Высшая несправедливость

– Тут меня подожди, – Денис выбрался из машины.

– Может, вместе лучше? – Пашка приоткрыл свою дверь, – мало ли что.

Денис отмахнулся, прошел по дорожке между магазином и забором со столбами из темного камня, перебежал по мостику овраг и оказался в лесу. Тишина с непривычки давила на уши, огромные снежинки неслышно падали из низких туч, на каждой веточке лежал свой персональный сугроб. Ноги вязли в сыром снегу, Денис вышел на тропинку и быстро добрался до сухих палок камышей, что торчали из прикрытого снегом болотца. Дальше тропинка пропадала между старых, чудом уцелевших берез – ствол такой, что не обхватишь, а ветки подсвечниками тянутся вверх. Постоял, прислушиваясь, осмотрелся, поглядел на часы и уже хотел идти дальше, когда на тропинке появился зверь. Здоровенный, рыжий с белым алабай, мощный точно кабан, с крохотными круглыми ушками на огромной лобастой башке, он вытянулся в струнку и принюхивался. Денис остановился, с полминуты они со зверем рассматривали друг друга, и тут он прыгнул вперед.

– Тима, Тимка, – позвал Денис, пес запнулся на бегу, затормозил и вдруг сел на снег. Денис остановился, еще раз позвал псину по имени, зверюга вскочила, села и кинулась обратно в лес, вернулась, снова села. Потом откуда-то сбоку показался человек, он неторопливо шел по снежной целине, издалека махнул Денису. Тот хотел подойти, но пес моментально оказался между ним и хозяином, садиться уже не спешил, мотал коротким хвостом, но с места не сходил.

– Тимоха, спокойно, – раздался знакомый голос, – это свои. Иди гуляй.

Пес сгонял к хозяину, обратно под березу, задрал там лапу, снова побежал к Гончарову: верный своему распорядку, старик возвращался с прогулки. Невысокий, худой, он, тяжко переваливаясь, выбрался на тропинку и топал валенками, сбивая снег. Снова махнул Денису, тот осторожно подошел. Пес моментально оказался рядом, встал между людьми и уставился куда-то вдаль. Гончаров протянул Денису руку.

– Долго ты шел, – Гончаров смотрел снизу вверх, поправил сползшую на глаза шапку. Говорил он негромко и тяжело дышал, точно бежал километр или два в своем овчинном тулупе и валенках. Тимоха ткнулся носом хозяину в ладонь и наступил Денису на ногу.

– Давай, к делу, – Гончаров вытащил из кармана поводок, – про Костины проблемы я знаю.

Заметил удивленный взгляд Дениса, ухмыльнулся:

– Слухами земля полнится. Выкладывай, что у тебя.

Он расстегнул полушубок, вытащил из кармана пузырек с таблетками, бросил одну в рот, проглотил и зажмурился. Полгода назад ему сделали операцию на сердце, и теперь Гончаров приходил в себя, в полном покое и достатке. Но по-прежнему обо всех событиях узнавал не дожидаясь доклада, как только что выяснилось. Денис достал телефон, включил запись нападения на курьера и Серегу. Гончаров прищурился, сунулся чуть ли не в экран и с довольным видом, точно боевик, просмотрел ролик, попросил повторить, проглядел его заново и даже весело выругался в финале. Пес заволновался, заскулил, оттоптал Денису обе ноги, Гончаров будто не замечал волнения своей зверюги.

– Красавец! – он показал на темный экран, – как он их обоих, загляденье! А Серега лох, я это еще когда говорил!

– Он приема ждал, или удара ножом, – оправдывал подчиненного Денис. Выглядел Серега нелепо, чего уж там, почти как беспомощный курьер, что на паузе закрывал лицо руками, подобной убитой горем брошенной женихом невесте. Курьеру простительно, он в связи год прослужил, но Серега! Хотя его тоже понять можно: он из профессионалов, боксер бывший, бить умеет будь здоров. Но в уличной драке бесполезен, как пекинес против бультерьера: гопота с запрещенных приемов всегда начинает, а у спецов понятия и этика, будь она неладна.

– Чем это его так? – Гончаров взял у Дениса телефон и снова включил запись. Дождался финала, поставил на паузу и прищурился в экран.

– Топором, – сказал Денис. Гончаров задумался.

