Всего один взгляд. Невиновный
Часть 131 из 175 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Сейчас четыре утра.
— Спасибо, миссис Очевидность.
— Нет, я просто удивилась, что вы звонили федеральному прокурору в такую рань.
— Это не я, — ответил Штейнберг. — Это она мне позвонила.
Приехав, Штейнберг взглянул на Лорен и удрученно покачал головой. Волосы встрепанные, влажные. Пот высох, но внешний вид от этого не улучшился.
— Ты похожа на один предмет, — заявил Штейнберг, — который я однажды забыл на дне своего шкафчика в спортзале.
— Спасибо за комплимент.
Он поводил перед ней руками.
— А не могла бы ты… как бы это сказать… ну, привести в порядок прическу хотя бы?
— Мы в клуб одиноких сердец собрались?
— Ясное дело, нет.
Добрались они до офиса федерального прокурора быстро, проехать пришлось всего три квартала. Они попали в хорошо охраняемый подземный гараж. Машин в этот час там было немного. Лифт поднял их на седьмой этаж. Надпись на стеклянных дверях гласила:
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР США
ОТДЕЛЕНИЕ НЬЮ-ДЖЕРСИ
ДЖОАН ТЕРСТОН
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР США
Штейнберг указал на верхнюю и нижнюю строки:
— Некоторое излишество, нет?
Несмотря на значимость учреждения, обстановка напоминала кабинет начинающего дантиста. На полу тонкий потрепанный ковер. Мебель немодная и нефункциональная. На столике номера журнала «Спорт в иллюстрациях». Стены не мешало бы перекрасить. Все в пятнах и голые, если не считать снимков прежних федеральных прокуроров — замечательный пример того, как не надо одеваться и позировать, когда тебя фотографируют для истории.
В столь ранний час в приемной не было даже секретарши. Они постучали, и дверь во внутреннее святилище отворилась. Тут было гораздо приятнее, казалось, совершенно другое ощущение и вид другой, будто они прошли сквозь стену в Косой переулок.
Они свернули направо и двинулись к угловому кабинету. В коридоре стоял огромного роста мужчина. По-военному короткая стрижка, морщина озабоченности на лбу. Стоял он неподвижно, точно статуя, и казалось, был готов играть в сквош.
Штейнберг протянул руку.
— Здравствуйте. Я Эд Штейнберг, окружной прокурор.
Великан ответил на рукопожатие, но не казался при этом довольным.
— Кэл Доллинджер, ФБР. Вас ждут.
Вот и весь разговор. Они свернули за угол. В дверях их встретила Джоан Терстон.
Несмотря на ранний час, федеральный прокурор Джоан Терстон выглядела великолепно в своем угольно-сером деловом костюме, скроенном и сшитом просто божественно. Ей было за сорок, и, на взгляд Лорен, она была чрезвычайно привлекательной женщиной. Светло-рыжие волосы, широкие плечи, тонкая талия. У нее было два сына школьного возраста. Муж работал в компании «Морган Стэнли». Жили они в респектабельном районе Шорт-Хиллз, имели также загородный дом в Лонг-Бич.
В общем, именно такой женщиной всегда мечтала стать Лорен Мьюз.
— Доброе утро, — сказала миссис Терстон, что не слишком соответствовало истине, поскольку ночное небо за окнами даже не начало сереть. Она крепко пожала руку Лорен, посмотрела ей в глаза и смягчила впечатление улыбкой. Штейнберга она потрепала по плечу и чмокнула в щеку. — Прошу, знакомьтесь, Адам Йейтс. Специальный агент ФБР из подразделения в Лас-Вегасе.
Адам Йейтс был одет в тщательно отглаженные летние брюки цвета хаки и ярко-розовую рубашку — что, возможно, было бы уместно где-нибудь на Уорт-авеню в Палм-Бич, но не на Брод-стрит в Ньюарке. На ногах — мокасины без носков. Было в его внешности нечто от первых переселенцев из Старого Света — редкие пепельно-золотистые волосы, высокие скулы и глаза — такие ярко-синие, что Лорен показалось, он носит контактные линзы. Он пользовался одеколоном с запахом свежескошенной травы. Лорен это понравилось.
— Присаживайтесь, — сказала Терстон.
Кабинет у нее был угловой и очень просторный. На одной стене, менее заметной, той, что у двери, — несколько дипломов и грамот. Их как будто убрали с глаз подальше, словно хозяйка кабинета хотела сказать что-то вроде: «Эй, я должна их повесить, но не собираюсь хвастаться». В кабинете было много личных вещей. Повсюду фотографии детей и мужа, все без исключения просто отличные. Даже собака. На стене над письменным столом висела белая гитара с автографом Брюса Спрингстина. На полках — книги по юриспруденции, а также бейсбольные и футбольные мячи с автографами. Местных команд, конечно. Зато здесь не было ни фотографий самой Джоан Терстон, ни вырезок из последних газет и журналов, ни ее личных наград.
