Вся правда о нас
Часть 14 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— По-моему, он над нами издевается, — сказала она.
— Издеваюсь, — подтвердил я. — Хочу, чтобы в этом доме снова лились слёзы. Мне понравилось… Ладно, ладно, не смотрите на меня так! Тоже мне, почётные члены братства вечно голодных людоедов.
Я сунул руку под стол, вернее, в Щель между Мирами и вытащил оттуда яблочный пирог. Вернее, Яблочный Пирог — именно так, с большой буквы. Просто я точно знаю, где пекут самые крутые во Вселенной яблочные пироги. И время от времени их оттуда таскаю. Хозяин, надеюсь, не против; в любом случае, пока я там жил, его пироги исчезали в моей пасти с куда большей скоростью. А теперь совсем изредка, не о чем говорить.
— Чего-то такого я и опасался, когда просил меня не кормить, — флегматично сказал сэр Шурф. — Есть вещи, устоять перед которыми довольно затруднительно, даже когда этого требует здравый смысл.
А Меламори ничего не сказала. Просто отрезала примерно четверть пирога и сразу отправила в рот. У неё это называется «маленький ломтик». Удивительно, впрочем, не это, а то, что я последовал её примеру. По идее, после пирушки в «Свете Саллари» мне даже смотреть на еду не полагалось — примерно до послезавтра. Однако чувствовал я себя так, словно все эти супы, пироги и танги случились со мной давным-давно, а то и вовсе примерещились.
Базилио, глядя на нас, заметно приуныла. В её жизни есть одно существенное неудобство: будучи овеществлённой иллюзией, бедняга не может есть нормальную человеческую пищу, в том числе, добытую из иных Миров. Ей наколдованную подавай. Из той же иллюзорной материи, что она сама.
— Прости, друг, — сказал я. — Делать еду для тебя я так до сих пор и не научился. Но вроде ты и сама уже неплохо справляешься?
— Да, справляюсь, — печально согласилась Базилио. — Но иногда ужасно хочется попробовать именно ту еду, которая у остальных.
— Сыа ё уе! — с набитым ртом пообещала Меламори. — Сейчас всё будет, — повторила она, дожевав.
И эффектным жестом ярмарочного фокусника извлекла из воздуха точную копию нашего яблочного пирога.
— Четверть часа, по идее, должен продержаться, — сказала она. — И вкус я максимально старалась приблизить к оригиналу, чтобы всё честно. Надеюсь, получилось. Лопай давай, время пошло.
С едой для Базилио ещё и такая проблема, что она крайне недолговечна. Не успеешь опомниться, как исчезла, начинай колдовать заново. Четверть часа — это уже много. Меламори большая молодец. Ещё в начале зимы их с Трикки Лаем творения жили не дольше пары минут, бедняга Базилио порой только руку протянуть успевала.
Но теперь и это дело пошло наконец на лад.
— А что вы знаете про Урдер? — спросил я. Как бы всех собравшихся, но на самом деле, конечно, Шурфа, назвать которого «ходячей энциклопедией» у меня язык не повернётся, потому что он — тысяча энциклопедий сразу. Как минимум.
— Что он находится на берегу Великого Крайнего Моря, — ответила Меламори. — И там живут люди, которые едят суп из рыбы муяги; впрочем, это уже не утверждение, а научная гипотеза, основанная на полученных от тебя сведениях. Мне просто стало стыдно, что я так мало знаю!
— Зря вы так на меня смотрите, — сказал Шурф. — Мои сведения об Урдере настолько скудны, что мне самому удивительно это осознавать. Никогда специально не интересовался этой страной. Знаю только, что она находится на севере Чирухты, на берегу Великого Крайнего Моря, граничит с Кирваори, Шимпу и Пустой Землёй Йохлимой, которая формально считается территорией Куанкуроха, а на практике принадлежит только местным ветрам, чей нрав столь тяжёл, что неподготовленный человек и нескольких минут рядом с ними не выдержит; впрочем, не о них сейчас речь. Урдер почти не привлекает путешественников из других стран, поскольку не может предложить им ни исторических достопримечательностей, ни экзотических развлечений, ни заслуживающих внимания культурных событий, ни даже более-менее интересной архитектуры; впрочем, по моим предположениям, там должны быть совершенно уникальные ландшафты: лишённые растительности синие каменные скалы побережья, контрастирующие с ними пышные городские сады, заросли вечноцветущих северных кустарников по берегам рек и дикие леса предгорий на границе с Шимпу. Даже не представляю, как выглядит сумма перечисленных мною особенностей, но предполагаю, впечатление от их созерцания должно быть небезынтересное. Теоретически, Урдер должен был подарить Миру великое множество интересных художников и поэтов, на практике же такого не произошло; возможно, впрочем, они всё же есть, просто реализуют свои амбиции дома, довольствуясь признанием среди сограждан, и не спешат знакомить остальное человечество со своими шедеврами. Форма правления в Урдере, как и в большинстве государств Чирухты, условно меритократическая[14], с элементами тимократии[15] и даже, я бы сказал, демархии[16].То есть, управителей городов и посёлков выбирают местные жители, обычно безошибочно останавливаясь на самых достойных кандидатурах, что довольно легко в небольших населённых пунктах, где все знакомы друг с другом с детства. Ну а на общегосударственном уровне — как пойдёт. Сейчас, если не ошибаюсь, наибольший вес в Урдере имеют Собрание Каменщиков и Гильдия Лесничих, представители которых составляют Большой Урдерский Совет, наименее значительные должности, вроде Главного Надзирающего за красотой маяков, или Почётного Председателя Департамента защиты интересов прибрежных птиц разыгрываются в ежегодной лотерее, а формальным правителем, назначенным на это место за безупречное происхождение, привлекательную внешность, звучный голос и прекрасные манеры, является Мастер Кон Решори, младший сын покойной адмиральши Ялы Шори, главы Великой Крайней Флотилии, которая на протяжении двухсот лет держала Урдер в железных руках и сделала его благополучной процветающей страной с небывало низким уровнем преступности. Ниже он, разве что, только в Тубуре, да и то лишь потому, что тамошнее население спит практически круглосуточно, а в таком состоянии довольно сложно нарушить какой бы то ни было закон.