– Эстет, чтоб его. Понты кидает, дурак. – Он отдал телефон Денису, взял пса на поводок. Тот опечалился, повесил башку, но не забывал держаться между хозяином и пусть знакомым, но все же посторонним ему человеком. Гончаров запахнул полушубок, уставился куда-то вдаль, в просвет между березами.

– Если нужно мое мнение, то это кто-то из местных, – услышал Денис. – В банк звонили накануне?

– Нет. – Гончаров мотнул головой.

– Значит, там вряд ли вас ждали. Чтобы этакое окаянство организовать, время надо, а вы внезапно. Чего сам не поехал?

Он в упор смотрел на Дениса, и тот растерялся. Врать или выкручиваться смысла не имело, и Денис как на духу рассказал про Пашку и влетевшую под его «форд» в хлам пьяную Русакову. Гончаров вроде как расстроился, смотрел на Дениса с неприкрытой жалостью.

– Это нужный человек? Толк от него тебе будет?

Вопрос оказался как нож под ребро, внезапно и предательски, что ли.

– Ты хоть знаешь, за кого вписался? – Гончаров говорил еле слышно, псу в его голосе почудилась угроза, и алабай глухо зарычал, вздыбил загривок. Гончаров щелкнул зверя по носу, алабай зажмурился и затих.

– Знаю, – сказал Денис, – это мой человек, я его сам проверял. Вы его не видели, он после пришел. Служил в горячих точках, награды есть. У нас уже полгода, я его своим замом сделать думаю, от него одного проку больше, чем от всех остальных вместе взятых.

Хотел было добавить про Пашкину фобию высоты, но смолчал, Гончаров пристально глядел на Дениса.

– Проверял, значит. Ну-ну, благими намерениями, как говорится. А по делу…

Он шагнул вперед, пес моментально оказался рядом с хозяином, пошел, прижимаясь боком к полушубку. И не забывал оглядываться, посматривал на Дениса, проверяя, не замышляет ли тот чего нехорошего. Добрались до заснеженного болотца, Гончаров отстегнул карабин поводка. Тимка рысцой дернул в камыши, зашуршал там, принялся копать мордой снег. Гончаров полюбовался на сильного пса, повернулся к Денису.

– Сходи к Вове Тарновскому, – услышал тот, – у него на Островке охранная контора своя, «Бастион» называется. Давно уже, лет десять. Там таких вот артистов, – Гончаров показал на телефон у Дениса в руке, – просто с руками бы оторвали. «Бастион» это так, видимость и для налогов, Вова специалист по решению разного рода проблем, типа Костиных. Вернее, твоих.

Гончаров ухмыльнулся белоснежными – своими! – зубами, свистнул. Пес оторвался от раскопок и смотрел на обожаемого хозяина. Гончаров хлопнул себя по бедру, алабай по сугробам кинулся на тропинку.

– Вот тебе моя версия, – Гончаров повернулся к Денису. – Кто-то нанял этого артиста, и тот обнес Костю на несколько миллионов американских денег. Иди к Тарновскому, объясни ему, что он ошибся, что Костя готов все простить, если деньги вернутся в полном объеме. Насчет компенсации Сереге и курьеру разговор отдельный, это уже не твоя забота.

– Кто этот Тарновский? – Денису доводилось раньше слышать эту фамилию, но повод давно стерся из памяти. Гончаров тяжко вздохнул, перестал улыбаться.

– Хоть убей тебя, – сказал горестно, – вот как так. Сколько раз говорил: бойся не того, что люди не знают тебя, бойся, что ты не знаешь людей. Володя сам КМСник по боксу, с детства занимался, потом служил, потом бизнес делал. Разборка у него была, сейчас там автоцентр, ты должен знать. Это его основа, база, охранная контора потом появилась. Сейчас он не при делах, увлекается благотворительностью, помогает спортивному клубу, где пацаны боксом занимаются. Тренеру зарплату платит, инвентарь покупает, следит, чтобы помещение у них не отжали и вообще чтобы претензий к ним не было. Чистый спорт, как в советское время. К Тарновскому тебе надо, только он с тобой говорить не будет.

Денис молча смотрел на Гончарова, пытаясь постичь логику его последних слов. Пес боднул хозяина в ногу, встряхнулся так, что со шкуры полетели снежные ошметки. Гончаров погрозил Денису указательным пальцем:

– Бесплатно говорить не будет! Володя – человек занятой, заслуженный, как он считает, но помочь всегда готов. Не бескорыстно, правда, зато если пообещает, то сделает.

