Высшая школа хаоса

– Как я понял, это будет не прием. Это будет ужин. Ваша семья, наша и император. Думаю, всех ждет внушение и приказ возлюбить ближнего.

– Ой-ой, – пробормотала я. – А наши там не подерутся?

– Думаю, даже твой брат не такой идиот и сможет вести себя прилично рядом с императором.

– Хочется в это верить. Думаешь, этот ужин что-то изменит?

– У меня есть идея, – сообщил Кристиан. – И я попытаюсь ее реализовать. Просто верь мне.

– Я верю. А сейчас хватит разговоров. Я скучала по тебе и очень хочу, чтобы ты меня поцеловал. Еще час назад я думала, что не увижу тебя очень долго. Но ты появился у меня в комнате, и поэтому теперь я тебя никуда не отпущу.

– А если меня снова придут бить твои братья? – в шутку возмутился Кристиан.

– О, поверь, тебе боятся нечего. Конст в ВШХ, а Мерриос будет лишь ночью и пьяный. Да и в трезвом состоянии он может только стоять за спиной Констера. Мама даже в ВШХ отправила меня, а не его, справедливо предположив, что меня ты, скорее всего, не убьешь. А вот Мерриоса вполне можешь.

– Интересно, твоя мама предполагала, что я могу тебя не убить, а соблазнить?

– Боюсь, она была лучшего мнения обо мне и надеялась, что я окажусь более разумной. Но знаешь… – Я перевернулась и нависла над Кристианом. – Мне даже не жаль ее разочаровывать. Ты слишком невероятный, чтобы перед тобой устоять.

Кристиан заправил мне за ухо прядь, приподнялся на локтях и нежно поцеловал в губы.

– Надеюсь, сегодня ты не будешь говорить о том, что время и место неподходящие? – шепнула я, прерывая упоительно сладкий поцелуй. – Потому что сегодня я не хочу тебя отпускать. Потому что безумно боюсь, что нам придется расстаться, и я никогда не прощу себе, если не узнаю, каково это – быть с тобой.

– Сегодня я и сам не смогу уйти от тебя, – хрипло признался он, усаживая меня на себя сверху и стаскивая через голову мое домашнее платье. Я осталась в одних кружевных трусиках, но совершенно не стеснялась своей наготы, так как в глазах Кристиана было только восхищение.

– Ты совершенна, – признался он и прихватил губами горошину соска. С этого момента для меня перестал существовать весь мир.

Я полностью отдалась в плен его губ и рук, помогла стащить его рубашку, прошлась ладонями по стальным мышцам груди, прижалась ближе, ощущая невероятное тепло его кожи.

Он был моей половинкой, давным-давно потерянной частичкой меня, и только рядом с ним, утопая в страстных поцелуях, я становилась единым целым. Сейчас я, как никогда, понимала, что свет и тьма – это не противоположности. Это всего лишь части единого целого. Как свет не может существовать без тьмы, так и тьма ничто без света. Главное, найти того идеального темного, от поцелуев которого кружится голова и чьи объятия укрывают ото всех тягот мира.

Я не знала, что принесет нам завтрашний день. Как мы будем решать проблему ненависти в наших семьях. Но сегодня, здесь и сейчас, я была бесконечно счастлива. Ловила губами его хриплые стоны, а наше дыхание звучало в унисон. Подчиняясь древним, как свет и тьма, движениям, я шептала лишь одно слово: мой. А он вторил мне тихим «люблю». И мы знали, что созданы друг для друга. И это единение – то, за что непременно стоит бороться.

Кристиан ушел только под утро, тогда я и уснула. А проснулась от настойчивого стука в дверь. Ругаясь, сняла заклятие и недовольно буркнула:

– Ну, кто там?

– Я волнуюсь! – Мама влетела в комнату.

– О чем ты волнуешься? Мне что, уже нельзя поспать спокойно? – огрызнулась я, потому что спросонья была в отвратительном настроении и все еще обижалась на родительницу. Хотя уже не так сильно.

– Кат, вечером состоится серьезное событие! – взволнованно начала мама. – Нас ждут у императора. Это не просто так! Тебя, безусловно, будут хвалить. И, вполне возможно, даже как-то отметят. Но там будут еще и Нордвинги…

– Мама… – Я рухнула обратно на кровать и прикрыла голову подушкой. – До этого визита к императору больше пяти часов?

