Врезано в плоть
Часть 21 из 32 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
У Дина екнуло в животе. Он ненавидел, когда брат так с ним поступал. Они оба имели обыкновение держать все в себе, но Сэм был прямо-таки олицетворением поговорки про тихий омут и чертей. Когда он в итоге все-таки решал в чем-то признаться, дело ясное: все обернулось так плохо, что он просто больше не в состоянии держать это в тайне. Дин приготовился к неизбежному.
– У меня посмертные видения.
Дин таращился на него целую минуту:
– Чего-чего?
Глава 11
По пути к «НюФлеш Биотек» Дин завернул в кофейню, и Сэм заказал большой кофе с пятью порциями эспрессо. Потом передумал и сменил заказ на семь частей. Дин взял напиток с ароматом тыквы и взбитыми сливками. На поднятую бровь брата он ответил: «Что? У них осенью только тыква». По мнению Сэма, Дин мог с тем же успехом купить молочный коктейль, но каждому свое. И потом, уж точно не ему читать лекции на тему здорового питания: его потребление кофеина выходило за рамки разумного, но все равно едва поддерживало его на плаву.
Его заявление о «посмертных видениях» Дин, если подумать, воспринял неплохо. Наверное, потому что раздумывал, как заставить Диппеля рассказать о способе исцеления заразы, расползающейся по телу Сэма. Дин всегда чувствовал себя лучше, когда имелся четкий план действий. Но несмотря на то, что Сэм сам предложил этот план, он не был уверен, что Диппель в курсе противоядия, а если и в курсе, то захочет поделиться информацией. Если повезет, им удастся убить такое старое и могущественное существо, как Диппель, и скорее всего, на расспросы перед этим времени не будет. Есть все шансы, что эта охота станет для Сэма последней, и хотя он видел смерть множество раз – и даже переживал ее не единожды, – на этот раз все будет окончательно. Тут нет Каса, который мог бы исцелить его в последнюю секунду при помощи своих ангельских сил; нет ни мистического артефакта, ни заклинания, ни зелья, способного потягаться со смертельной инфекцией. Даже если бы нечто подобное обнаружилось, Сэм не был уверен, что использовал бы это. Такая могущественная магия дорогого стоит и часто имеет неожиданные – и трагические – побочные эффекты. Как в случае с Триш.
«Иногда лучше уж умереть, – рассудил Сэм. – Намного лучше».
* * *
Братья делили гостевую комнату в доме Хэнсенов – следующую по коридору за комнатой Триш, – но никто из них не спал в ту ночь. До этого если у них и были проблемы со сном, то из-за близости Триш. Сложно было не представлять ее в постели, свернувшуюся под одеялом, а еще труднее – не гадать, в чем она спит и не спит ли вообще без одежды. Но этой ночью Триш не была в своей комнате и не будет там больше никогда. Мальчики лежали каждый на своей кровати, и Сэм смотрел сквозь тьму на потолок или, по крайней мере, в сторону потолка. Тяжелые шторы не пропускали свет из окна, погрузив комнату в прямо-таки пещерную темноту. Сэм раздумывал, так же ли и Триш сейчас окружена темнотой и тишиной. Только в ее случае утро не наступит никогда.
В их комнате, впрочем, тишина не была мертвой. Сэм слышал дыхание брата и понимал по его глубине и частоте, что Дин не спит. Будучи старшим, Дин считал своей обязанностью заботиться о Сэме, а в целом – о каждом, кто оказался рядом. Он считал себя ответственным за их неудавшуюся экспедицию к дому Герольда, а значит, и за то, как все обернулось. То есть винил себя в смерти Триш. Сэм чувствовал себя ответственным в той же степени. В конце концов, они оба притворились, что охотились раньше, встречались с привидениями и знали, как с ними справиться. Да, Сэм по большей части держал рот на замке, пока врал Дин, но и не возражал, а значит – насколько он знал – все равно что врал. Хорошенькие же из них охотники получились. Все, что им удалось сделать, на время прогнать привидение, ранить его, заставить отступить туда, где обитают призраки, когда не проявляются в материальном плане. Оно вернется. Такое же смертельное, как и раньше.
Сэм хотел сказать что-нибудь, чтобы брат почувствовал себя лучше, или хотя бы дать ему знать, что не винит его в случившемся. Но он боялся, что любые утешения прозвучат глупо и Дин в итоге почувствует себя еще хуже. Поэтому он просто лежал в темноте и молчал.