– И сколько платить? – Денис прикидывал свои финансовые возможности. Получалось так себе, на одно «здрасьте» с Тарновским, может, и наскребет, и то вряд ли.

– Без понятия, – Гончаров пошел по тропинке к оврагу, – у него бухгалтер есть, она тебе ценник озвучит.

– Она? – в спину Гончарову удивился Денис.


– Ага, – весело отозвался старик, – та еще штучка, Светкой зовут. Блондинка, вот такая, – он на ходу обернулся, провел руками в воздухе от плеч до живота две огромные дуги, – с косами. Не ездит, а летает, на драконах!

– Это не бухгалтер, это валькирия какая-то! – буркнул Денис. Показалось, что старик смеется над ним вместо того, чтобы помочь. Если о Тарновском он хоть редко, но слышал, то эта блондинка с косами в общий натюрморт ну никак не вписывалась, ни с драконами, ни без. Может, Пашка прав, и Гончаров хочет сдать Дениса Косте, позарившись на вознаграждение за голову беглого начальника СБ?

– Увидишь, – Гончаров остановился, и Денис едва не сбил старика с ног. Тот смотрел серьезно и даже зло, как всегда, когда его слова ставились под сомнение.

– Увидишь, – негромко повторил он, – еще и благодарить придешь, если совесть есть. А сейчас дуй на Воробьевку, секция в подвале шестого дома, спроси тренера, где Светку найти, он знает. Будь здоров.

Он потянул пса за поводок, алабай послушно побежал рядом с хозяином. Перешли мост, Гончаров махнул Денису и потопал к своему особняку, чья крыша в красной черепице виднелась над огромным зеленым забором в тон елками за ним. Денис пошел к магазину. Пашка курил у машины и смотрел на Гончарова, что неторопливо пересек улицу, потом открыл калитку, пропустил пса вперед и скрылся вслед за ним.

– Забор так же сделаю, и окна, – Пашка рассматривал гончаровский коттедж, – когда разбогатею.

– Вот именно, – Денис уселся в машину, Пашка быстро докурил и плюхнулся за руль.

– Воробьевку знаешь? – Пашка помотал головой.

– Ладно, я покажу. Поехали, дело есть.

Неожиданно сильно дунул ветер, деревья закачались, посыпался снег. На лобовое стекло мягко грохнулся нехилый сугроб, заскреблись «дворники». Машина тронулась с места и точно под снеговой «бомбежкой» покатила обратно в город. Покрутилась по перекрытым коммунальщиками в честь прихода зимы улицам, проторчала в пробках минут сорок – и все ради того, чтобы привезти их к закрытой двери. Денис для верности подергал ручку, пнул створку плечом на всякий случай, Пашка сосредоточился на выцветшей от времени голубой с белым табличке справа от входа.

– Школа бокса «Ударник». Часы работы с одиннадцати до девятнадцати ежедневно, кроме понедельника. Сегодня понедельник, мы в пролете. Пошли отсюда.

И потопал наверх по стертым пыльным ступенькам, усеянным еловыми иголками и мелкими зелеными колючими веточками. Денис постоял еще немного перед закрытой дверью, пнул напоследок, точно та была в чем-то виновата, и вышел во двор пятиэтажки. «Ударник» помещался в подвале крайнего от проспекта дома, окна зала закрывали решетки, и сквозь них Денис ничего толком не видел. Раздался сигнал «тойоты», Денис поплелся на зов, уселся назад. Пашка глянул на него в зеркало, завел машину и поехал к перекрестку. Пока тащились до Еремино, Денис кое-как погасил в себе злость: времени и так мало, а тут еще целый день на вылет, почти сутки придется ждать. По дороге заехали в магазин, Денис набрал продуктов на неделю, чтобы больше не отвлекаться, и распрощался с Пашкой у забора коттеджа.

