Всего один поцелуй

Райан усмехнулся.

– Не с таким количеством людей. Я могу это делать, если лекционный зал полупустой. Тогда я подожду снаружи. Но пока здесь творится ад, я буду сидеть рядом с тобой. Точка.

– Разве ты не хотел как можно меньше вмешиваться в мою жизнь?

– А разве ты не старалась сделать нашу жизнь излишне тяжелой?

– Какое это имеет отношение к нам?

Райан сделал резкий вдох. Пока он медлил с ответом, дверь распахнулась, и в помещение вошла худая женщина. У меня возникло ощущение, будто кто-то нажал на кнопку отключения звука. Двести студентов одним махом замолчали. Женщина вышла на середину зала, положила на стол папку и окинула класс – если так нас можно было назвать – строгим взглядом.

– Я миссис Гарсия, преподаватель классической литературы. Если вы считаете, что здесь, как в средней школе, вас будут водить за ручку и читать вслух каждую строчку, то я рекомендую вам либо сменить специальность, либо принципиально пересмотреть свои представления об университетском образовании. На моих лекциях вы не будете изучать слова или зачитывать свои тексты. Здесь вы научитесь анализировать, критиковать и, самое главное, комментировать сложные текстовые структуры. Читаем дома. За свои работы вы получаете оценки. Тот, кто не сдает работу, оценку не получит и, следовательно, не получит кредиты, необходимые для перевода на следующий семестр. На данном курсе мы разберем труды, которые, по моему личному убеждению, помогут вам, как молодежи, в вашем развитии. Посещаете вы мои лекции или прогуливаете, меня не интересует. Но если вы прикладываете усилия и приходите сюда, то под этим подразумевается, что я ожидаю от вас трудолюбия и открытого ума. Одним словом, никаких телефонов, интернет-серфинга или писем. Если я хоть раз это замечу, нарушитель спокойствия отправиться писать эссе. В нем вы сможете поделиться своим видением мира, не мешая мне.

Вау! Ничего себе заявление. Миссис Гарсиа такая же мягкая, как терка для сыра. Она пребывала в аудитории всего две минуты, а я уже испытывала уважение к ней и панический страх провалить этот предмет. Такие же чувства, казалось, были и у остальных студентов, потому что слышался только равномерный скрип ручек и щелканье клавиатур ноутбуков. Миссис Гарсиа бросила на нас острый взгляд, подождала, пока внимание всех студентов вновь обратится к ней, и начала свою лекцию.





Райан




Я наблюдал, как Айви сидела, склонившись над блокнотом, и записывала. Вся аудитория, казалось, впала в какое-то тревожное, почти паническое состояние. Я же не взял с собой ни блокнота, ни ручки. В университете знали о моей функции сопровождающего. Меня зачислили в качестве студента-гостя, и я не нуждался в кредитах, чтобы перейти на следующий семестр. Поэтому мне не приходилось делать вид, что я слежу за лекцией. Вместо этого я разглядывал Айви и проклинал ее наряд.

Она надела ярко-желтое платье, и я остолбенел. Пришлось приложить все усилия, чтобы направить мысли в другое русло, но во время довольно скучной болтовни о литературе это оказалось тяжелым делом. Речь постоянно шла о любви, страданиях и войне. И все на языке, который считался абсолютно устаревшим. Больше всего мне хотелось сказать мистеру Дарси, куда он мог бы засунуть свою гордость. Книги такого рода, на мой взгляд, ужасно скучны. Более скучное занятие, пожалуй, только коллекционирование марок.

Профессорша, казалось, поставила себе цель, в первый же учебный день довести своих студентов до отчаяния. Она с огромной скоростью переключала слайды один за другим, сыпала датами и французскими именами, так что окажется чудом, если кто-то запомнит хотя бы треть сказанного. Половина студентов сдалась уже через десять минут и в слушании, и в записывании. Остальные в панике таращились на лектора.

Айви тем временем задумчиво продолжала строчить конспект. Ее глаза сужались до щелочек, когда она разглядывала слайд, ни на секунду не прекращая записывать. Я скосил взгляд на ее блокнот и подавил усмешку. У нее отвратительный почерк. Для меня осталось загадкой, как она потом будет расшифровывать свои записи.

Вдруг она пробормотала ругательство, сунула ручку за ухо, стала беспокойно рыться в кармане и затем что-то из него достала.

– Не смейся, – прошипела она и водрузила на нос огромные очки, которые сделали ее похожей на бурундука.

Я хмыкнул, но через две секунды понял, что это предупреждение относилось ко мне, и попытался замаскировать смех приступом кашля.

– Симпатичные очечки, – выдавил я, задыхаясь. В ответ Айви под лавкой незаметно показала мне средний палец.

О боже! Она ругалась, как двенадцатилетняя девочка, даже изобразила пару неприличных жестов. Я же незаметно продолжал наблюдать, как она суетливо выводит каракули, стараясь все записать. Она заметила мой взгляд и сердито сверкнула глазами.

– Хватит на меня пялиться.

– Почему? – прошептал я в ответ. – Ты злишься из-за этого?

– Злюсь? Я? Нет. Я в восторге, что ты попросил для меня место у двух надушенных телок.

– Надушенных телок? – сбитый с толку, эхом повторил я.

– Да! Здесь воняет Hello Kitty Pink. В вольере дикого зверя в зоопарке и то лучше пахнет.

– Тут нет такого запаха.

– Ах, так? Может, поспорим?

– Никогда. Скажи, Айви, ты рев…

– Барышня с розовыми волосами и молодой человек с заклепками на лице! Вы хотите, чтобы мы приняли участие в вашем, безусловно, чрезвычайно интересном разговоре?