– Да, но…

– Вот когда останется пять часов, разбуди. Мне хватит времени собраться.

– Но платье… цирюльник и прочее?

– Полагаюсь на твой вкус. Уверена, что, когда ты меня разбудишь, будет и платье, и цирюльник, готовый создать у меня на голове любую причудливую композицию. Я-то для этого нужна зачем?

– Кат, мне кажется, ты очень несерьезно относишься к происходящему. Там могут задавать неудобные вопросы.

– А мне кажется, ты несерьезно относишься к состоянию моего здоровья. Неудобно будет, если я вместо реверанса упаду в обморок.

С этим мама поспорить не смогла, и я отвоевала себе еще несколько часов сна. Причем даже мамино волнение мне не передалось. То ли потому, что я уже слышала эту информацию от Кристиана, то ли потому, что и правда хотела спать. Но вырубилась я без зазрения совести и, наверное, продрыхла бы весь день. Но мама была пунктуальна. Разбудила меня ровно за пять часов до назначенной нам встречи.

В комнате меня ждало платье на манекене, поднос с завтраком и нервничающая девушка, которая должна была заниматься волосами. Я неплохо ее знала. Она собирала нашу семью на разного рода мероприятия уже несколько лет. Мне нравились ее руки. Волосы после ее усилий всегда лежали аккуратно и естественно.

Мама выбрала для меня темно-зеленое платье. Конечно, она считала, что больше всего мне идет красный цвет, но, подозреваю, решила, что на званом ужине императора платье такого цвета будет выглядеть слишком вызывающе.

Мы успели вовремя. К тому времени, когда за нами приехал экипаж, Констер успел вернуться в столицу, Мерриос протрезветь, а мы с мамой – полностью собраться. На ней было элегантное платье цвета пыльной розы и прозрачные бриллианты. Мне сегодня выделили изумруды, которые тоже смотрелись безукоризненно. Волосы лежали на спине крупными локонами, и лишь пряди у лица были убраны назад заколкой.

Я уже бывала во дворце. Правда, никогда – на таком локальном мероприятии. Обычно мы посещали значимые приемы, и императору были представлены все трое детей семьи Лаушар. Это была незыблемая традиция. Но сегодня, поднимаясь по роскошной лестнице, я испытывала совершенно непривычные чувства. И волновалась даже сильнее, чем четырнадцатилетняя, когда прибыла на свой первый осенний бал, где меня и представили правителю.

Нордвинги приехали вместе с нами. Я бросила быстрый взгляд на Кристиана и тут же опустила глаза, чтобы никто не заметил моих вспыхнувших щек. И Кристиан, и его родители были в черном. Темные любили этот цвет, а сейчас, думаю, еще и находились в трауре по Алексу Нордвингу.

Наша семья на фоне семьи Кристиана казалась многочисленной. После того, как погибла Селест, Кристиан остался один. Раньше я как-то не думала об этом. Но сейчас поняла, насколько сильную трагедию они пережили тогда.

Мы были вынуждены подниматься по одним и тем же ступеням, и под конец я даже запыхалась. Наши отцы постоянно ускоряли шаг. С одной стороны, каждый хотел подняться первым, с другой – не показать, что спешит. Меня это взбесило. Как дети, право слово!


Нас встретили в огромном, отделанном мрамором холле. Здесь всегда стояла гулкая, звенящая тишина. Каждый звук, даже цокот каблуков, раздавался протяжным эхом, поэтому хотелось вести себя как можно тише и незаметнее. Проще стало, когда мы повернули в длинный коридор, ведущий к малому тронному залу. Здесь на полу лежали мягкие ковры.

Двое облаченных в ливреи мужчин распахнули перед нами высокие белоснежные двери, пропуская вперед глав семейств, которые шагнули в малый тронный зал вместе, не уступая друг другу ни на шаг. А дальше нас остановили. Нельзя пройти к императору просто так, нужно ожидать представления. И это был самый волнительный для всех момент. Потому что именно сейчас станет ясно, какой из семей император недоволен в большей степени, а кто заслужил его уважение.