– К одиннадцати завтра и поедем, – Пашка задумчиво глядел на свои «хоромы», точно сравнивая их с гончаровскими. Хмурился, осматривался с явной тоской во взгляде, и старался не глядеть на Дениса. Тот подхватил тяжелые сумки и побрел к дому. «Тойота» укатила, в поселок из леса вернулась тишина – плотная, вязкая, она будто липла к стеклам и стенам дома, чувство было не из приятных. Денис старался этого не замечать, поел, поспал, потом в ранних сумерках набрал номер Иры. Автоответчик выдал что-то по-немецки, Денис набрал еще раз, но с тем же успехом: фрау что-то втолковывала ему, а он не понимал ни слова. Вспомнил, что по программе у Иры сегодня то ли Мюнхен, то ли Нюрнберг, и решил ее не отвлекать. Представил, как оно там: яркие огни, тихая мелодичная музыка, карусели, сыро, но тепло, гораздо теплее, чем здесь. И глинтвейн тоже теплый, даже горячий, от него радостно на душе и хорошо на сердце. Ира славно отдохнет, а у него полно своих забот. И стал думать про разговор с Тарновским, сколько запросит его бухгалтер и стоит ли информация денег, коих оставалось реально в обрез. Из комнаты в кухню слоняться уже осточертело, Денис оделся и вышел во двор. Снег прекратился, было по-прежнему очень тихо, понемногу наползала ночь. На дороге и во дворе не виднелось ни единого следа, и Денису казалось, что он идет по Луне или другой какой пустынной планете, где из живых остался только он, да ворона, что лениво пролетела слева и сгинула в мутном мраке.

Дорога переходила в поле и терялась там, как река в море, дальше, за сухими стеблями травы, виднелся лес. Сине-белая стена возвышалась над пустым пространством, и казалось, что из-за еловых стволов кто-то следит за поселком, а занесенная снегом канава – это граница двух миров, и горе тому, кто ее нарушит. Денис постоял немного, подышал снегом и пошел обратно по своим же следам. Жутковатое ощущение взгляда в спину не отпускало, Денис торопился под ненадежную защиту дырявых стен, но другого укрытия в этом мире для него сейчас не осталось. Чуть ли не бегом добрался до дома, прошел вдоль забора и тут заметил еще следы, свежие, две цепочки, что шли параллельно друг другу. И появились они десять минут назад или чуть меньше, волчьи следы. Денис остановился, осмотрелся в полумраке, скинул капюшон, расстегнул куртку – до того стало жарко. И как назло ничего подходящего под рукой, ни камня, ни палки, вообще ничего, не считая сваленных под окнами дома бетонных блоков для того же забора, судя по их виду. Минута, две – ничего не происходило, быстро темнело, и дом на дальнем краю улицы уже расплылся в сумерках. Снова пошел снег, Денис сделал шаг, другой и, точно вор, заглянул в дыру ограды. Хорошо, в кухне свет не выключил, окно светилось приятным белым мерцанием, а на крыльце стоял зверь. Здоровый, в тяжелой шубе-шкуре, он расставил лапы и наклонил башку, принюхивался, будто почуял человека. Денис реально растерялся, он не очень представлял, как можно голыми руками побороть волка. Хочется верить, что до этого не дойдет, но если зверь кинется, то единственный выход – это лезть на забор и сидеть там, пока волку не надоест, или до утра, ждать Пашку. Представил, как это будет выглядеть, и невольно фыркнул. Волчара повернул лобастую башку на негнущейся шее, вытянулся в струнку, и тут от угла дома показался еще один. Меньше первого, тоньше, изящнее, что ли, лапы стройные, морда длинная и узкая, шубка не такая густая. Волк легко сбежал с крыльца, второй зверь остановился.

– Подружку привел, – Денис уже начал замерзать, зубы отчетливо постукивали, – с девушкой пришел. Ну и как вам, понравилось, подходит?

Говорил еще что-то себе под нос, бормотал несвязно, чисто для собственного успокоения. Поднялся ветер, снег полетел в лицо, Денис не выдержал и закашлялся. Волки повернулись к нему и моментально исчезли, будто их ветром же и унесло. Денис рванул к дому, влетел, едва не выбив дверь, закрылся на все замки, что имелись в наличии. И, отогревшись чаем, почти до полуночи все посматривал в окна, но в кромешном мраке не было ни одной живой души. Успокоился кое-как, заснул, а утром проснулся от грохота: это Пашка ломился в дверь.

– Половина одиннадцатого! – выкрикнул он вместо «доброе утро». – Ты тут как в санатории, смотрю!

– Скорее, в зоопарке, – Денис в темпе одевался. Пашка посерьезнел и принялся обследовать двор. Вчерашние следы замело, оставались лишь контуры отпечатков. Пашка вдумчиво изучил их и предложил, когда уже сели в машину:

– Может, капкан поставим?

– Да ну нафиг, – отказался Денис, – если звери попадутся, что я с ними делать буду? Костра хватит.