Лорен осторожно опустилась в кресло. Обычно при этом она подбирала под себя ноги, чтобы опираться на пятки и казаться хотя бы чуточку выше. Но однажды прочла книжку, нечто вроде самоучителя для деловых людей, и там были примеры, как женщины разрушали свою карьеру плохими манерами, в том числе неумением сидеть правильно и красиво. Подбирать под себя ноги непрофессионально. Лорен часто забывала это правило. Но при первом же взгляде на Джоан Терстон — вспомнила.
Федеральный прокурор Терстон присела на краешек письменного стола. Скрестила руки на груди и обратилась к Лорен:
— Расскажите мне, что у вас есть.
Лорен покосилась на Штейнберга. Тот кивнул.
— У нас трое убитых. Что касается первого трупа, настоящей фамилии мы не знаем. Поэтому мы здесь.
— Речь о сестре Мэри Роуз?
— Да.
— Почему вы занялись этим делом?
— Простите?
— Насколько мне известно, поначалу считалось, будто ее смерть вызвана естественными причинами, — пояснила Терстон. — Что заставило вас копнуть глубже?
На этот вопрос решил ответить Штейнберг.
— Мать настоятельница лично попросила инспектора Мьюз заняться данным делом.
— Почему?
— Лорен — выпускница той же католической школы Святой Маргариты.
— Но что заставило мать настоятельницу… как ее имя…
— Мать Катерина, — подсказала Лорен.
— Да, мать Катерина. Что заставило ее заподозрить неладное?
— Не уверена, что она что-то заподозрила в самом начале, — произнесла Лорен. — Когда мать Катерина нашла неподвижно лежащую в своей постели сестру Мэри Роуз, она пыталась сделать ей искусственное дыхание или закрытый массаж сердца. И обнаружила, что у монахини грудные имплантаты. Что, как вы понимаете, не соответствовало ее положению и биографии.
— И она обратилась к вам за помощью? Выяснить, что и как?
— Примерно так, да.
Терстон кивнула.
— Ну а второй труп?
— Макс Дэрроу. Офицер полиции Лас-Вегаса в отставке. В последнее время проживал в окрестностях Рино.
Все взглянули на Адама Йейтса. Тот сидел с непроницаемым выражением лица. Так вот в чем дело, подумала Лорен. Где-то их интересы пересеклись, и, вероятно, федералы смогут дать им хоть какую-нибудь крохотную зацепку.
— Как вам удалось связать Макса Дэрроу с сестрой Мэри Роуз? — спросила Терстон.
— По отпечаткам пальцев, — промолвила Лорен. — В келье монахини были найдены отпечатки Макса Дэрроу.
— Что-нибудь еще?
— Дэрроу обнаружили мертвым в машине. Погиб в результате двух огнестрельных ранений в голову с близкого расстояния. Брюки спущены до лодыжек. Похоже, убийца старался представить ситуацию так, будто на Дэрроу напала проститутка и ограбила его.
— Хорошо, детали обсудим позже. Теперь расскажите, каким образом удалось привязать Макса Дэрроу к третьему убийству.
— Третья жертва — Чарльз Тэлли. Во-первых, и Тэлли, и Дэрроу жили в одном районе Рино. Во-вторых, оба остановились в отеле «Говард Джонсон» вблизи аэропорта Ньюарка. Занимали соседние номера.
— И именно там вы нашли тело Тэлли? В этом отеле?
— Не я. Ночной портье заметил его на лестнице. Убит двумя выстрелами.
— Как и Дэрроу?
— Да.
— Время смерти?
— Над этим сейчас работают эксперты, но, полагаю, где-то между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи. Лестница — это запасной выход, там нет ни вентиляции, ни окон, ни кондиционеров. Жара и духота, как в бане.
— Именно поэтому следователь Мьюз так выглядит, — вмешался Эд Штейнберг. — Она побывала в этой сауне.
Лорен метнула в его сторону выразительный взгляд и едва поборола искушение пригладить встрепанные волосы.
— Из-за жары нашему судмедэксперту сложнее определить время смерти с большей точностью.
— Что еще? — спросила Терстон.
Лорен колебалась. Она почти не сомневалась, что Терстон и Йейтс уже знали или, по крайней мере, легко могли узнать все те сведения, что она им тут выложила. Она не сказала им лишь одного, и это был ее козырь в рукаве. Этого они наверняка не знают. Она и словом не упомянула о Мэтте Хантере.