— И это называется «скудные сведения», — восхищённо вздохнул я.
— Ну, обширными их при всём желании не назовёшь, — отмахнулся Шурф. — Не думаю, что я смог удовлетворить твоё любопытство.
— Конечно, не смог, — подтвердил я. — Только раздразнил. А ты ещё что-нибудь для меня разузнаешь? Я, конечно, и сам могу попробовать, но пока я сниму с полки и открою одну книгу, ты прочтёшь дюжину, от корки до корки. И перескажешь мне простыми человеческими словами, без всей этой вашей академической терминологии, от которой у меня лоб судорогой сводит.
Наградой мне стали сияющие глаза моего друга. Честно говоря, если бы Урдер был мне до лампочки, я бы всё равно попросил Шурфа разузнать об этой стране как можно больше, а потом слушал бы так внимательно, будто от полученной информации зависит чья-нибудь жизнь.
Таково веление моего сердца.
Штука в том, что сэр Шурф Лонли-Локли опасный маньяк — в целом, по складу характера, но особенно ярко это проявляется в его отношениях с книгами. И главная драма его нынешней жизни состоит в том, что, с одной стороны, в полном распоряжении Шурфа внезапно оказалась библиотека Ордена Семилистника, лучшее собрание книг в Соединённом Королевстве. А с другой стороны, времени на чтение для удовольствия у него сейчас нет. Поэтому я со своими регулярными просьбами что-нибудь разузнать — натурально его спасение. Чувство долга, которое не позволяет моему другу пренебрегать делами ради собственных прихотей, вполне допускает пренебрежение одними делами ради других, более важных. А уж правильно расставить приоритеты — дело нехитрое. Всегда можно вовремя вспомнить, что формально я — чиновник высшего ранга, отвечающий за безопасность столицы Соединённого Королевства, а не просто любопытствующий друг, слишком ленивый, чтобы собирать нужную информацию самостоятельно.
Вследствие всего вышесказанного, я постоянно нахожусь в поиске хоть сколько-нибудь интересующих меня вопросов, за ответами на которые сэр Шурф сможет с чистой совестью отправиться в библиотеку и быть там абсолютно счастливым — целых полчаса кряду, а то и больше, если задача окажется по-настоящему сложной. Но настолько ему, конечно, не каждый день везёт.
В общем, очень удачно подвернулся этот урдерский трактир. Сам бы я до столь богатой темы, пожалуй, не додумался.
— И ещё обязательно разузнай, кто такие йорли, — попросил я. — Как-то не сообразил сразу спросить, а теперь…
— Ну, это я могу сказать тебе прямо сейчас. Йорли — мелкие хищные птицы, обитающие в некоторых областях Чирухты. Замечательны тем, что выводят потомство в глубоких подземных пещерах, выкармливают до определённого возраста, а потом покидают, предоставляя птенцам самостоятельно искать путь наружу. Те, кто находит, присоединяются к родителям, а остальные…
— Гибнут?
— Может и так. Хотя некоторые зоологи утверждают, что такие птенцы просто остаются жить под землёй. Еды там достаточно, естественных врагов нет, условия для выведения собственного потомства прекрасные. Правда, под низкими сводами подземных пещер особо не полетаешь, но у всякого образа жизни свои недостатки. Так или иначе, но птица йорли — традиционно популярный образ в творчестве поэтов Чирухты. Оно и понятно. Вечная необходимость выбора между светом неведомой новой жизни и вырастившей тебя безопасной уютной тьмой, притягательный сюжет. На мой вкус, чересчур прямолинейный, зато узнаваемый и близкий многим.
