Вурдалак

– Яков Давыдович, не могли бы вы мне подробно рассказать о жертвах убийцы, которого мы ищем?

– Зачем это вам? – насторожился полицейский.

– Если убийца психически больной человек, то на совершение преступлений его толкает какая-то безумная идея. Она же является мотивом преступления.

– Вы хотите сказать, что у психа был один и тот же мотив всех этих убийств? – недоверчиво произнес полицейский.

– Безусловно! Его безумная идея может быть связана с чем угодно – внешностью жертвы, одеждой, ее профессиональной деятельностью, местом жительства и многим другим. Нам надо найти то, что объединяет эти жертвы.

– Мы уже пытались таким образом анализировать преступления, – признался Лифшиц, – но не нашли ничего общего между жертвами. Женщины и мужчина разного возраста, социального положения, проживали в разных районах города.

– Вдруг я, посмотрев на это все свежим взглядом, найду нечто общее?

Сыщик минуту напряженно размышлял, поигрывая желваками, и согласился:

– Хорошо, слушайте. Первая жертва – Прасковья Николаевна Чижевская, двадцати шести лет, замужняя, бездетная, ее муж работает в почтовом ведомстве и в тот момент был в отъезде по служебным делам.

– Где она проживала?

– Ее муж арендовал квартиру в доходном доме купца Веретенникова, на Ковалевке. Вторая жертва – Прокопенко Людмила Васильевна, белошвея, вдова, двадцати восьми лет, бездетная, проживала вместе с сестрой в районе Березок. Третья жертва – Феликс Ефимович Добронравов, двадцати шести лет, не был женат, работал в городском архиве, жил с матерью и сестрой на Типографской улице. Его тело вы видели в прозекторской, снимки остальных жертв, сделанные судебным фотографом, я вам принесу – ничего примечательного в нарядах и внешности.

– Благодарю вас, буду очень признателен.

Провожая полицейского к выходу, Владимир в коридоре вновь столкнулся с девицей Волобуевой, которую на этот раз сопровождал отец. Владимир и сыщик дали им пройти, чуть ли не прижавшись к стене. У девицы, как обычно, был отрешенный вид, казалось, что она ничего вокруг себя не замечает. Однако, уже поравнявшись с ними, вдруг девица резко подняла голову, словно опомнилась, и пристально посмотрела на Владимира. У нее был вполне осмысленный взгляд, и пока она на него смотрела, он прочитал в ее глазах любопытство и скрываемый страх. Затем она снова наклонила голову и с тем же отрешенным видом пошла дальше по коридору. Вернувшись в фельдшерскую, Владимир, чтобы не забыть, записал на листке бумаги:

1) Чижевская Прасковья Николаевна, жена почтового служащего, Ковалевка.

2) Прокопенко Людмила Васильевна, вдова, белошвея, Березки.

3) Феликс Ефимович Добронравов, Типографская улица.

Неожиданно в фельдшерскую вошел Ловцов.

– К вам барышня пришла, ожидает у входа, – сообщил он и пробежал взглядом по листку бумаги с написанными на нем фамилиями.

– Какая барышня?

– Вам лучше знать, – ухмыльнулся Ловцов.

У Владимира радостно забилось сердце: «Неужели та незнакомка сама ко мне пришла? Я ведь назвал ей свое имя и сказал, где работаю!» Он сложил листок пополам, сунул его в карман халата и буквально выскочил из комнаты, но тут же налетел на доктора Нестеренко.

– Куда вы несетесь?! – недовольно произнес доктор. – Если бы вы с таким же рвением относились к порученной работе, цены бы вам не было!

– Прошу прощения, Илья Никодимович, я очень спешу! – сказал Владимир и быстрым шагом направился к выходу из отделения.

Но надежды не оправдались – его ожидала радостно-смущенная Катя. От нее не укрылось, что при виде ее лицо Владимира померкло – он явно был разочарован, и она еще больше смутилась и погрустнела.

– Я здесь неподалеку была и решила зайти, наверное, я поступила опрометчиво, отвлекла вас от работы, – произнесла Катя.

– Мне очень приятно вас видеть, но здесь у нас строгие правила, руководство больницы против того, чтобы сотрудники в рабочее время отвлекались на личные дела.

Катя покраснела:

– Я пришла не по личному делу… Впрочем, в какой-то мере это так… Видите ли, я, вспомнив наши с Феликсом разговоры, подумала, что, возможно, его странное увольнение связано с тем, что с ним произошло потом.

– Вы имеете в виду убийство? – уточнил Владимир.

Катя с печальным видом кивнула.

– Почему странное увольнение? Вы сказали, что он давно хотел уйти, ему его работа не нравилась.

– Феликс по секрету мне открыл истинную причину увольнения и взял с меня слово, что я никому об этом не расскажу… – Катя колебалась, по ее лицу было видно, что внутри нее идет борьба.

– Ваш брат мертв, – от этих слов Владимира Катя вздрогнула, будто только что это услышала, – и дело не в том, что в этом случае данное вами слово теряет силу, а в том, что если это поможет найти убийцу, то вы просто обязаны об этом рассказать!

– Не знаю… Может, я ошибаюсь… – девушка все еще не могла решиться.

– Даю вам слово, что, если то, что вы мне расскажете, никак не поможет в поисках убийцы, я никому об этом не скажу.

– Спасибо, Владимир. – И Катя решилась: – Дело в том, что Феликс проводил исследования анализов для гинеколога городской больницы.

– Да, вы говорили, что он был в подчинении у доктора Фортунатова.


– Фортунатов тайно лечил пациентов от дурных болезней, и это были не единичные случаи. Но есть еще кое-что.

