Второй шанс для шефа

Агата смотрит на меня, подозрительно прищурив глаза. Но через секунду разворачивается и садится в машину. Я плюхаюсь на пассажирское место. До места назначения мы непринужденно болтаем обо всем. Я говорю, что она хорошо водит. Агата уклончиво меняет тему на ресторанные дела. Комплименты от меня девушка воспринимает с неохотой.

Мы сворачиваем с трассы на проселочную дорогу, а над нами пролетает легкомоторный самолет.

— Нет! — восклицает Агата, остановив машину.

— Что нет? — не понимаю я.

— Только не говори мне, что я буду прыгать с парашютом!

— Что за эгоизм, Агата Александровна? Как ты могла такое подумать? — наиграно говорю я. Только что воодушевленная девушка немного сникает. — Мы! Мы будем прыгать с парашютом!

— Уиии!

Агата издает радостный визг и победно вскидывает руки. В порыве радости она даже кидается ко мне, чтобы обнять, но, смутившись, останавливается. Все-таки еще держит меня на расстоянии. Но такая реакция меня радует, я улыбаюсь.

Мы паркуемся на стоянке аэродрома и идем внутрь. На улице довольно тепло, ветер сменился на теплый и его дуновения заметно ослабли. Кажется, сама природа на моей стороне. Это идеальная погода для прыжка.

Внутри аэродрома мы сдаем свои вещи и идем на инструктаж. Агата выглядит очень счастливой, я вижу как она с удовольствием осматривает каждый сантиметр аэродрома, щупает материал парашюта и строп, примеряет шлем и ветрозащитные очки. Все для нее ново и интересно. В какой-то момент она даже бьет меня по-дружески кулачком в плечо в ответ на какую-то нелепую шутку. Лед постепенно тает.

— Так, а с кем я буду прыгать? — деловито осведомляется Агата, после инструктажа по технике безопасности и поведения в полете.

— Угадай, — улыбаюсь я, слегка оголяя зубы.

— Да не может быть! — округляет глаза девушка. — С тобой? Что за шутки, Михельсон?

— Никаких шуток, — пожимаю плечами я. — Я напрыгал достаточно, чтобы прыгнуть с тобой в тандеме сегодня. У меня есть сертификат, могу показать.

— Ты не перестаешь меня удивлять, — смеется Агата. — Что ты еще умеешь? Глубоководный дайвинг? Паркур? Ходьба по канату? Вышивание бисером?

Я заливисто смеюсь на ее азартное перечисление опасных и не очень увлечений.

— С бисером я пожалуй пас, — говорю я. — А все остальное пробовал, да.

— Да ну? И по канату ходил? — прищуривается на меня девушка.

— У меня даже фото есть. Показать?

— Не надо. Я верю на слово, — машет она руками.

На нас, наконец, надевают парашют, шлемы и очки, и мы идем на взлетную полосу. Самолета еще нет, он не вернулся после предыдущих прыгающих. Мы стоим в ожидании. Агата смотрит куда-то вдаль, а я смотрю как ветер колышет ее волосы, которые она ни за что не захотела убирать под шлем. Я вижу, как она начинает заламывать свои пальцы. Видимо, ее восторг сменяется легким нервозом.

— Не бойся, — говорю я, положив ей руку на плечо и наклонившись прямо к уху. — Все будет хорошо. Первый раз всегда страшно.

— Я и не боюсь, — неуклюже пожимает плечом девушка. Врет ведь.

— Марк Давидович, может вас на камеру заснять? На память, — спрашивает Вадим — наш сопровождающий.

Я вопросительно смотрю на девушку.

— Ни за что! — восклицает Агата. — Чтобы еще кто-то видел, как я визжу в воздухе? Мне хватит одного тебя.

Тут мы слышим звук самолета, который заходит на посадку и приземляется. Пилот выбегает проверить двигатель, а к нему уже несутся помощники с канистрами для дозаправки. Самолет АН-2 легкий, одномоторный. Старенький, но очень надежный. Я с такого прыгал несколько раз.