— Да уж, — вздохнул я. И поспешно добавил: — Но йорли — это так, пустое любопытство. А вот про уклад жизни в Урдере мне действительно надо узнать побольше. По самым разным причинам. Потом расскажу.
— Ладно, — согласился Шурф. — Договорились. Ты мне причины, я тебе информацию. Завтра же.
— Отлично. И учти, я не очень обижусь, если ты уйдёшь прямо сейчас. Скорее, удивлюсь, если ты этого не сделаешь.
Он деловито кивнул и исчез, не вставая с кресла.
Пижон.
Утро моё началось чересчур рано, зато с хорошей новости. Строго говоря, из-за неё и началось: Нумминорих прислал мне зов и сообщил, что палатка Правдивого Пророка снова появилась на краю Нумбанской Ярмарки, на этот раз за винными и цветочными рядами. И стоит там, как ни в чём не бывало, и очередь уже собралась.
«Отлично, дружище, — сказал я. — А теперь убирайся из моей бедной головы. И расскажи то же самое Джуффину, в это время суток он — более благодарная публика».
Однако заснуть мне больше не удалось. Иногда хорошие новости с утра действуют на меня даже хуже, чем плохие. В смысле, беспокойства от них больше. От неприятностей вполне можно сбежать обратно в сон, а тут лежишь, ворочаешься, думаешь: «Интересно, что теперь будет? Что за правду он им всем скажет? И неужели так и не согласится поговорить со мной? Может быть, зов ему послать? Невежливо, кто бы спорил, но любопытство — серьёзная причина наплевать на вежливость. Ладно, пусть сперва все наши к нему сходят, а там поглядим».
В общем, через два часа я уже был в Доме у Моста. Думал, что застану там суматоху, что-то вроде непрерывного вялотекущего совещания, где все распределяют очерёдность посещения Нумбаны и раздают друг другу неизбежные в таких случаях практические советы — как одеться, что непременно следует попробовать на ярмарке и какие гостинцы везти домой. Но, к моему удивлению, Джуффин сидел в своём кабинете один. Вернее, с Курушем.
Буривух сэра Джуффина Халли — великий дрессировщик людей. По крайней мере, от меня ему удалось добиться того, что никому больше не по силам — стабильности и предсказуемости. То есть, всякий раз, отправляясь в Дом у Моста, я стабильно покупаю пирожное для Куруша. И предсказуемо ему отдаю. И до сих пор не свихнулся от такой праведной жизни — сам не знаю, как это возможно. Всё-таки права была Меламори, буривухи — удивительные существа.
Вот и сейчас, что бы там ни творилось в дурацкой моей голове, но в кондитерскую я по дороге зашёл. А войдя в кабинет шефа Тайного Сыска, первым делом распаковал свёрток и положил перед Курушем здоровенный кремовый шар. Убедившись, что буривух благосклонно принял подношение, я наконец обратил взор к Джуффину и нетерпеливо спросил:
— Какие у нас новости?
— Пока ты дрых, все сотрудники Тайного Сыска, их родственники и друзья, а также осведомители сэра Кофы, общим числом сто тридцать два человека, успели отправиться в Нумбану, посетить там палатку Правдивого Пророка, вернуться и сообщить мне его предсказания, на основании анализа которых я пришёл к неопровержимому выводу, что Великий Магистр Хонна вернулся в Соединённое Королевство с целью посвятить свою дальнейшую жизнь торговле антикварными сувенирами, похищенными из времён эпохи правления Халлы Махуна Мохнатого. Сейчас он начал подготовку к вербовке агентов, потенциально способных пересекать Мост Времени и одновременно склонных к мелкому воровству…
— Что?!
В таких случаях говорят: «Я так и сел». Но я даже не сел. Просто не подумал о такой возможности.
— Рад, что ты все ещё не утратил чудесную способность верить в любую чушь, если она исходит из моих уст, — ухмыльнулся Джуффин. — Ну сам подумай, какие у нас могут быть новости? Нумминорих всего пару часов назад обнаружил пророка на ярмарке. Что само по себе отличная новость, но её ты, не сомневаюсь, знаешь и без меня. А ещё ты, по идее, должен бы знать, что поездка в Нумбану — дело не одного часа и даже не одного дня. Не забывай, Тёмным путём туда только мы с тобой можем отправиться. И ещё Кофа, но хотел бы я посмотреть на человека, который уговорит его променять долгое приятное путешествие в Ландаланд на самый ненавистный способ перемещения в пространстве. Я, конечно, надеялся, что этого человека мне покажут в зеркале, но номер не прошёл. Кофа отобрал у меня мешок денег на проезд своих агентов и отбыл в неизвестном мне направлении, пообещав на прощание, что, возможно любезно согласится выслушать всю правду о себе, но не сегодня, не завтра и даже не послезавтра, потому что у него великое множество гораздо более неотложных дел. Что, к сожалению, чистая правда. Я сам их на него взвалил.