— Спасибо, миссис Очевидность.
— Нет, я просто удивилась, что вы звонили федеральному прокурору в такую рань.
— Это не я, — ответил Штейнберг. — Это она мне позвонила.
Приехав, Штейнберг взглянул на Лорен и удрученно покачал головой. Волосы встрепанные, влажные. Пот высох, но внешний вид от этого не улучшился.
— Ты похожа на один предмет, — заявил Штейнберг, — который я однажды забыл на дне своего шкафчика в спортзале.
— Спасибо за комплимент.
Он поводил перед ней руками.
— А не могла бы ты… как бы это сказать… ну, привести в порядок прическу хотя бы?
— Мы в клуб одиноких сердец собрались?
— Ясное дело, нет.
Добрались они до офиса федерального прокурора быстро, проехать пришлось всего три квартала. Они попали в хорошо охраняемый подземный гараж. Машин в этот час там было немного. Лифт поднял их на седьмой этаж. Надпись на стеклянных дверях гласила:
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР США
ОТДЕЛЕНИЕ НЬЮ-ДЖЕРСИ
ДЖОАН ТЕРСТОН
ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР США
Штейнберг указал на верхнюю и нижнюю строки:
— Некоторое излишество, нет?
Несмотря на значимость учреждения, обстановка напоминала кабинет начинающего дантиста. На полу тонкий потрепанный ковер. Мебель немодная и нефункциональная. На столике номера журнала «Спорт в иллюстрациях». Стены не мешало бы перекрасить. Все в пятнах и голые, если не считать снимков прежних федеральных прокуроров — замечательный пример того, как не надо одеваться и позировать, когда тебя фотографируют для истории.
В столь ранний час в приемной не было даже секретарши. Они постучали, и дверь во внутреннее святилище отворилась. Тут было гораздо приятнее, казалось, совершенно другое ощущение и вид другой, будто они прошли сквозь стену в Косой переулок.
Они свернули направо и двинулись к угловому кабинету. В коридоре стоял огромного роста мужчина. По-военному короткая стрижка, морщина озабоченности на лбу. Стоял он неподвижно, точно статуя, и казалось, был готов играть в сквош.
Штейнберг протянул руку.
— Здравствуйте. Я Эд Штейнберг, окружной прокурор.
Великан ответил на рукопожатие, но не казался при этом довольным.
— Кэл Доллинджер, ФБР. Вас ждут.
Вот и весь разговор. Они свернули за угол. В дверях их встретила Джоан Терстон.
Несмотря на ранний час, федеральный прокурор Джоан Терстон выглядела великолепно в своем угольно-сером деловом костюме, скроенном и сшитом просто божественно. Ей было за сорок, и, на взгляд Лорен, она была чрезвычайно привлекательной женщиной. Светло-рыжие волосы, широкие плечи, тонкая талия. У нее было два сына школьного возраста. Муж работал в компании «Морган Стэнли». Жили они в респектабельном районе Шорт-Хиллз, имели также загородный дом в Лонг-Бич.
В общем, именно такой женщиной всегда мечтала стать Лорен Мьюз.
— Доброе утро, — сказала миссис Терстон, что не слишком соответствовало истине, поскольку ночное небо за окнами даже не начало сереть. Она крепко пожала руку Лорен, посмотрела ей в глаза и смягчила впечатление улыбкой. Штейнберга она потрепала по плечу и чмокнула в щеку. — Прошу, знакомьтесь, Адам Йейтс. Специальный агент ФБР из подразделения в Лас-Вегасе.
Адам Йейтс был одет в тщательно отглаженные летние брюки цвета хаки и ярко-розовую рубашку — что, возможно, было бы уместно где-нибудь на Уорт-авеню в Палм-Бич, но не на Брод-стрит в Ньюарке. На ногах — мокасины без носков. Было в его внешности нечто от первых переселенцев из Старого Света — редкие пепельно-золотистые волосы, высокие скулы и глаза — такие ярко-синие, что Лорен показалось, он носит контактные линзы. Он пользовался одеколоном с запахом свежескошенной травы. Лорен это понравилось.
— Присаживайтесь, — сказала Терстон.
Кабинет у нее был угловой и очень просторный. На одной стене, менее заметной, той, что у двери, — несколько дипломов и грамот. Их как будто убрали с глаз подальше, словно хозяйка кабинета хотела сказать что-то вроде: «Эй, я должна их повесить, но не собираюсь хвастаться». В кабинете было много личных вещей. Повсюду фотографии детей и мужа, все без исключения просто отличные. Даже собака. На стене над письменным столом висела белая гитара с автографом Брюса Спрингстина. На полках — книги по юриспруденции, а также бейсбольные и футбольные мячи с автографами. Местных команд, конечно. Зато здесь не было ни фотографий самой Джоан Терстон, ни вырезок из последних газет и журналов, ни ее личных наград.
