Все дьяволы здесь

— Ничего, — ответил отец, даже не посмотрев на него.





Глава четвертая




Через несколько минут появилась «скорая», медики быстро оценили ситуацию.

Арман отошел в сторону, но оставался поблизости. Наблюдал за тем, как они проверили жизненные показатели Стивена. Осторожно перевернули его. Надели кислородную маску на окровавленное лицо.

Рейн-Мари взяла Армана за руку, почувствовав, что она липкая.

Стивен не подавал никаких признаков жизни. Он был совершенно неподвижным.

— Он жив? — прошептала Рейн-Мари.

Арман кивнул, не в силах говорить.

Он только смотрел на Стивена, пока фельдшеры переговаривались с врачом «скорой», используя слова, которые Арман и Жан Ги слышали слишком часто и которые означали слишком тяжелые повреждения.

«Шок». «Кровотечение». «Возможно, трещина черепа».

Если бы они были на поле боя, то Стивена Горовица поставили бы в очередь на операционный стол одним из последних, ввиду малой надежды на его выживание. Его бы оставили на земле. Умирать.

И смерть не заставила бы себя ждать.

Прибыла полиция. Не отходя от Стивена, Арман быстро представился и сказал:

— Это не было несчастным случаем.

— Что вы имеете в виду, месье?

— Машина, которая его сбила, фургон для доставки выпечных изделий, сделала это намеренно. Я все видел.

Полицейский сделал запись в своем блокноте:

— Это серьезное обвинение.

— Я могу это подтвердить, — сказала Рейн-Мари.

— А вы? — спросил агент у Анни, Даниеля, Розлин и Жана Ги, который еще не успел перевести дыхание, вернувшись после безуспешного преследования фургона.

— Машина не остановилась, — сказала Анни. — Ты зафиксировал номера?

— Я сделал фотографию.

Жан Ги показал полицейскому свой телефон. Фельдшеры тем временем аккуратно положили Стивена на каталку.

— Значит, речь идет о наезде и бегстве с места происшествия, — сказал полицейский, склоняясь над телефоном Жана Ги. — Но не о попытке убийства. Это здесь не подходит, месье. Я ничего такого не вижу.

Посмотрев на случившееся как бы со стороны, Жан Ги вынужден был согласиться. Дело туманное.

— Я полицейский из Квебека, — заявил Арман. — Это было явное покушение на его жизнь.

— Из Квебека, — сказал полицейский, подняв брови.

Спрашивать о том, что у него на уме, не было необходимости.

— Да, мы руководители отдела по расследованию убийств Квебекской полиции, — сказал Жан Ги. — У вас с этим какие-то проблемы?

— Никаких, месье. — Полицейский записал что-то у себя в блокноте и посмотрел на Бовуара. — Вы видели своими глазами, как фургон сбил пострадавшего?

Жан Ги ощетинился, но вынужден был признать, что нет.

— Bon[21]. А кто-нибудь из вас видел?

Анни помедлила, но потом отрицательно покачала головой. Остальные тоже.

— Я же вам говорю, что я видела, — сказала Рейн-Мари. — И мой муж видел. У вас два свидетеля.


— Ваше имя?

Она назвалась.

— Сегодня пятница, вечер, темно, — сказал полицейский. — На пострадавшем черный плащ. Водитель, может быть, выпил лишку. Вы не думаете, что такое возможно…

— Наезд был намеренный. — Арман достал свою визитку, нацарапал на ее задней стороне номер своего парижского мобильника и протянул жандарму. — Я поеду с ним.

Арман последовал за Стивеном в «скорую», и фельдшеры после короткого препирательства сдались, поняв, что они не смогут выставить этого человека из машины.

— Я сообщу тебе, какая больница, — прокричал Арман Рейн-Мари через закрывающуюся дверь.

— С ним все будет хорошо? — спросила Анни.

Кого она имела в виду — Стивена или своего отца?

«Скорая» тронулась с места, Рейн-Мари взяла дочку за руку, а Даниель обнял мать за плечи.



Все приемные покои скорой помощи выглядят одинаково, пахнут одинаково, навевают одинаковые мысли.

Стивена отвезли в больницу Отель-Дьё на острове Сите. Почти в тени собора Нотр-Дам.

Арман уставился на распашные двери, куда фельдшеры умчались с каталкой Стивена. Эти двери отделили Армана от крестного.

Здесь все было как везде. Любая больница в любом городе выглядела бы точно так же. Время и место здесь не существовали. Не имели значения.

Остальные люди в приемном покое, ждущие сообщения о состоянии их близких, выглядели изможденными от тревоги и усталости. И скуки.

Арман смыл кровь с лица и рук. Но с одежды кровь не смывалась. Ее придется выбросить. Он не хотел больше видеть эту свою одежду.

Конечно, нелепо винить рубашку и галстук, пиджак и брюки в том, что произошло. Но он готов был выбросить даже носки.

Первым делом он позвонил Рейн-Мари и сообщил, где они находятся. Она сказала, что скоро подъедет. Он предложил остальным разъехаться по домам и ждать сообщений.

Потом он позвонил другу.

— Я сейчас приеду, Арман.

Рейн-Мари появилась через несколько минут с Анни и Даниелем. Жан Ги и Розлин вернулись домой к детям.

— Есть новости? — спросила Рейн-Мари, беря Армана за руку.

— Никаких.

— Он наверняка еще жив, — сказал Даниель. Он прикоснулся пальцами к руке отца.

— Oui. — Арман улыбнулся сыну слабой благодарной улыбкой, и Даниель уронил руку.

— Арман, — раздался голос от двери.

Худощавый человек лет шестидесяти, одевавшийся явно в спешке, быстро подошел к ним. Протянул руку.

Арман пожал протянутую руку.

— Merci, mon ami. Спасибо, что пришел. Рейн-Мари, ты помнишь Клода Дюссо?

— Конечно.

Дюссо поцеловал ее в обе щеки, посмотрел на нее серьезно и повернулся к остальным.

— Это наши дети, Даниель и Анни, — сказал Арман. — Клод — префект полиции в Париже.

— То, что произошло, просто ужасно, — сказал месье Дюссо. Он пожал им руки, потом повернулся к Арману, заметил пятна крови и усталость. — Как он?

— Пока неизвестно, — ответил Арман.

— Дай-ка я попробую.

Дюссо подошел к стойке регистрации и почти сразу вернулся:

— Они впустят нас. Но только двоих.