— Ещё Меламори может, — сказал я.
— Что именно она может?
— Отправиться в Нумбану Тёмным путём. По следу — моему, или Нумминориха, неважно. Она хороший Мастер Преследования, а Нумбана не так уж далеко.
— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Джуффин. — Она, кстати, и отправилась. Вызвалась быть первой. Но ещё не вернулась.
— А говоришь, никаких новостей, — укоризненно сказал я, усаживаясь наконец в кресло. — И кстати насчёт путешествия в Нумбану. Ты же можешь провести туда кого угодно — раз, и всё. И я могу. Но ладно, я буду смирно сидеть дома, как договорились, вдруг Магистру Хонне не понравится, что я постоянно где-то поблизости мельтешу…
— Совершенно не факт, что моё мельтешение ему понравится больше, — пожал плечами Джуффин. — Возможно я его всё-таки навещу, но потом, на сладкое. Когда побольше информации соберём. Так что пускай добираются кто как может, своим ходом. Это будет выглядеть гораздо более естественно. Мы же, в сущности, никуда не торопимся. Так, любопытствуем.
Согласиться с этим утверждением мне было довольно непросто. Хотя на самом деле, торопиться и правда особо некуда, факт.
— Я о другом хотел с тобой поговорить, — сказал Джуффин. — О несостоявшемся убийце пророка. Или не убийце, просто клиенте с ножом. Во-первых, мне интересно — просто как теоретику и знатоку человеческих душ — осознаёшь ли ты тот забавный факт, что повесил на ни в чём не повинную столичную полицию совершенно гиблое дело? Да ещё и путём грубой подделки межведомственных документов; впрочем, это как раз ладно бы, имеешь право…
— Ой! — ответствовал я.
Больше сообщить по данному вопросу мне было нечего. Кроме обычных в таких случаях малосодержательных реплик: «Я как-то не подумал», «совершенно об этом забыл» и «прабабку мою хворостиной через три лисьих норы!» Но всё это Джуффин слышал уже неоднократно — от меня и сотен других растяп. Зачем повторяться.
— Твоё счастье, что Трикки у нас — как ты говоришь в подобных случаях? — а, вспомнил, «святой». Если я правильно понимаю значение этого слова, святость означает, в частности, готовность безропотно принимать удары судьбы, нанесённые руками наших ближних. Бедняга только и спросил меня, должен ли он теперь отправлять в Нумбану специальную следственную группу, или мы всё-таки намерены заниматься этим покушением сами.
— Можно написать ещё одну бумагу, согласно которой Тайный Сыск забирает это дело у полиции, — предложил я. — И дело с концом.
— Не можно, а нужно. Собственно, всё, чего я хотел — выяснить, из каких удивительных стратегических соображений ты не сделал это ещё вчера?
— Угадай с трёх раз, — мрачно ухмыльнулся я.
На самом деле, все знают, что подобные вещи вылетают у меня из головы со скоростью, наверняка превышающей световую; впрочем, точных замеров пока никто не производил.
Джуффин вытащил из ящика стола чистую самопишущую табличку и протянул мне:
— Сделай это прямо сейчас.
Заставлять меня составлять официальный документ — это, конечно, жестоко. Но справедливо, это я и сам признаю.
— Можешь подделать мою подпись, — невинно заметил Джуффин. — Чем я хуже генерала Бубуты?
Страшный человек.
— Правильно ли я понимаю, что ваш диалог следует пометить как сверхсекретный и никогда, ни при каких обстоятельствах и ни по чьей просьбе его не воспроизводить? — деловито спросил Куруш, отрываясь от пирожного.
— Спасибо, милый, — поблагодарил его Джуффин. — Именно так и следует поступить. Твоя предусмотрительность выше всяких похвал. Как бы мы без тебя обходились?
Куруш — единственное живое существо, к которому шеф Тайного Сыска столь явно подлизывается.
— Вот, — мрачно сказал я, положив на стол оформленный по всем правилам документ. — И прежде, чем начать придираться, вспомни, как умирают настоящие арварохцы.
— В смысле, самостоятельно себя удушают? — оживился Джуффин. — И ты так сможешь? Да ну, не заливай.
— Так — вряд ли, — честно признал я. — Но сесть в углу, уставиться в одну точку и какое-то время спустя тихо скончаться от невыносимой печали я, пожалуй, вполне способен.
— Ладно тебе, — отмахнулся шеф. — Всё в порядке с документом. Ну, пару запятых пропустил, с кем не бывает. В полиции на это никто внимания не обратит. Для них сам факт существования запятых — примерно такая же заумная мистика, как, скажем, изнанка Тёмной Стороны Сердца Мира.
Утешать сэр Джуффин Халли умеет не хуже, чем издеваться, этого у него не отнять.
