об убийстве. Жестокая концовка того расследования чуть было не стоила жизни им обеим. Однако Лили Соул, всю свою жизнь убегавшая от вымышленных и реальных демонов, отличалась удивительным умением выживать, и, судя по счастливой улыбке, ей-таки удалось удрать от ночных кошмаров.
Мы ждали вас раньше, доктор Айлз, — сказала Лили. — Рада, что вы все же успели до темноты.
А я уже боялась, что мне придется перелезть через ограду, — призналась Маура. — Мобильный здесь не ловит, и я не смогла бы позвонить.
Ах, ну мы же знали, что вы приедете. — Лили набрала код на клавиатуре замка. — У нас по всей дороге установлены датчики движения. И камеры тоже, но вы их, вероятно, не заметили.
Для школы слишком уж много охранного оборудования.
Все это для безопасности студентов. Вы же знаете, как Энтони относится к охране. Ему всегда кажется мало. — Лили посмотрела на Мауру сквозь прутья ограды. — В этом его отношении нет ничего удивительного. Если учесть, что всем нам пришлось испытать.
Пристально посмотрев в глаза Лили, Маура поняла, что не все ночные кошмары оставили эту женщину. Их тень еще оставалась с ней.
Но ведь прошло почти два года, Лили. Разве еще что-нибудь случилось?
Пока нет, — зловеще произнесла Лили, открывая ворота.
Точно такое же заявление сделал бы и Энтони Сансоне. Преступления оставляют вечные шрамы на тех, кто остался в живых, таких, как Лили и Сансоне; их обоих преследовали жуткие личные трагедии. Для них окружающий мир всегда будет местностью, кишащей опасностями.
Езжайте за мной, — велела Лили, садясь в гольф-мобиль. — До замка нужно проехать еще несколько километров по этой дороге.
А разве вы не должны запереть ворота?
Они закроются автоматически. Если вам понадобится уехать, на этой неделе код замка на воротах и парадной двери школы — сорок пять девяносто шесть. Цифры меняются каждый понедельник — мы объявляем их за завтраком.
Значит, студентам код тоже известен.
Конечно. Ведь ворота не для того, чтобы держать нас взаперти. Они для того, чтобы не пускать к нам внешний мир.
Маура снова забралась в «Лексус». Когда она проезжала между колоннами-близнецами, ворота уже начали постепенно захлопываться. Пусть Лили заверила Мауру, что никто не собирается запереть ее за этими воротами, прутья кованого забора наталкивали на мысль о тщательно охраняемой тюрьме. Они напомнили ей о лязге металла и лицах людей, смотрящих на нее через решетку.
Гольф-мобиль Лили вел Мауру по узкой дороге, прорубленной в лесной чаще. В мрачной тени деревьев особенно выделялся ярко- оранжевый гриб, прильнувший к стволу почтенного дуба. Где-то высоко, в кронах деревьев, порхали птицы. На одной из веток уселась, помахивая хвостом, рыжая белка. И какие же звери появляются здесь, в глухих лесах Мэна, с наступлением тьмы?
Лес расступился, освободив место небу, и перед Маурой показалось озеро. Вдалеке, за беспросветно темными водами, виднелось здание «Вечерни». Лили назвала его замком, и строение, возведенное на чистом граните, выглядело именно так. Стены соорудили из этого же серого камня — они словно выросли из горы.
Женщины въехали во двор через арку, и Маура припарковала свой «Лексус» возле поросшей мхом стены. Всего час назад казалось, что на улице лето, однако, когда доктор Айлз выбралась из машины, воздух был холодным и влажным. Глядя на высокие гранитные стены, на покатую крышу, Маура представила, как вокруг самой высокой башенки кружат летучие мыши.
О чемодане не беспокойтесь, — сказала Лили, вытаскивая его из багажника «Лексуса». — Мы оставим его прямо здесь, на ступенях, а господин Роман отнесет его в вашу комнату.
А где же все студенты?
Большая часть студентов и персонала разъехались на лето. Остались только два десятка ребят и основной состав работников; они живут здесь круглый год. А на следующей неделе вас с Джулианом ждет настоящая тишина, поскольку всех остальных детей мы везем на экскурсию в Квебек. Позвольте мне быстренько показать вам школу, а затем я отведу вас к Джулиану. У него сейчас урок.