Наконец, мы загружаемся внутрь. Звук мотора рассекает пространство, и с небольшим толчком самолет начинает свое движение. Мы взлетаем очень плавно и довольно быстро набираем высоту. Хвала пилоту! Я сижу рядом с Агатой, моя нога упирается в ее колено, и я чувствую, как оно слегка подрагивает. Я беру ее ладонь и переплетаю свои пальцы с ее. Она ее не вырывает, а наоборот крепко сжимает, оставляя на моей кожи небольшие отпечатки ногтей. У меня внутри разливается тепло.

Загорается красная лампа над дверью самолета, которая означает что нам пора. Помощники помогают нам подняться и закрепить Агату спиной ремнями ко мне. Девушка повисает на мне, поджав под себя ноги, и я уверенно двигаюсь к двери самолета, из которой истошно воет ветер, и останавливаюсь на самом ее краю. Я показываю большой палец помощнику, тот показывает большой палец в ответ.

— Готова? — кричу я Агате.

— Да!..





Глава 19. Агата





Я чувствую спиной тело Марка, притянутое ко мне ремнями, а в следующую секунду уже не чувствую ничего, кроме потока ветра, бьющего мне в лицо. Крик застревает в горле, и мне кажется, что желудок поднимается куда-то туда же. Сопротивление воздуха такой силы, что меня, буквально, впечатывает в Михельсона. Мне хочется зажмуриться, но страх не дает мне закрыть глаза, поэтому я смотрю на то как стремительно приближается земля и испытываю дикую смесь из ужаса и безграничного восторга. Мне кажется, что мы падаем уже целую вечность, и я начинаю волноваться. Не хотелось бы превратиться в лепешку, размазанную об землю. Да еще и прижатой сверху такой же лепешкой из Марка. От этой мысли я издаю истеричный смешок, и в этот момент восторг, наконец, перекрывает ужас от свободного падения. Адреналин зашкаливает, но ощущение теплого сильного тела за спиной внушает уверенность. Секунд через тридцать, которые мне кажутся часами, нас резко дергает вверх, и скорость падения замедляется. Мы меняем положение по отношению к земле на вертикальное, и я поворачиваю голову к Марку. Он торжествующе улыбается, а я начинаю смеяться.


Мир сверху выглядит восхитительно. Я смотрю на прямоугольники полей, маленькие домики, которые стоят словно на игрушечном макете, голубую ленту реки, змейкой ползущую между ними. Зеленый массив, который с такой высоты похож на разбросанные полянки из мха и серые полосы автомобильных дорог. Сердце замирает от восторга, мне хочется кричать и, чтобы этот полет никогда не заканчивался. Ветер больше не бьет в лицо, а холодными касаниями обдувает наши с Марком сцепленные тела. Михельсон подтягивает стропы и нас немного разворачивает. Я смотрю на раскинувшийся под нами пейзаж и ни на секунду не жалею, что поддалась любопытству и приехала в Лядино.

Когда я два дня назад прочитала письмо, то первым делом схватила телефон, чтобы набрать Марка и высказать все что думаю о его наглости. Что он о себе вообще возомнил?! Сначала обманом потащил меня на автодром, теперь это дурацкое письмо. Письмо! Тоже мне герой-любовник. Но уже достав смартфон из кармана, я так и замерла с ним в руках.

Марк оказался прав в одном — на сообщение я бы сразу ответила отказом, а фокус с письмом в стиле шестнадцатилетнего подростка заставил меня задуматься. И заинтриговал. Мне стало любопытно, что он придумал. Не зря говорят: “любопытство сгубило кошку”. И я чувствую себя этой самой кошкой из поговорки, потому что сейчас мое глупое сердце испытывает не только восторг, но и что-то совершенно другое. То, что я совсем не хочу чувствовать. А еще меня греет мысль о том, что Марк не только запомнил мои слова про мечту, но и заморочился с прыжком. Но я не могу разобрать его мотивы и это пугает меня больше, чем собственные ощущения. От воспоминаний о нашем поцелуе на приеме сердцебиение снова ускоряется. Но что произойдет если я снова доверюсь Марку? Да и что он готов мне предложить? Я не собираюсь становиться его очередным трофеем в бесконечной гонке за юбками. Не в этот раз. Я слишком уважаю себя, чтобы стать “очередной” Марка Михельсона. А еще мне было слишком больно в прошлый раз. Очень много “слишком” в этой истории.