Не знаю, кто больше съежился – Айви, я или остальные слушатели. Айви в панике смотрела на профессоршу, которая обращалась к ней через всю аудиторию, а я кусал губы. Вот дерьмо!

– Чт… пожалуйста? – Голос Айви превратился в высокий писк, а она сама походила на олененка Бэмби в свете фар.

Миссис Гарсиа раздраженно вздохнула и, вышагивая, как аист, выдвинулась вперед.

– Так как мы уже выяснили, что я не желаю, чтобы мне мешали вести лекцию, а вас я нахожу умной девушкой, то мне хотелось бы знать, почему вы считаете необходимым мешать моим занятиям. Либо вы обсуждаете существенные причины позднего развития американской литературы в XIX веке, либо речь идет о какой-то чрезвычайно ситуации. В обоих случаях меня очень интересует причина вашего шушуканья.

– Я… э… я…

Айви беспокойно перелистывала свой блокнот в поисках записи, которою можно было бы предложить в качестве темы для обсуждения. Но ее каракули оказались такими неразборчивыми, что максимум она смогла бы прочитать вслух место, время и дату. Тянулись мучительные секунды, и Айви бледнела все больше и больше.

– Да? Говорите громче, милочка. Полагаю, мы все хотим знать, какими премудростями вы желаете с нами поделиться.


– Я… я…

– Мы только что говорили об отделении США от европейской классической литературы. И почему американская литература так поздно ушла от европейских идеалов. Этот новый виток развития произошел благодаря таким авторам, как Марк Твен, которые считали необходимым подчеркивать свой американизм. Но не означает ли это также, что американская литература возникла лишь потому, что эти писатели хотели подчеркнуть свою национальную гордость и отличаться от Европы?

В аудитории повисла гробовая тишина. Все уставились на меня, и я пожалел… нет, на самом деле не пожалел, что помог Айви. В конце концов, это моя работа.

Миссис Гарсиа прищурилась.

– Я понимаю, мистер?..

– Маккейн. Райан Маккейн.

– Прекрасно, мистер Маккейн. Американские писатели не стремились отмежеваться от Европы. Скорее они хотели быть на равных с Европой. У них это получилось прежде всего благодаря тому, что они отказывались от классических идеалов, а вместо них выражали себя через самобытность своей еще молодой, но гордой нации. Стремление, из которого вышли великие американские новеллы, – проинформировала она меня суровым голосом.

– То есть этих авторов можно назвать мятежниками? – не отставал я.

– Если вам так угодно, мистер Маккейн. Однако отделение США от континента в то время также отражало политические настроения.

– То есть великая американская новелла – это своего рода пропаганда?

Миссис Гарсиа склонила голову и сказала:

– У вас своеобразные взгляды, мистер Маккейн. Чтобы в этом разобраться, нам, наверное, придется дискутировать не меньше часа. Но поскольку вас, кажется, очень интересует данная тема, можете сдать мне работу по ней в конце следующей недели.

– Что? – Я в ужасе уставился на нее, но миссис Гарсиа уже демонстрировала аудитории следующий слайд.

Я со стоном откинулся на спинку стула. Ну что за дерьмо? И как мне теперь убедить эту профессоршу, что я не студент, а так, просто разинул рот?

Когда прозвенел звонок, я оказался не единственным, кто вздохнул с облегчением. Казалось, все студенты валились с ног. Только Айви бросала на меня косые взгляды, пока собирала свою сумку.

– Что ты на меня так смотришь? У меня что-то на лице написано? – раздраженно поинтересовался я, потом со стоном поднялся и потянулся. От этих неудобных стульев у меня все кости ломило.

Айви приподняла одну бровь, потом перекинула сумку через плечо.

– Не на лице, а на голове. Или в мозгах. Откуда ты все это знаешь? – спросила она с любопытством. – Я имею в виду, что половину из того, что ты сказал, я даже не поняла.

Вместо ответа я пожал плечами.

– Говори, – потребовала она, пока я прокладывал нам путь сквозь толпу. Это оказалось весьма непростым делом, и я снова и снова окидывал аудиторию оценивающим взглядом.

– Прежде чем решить стать телохранителем, я отучился семестр, так что все это для меня не в новинку, – пояснил я, проталкиваясь мимо каких-то парней.

Айви оказалась рядом со мной.

– Так ты учился в университете? – с любопытством спросила она.

– Да.

– А почему бросил?

Ох. Такого взгляда я еще не видел. Она буравила меня своими голубыми глазами, будто пыталась проанализировать во мне каждую мельчайшую деталь. Подчеркнуто равнодушно я пожал плечами.

– Больше не захотел.

– Больше не захотел? – недоверчиво переспросила она.

– Ну, я же тебе сказал.

– Почему, черт возьми, ты не захотел? – спросила она и указала на студенческую суету. – Я имею в виду, это же очень интересно. Это наша жизнь, мы наконец-то можем быть теми, кем хотим, и… – запнулась Айви, когда увидела мое выражение лица, а потом растерянно спросила: – Что?

Я резко втянул в себя воздух. Этот глубокий вдох предназначался для того, чтобы сохранить спокойствие, но мне этого не удалось.

– Я просто решил по-другому, – ответил я. – Не у всех достаточно времени и средств, чтобы заниматься самоопределением, Айви. Есть люди, которые знают, чего хотят, и для этого им не обязательно убегать из дома.

Когда я заметил, как Айви вздрогнула, то пожалел, что бросил ей эти слова прямо в лицо.

– Айви, извини, я…

– Нет! – Как бы защищаясь, Айви вскинула руки, но на меня смотреть перестала. – Просто забудь об этом. Извини, что спросила.

– Айви!

– Давай оставим эту тему, Райан.