– Подумай, – Пашка выехал на шоссе, – кто знает, что у них в башке. А то будет, как в сказке: рожки да ножки.

Что там у волков в башке, Денису было неинтересно. Больше занимало другое: разговор с Тарновским, а до этого – с его секретарем. Вернее, бухгалтершей, если верить Гончарову. Денис только об этом и думал, по сторонам не смотрел и не сразу сообразил, чего это Пашка остановил «тойоту» в проезде между двух домов. Был уже двенадцатый час, и «Ударник», как Денис надеялся, работал по расписанию.

– Чего там? – он глянул перед собой, подался вперед, приоткрыл дверь, захлопнул, посмотрел на Пашку. Тот задумчиво смотрел через стекло: проезд закрывал черный «крузак» с намалеванными на блестящих боках драконами: справа зеленый, слева красный, а на капоте, когда Денис вышел поглядеть на это чудо, обнаружился черный с серебром. Монстр разевал пасть и плевался огнем, зеленый держал в зубах что-то рвано-кровавое, красный лапой раздирал поверженную рогатую добычу. Денис не раз встречал эту машину на дорогах города, но вот так, вблизи, столкнулся почти в буквальном смысле впервые. Объехать эту красоту не было никакой возможности, если только снести пару старых лип или ободрать «тойоту» о кирпичную стену. Дальше виднелся еще внедорожник, «мерседес», но просто черный, поодаль стояли несколько иномарок попроще. Денис прошел до входа в «Ударник», убедился, что проезд надежно перекрыт драконами, заметил за рулем «мерседеса» спокойного юношу и позвонил Пашке.

– Я место поищу, – сказал тот, – рядом посмотрю.

«Тойота» сдала назад и пропала из виду. Денис еще разок глянул на драконов, на юношу за рулем соседней машины и вошел в первый подъезд, сбежал по ступенькам в подвал. Иголок тут уже не оказалось, дверь оказалась нараспашку, оттуда слышались голоса, музыка и смех. Народу было полно, в основном мальчишки лет пяти-семи, подростки постарше, взволнованные тетеньки, что галдели в коридоре и из-за дверей, и вполне себе подтянутые мужики с прижатыми к черепушке ушами и следами переломов на носу. Было душно, влажный воздух точно лип к лицу, пахло сыростью и старым деревом. Денис пригнулся, чтоб не врезаться лбом в притолоку, и пошел по узкому коридору мимо дверей и труб, что тянулись под потолком. Повернул влево, и еще через пару шагов понял, что попал на праздник. Зал оказался довольно большим, занимал половину всего подвала, если не больше, со шведской стенкой, рингом с нарядной елкой в дальнем углу, грушами, манекенами, матами и яркими патриотического содержания плакатами на стенах. Под баскетбольным кольцом помещались стол и стулья, там собрались несколько человек, в толпе маячило что-то огромное, белое, оно быстро перемещалось, потом резко сжалось. Денис подобрался как мог близко: толпа собралась у пустого ринга с украшенными мишурой канатами, и пройти дальше не было никакой возможности. Отсюда он только и смог разглядеть высокого поджарого мужика с очень короткой «площадкой» на макушке, длинной, истинно «каменной» физиономией и запавшими глазами. «Тарновский?», – Денис разглядывал одетого во все черное мужика, лицо казалось знакомым, но очень смутно. Тот говорил с невысоким седым мужичком лет шестидесяти или около того. Мужичок то одергивал свитер на круглом пузике, то хватал Тарновского за рукав, и что-то быстро шептал. С другой стороны стола сидела блондинка с толстыми косами, красиво уложенными вокруг головы, Денис моментально узнал ее по описанию Гончарова, причем тот явно поскромничал, изображая достоинства барышни. В белой норковой шубе, леопардовой тунике и черных блестящих штанах, сапогах-«ботфортах» до колен, сногсшибательная «бухгалтер» перебирала бумаги, издалека Денису показалось, что она листает обычную школьную тетрадку. Красотка просмотрела ее до последней страницы и убрала в портфель у себя на коленях, вытащила оттуда небольшой блокнот в черной обложке. Повернулась к Тарновскому, сказала что-то, тот сделал ей жест молчать, а сам, не отрываясь, слушал пузатого мужичка.

– Это тренер, – проговорил незаметно оказавшийся рядом Пашка, – он тут главный. Отчитывается только благодетелю, Тарновскому, в смысле, никто другой ему не указ.