— С важным покончено, можно переходить к интересному, — сказал он, пряча документ в ящик стола. — Тут такое дело…
— Издеваюсь, — подтвердил я. — Хочу, чтобы в этом доме снова лились слёзы. Мне понравилось… Ладно, ладно, не смотрите на меня так! Тоже мне, почётные члены братства вечно голодных людоедов.
Я сунул руку под стол, вернее, в Щель между Мирами и вытащил оттуда яблочный пирог. Вернее, Яблочный Пирог — именно так, с большой буквы. Просто я точно знаю, где пекут самые крутые во Вселенной яблочные пироги. И время от времени их оттуда таскаю. Хозяин, надеюсь, не против; в любом случае, пока я там жил, его пироги исчезали в моей пасти с куда большей скоростью. А теперь совсем изредка, не о чем говорить.
— Чего-то такого я и опасался, когда просил меня не кормить, — флегматично сказал сэр Шурф. — Есть вещи, устоять перед которыми довольно затруднительно, даже когда этого требует здравый смысл.
А Меламори ничего не сказала. Просто отрезала примерно четверть пирога и сразу отправила в рот. У неё это называется «маленький ломтик». Удивительно, впрочем, не это, а то, что я последовал её примеру. По идее, после пирушки в «Свете Саллари» мне даже смотреть на еду не полагалось — примерно до послезавтра. Однако чувствовал я себя так, словно все эти супы, пироги и танги случились со мной давным-давно, а то и вовсе примерещились.
Базилио, глядя на нас, заметно приуныла. В её жизни есть одно существенное неудобство: будучи овеществлённой иллюзией, бедняга не может есть нормальную человеческую пищу, в том числе, добытую из иных Миров. Ей наколдованную подавай. Из той же иллюзорной материи, что она сама.
— Прости, друг, — сказал я. — Делать еду для тебя я так до сих пор и не научился. Но вроде ты и сама уже неплохо справляешься?
— Да, справляюсь, — печально согласилась Базилио. — Но иногда ужасно хочется попробовать именно ту еду, которая у остальных.
— Сыа ё уе! — с набитым ртом пообещала Меламори. — Сейчас всё будет, — повторила она, дожевав.
И эффектным жестом ярмарочного фокусника извлекла из воздуха точную копию нашего яблочного пирога.
— Четверть часа, по идее, должен продержаться, — сказала она. — И вкус я максимально старалась приблизить к оригиналу, чтобы всё честно. Надеюсь, получилось. Лопай давай, время пошло.
С едой для Базилио ещё и такая проблема, что она крайне недолговечна. Не успеешь опомниться, как исчезла, начинай колдовать заново. Четверть часа — это уже много. Меламори большая молодец. Ещё в начале зимы их с Трикки Лаем творения жили не дольше пары минут, бедняга Базилио порой только руку протянуть успевала.
Но теперь и это дело пошло наконец на лад.
— А что вы знаете про Урдер? — спросил я. Как бы всех собравшихся, но на самом деле, конечно, Шурфа, назвать которого «ходячей энциклопедией» у меня язык не повернётся, потому что он — тысяча энциклопедий сразу. Как минимум.
— Что он находится на берегу Великого Крайнего Моря, — ответила Меламори. — И там живут люди, которые едят суп из рыбы муяги; впрочем, это уже не утверждение, а научная гипотеза, основанная на полученных от тебя сведениях. Мне просто стало стыдно, что я так мало знаю!
— Зря вы так на меня смотрите, — сказал Шурф. — Мои сведения об Урдере настолько скудны, что мне самому удивительно это осознавать. Никогда специально не интересовался этой страной. Знаю только, что она находится на севере Чирухты, на берегу Великого Крайнего Моря, граничит с Кирваори, Шимпу и Пустой Землёй Йохлимой, которая формально считается территорией Куанкуроха, а на практике принадлежит только местным ветрам, чей нрав столь тяжёл, что неподготовленный человек и нескольких минут рядом с ними не выдержит; впрочем, не о них сейчас речь. Урдер почти не привлекает путешественников из других стран, поскольку не может предложить им ни исторических достопримечательностей, ни экзотических развлечений, ни заслуживающих внимания культурных событий, ни даже более-менее интересной архитектуры; впрочем, по моим предположениям, там должны быть совершенно уникальные ландшафты: лишённые растительности синие каменные скалы побережья, контрастирующие с ними пышные городские сады, заросли вечноцветущих северных кустарников по берегам рек и дикие леса предгорий на границе с Шимпу. Даже не представляю, как выглядит сумма перечисленных мною особенностей, но предполагаю, впечатление от их созерцания должно быть небезынтересное. Теоретически, Урдер должен был подарить Миру великое множество интересных художников и поэтов, на практике же такого не произошло; возможно, впрочем, они всё же есть, просто реализуют свои амбиции дома, довольствуясь признанием среди сограждан, и не спешат знакомить остальное человечество со своими шедеврами. Форма правления в Урдере, как и в большинстве государств Чирухты, условно меритократическая[14], с элементами тимократии[15] и даже, я бы сказал, демархии[16].То есть, управителей городов и посёлков выбирают местные жители, обычно безошибочно останавливаясь на самых достойных кандидатурах, что довольно легко в небольших населённых пунктах, где все знакомы друг с другом с детства. Ну а на общегосударственном уровне — как пойдёт. Сейчас, если не ошибаюсь, наибольший вес в Урдере имеют Собрание Каменщиков и Гильдия Лесничих, представители которых составляют Большой Урдерский Совет, наименее значительные должности, вроде Главного Надзирающего за красотой маяков, или Почётного Председателя Департамента защиты интересов прибрежных птиц разыгрываются в ежегодной лотерее, а формальным правителем, назначенным на это место за безупречное происхождение, привлекательную внешность, звучный голос и прекрасные манеры, является Мастер Кон Решори, младший сын покойной адмиральши Ялы Шори, главы Великой Крайней Флотилии, которая на протяжении двухсот лет держала Урдер в железных руках и сделала его благополучной процветающей страной с небывало низким уровнем преступности. Ниже он, разве что, только в Тубуре, да и то лишь потому, что тамошнее население спит практически круглосуточно, а в таком состоянии довольно сложно нарушить какой бы то ни было закон.