Но, учитывая сложные отношения семей, нас даже представили очень хитро. Сначала назвали Кристиана и меня, как особо отличившихся, что было правильно. Первым шло имя Кристиана, так как он являлся мужчиной и наследником, а я была лишь третьей по старшинству. Это не вызвало недовольства ни у кого. Ни у Лаушаров, ни у Нордвингов. Получилось соблюсти этикет и никого не обидеть. Это было очень хорошим знаком. Если император находился в гневе, он не следил за чувствами подданных, а иногда и намеренно пытался оскорбить. А тут уважил и темных, и светлых.

Впрочем, я рано радовалась. Все же император был не совсем нами доволен. Званый ужин, на мой взгляд, походил на выговор в кабинете ректора, хотя и проходящий под дорогое вино из личного императорского погреба.

Его императорское величество Августин Пятый Подвижник был довольно молод, не старше моего отца, весьма импозантно одет и смотрел на наши два семейства со скучающим безразличием. Он восседал на троне во главе стола, за которым расположились мы. Места тоже были тщательно распределены. Ближе всего к императору – по правую и левую руку – сидели мы с Кристианом. Потом наши отцы – друг напротив друга, дальше матери и остальные дети.

– Я собрал вас по двум причинам, – лениво начал император, когда слуги наполнили всем бокалы. – Мне бы хотелось поговорить с вами о свете и тьме, о взаимодействии между двумя этими силами. А также о том, почему в последнее время вы стали слишком часто и громко забывать о тех незыблемых правилах, на которых держится безопасность нашей империи.

Ваши дети проявили себя лучшим образом. Когда в семье Нордвингов произошло несчастье и один из вас оказался во власти хаоса, Катриона Лаушар смогла остановить сильного колдуна, а вернуться в нормальное состояние ей помог Кристиан Нордвинг. Вот пример взаимоотношений между темными и светлыми. Вот пример того, на что вы должны равняться! Почему же в остальном в ваших семьях творится непонятно что? Констер Лаушар – три обвинения в смерти Селест Нордвинг, два обвинения в избиении Кристиана Нордвинга. Кристиан Нордвинг – обвинения в покушении на убийство Катрионы Лаушар, при этом потом Кристиан спас Катриону. И снова я вижу иски, иски, драки, иски. Мне постоянно приносят все новые и новые сведения о том, как ваши семьи, самые уважаемые в империи, позорят звания светлых и темных взаимными обидами и склоками. Это пора прекращать.

За столом царила тишина. Родители смотрели в бокалы с вином и молчали. Все понимали правоту императора. Вражда давно перешла границы, но накопившиеся обиды затмевали здравый смысл. У папы раздувались ноздри, полагаю, он имел что сказать по поводу исков. Невысказанные обвинения всех и вся висели в воздухе, но никто не решался их высказать. И Лаушары, и Нордвинги прекрасно понимали: обвинения и взаимные претензии – это не то, что хочет услышать император.

– Есть какие-нибудь предложения по поводу того, как улучшить отношения между светлыми и темными и вернуться к тому удивительному взаимодействию, которое показали ваши дети и которое почему-то упорно игнорируете вы сами? – поинтересовался Августин Пятый, и в его голосе прозвучало заметное раздражение. – В случае масштабного выступления хаоса мы не сможем его сдержать просто потому, что нет мира в наших рядах! Меня это не устраивает. И пока я готов выслушать ваши предложения. Если их не будет, мне самому придется принять решение. В этом случае не удивляйтесь, если оно многим не придется по нраву.

– У меня есть предложение, – тихо заметил Кристиан, и все головы с интересом повернулись в его сторону.

Насколько я могла понять по выражению лица, старший Нордвинг был не в восторге от того, что сын подал голос. Мои тоже выглядели настороженными. И только я не боялась. Кристиан обещал сделать все, чтобы мы были вместе, и я чувствовала: то, что он предложит, – это шажок в нужном направлении.

– Что же, слушаю, – склонил голову император.