Как у него дела? — поинтересовалась Маура.
О, он по-настоящему расцвел, с тех пор как попал сюда! Не сказать, что он очень любит занятия в классе, однако мальчик находчив и замечает то, что упускают другие. А еще он защищает младших, всегда следит за ними. Настоящий опекун по характеру. — Лили умолкла. — Однако нам он стал доверять не сразу. Это и понятно, если вспомнить, что ему пришлось пережить в Вайоминге.
Да, Маура прекрасно понимала. Они с Джулианом перенесли все это вместе — боролись за жизнь, не зная, кому доверять.
А вы, Лили? — спросила Маура. — Как ваши дела?
Я теперь на своем месте. Живу в этом прекрасном замке. Учу замечательных детей.
Джулиан рассказывал, что на занятиях вы строили римскую катапульту.
Да, когда проходили приемы ведения осады. Студенты очень увлеклись процессом. И, к сожалению, разбили окно.
Женщины поднялись по каменной лестнице и оказались у двери — такой высокой, что в нее спокойно прошел бы великан. Лили снова набрала код замка. Массивная деревянная дверь распахнулась очень просто, от легкого толчка, и, переступив порог, спутницы оказались в холле с высоченными арками, обрамленными старым деревом. С потолка свисала железная люстра, а над ней, в арке, красовалось, словно разноцветный глаз, круглое витражное окно. В этот мрачный вечер сквозь него проникал лишь слабый мутноватый свет.
Маура остановилась у подножия массивной лестницы и залюбовалась гобеленом, висевшим на стене, — выцветшим изображением двух единорогов, отдыхающих в беседке из фруктовых деревьев и лоз.
Это и в самом деле замок, — проговорила она.
Построенный примерно в тысяча восемьсот тридцать пятом году неким Сирилом Магнусом, страдавшим манией величия. — Лили с отвращением покачала головой. — Он был железнодорожным магнатом, страстным охотником, коллекционером искусства и, если верить большинству свидетельств, порядочной сволочью. Этот замок замышлялся как его личная резиденция. Проектировался в готическом стиле, которым Магнус так восхищался во время путешествий по Европе. Гранит добывали в восьмидесяти километрах отсюда. Балки — из старого доброго мэнского дуба. Когда тридцать лет назад «Вечерня» купила это здание, оно было в очень приличном состоянии, так что почти все здесь — оригинальное. Сирил Магнус в течение нескольких лет достраивал замок, и в нем легко потеряться. Поэтому не удивляйтесь, если заблудитесь.
Этот гобелен выглядит средневековым, — сказала Маура, указывая на изображение единорогов.
Так и есть. Он привезен из виллы Энтони, что во Флоренции.
Мауре приходилось видеть сокровищницу, состоящую из картин
XVI века и венецианской мебели, которую Энтони Сансоне держал в своем особняке на Маячном Холме. Она нисколько не сомневалась, что его вилла во Флоренции столь же огромна, как и это здание, а произведения искусства, хранящиеся в ней, впечатляют еще больше. Однако эти стены отличались от теплых, выкрашенных в медовые оттенки тосканских строений, здешние стены из серого камня испускали холод, который невозможно было развеять даже в солнечный день.
А вы бывали там? — поинтересовалась Лили. — В его доме во Флоренции?
Меня не приглашали, — ответила Маура, а про себя добавила: «Видимо, в отличие от вас».
Лили задумчиво поглядела на собеседницу.
Не сомневаюсь, это дело времени, — проговорила она и повернулась к тому, что представлялось Мауре обшитой панелями стеной. Лили надавила на одну из панелей — та распахнулась, обнажив дверной проем. — Это вход в библиотеку.
Вы что, пытаетесь спрятать книги?
Нет, это просто одна из странностей постройки. Полагаю, старина Сирил Магнус любил сюрпризы, поскольку это не единственная дверь, замаскированная под нечто иное.
Лили провела гостью по коридору, в котором не было окон; темные панели на стенах еще больше подчеркивали его полумрак. Оказавшись в самом дальнем конце коридора, женщины вошли в комнату с высокими окнами-арками, пропускавшими серый свет угасающего дня. Маура удивленно вглядывалась в ряды и ряды книжных полок, взлетавшие вверх на три этажа, к самому потолку- куполу; штукатурка там была украшена изображением пушистых облаков на голубом небе.