— И это называется «скудные сведения», — восхищённо вздохнул я.
— Ну, обширными их при всём желании не назовёшь, — отмахнулся Шурф. — Не думаю, что я смог удовлетворить твоё любопытство.
— Конечно, не смог, — подтвердил я. — Только раздразнил. А ты ещё что-нибудь для меня разузнаешь? Я, конечно, и сам могу попробовать, но пока я сниму с полки и открою одну книгу, ты прочтёшь дюжину, от корки до корки. И перескажешь мне простыми человеческими словами, без всей этой вашей академической терминологии, от которой у меня лоб судорогой сводит.
Наградой мне стали сияющие глаза моего друга. Честно говоря, если бы Урдер был мне до лампочки, я бы всё равно попросил Шурфа разузнать об этой стране как можно больше, а потом слушал бы так внимательно, будто от полученной информации зависит чья-нибудь жизнь.
Таково веление моего сердца.
Штука в том, что сэр Шурф Лонли-Локли опасный маньяк — в целом, по складу характера, но особенно ярко это проявляется в его отношениях с книгами. И главная драма его нынешней жизни состоит в том, что, с одной стороны, в полном распоряжении Шурфа внезапно оказалась библиотека Ордена Семилистника, лучшее собрание книг в Соединённом Королевстве. А с другой стороны, времени на чтение для удовольствия у него сейчас нет. Поэтому я со своими регулярными просьбами что-нибудь разузнать — натурально его спасение. Чувство долга, которое не позволяет моему другу пренебрегать делами ради собственных прихотей, вполне допускает пренебрежение одними делами ради других, более важных. А уж правильно расставить приоритеты — дело нехитрое. Всегда можно вовремя вспомнить, что формально я — чиновник высшего ранга, отвечающий за безопасность столицы Соединённого Королевства, а не просто любопытствующий друг, слишком ленивый, чтобы собирать нужную информацию самостоятельно.
Вследствие всего вышесказанного, я постоянно нахожусь в поиске хоть сколько-нибудь интересующих меня вопросов, за ответами на которые сэр Шурф сможет с чистой совестью отправиться в библиотеку и быть там абсолютно счастливым — целых полчаса кряду, а то и больше, если задача окажется по-настоящему сложной. Но настолько ему, конечно, не каждый день везёт.
В общем, очень удачно подвернулся этот урдерский трактир. Сам бы я до столь богатой темы, пожалуй, не додумался.
— И ещё обязательно разузнай, кто такие йорли, — попросил я. — Как-то не сообразил сразу спросить, а теперь…
— Ну, это я могу сказать тебе прямо сейчас. Йорли — мелкие хищные птицы, обитающие в некоторых областях Чирухты. Замечательны тем, что выводят потомство в глубоких подземных пещерах, выкармливают до определённого возраста, а потом покидают, предоставляя птенцам самостоятельно искать путь наружу. Те, кто находит, присоединяются к родителям, а остальные…
— Гибнут?
— Может и так. Хотя некоторые зоологи утверждают, что такие птенцы просто остаются жить под землёй. Еды там достаточно, естественных врагов нет, условия для выведения собственного потомства прекрасные. Правда, под низкими сводами подземных пещер особо не полетаешь, но у всякого образа жизни свои недостатки. Так или иначе, но птица йорли — традиционно популярный образ в творчестве поэтов Чирухты. Оно и понятно. Вечная необходимость выбора между светом неведомой новой жизни и вырастившей тебя безопасной уютной тьмой, притягательный сюжет. На мой вкус, чересчур прямолинейный, зато узнаваемый и близкий многим.