Они принесли тело Триш обратно к дому. Дин держал ее под мышки, Сэм за ноги. Впервые они прикоснулись к ней, да что теперь толку с того. Триш была легче, чем ожидал Дин, как будто некая ее часть ушла после смерти, оставив после себя только пустую оболочку. Ее отец сидел за кухонным столом и ждал их, как будто чувствовал, что что-то произошло. Что-то плохое.
Сэм и Дин внесли Триш внутрь и осторожно уложили на диван. Когда Уолтер увидел тело дочери в свитере, пропитанном подсохшей кровью, он поднялся и молча смотрел на нее чуть ли не пять минут. Несколько раз Дин пытался заговорить, но Уолтер поднимал руку, давая ему знак замолчать. Потом без единого слова и даже без единого взгляда он поднял дочь на руки и отнес ее из гостиной на кухню, а оттуда в подвал. Братья остались в кухне, не решаясь нарушить святыню рабочего места Уолтера, которое им никогда не показывали, и принялись ждать. Через пару секунд послышались шаги на ступенях. Ну все, подумал Сэм. Уолтер сейчас выскочит из-за двери и наорет на них за то, что позволили его дочке умереть. Но тут он услышал щелчок замка, а потом шаги снова удалились.
Не зная, что делать, братья сели за стол и оставались там еще долго после заката. Они не разговаривали, не пили и не ели. Они ничего не делали, просто сидели и смотрели на запертую дверь подвала. Наконец, Дин встал и пошел в спальню, а Сэм последовал за ним. Они забрались в кровати, не почистив зубы, и лежали там – без сна и разговоров.
Перед глазами Сэма до сих пор стояло ужасное выражение лица Стрелка, когда он появился из темноты дома Герольда; видел, как он поднимает ружье, слышал громоподобный звук выстрела. Он проигрывал все это в мыслях раз, два, три раза…
Потом Сэм вдруг учуял запах жарящегося бекона и понял, что, должно быть, уснул. Некоторые люди засыпают, считая овец, а он уснул, считая выстрелы. Если это не делает его первым претендентом на комнату с мягкими стенами, то ничего уже не сделает.
Благодаря шторам в комнате было темно, но Сэм почувствовал, что Дин сидит на постели.
– Чуешь? – спросил Дин.
– Ага.
Ему тоже было страшно. За все время, что они оставались у Хэнсенов, Уолтер ни разу не готовил завтраки. Этим всегда занималась Триш. Блинчики, французские тосты, яичница – что бы ни готовила Триш, она всегда жарила к этому бекон. Всегда.
– Что делать будем? – спросил Сэм.
– Выясним, в чем дело, – отозвался Дин, хотя голос его прозвучал не особенно уверенно.
Сэм его не винил. У него волосы на затылке стояли дыбом, а в животе было холодно и тяжело, будто он кусок свинца проглотил.
Дин поднялся и направился к выходу, нащупывая путь в темноте. Потянувшись к двери, он нашел выключатель и включил свет. Сэм прищурился. Он бы остался на месте, но Дин не трусил, а значит, не должен и он – даже если очень хочется. Сэм вылез из постели и пошел вслед за братом. Они оба легли спать полностью одетыми, поэтому переодеваться не пришлось. Плохо. Сэм бы порадовался отсрочке, какой бы короткой она ни была.
Мальчишки причесали волосы пальцами, пытаясь привести их в более или менее приличный вид, потом Дин открыл дверь, и они вышли в коридор. Запах бекона усилился, и Сэм, несмотря на ситуацию, почувствовал, как рот наполняется слюной и урчит в животе. Ему немедленно стало стыдно! Как можно хотеть есть после того, что недавно произошло? Но он ничего не мог с собой поделать. Тут заурчало в животе у Дина, и Сэм почувствовал себя немного лучше.
Они вошли в кухню. Уолтер сидел за столом перед пустой тарелкой и прихлебывал кофе. Он вскинул голову и улыбнулся:
– Доброе утро, мальчики! Садитесь!
Он говорил весело, но выглядел изможденным и осунувшимся. Под глазами набрякли синяки, подбородок был покрыт щетиной. Пахло от него тоже неважно, и носил он ту же одежду, что и накануне. Интересно, когда он в последний раз был в ванной? Душ бы ему определенно не помешал. Но хоть и странно было встретить такой доброжелательный прием от отца девочки, которую из-за них убили, но видеть фигуру, стоящую у плиты, было еще страннее.