Это самое сердце «Вечерни», — объяснила Лили. — Наша библиотека. В любое время, днем или ночью, студенты могут приходить сюда и брать с полки любую книгу — конечно, если они готовы обращаться с ней уважительно. А если они не могут найти необходимое в библиотеке… — Лили подошла к противоположной стене и открыла дверь, за которой скрывался десяток компьютеров. — На крайний случай всегда есть доктор Гугл. — Она с презрением закрыла дверь. — Но, в самом деле, кому нужен Интернет, когда здесь настоящие сокровища. — Лили жестом указала на три этажа книг. — Целое собрание многовековой мудрости под одной крышей. От одного взгляда на это у меня слюнки текут.
Вы говорите как настоящий преподаватель классической истории, — заметила Маура, разглядывая корешки.
«Женщины Наполеона». «Жития святых». «Египетская мифология». Она остановилась, наткнувшись на одно из названий — черный кожаный корешок с золотыми буквами: «Люцифер». Книга будто бы взывала к ней, требуя внимания. Маура вынула издание и пристально поглядела на истертый переплет с тисненым изображением присевшего на корточки дьявола.
Мы считаем, что знания необходимы все без исключения, — тихо пояснила Лили.
Знания? — Маура поставила книгу на полку и посмотрела на собеседницу. — Или суеверия?
Неплохо понимать и то, и то, вы так не думаете?
Маура прошлась по залу, мимо рядов длинных деревянных столов и стульев, мимо нескольких глобусов, изображавших мир, каким его представляли в разные века.
Если только вы не преподаете это как систему фактов, — проговорила она, остановившись, чтобы рассмотреть глобус 1650 года с неправильными очертаниями континентов и многочисленными неизвестными и не открытыми землями. — Тогда получается суеверие. Миф.
На самом деле мы учим их вашей системе верований, доктор Айлз.
Моей системе верований? — Маура удивленно посмотрела на Лили. — Это какой же?
Научной. Преподаем им химию и физику, биологию и ботанику. — Лили бросила взгляд на старинные дедовские часы. — Кстати, именно ею Джулиан сейчас и занимается. Урок вот-вот должен закончиться.
Женщины вышли из библиотеки и вернулись в холл по отделанному темными панелями коридору, а затем поднялись по массивной лестнице. Проходя под гобеленом, Маура заметила, что он слегка колеблется на каменной стене, словно в здание ворвался сквозняк; казалось, единороги ожили и теперь вздрагивают под развесистыми фруктовыми деревьями. Возле окна лестница поворачивала, и Маура обернулась полюбоваться видом на лес, раскинувшийся вдали. Джулиан рассказывал ей, что школа окружена чащей, и до ближайшего городка нужно ехать несколько километров. Только сейчас она поняла, насколько в действительности изолирована «Вечерня».
Никто сюда не доберется, — тихо проговорил голос, он был настолько близко, что Маура вздрогнула. Полумрак скрадывал черты стоявшей в арке Лили. — Мы сами обеспечиваем себя едой. Разводим птицу ради яиц и коров ради молока. Отапливаем здание собственной древесиной. Нам совершенно не нужен внешний мир. И здесь я впервые чувствую себя в безопасности.
Здесь? В лесу с волками и медведями?
Мы с вами прекрасно знаем, что существуют вещи куда более опасные, чем волки и медведи за воротами.
Разве вам не полегчало, Лили?
Я по-прежнему думаю о том, что произошло, каждый день думаю. О том, что он сделал с моими родными, со мной. Но то, что я здесь, мне очень помогло.
Помогло ли? Или здешняя изолированность только усиливает ваши страхи?
Лили в упор поглядела на Мауру.
Здоровый страх перед окружающим миром помогает некоторым из нас оставаться в живых. Этот урок я заучила два года назад. — Лили продолжила подниматься по лестнице, мимо мрачноватой картины, изображавшей трех мужчин в средневековых одеждах; без сомнения, еще одно пожертвование из семейного собрания Энтони Сансоне.