Лорен осторожно опустилась в кресло. Обычно при этом она подбирала под себя ноги, чтобы опираться на пятки и казаться хотя бы чуточку выше. Но однажды прочла книжку, нечто вроде самоучителя для деловых людей, и там были примеры, как женщины разрушали свою карьеру плохими манерами, в том числе неумением сидеть правильно и красиво. Подбирать под себя ноги непрофессионально. Лорен часто забывала это правило. Но при первом же взгляде на Джоан Терстон — вспомнила.
Федеральный прокурор Терстон присела на краешек письменного стола. Скрестила руки на груди и обратилась к Лорен:
— Расскажите мне, что у вас есть.
Лорен покосилась на Штейнберга. Тот кивнул.
— У нас трое убитых. Что касается первого трупа, настоящей фамилии мы не знаем. Поэтому мы здесь.
— Речь о сестре Мэри Роуз?
— Да.
— Почему вы занялись этим делом?
— Простите?
— Насколько мне известно, поначалу считалось, будто ее смерть вызвана естественными причинами, — пояснила Терстон. — Что заставило вас копнуть глубже?
На этот вопрос решил ответить Штейнберг.
— Мать настоятельница лично попросила инспектора Мьюз заняться данным делом.
— Почему?
— Лорен — выпускница той же католической школы Святой Маргариты.
— Но что заставило мать настоятельницу… как ее имя…
— Мать Катерина, — подсказала Лорен.
— Да, мать Катерина. Что заставило ее заподозрить неладное?
— Не уверена, что она что-то заподозрила в самом начале, — произнесла Лорен. — Когда мать Катерина нашла неподвижно лежащую в своей постели сестру Мэри Роуз, она пыталась сделать ей искусственное дыхание или закрытый массаж сердца. И обнаружила, что у монахини грудные имплантаты. Что, как вы понимаете, не соответствовало ее положению и биографии.
— И она обратилась к вам за помощью? Выяснить, что и как?
— Примерно так, да.
Терстон кивнула.
— Ну а второй труп?
— Макс Дэрроу. Офицер полиции Лас-Вегаса в отставке. В последнее время проживал в окрестностях Рино.
Все взглянули на Адама Йейтса. Тот сидел с непроницаемым выражением лица. Так вот в чем дело, подумала Лорен. Где-то их интересы пересеклись, и, вероятно, федералы смогут дать им хоть какую-нибудь крохотную зацепку.
— Как вам удалось связать Макса Дэрроу с сестрой Мэри Роуз? — спросила Терстон.
— По отпечаткам пальцев, — промолвила Лорен. — В келье монахини были найдены отпечатки Макса Дэрроу.
— Что-нибудь еще?
— Дэрроу обнаружили мертвым в машине. Погиб в результате двух огнестрельных ранений в голову с близкого расстояния. Брюки спущены до лодыжек. Похоже, убийца старался представить ситуацию так, будто на Дэрроу напала проститутка и ограбила его.
— Хорошо, детали обсудим позже. Теперь расскажите, каким образом удалось привязать Макса Дэрроу к третьему убийству.
— Третья жертва — Чарльз Тэлли. Во-первых, и Тэлли, и Дэрроу жили в одном районе Рино. Во-вторых, оба остановились в отеле «Говард Джонсон» вблизи аэропорта Ньюарка. Занимали соседние номера.
— И именно там вы нашли тело Тэлли? В этом отеле?
— Не я. Ночной портье заметил его на лестнице. Убит двумя выстрелами.
— Как и Дэрроу?
— Да.
— Время смерти?
— Над этим сейчас работают эксперты, но, полагаю, где-то между одиннадцатью вечера и двумя часами ночи. Лестница — это запасной выход, там нет ни вентиляции, ни окон, ни кондиционеров. Жара и духота, как в бане.
— Именно поэтому следователь Мьюз так выглядит, — вмешался Эд Штейнберг. — Она побывала в этой сауне.
Лорен метнула в его сторону выразительный взгляд и едва поборола искушение пригладить встрепанные волосы.
— Из-за жары нашему судмедэксперту сложнее определить время смерти с большей точностью.
— Что еще? — спросила Терстон.
Лорен колебалась. Она почти не сомневалась, что Терстон и Йейтс уже знали или, по крайней мере, легко могли узнать все те сведения, что она им тут выложила. Она не сказала им лишь одного, и это был ее козырь в рукаве. Этого они наверняка не знают. Она и словом не упомянула о Мэтте Хантере.