Мысли путаются в голове, пока мы постепенно снижаемся. Эйфория медленно спадает, и я все-таки начинаю жалеть, что согласилась на это безумие. Я не могу разобраться в собственных эмоциях и это меня ужасно злит. Спустя пять минут полета, наши ноги, наконец, касаются земли. Марк отцепляет парашют, но не торопится расстегивать ремни, которые соединяют нас.

— Ты не хочешь меня отстегнуть?

— Нет, — он смеется, но я все еще прижата к его телу.

— Почему? — я поворачиваю к нему голову, но заглянуть ему в глаза из такого положения невозможно.

— Сначала ты скажешь какой я мастер сюрпризов и как тебе понравилось наше свидание.

— Ты же говорил, что это не свидание.

— Только для того, чтобы в тот момент ты расстроилась, что это не оно.

Теперь смеюсь я. Его самоуверенности можно позавидовать.

— А если я этого не скажу?

Он наклоняется, и тепло его дыхание опаляет мою кожу, когда он шепчет мне в ухо:

— Тогда ты так и останешься пристегнутая ко мне. Навсегда.

Его шепот вызывает мурашки, и я вздрагиваю от интимности этого момента.

— Это шантаж, — мой голос хриплый.

— Нет, — его горячие пальцы заправляют выбившуюся прядь мне за ухо. — Это мотивация.

— Ладно, будь по-твоему, — я тоже перехожу на шепот. — Мне понравилось. — Я ненадолго замолкаю. — Спасибо, за то, что исполнил мою мечту.

— Ты признаешь, что это было свиданием?

Я закатываю глаза, но Марк этого не видит, потому что все еще прижимается к моей спине.

— Такова цена моей свободы?

Тихий смех раздается над ухом.

— Именно так.

Я шумно выдыхаю воздух, но стараюсь не заводиться. Потому что этого он и добивается.

— Ты невыносим, ты знаешь это? Хотя можешь не отвечать, — я раздраженно машу руками. — Марк Михельсон, мне понравилось свидание. А теперь немедленно отпусти меня.

— Мне слишком мучительно это делать, но так и быть, — в его словах все еще слышится смех.

Длинными пальцами Марк ловко расстегивает пряжки ремней и отступает на шаг от меня. Этого хватает, для того чтобы я быстро развернулась и ладонью шлепнула его по груди.

— Ты чертов шантажист. И маньяк. И это все попахивает преследо…

Договорить я не успеваю, потому что он кладет ладонь мне на затылок, резко притягивает к себе, и его губы жадно накрывают мои.

Пульс подскакивает, остатки адреналина еще плещутся в крови, и все мысли испаряются из головы. Остаемся только мы с Марком. Мне кажется, что воздух между нами начинает потрескивать. Не в силах больше сопротивляться своим ощущениями и притяжению между нами, я обхватываю его ладонями за шею и поддаюсь к мужчине всем телом. Марк тут же прижимает меня к себе. Мне кажется, между нами слишком много всего. Сомнений, страхов… Одежды. Я растворяюсь в этом поцелуе, забыв обо всем не свете. Когда холодная ладонь Марка касается голой кожи на моей пояснице, я вздрагиваю. Свитер становится слишком жарким и колючим. Мне нестерпимо хочется стянуть его с себя, чтобы моей кожи касались исключительно руки Марка. Такие нежные и острожные. Его рука гладить мою спину, когда он кладет вторую на щеку и едва оторвавшись от моих губ на выдохе произносит:

— Почти две недели я думал только о том как сильно снова хочу поцеловать тебя. Но каждая чертова секунда ожидания стоила этого.