Сэм примерз к месту, когда увидел ее. Сзади она выглядела как Триш. Те же рост и телосложение, и носила она ту же одежду, в которой была около дома Герольда. Она снимала со сковороды бекон и вилкой выкладывала его на тарелку, прикрытую бумажным полотенцем, чтобы впитать лишний жир. Бекон оказался не коричневым, а угольно-черным, и Сэм понял, что она – кем бы она ни была – его сожгла. Когда тарелка наполнилась, девочка уронила вилку на пол, как будто, став ненужной, та перестала для нее существовать. Потом она повернулась, не выключив плиту, и направилась к столу.
Взгляд Сэма первым делом прилип к темному пятну на свитере. Оно высохло и стало почти черным, как бекон. Потом Сэм поднял глаза и заставил себя посмотреть ей в лицо.
Это и была Триш. Ее лицо приобрело землистый оттенок, черты размякли, ничего не выражая. А глаза… ее расширенные глаза смотрели в пустоту и выглядели твердыми и остекленевшими, как мраморные шарики.
Когда Сэм был помладше, они с отцом отправились в поездку. Сэм не помнил, куда и зачем. Просто очередное долгое путешествие на машине и еще несколько ночей в мотелях, где о нем заботился Дин, пока отец занимался своими делами. Где-то по пути они остановились на маленькой безлюдной заправке. Сэму захотелось в туалет, и Дин проводил его туда, пока отец расплачивался за бензин. Туалеты располагались внутри заправки, и по пути Сэм с удивлением увидел на прилавке лису. Сперва он решил, что она настоящая – домашний питомец владельца заправки, скажем. Но через секунду, когда лиса продолжала стоять абсолютно неподвижно, он понял, что она ненастоящая. То есть настоящая, но уже не живая. Чучело – страшноватое, но все же классное. Сделав все дела, Сэм вернулся к прилавку, чтобы взглянуть на лису как следует. Подойдя поближе, он увидел, что некоторые швы разошлись, а шерсть покрыта тонким слоем пыли. Но ужаснее всего были глаза. Глянцевито-черные, безжизненные, они были похожи на кукольные, только хуже, потому что кто-то вынул настоящие и вклеил в глазницы искусственные.
Точно так же выглядели глаза Триш. Мертвые кукольные глаза.
Сэм посмотрел на Дина и увидел, что тот в шоке таращится на Триш. Сэм наверняка и сам выглядел так же. Они оба даже не попытались подойти и сесть рядом с Уолтером.
Триш остановилась у стола, но тарелку на него так и не поставила.
Заметив взгляды братьев, Уолтер улыбнулся и подмигнул:
– Было бы желание, а возможности найдутся… особенно когда работаешь с охотниками. Многие не могут позволить себе платить наличными, так что расплачиваются старым добрым обменом. За годы я собрал множество всевозможных интересных вещей. Иногда я продаю их другим охотникам, но большую часть просто прячу, надеясь, что когда-нибудь смогу найти им применение.
Уолтер достал из кармана небольшой предмет и поставил его на стол. Это была маленькая обсидиановая фигурка человека с собачьей головой в старинном египетском головном уборе.
– Узнаете парня? Это Анубис, египетский бог мертвых. Он не особенно высокого ранга, но готов дать фору многим, когда дело касается возвращения людей из того, что Шекспир назвал «неизведанная страна». – Он посмотрел на Триш и улыбнулся: – Не так ли, дорогая?
Триш открыла рот, будто собиралась ответить, но только тонкая ниточка слюны упала на бекон.
Уолтер развернулся обратно к братьям и широко улыбнулся:
– Ну, кто голоден?
* * *
Снаружи офис «НюФлеш Биотек» выглядел точно так же, как вчера, но когда Дин и Сэм, выйдя из машины, направились к двери, та распахнулась и на улицу выскочила секретарь доктора Мартинеса. Хрупкая женщина выглядела до смерти перепуганной и, не понимая, куда бежит, влетела прямо в Дина. Мыщц на ее косточках было немного, поэтому из-за силы столкновения она отшатнулась, будто на полной скорости врезалась в кирпичную стену. Дин умудрился схватить ее за руки вовремя, чтобы не дать шлепнуться на тощую пятую точку.
– Что такое? – спросил он. – Что-то случилось?