– Странно, в больнице есть венеролог – доктор Стрельбицкий. Врач обязан сохранять в тайне диагноз больного, особенно в таком случае. Но если партнер… если один из супругов заболевает подобной болезнью, то чрезвычайно высока вероятность, что второй супруг ею заразится еще до того, как у больного проявятся настораживающие симптомы заболевания. Выходит, это секрет полишинеля, и зачем обращаться тайком к доктору Фортунатову, когда для этого есть доктор Стрельбицкий? Все равно дурную болезнь от супруга не утаишь.

– Доктор Фортунатов тайно не только лечил от дурных болезней, но и прерывал интересные положения у женщин, хотя это запрещено законом.

– Фортунатов тайно делал аборты, чтобы супруг ничего не узнал?

– Когда возникали сомнения в том, кто отец будущего ребенка.

– Если честно, я не представляю себе, какое это может иметь отношение к убийствам в городе? Предположим, доктор Фортунатов испугался того, что ваш брат предаст это огласке, но разве он имел какое-либо отношение к предыдущим убийствам молодых особ?

– Я уже говорила, это были не единичные случаи… Феликс узнал, что у нас в городе есть тайное место, куда приходят замужние женщины, когда муж в отъезде, или просто улучив подходящий момент. За это… – Катя вновь покраснела, – им платят деньги.

– И все равно я не представляю себе, какое это может иметь отношение к убийствам молодых женщин… Хорошо, я подумаю над этим. В отношении вашего брата у доктора Фортунатова был мотив – за подпольные аборты полагается тюрьма и лишение медицинского диплома.

Владимир вспомнил, как в театральном ресторане на Валах его познакомил с доктором Фортунатовым адвокат Семыкин. По работе ему не приходилось общаться с Фортунатовым. Этого большого, грузного, с трудом передвигающегося человека было трудно представить хитроумным убийцей, да и для чего бы ему понадобилось выкачивать из жертвы кровь? Для отвода глаз?

– Вы вечером не могли бы зайти в библиотеку? – смущаясь, попросила Катя.

– Очень много работы, боюсь, задержусь допоздна, – ушел от прямого ответа Владимир.

Общество Кати его не особенно привлекало. Ему нравились яркие, неординарные личности, а Катя была тихая, скромная провинциальная девушка. Из таких получаются отличные жены, но из-за них не сходят с ума, не совершают сумасбродные поступки.

– После работы я всегда дома, буду рада, если вы решитесь зайти ко мне на чай. Это мой адрес. – Катя протянула ему бумажку.

Тут у Владимира внезапно возникло предположение, которое он тут же решил проверить.

– Ваш брат не называл имена тех женщин? А может, имеются какие-то записи, касающиеся их?

– Есть журнал, в который Феликс записывал результаты анализов, ведь в обычный больничный журнал он не мог их заносить. Вам нужен этот журнал?

Владимир сам этого не знал. Разве что…

– Я дам вам фамилии жертв убийцы, проверьте по журналу, может, они были тайными пациентками доктора Фортунатова. – Владимир сунул руку в карман и понял, что выронил листок. – Похоже, я потерял листок с их фамилиями. Тогда при нашей следующей встрече я их вам дам.

Вдруг рядом послышался громкий женский голос с хрипотцой:

– Позвольте вас отвлечь от беседы, сударь. – Это была женщина средних лет, в глаза бросались властное выражение ее лица и бедное, поношенное, но чистое платье. – Судя по вашему халату, вы работаете в этом отделении?

– Вы правы, сударыня, я здесь работаю врачом.

– Позвольте представиться – я вдова героя Турецкой войны капитана Ташко! У меня тут находится на излечении сын. – Ее тон был одновременно и властным, и просительным. Видимо, когда-то она ощущала себя на гребне волны, а сейчас ей горько было осознавать, насколько бедственно ее положение. – Могу ли я просить вас передать продукты моему сыну?

– Хорошо, я ему их передам.

– Не могли бы вы позволить ему выйти ко мне, чтобы мы могли с ним перекинуться хоть парой слов? – Тон женщины стал униженно-просительный.

– Сударыня, это запрещено, у нас строгие правила.

– Но я вас очень-очень прошу! – Вдова умоляюще смотрела на Владимира.

Катя наклонилась к Владимиру, ее глаза увлажнились, и она шепнула:

– Я вас очень прошу, помогите бедной женщине – видите, как она страдает!

– Хорошо, я сейчас спрошу разрешения у доктора Нестеренко, – хмурясь, согласился Владимир и попрощался с Катей.

Ему не хотелось показывать, что у них с Ташко, его тайным агентом, особые отношения. К удивлению Владимира, Нестеренко сразу дал разрешение на свидание больного с матерью:

– Что ж, пусть пообщаются. Ташко вполне адекватен, его состояние стабильное.

Когда Владимир вернулся в фельдшерскую, то на столе сразу увидел потерянный листок с записанными фамилиями.

«Видимо, кто-то его нашел, но как этот человек узнал, что это мой листок?»

Вечером, как обычно, появился Ловцов, чтобы забрать больничные документы. Владимир обратился к нему с просьбой:

– Дмитрий Фролович, не могли бы вы пойти мне навстречу и дать еще поработать с некоторыми документами? Обещаю, что они не покинут стен отделения.

– Вы же знаете, что это категорически запрещено! Геннадий Львович был бы против.

– Меня интересуют лишь три истории болезни, которые я сегодня не успел просмотреть, – и Владимир быстро перечислил фамилии больных.

На самом деле он с этими документами ознакомился еще днем, в них ничего не привлекло его внимание, и эти больные недавно были пациентами доктора Нестеренко. Владимиру просто нужен был повод допоздна задержаться в отделении, чтобы дождаться момента, когда доктор Топалов отправится домой.