— Да уж, — вздохнул я. И поспешно добавил: — Но йорли — это так, пустое любопытство. А вот про уклад жизни в Урдере мне действительно надо узнать побольше. По самым разным причинам. Потом расскажу.
— Ладно, — согласился Шурф. — Договорились. Ты мне причины, я тебе информацию. Завтра же.
— Отлично. И учти, я не очень обижусь, если ты уйдёшь прямо сейчас. Скорее, удивлюсь, если ты этого не сделаешь.
Он деловито кивнул и исчез, не вставая с кресла.
Пижон.
Утро моё началось чересчур рано, зато с хорошей новости. Строго говоря, из-за неё и началось: Нумминорих прислал мне зов и сообщил, что палатка Правдивого Пророка снова появилась на краю Нумбанской Ярмарки, на этот раз за винными и цветочными рядами. И стоит там, как ни в чём не бывало, и очередь уже собралась.
«Отлично, дружище, — сказал я. — А теперь убирайся из моей бедной головы. И расскажи то же самое Джуффину, в это время суток он — более благодарная публика».
Однако заснуть мне больше не удалось. Иногда хорошие новости с утра действуют на меня даже хуже, чем плохие. В смысле, беспокойства от них больше. От неприятностей вполне можно сбежать обратно в сон, а тут лежишь, ворочаешься, думаешь: «Интересно, что теперь будет? Что за правду он им всем скажет? И неужели так и не согласится поговорить со мной? Может быть, зов ему послать? Невежливо, кто бы спорил, но любопытство — серьёзная причина наплевать на вежливость. Ладно, пусть сперва все наши к нему сходят, а там поглядим».
В общем, через два часа я уже был в Доме у Моста. Думал, что застану там суматоху, что-то вроде непрерывного вялотекущего совещания, где все распределяют очерёдность посещения Нумбаны и раздают друг другу неизбежные в таких случаях практические советы — как одеться, что непременно следует попробовать на ярмарке и какие гостинцы везти домой. Но, к моему удивлению, Джуффин сидел в своём кабинете один. Вернее, с Курушем.
Буривух сэра Джуффина Халли — великий дрессировщик людей. По крайней мере, от меня ему удалось добиться того, что никому больше не по силам — стабильности и предсказуемости. То есть, всякий раз, отправляясь в Дом у Моста, я стабильно покупаю пирожное для Куруша. И предсказуемо ему отдаю. И до сих пор не свихнулся от такой праведной жизни — сам не знаю, как это возможно. Всё-таки права была Меламори, буривухи — удивительные существа.
Вот и сейчас, что бы там ни творилось в дурацкой моей голове, но в кондитерскую я по дороге зашёл. А войдя в кабинет шефа Тайного Сыска, первым делом распаковал свёрток и положил перед Курушем здоровенный кремовый шар. Убедившись, что буривух благосклонно принял подношение, я наконец обратил взор к Джуффину и нетерпеливо спросил:
— Какие у нас новости?
— Пока ты дрых, все сотрудники Тайного Сыска, их родственники и друзья, а также осведомители сэра Кофы, общим числом сто тридцать два человека, успели отправиться в Нумбану, посетить там палатку Правдивого Пророка, вернуться и сообщить мне его предсказания, на основании анализа которых я пришёл к неопровержимому выводу, что Великий Магистр Хонна вернулся в Соединённое Королевство с целью посвятить свою дальнейшую жизнь торговле антикварными сувенирами, похищенными из времён эпохи правления Халлы Махуна Мохнатого. Сейчас он начал подготовку к вербовке агентов, потенциально способных пересекать Мост Времени и одновременно склонных к мелкому воровству…
— Что?!
В таких случаях говорят: «Я так и сел». Но я даже не сел. Просто не подумал о такой возможности.
— Рад, что ты все ещё не утратил чудесную способность верить в любую чушь, если она исходит из моих уст, — ухмыльнулся Джуффин. — Ну сам подумай, какие у нас могут быть новости? Нумминорих всего пару часов назад обнаружил пророка на ярмарке. Что само по себе отличная новость, но её ты, не сомневаюсь, знаешь и без меня. А ещё ты, по идее, должен бы знать, что поездка в Нумбану — дело не одного часа и даже не одного дня. Не забывай, Тёмным путём туда только мы с тобой можем отправиться. И ещё Кофа, но хотел бы я посмотреть на человека, который уговорит его променять долгое приятное путешествие в Ландаланд на самый ненавистный способ перемещения в пространстве. Я, конечно, надеялся, что этого человека мне покажут в зеркале, но номер не прошёл. Кофа отобрал у меня мешок денег на проезд своих агентов и отбыл в неизвестном мне направлении, пообещав на прощание, что, возможно любезно согласится выслушать всю правду о себе, но не сегодня, не завтра и даже не послезавтра, потому что у него великое множество гораздо более неотложных дел. Что, к сожалению, чистая правда. Я сам их на него взвалил.