– В давние времена, – начал Кристиан, – когда в клане темных происходило такое несчастье, как случилось у нас, и один из представителей оказывался под влиянием хаоса, было принято заключать искупляющий брак…

– Нет! – возмутилась моя мама, но император поднял руку, приказывая молчать. Она выглядела напуганной и расстроенной, но подчинилась, а я приготовилась слушать дальше. Неужели у меня таким интересным образом просят руку и сердце? То, что Кристиану никогда не отдала бы моя родня, и то, что в состоянии даровать император.

Сердце радостно забилось в предвкушении.

– Продолжайте, молодой человек, мне интересен ход ваших мыслей.

– Темная семья принимала к себе светлого мага или светлую магиню. Этим сразу же решалось несколько проблем. Темные попадали под контроль света, необходимый, если хаос подобрался слишком близко. Свет развеивал тени и отгонял хаос. Разбавлялась кровь, и следующее поколение было защищено. Я считаю, нашей семье нужна защита. Алекс Нордвинг сам, осознанно пустил хаос в свою душу. Наша кровь стала слишком черной, такой, в которую хаосу очень легко проникнуть. Я боюсь за себя, а еще больше боюсь за следующее поколение Нордвингов. Считаю, что, если не разбавить нашу кровь сейчас, произойдет непоправимое.

– И кто же принесет такую жертву во имя семьи? – с интересом уточнил император. Впрочем, лукавая усмешка на его губах говорила о том, что он прекрасно знает ответ, но задает вопрос для того, чтобы соблюсти протокол.

– Я единственный наследник. А у Лаушаров только одна дочь, – сказал Кристиан. После этих слов мое сердце застучало в груди как бешеное, к щекам хлынул румянец, а вокруг начался дурдом.

Наши родители повскакивали с мест. Констер попытался прорваться к Кристиану, но папа дернул его за рукав смокинга, и мой брат был вынужден сесть обратно. И мог только бросать ненавидящие взгляды в сторону своего непримиримого врага.

– Неужели этот щенок думает, что мы на такое пойдем? – возмутился папа. – Отдадим Катриону ради решения каких-то надуманных темных проблем? И это после того, как он едва ее не убил.

– Это был не Кристиан, а Алекс! – возмутилась Мелиса Нордвинг и тут же добавила: – Мы тоже не в восторге от этой бредовой идеи. Мне не нужна светлая невестка из Лаушаров!

– А вам никто и не предлагает! – подключилась мама.

– А может быть, кто-то моего мнения спросит? – уточнила я.

В общем гомоне мои слова услышал император, улыбнулся и произнес фразу, решившую все:

– А по мне, выйдет очень красивая пара. И для имиджа полезно. Этот шаг восстановит равновесие, приведет вас к миру. Мне нравится эта идея. Препятствование этой свадьбе и счастью молодых будет приравнено к государственной измене.

Все сразу замолчали. Мама не смогла сдержать слез, Констер ненавидяще смотрел на Кристиана, а я улыбалась. Просто сидела и смотрела на своего жениха с глупой влюбленной улыбкой.

– Ну, раз такое дело, – довольно произнес император, – предлагаю сегодня же отпраздновать помолвку.

– Ну зачем же так торопиться? – пришибленно произнесла мама. – Нужно подготовиться как следует. Платье сшить…

– У нас и кольца нет, – поддержала ее родительница Кристиана.

Как-то очень быстро они обрели единодушие. Хоть в каком-то вопросе.

– Это у вас нет, – отозвался мой любимый темный. – А у меня есть.

Он поднялся со своего места и, обогнув стол, опустился передо мной на одно колено. В его руках была маленькая бархатная коробочка.

– Катриона Лаушар, ты станешь моей женой?

– Она же еще даже высшую школу не окончила! – сорвалась на рыдания мама.

– Так ты же меня оттуда забрала. – Я повернулась к ней и усмехнулась, а потом перевела взгляд на Кристиана и шепнула: – Да, я согласна.

На мой палец скользнул тяжелый перстень из золота с крупным, прозрачным камнем. Но я была бы абсолютно счастлива и в том случае, если бы Кристиан подарил мне самое простое кольцо. Это не имело никакого значения. Главное, мы сумели преодолеть все преграды и отвоевали право быть вместе. Ну а родственники… Они обязательно смирятся. Ведь на смену ненависти, отравляющей отношения между нашими семьями, обязательно придет самая настоящая любовь, которая живет в наших сердцах.