Его рот снова завладевает моим, и я запускаю ладонь в его волосы. Его мягкие губы пленяют меня. Он нежно проводит языком по моей нижней губе и тихий вздох вырывается из моего рта. Марк ловит зубами мою губу, а я ахаю от водоворота эмоций, которые обрушиваются на меня. Я чувствую как мелко дрожат мои ноги и боюсь, что если Марк отпустит меня, то просто упаду на землю. Но он крепко прижимает меня к себе, и сладостное томление внизу живота набирает силу. Марк отстраняется от меня, чтобы заглянуть в глаза. Большой палец его руки очерчивает мои губы, взгляд порочный и полон желания. Я сжимаю его плечи, и он воспринимает это как ответ на свой невысказанный вопрос. Одним быстрым движением он стягивает с меня свитер и указательным пальцем проводит по краю кружева на моем белье. Я дрожу, но это не от холода. Его прикосновения лишают меня рассудка и воли. Я таю в его руках, поэтому не сопротивляюсь, когда он аккуратно опускает меня на смятый купол парашюта. Его рука накрывает мою грудь, и я выгибаюсь навстречу этому прикосновению. В этот момент я не думаю о том, что мы лежим на парашюте посреди поля, и скоро приедет машина, чтобы забрать нас. Я думаю только о том, что хочу снять с Марка его толстовку. Михельсон словно читает мои мысли и ловко стягивает ее через голову, оставшись в одной футболке. Я качаю головой и тяну ее вверх. Марк улыбается так широко, что на щеках появляются ямочки и, не мешкая, снимает футболку. Я закусываю губу и тянусь ладонью к его груди. Он красивый. По его накаченному телу заметно, что Марк довольно часто посещает тренажерный зал и явно не ради беговой дрожки. Его кожа теплая и мягкая. Его запах, смесь цитруса и сандала, доносится до меня, и я снова вспоминаю наш первый поцелуй. Тогда все казалось неправильным, но сейчас, почему-то мне больше так не кажется. Я тянусь к нему и целую его мягкие губы. Марк прижимает меня к земле и мир вокруг исчезает окончательно. Остается только ощущение кожи к коже, руки, блуждающие по моему телу и вкус его губ. Марк целует меня в щеку и спускается ниже. Еще один поцелуй в подбородок, еще один в шею. Я практически впиваюсь пальцами ему в плечи, пока его губы оставляют на моей шее горячие следы. Когда его язык касается моей груди, очерчивая кружево, я снова выгибаюсь ему навстречу, и стон срывается с моих губ. Марк спускает бретельки бюстгальтера, высвобождая грудь, и его губы тут же накрывают набухший сосок. Вторая грудь попадает в плен его ладони, и я теряю над собой контроль. Мои руки тянутся к ремню на его джинсах и спустя несколько секунд, я справляюсь с пряжкой. Марк издает глухой стон, когда я касаюсь полоски кожи над резинкой его боксеров. Внезапно он замирает и прислушивается.

— В чем дело? — я поднимаюсь на локтях.

— Кажется, за нами уже едут, — Марк не улыбается, но я вижу каким озорством сверкают его глаза.

— Черт! — я вскакиваю и озираюсь в поисках своего свитера. — Чего ты встал как столб? Где мой свитер? Проклятие…

Волна стыда накрывает меня, сметая последние остатки желания. Марк неторопливо встает и застегивает ремень на джинсах. Я вижу как к нам приближается джип и чуть не плачу от злости. Свитера нигде нет, либо я просто не замечаю его, из-за паники, поднимающейся во мне. Я чувствую тепло ладони на своем плече и вздрагиваю от неожиданности.

— Надень, — в руках Марк держит свою толстовку. Сам мужчина уже успел надеть футболку и выглядит чересчур спокойным для этой ситуации.

Я не раздумывая ни секунды, хватаю толстовку и быстро натягиваю. Она огромная, и я почти тону в ней. Край толстовки полностью закрывает ягодицы, а рукава такой длины, что я чувствую себя грустным Пьеро. Но это лучше, чем оказаться перед незнакомыми людьми в одном белье. Я надеваю капюшон, пытаясь спрятать под ним свое пылающее лицо. Джип останавливается перед нами, и из него выходит молодой парнишка, чтобы сложить парашют.