— Ещё Меламори может, — сказал я.
— Что именно она может?
— Отправиться в Нумбану Тёмным путём. По следу — моему, или Нумминориха, неважно. Она хороший Мастер Преследования, а Нумбана не так уж далеко.
— Совершенно с тобой согласен, — кивнул Джуффин. — Она, кстати, и отправилась. Вызвалась быть первой. Но ещё не вернулась.
— А говоришь, никаких новостей, — укоризненно сказал я, усаживаясь наконец в кресло. — И кстати насчёт путешествия в Нумбану. Ты же можешь провести туда кого угодно — раз, и всё. И я могу. Но ладно, я буду смирно сидеть дома, как договорились, вдруг Магистру Хонне не понравится, что я постоянно где-то поблизости мельтешу…
— Совершенно не факт, что моё мельтешение ему понравится больше, — пожал плечами Джуффин. — Возможно я его всё-таки навещу, но потом, на сладкое. Когда побольше информации соберём. Так что пускай добираются кто как может, своим ходом. Это будет выглядеть гораздо более естественно. Мы же, в сущности, никуда не торопимся. Так, любопытствуем.
Согласиться с этим утверждением мне было довольно непросто. Хотя на самом деле, торопиться и правда особо некуда, факт.
— Я о другом хотел с тобой поговорить, — сказал Джуффин. — О несостоявшемся убийце пророка. Или не убийце, просто клиенте с ножом. Во-первых, мне интересно — просто как теоретику и знатоку человеческих душ — осознаёшь ли ты тот забавный факт, что повесил на ни в чём не повинную столичную полицию совершенно гиблое дело? Да ещё и путём грубой подделки межведомственных документов; впрочем, это как раз ладно бы, имеешь право…
— Ой! — ответствовал я.
Больше сообщить по данному вопросу мне было нечего. Кроме обычных в таких случаях малосодержательных реплик: «Я как-то не подумал», «совершенно об этом забыл» и «прабабку мою хворостиной через три лисьих норы!» Но всё это Джуффин слышал уже неоднократно — от меня и сотен других растяп. Зачем повторяться.
— Твоё счастье, что Трикки у нас — как ты говоришь в подобных случаях? — а, вспомнил, «святой». Если я правильно понимаю значение этого слова, святость означает, в частности, готовность безропотно принимать удары судьбы, нанесённые руками наших ближних. Бедняга только и спросил меня, должен ли он теперь отправлять в Нумбану специальную следственную группу, или мы всё-таки намерены заниматься этим покушением сами.
— Можно написать ещё одну бумагу, согласно которой Тайный Сыск забирает это дело у полиции, — предложил я. — И дело с концом.
— Не можно, а нужно. Собственно, всё, чего я хотел — выяснить, из каких удивительных стратегических соображений ты не сделал это ещё вчера?
— Угадай с трёх раз, — мрачно ухмыльнулся я.
На самом деле, все знают, что подобные вещи вылетают у меня из головы со скоростью, наверняка превышающей световую; впрочем, точных замеров пока никто не производил.
Джуффин вытащил из ящика стола чистую самопишущую табличку и протянул мне:
— Сделай это прямо сейчас.
Заставлять меня составлять официальный документ — это, конечно, жестоко. Но справедливо, это я и сам признаю.
— Можешь подделать мою подпись, — невинно заметил Джуффин. — Чем я хуже генерала Бубуты?
Страшный человек.
— Правильно ли я понимаю, что ваш диалог следует пометить как сверхсекретный и никогда, ни при каких обстоятельствах и ни по чьей просьбе его не воспроизводить? — деловито спросил Куруш, отрываясь от пирожного.
— Спасибо, милый, — поблагодарил его Джуффин. — Именно так и следует поступить. Твоя предусмотрительность выше всяких похвал. Как бы мы без тебя обходились?
Куруш — единственное живое существо, к которому шеф Тайного Сыска столь явно подлизывается.
— Вот, — мрачно сказал я, положив на стол оформленный по всем правилам документ. — И прежде, чем начать придираться, вспомни, как умирают настоящие арварохцы.
— В смысле, самостоятельно себя удушают? — оживился Джуффин. — И ты так сможешь? Да ну, не заливай.
— Так — вряд ли, — честно признал я. — Но сесть в углу, уставиться в одну точку и какое-то время спустя тихо скончаться от невыносимой печали я, пожалуй, вполне способен.
— Ладно тебе, — отмахнулся шеф. — Всё в порядке с документом. Ну, пару запятых пропустил, с кем не бывает. В полиции на это никто внимания не обратит. Для них сам факт существования запятых — примерно такая же заумная мистика, как, скажем, изнанка Тёмной Стороны Сердца Мира.
Утешать сэр Джуффин Халли умеет не хуже, чем издеваться, этого у него не отнять.
— С важным покончено, можно переходить к интересному, — сказал он, пряча документ в ящик стола. — Тут такое дело…