Денис присматривался к блондинке, прикидывая, как бы подойти к ней не на глазах у всей толпы. Решил перехватить ее на выходе, когда все закончится, и приготовился ждать. Блондинка тем временем подкрасила губы, поговорила по телефону, снова попыталась привлечь к себе внимание Тарновского, и тот снова от нее отмахнулся. Она скривилась, украдкой сделала неприличный жест в сторону шефа и со скучающим видом уставилась в зал.

– Разрешите, – раздалось сбоку. Денис отступил в сторонку, пропуская высокую девушку с длинными темными волосами до плеч. Та быстро прошла мимо, простучала каблуками и моментально оказалась у стола. Тарновский косо глянул на нее, показал куда-то себе за спину. Там уже торчали несколько человек: один высокий, с белой испитой рожей, весь мятый, нескладный, сонный, в криво сидевшем на нем костюме. Рядом топтался еще один, краснорожий коротышка с жесткими седыми волосами, что росли сразу от бровей. Он смешно шлепал губами-варениками, до того огромными и слюнявыми, что невольно закрадывалась мысль: не накачаны ли они ботоксом или специальным гелем, или чем их там дуры-бабы надувают, для красоты. За коротышкой сутулился высокий лысый дядя с портфельчиком под мышкой, дядя не сводил с блондинки взгляд, улыбался ей и вроде как даже подмигивал, но красотка с косами его в упор не замечала. Девушка обошла стол и прислонилась к стенке за спинами мужиков. Денис рассматривал новое лицо: показалось, что видел ее раньше, но очень давно, а через несколько мгновений понял, почему: девушка очень похожа на Иру, только старше и выглядит то ли растерянно, то ли расстроена чем-то. Но все равно они почти как сестры: и волосы такие же гладкие, и скуластое спокойное лицо, и глаза тоже зеленые, только у этой взгляд настороженный и губы тонкие.

– Здравствуйте, детишки! – раздалось из-за спины. Общий гул перешел в крики и свист: на ринге появился Дед Мороз. Высоченный, огромный в сине-белом халате, с бородищей чуть ли не до пола и обязательным мешком за плечами. Дед ловко пролез под канаты и упруго прошелся по рингу, размахивая тяжелым на вид мешком.

– Я вам подарочки принес! Кто в этом году вел себя хорошо? – вопрос потонул в криках, пацаны и мужики ломанулись к рингу, Дед сделал вид, что пересчитывает их.

– Вот и славно! – Мороз погладил бороду и открыл мешок, вытащил что-то в золотой обертке, – вот мой первый подарок! Он для того, кто сможет отжаться… Сорок раз! Ну, чей это подарок?

К рингу бросились несколько пацанов, подлезли под канатами. Дед прижал подарок к груди.

– Совсем забыл: сорок раз на одной руке!

По толпе пробежал гул удивления, все начали переглядываться. Дед подкидывал завернутый в золотую бумагу подарок на ладони, чуть ли не жонглировал им, пацаны на ринге попятились, двое спрыгнули в зал, остался один. Невысокий со светлыми волосами мальчишка стянул толстовку, остался в белой футболке и спортивках. Дед присел на корточки, подарок снова оказался в мешке.

– Здравствуйте, детишки!

Все повернулись в другой конец зала. С потолка по канату скатился еще один дед, только в красной короткой куртке с белой опушкой, красных штанах, красном же дурацком колпаке с белым помпоном и в сапогах типа ботфорт блондинки. Та по-прежнему с недовольным видом поглядывала в зал. Тарновский уже сидел во главе стола, рядом примостился тренер, у них за спинами стояли свита и несколько крупных спокойных мужиков, темноволосая девушка выглядывала из-за плеча крайнего слева. В зале ржали, орали, свистели, мужик в красном топал к рингу, расправляя пышную кудрявую бороду. Дед Мороз поднялся на ноги, задвинул свой мешок под елку и упер руки в бока. Красно-белый дед залез на ринг, замахал оттуда руками:

– Здравствуйте, дети! Я Санта-Клаус, я раздам вам подарки просто так!

Вместо нормального «я» у него получилось «йа», он старательно коверкал буквы «д» и «т», а «р» произносил, как дефективный пятилетка. Дед Мороз отошел в сторонку, парень попятился к канатам. Санта принялся развязывать свой мешок: