Всего один взгляд. Невиновный

— Я страшно испугалась и скрывала это. До тех пор, пока скрыть было уже невозможно, а аборт делать поздно. Когда отошли воды, приемная мать отвезла меня к врачу. И там меня заставили подписать кучу бумаг. Полагалась и выплата, довольно крупная сумма, точно не знаю сколько. Но я этих денег так и не увидела. Врач дал мне наркоз. Я родила. А когда очнулась… — Ее голос затих. Она повела плечами, будто отметая все эмоции, и добавила: — Я даже не знала, кто у меня родился, мальчик или девочка.

Мэтт не сводил глаз с автомобиля Лэнса. Внутри у него словно что-то оборвалось.

— А отец?

— Он сбежал, узнав, что я беременна. Разбил мое сердце. Года через два он погиб в автокатастрофе.

— И ты так и не узнала, что стало с ребенком?

— Нет. И в каком-то смысле меня это устраивало. Ведь я все равно не смогла бы ничего изменить. Но это вовсе не означает, что ребенок был мне безразличен. Что я не думала о ней. Не представляла, как она живет, что с ней происходит.

Она замолчала. Мэтт резко развернулся к жене:

— Ты сказала «она», «с ней».

— Что?

— Только что. Сначала ты сказала, что не знала, кто у тебя родился, мальчик или девочка. А потом — что представляла, как она живет, что с ней происходит.

Оливия ничего не ответила.

— Когда ты узнала, что у тебя дочь?

— Несколько дней назад.

— Каким образом?

Оливия достала из кармана листок бумаги.

— Слышал когда-нибудь о группах поддержки приемных детей в Интернете?

— Нет.

— Есть специальные сайты, куда усыновленные дети могут посылать запросы о своих биологических родителях, и наоборот. Я постоянно проверяла. Заходила на эти сайты из любопытства. И даже не надеялась что-нибудь найти. Ведь Кэндес Поттер давно умерла. Даже если бы ее дочь и стала искать свою биологическую мать, она бы узнала это и прекратила поиски. Кроме того, я поклялась молчать. Нарушать договор не имела права. Если бы меня обнаружили, это принесло бы моему ребенку только вред.

— Но ты продолжала проверять?

— Да.

— Как часто?

— Разве это важно, Мэтт?

— Нет, наверное.

— Ты не понял, почему я это делала?

— Понял, — ответил он, но уверенности в его голосе не было. — Так что произошло?

Оливия протянула ему листок бумаги:

— Вот, посмотри, что я нашла.

Листок бумаги был измят, очевидно, его много раз разворачивали и складывали снова. Наверху была проставлена дата четырехнедельной давности.

Это срочное и строго конфиденциальное сообщение. Наша дочь была удочерена восемнадцать лет назад, документы оформлены за подписью доктора Эрика Текуэсты в г. Меридиан, штат Айдахо, 12 февраля. Имя и фамилия биологической матери — Кэндес Поттер, она скончалась. Информацией об отце не располагаем.

Наша дочь серьезно больна. Ей необходима пересадка донорской почки от родственника. Мы ищем любого родственника по крови, который может подойти. Если вы являетесь кровным родственником Кэндес Поттер, огромная просьба связаться с нами по…

Мэтт несколько раз перечитал объявление.

— Я не могла остаться в стороне, — промолвила Оливия.

Он мрачно кивнул.

— Я связалась с родителями по электронной почте. Поначалу представилась старой подругой Кэндес Поттер, но они отказались делиться со мной информацией. Я не знала, что делать дальше. И написала им второе письмо, где сообщила, что я являюсь кровной родственницей. А после этого дело приняло странный оборот.

— В каком смысле?

— Мне показалось… ну, не знаю… что эти люди вдруг стали темнить. Наконец мы договорились о личной встрече. Назначили место и время.

— В Ньюарке?


— Да. Они даже заказали мне номер в отеле. Я должна была остановиться там и ждать, когда они сами со мной свяжутся. Я ждала. Позвонил какой-то мужчина и пригласил пройти в номер пятьсот восемь. Я пришла, он сказал, что должен обыскать мою сумку. Наверное, тогда и украл мобильный телефон. Потом велел мне пойти в ванную комнату переодеться, надеть парик и платье. Я не понимала зачем, но он объяснил, что мы должны поехать в одно место, и нежелательно, чтобы там нас узнали. Я была слишком напугана, чтобы ослушаться. Он тоже надел парик, черный. Я вышла из ванной комнаты, и он попросил меня сесть на кровать. Подошел ко мне… ну, ты сам все это видел. Около кровати он остановился и заявил, что знает, кто я такая. И если хочу спасти жизнь своей дочери, должна перевести деньги на его счет. Собрать их и перевести.

— Ты перевела?

— Да.

— Сколько?

— Пятьдесят тысяч долларов.

Мэтт кивнул, лицо оставалось спокойным. Пятьдесят тысяч — это все, что у них было.

— И что же дальше?

— Он сказал, этого мало. Нужно еще пятьдесят тысяч. Я возразила, что таких денег у меня нет. Мы долго спорили. Наконец я сказала, что переведу оставшуюся сумму лишь при одном условии: если увижу свою дочь.

Мэтт отвел взгляд.

— Что? — спросила Оливия.

— Неужели у тебя не возникло сомнений?

— О чем ты?

— Что это какая-то афера.

— Почему же, я думала об этом. Читала о мошенниках, которые зарабатывали деньги на пропавших без вести во Вьетнаме солдатах. Находили семьи их родственников, те давали деньги на поиски. Родные так хотели вернуть своих близких, что им и в голову не приходило, что это мошенничество.

— Так почему же это тебя не насторожило?

— Кэндес Поттер умерла, — промолвила Оливия. — Зачем кто-то стал бы выманивать деньги у покойницы?

— Но может, кто-нибудь вычислил, что ты жива?

— Каким образом?

— Не знаю. Эмма Лимей могла проболтаться.

— Допустим. А дальше что? Никто не знал, Мэтт. Единственный человек в Вегасе, которому я тогда рассказала, — это моя подруга Кимми. Но даже она не знала всего — даты рождения ребенка, того городка в Айдахо, имени врача. Да я сама забыла, как звали врача, и вспомнила, лишь увидев его фамилию в объявлении. Это могли знать только моя дочь или ее приемные родители. И даже если бы я была уверена, что все это подстроено, я бы все равно согласилась. Потому что поняла: моя дочь как-то в это вовлечена. Неужели не ясно?

— Ясно. — Мэтт видел изъяны в ее логике, но указывать на них не стал — момент неподходящий. — И что же дальше?

— Я настаивала, что должна увидеть дочь. И он назначил встречу, на которую я должна была принести остальную сумму.

— Когда?

— Завтра в полночь.

— Где?

— В Рино.

— Штат Невада?

— Да.

Снова Невада.

— Ты знаешь Макса Дэрроу?

Она не ответила.

— Оливия?

— Это был мужчина в черном парике. Тот, с которым я встречалась. Я еще по Вегасу его помню. Он часто ошивался в клубе.

Мэтт не знал, как расценить эту информацию.

— Где именно в Рино?

— По адресу Сентер-Лейн-драйв, четыреста восемьдесят восемь. У меня билет на самолет. Дэрроу просил, чтобы я никому ничего не говорила. И если я не явлюсь… не знаю, Мэтт. Они сказали, что тогда ей придется плохо.

— Твоей дочери?

Оливия кивнула. В ее глазах стояли слезы.