И тут же застонал про себя. Он сам терпеть не мог, когда люди в ужастиках задавали подобные тупые вопросы. Ну разумеется, что-то случилось! С чего бы еще ей нестись так, будто ее за пятки стая адских гончих хватает?
Поначалу ее взгляд никак не фокусировался ни на Дине, ни на Сэме, а нижняя губа дрожала. Дин уже начал бояться, что она повредилась рассудком, но тут женщина заговорила:
– Доктор Мартинес. С ним… неладно.
С удивительной силой для такой миниатюрной женщины она вырвалась из рук Дина и помчалась к парковке. Если у нее там и стоял автомобиль, об этом она не вспомнила, а просто бежала, пока не добралась до пешеходной дорожки и не исчезла из виду.
– Я бы сказал, это определенно плохой признак, – проговорил Дин.
– Думаешь?
Братья достали пистолеты, которые уже успели перезарядить, и вошли в здание.
В приемной было пусто, что неудивительно, потому что единственный ее обитатель только что удрал куда подальше. Дин вскинул руку, подав Сэму знак остановиться, и они оба прислушались. Сначала Дин не слышал ничего, но потом разобрал негромкий голос, напевающий песенку:
– Червячки будут вползать, а потом и выползать, в карты на твоем лице играть…[21]
– Страшноватенько, – прошептал Дин.
– Не то слово, – отозвался Сэм.
Братья направились по коридору к офису Мартинеса. По мере их приближения пение становилось все громче: одни и те же строки снова и снова детским напевным тоном. Дверь оказалась наполовину открыта, и Дин раздумывал, позвать ли доктора или молча войти с оружием наготове.
Он так и не успел ничего решить, потому что дверь открылась полностью и в коридор вышел Мартинес. Увидев Винчестеров, он остановился. Если он и заметил, что они вытащили пистолеты, то виду не подал.
– Привет, агенты! Не ожидал увидеть вас так быстро. Чем могу помочь?
Его голос стал густым влажным бульканьем, которое было почти невозможно разобрать.
Братья могли только стоять и таращиться. За свою жизнь они перевидали достаточно откровенно жутких зрелищ, но это легко взошло бы на вершину хит-парада.
Кожа Мартинеса приобрела ярко-розовый цвет и обвисла, словно тающий воск. Плоть отошла около глаз и рта, из-за чего лицо сделалось похожим на череп, а волосы соскользнули на левую сторону лица, как не желающий оставаться на месте парик. Уши повисли на длинных розовых нитях, тянущихся из головы, словно косички, а пальцы почти доставали до пола. Плоть с ног вытекла из штанин и накрыла ботинки, так что стало похоже, будто у него толстые розовые обрубки вместо ног. Подбородок свисал ниже груди и кошмарно болтался при разговоре.
Дин повернулся к брату:
– Сэм, помнишь, я говорил, что это дело напоминает мне «Франкенштейна»? Я передумал. У нас тут полный «Реаниматор»[22]!
Мартинес продолжал, будто и не слышал его слов:
– Надеюсь, вы пришли не за образцами «НюФлеш», чтобы сравнить их с тем, что нашли на теле того кошмарного животного, которое вы мне вчера показывали? – Его булькающий голос звучал почти весело, будто все было в полном порядке. – Боюсь, я продал последние запасы моему особенному покупателю. Он снабжает меня специальным линиментом, который облегчает зуд, вызванный шрамами от ожогов, и…
– У меня посмертные видения.
Дин таращился на него целую минуту:
– Чего-чего?
Глава 11
По пути к «НюФлеш Биотек» Дин завернул в кофейню, и Сэм заказал большой кофе с пятью порциями эспрессо. Потом передумал и сменил заказ на семь частей. Дин взял напиток с ароматом тыквы и взбитыми сливками. На поднятую бровь брата он ответил: «Что? У них осенью только тыква». По мнению Сэма, Дин мог с тем же успехом купить молочный коктейль, но каждому свое. И потом, уж точно не ему читать лекции на тему здорового питания: его потребление кофеина выходило за рамки разумного, но все равно едва поддерживало его на плаву.
Его заявление о «посмертных видениях» Дин, если подумать, воспринял неплохо. Наверное, потому что раздумывал, как заставить Диппеля рассказать о способе исцеления заразы, расползающейся по телу Сэма. Дин всегда чувствовал себя лучше, когда имелся четкий план действий. Но несмотря на то, что Сэм сам предложил этот план, он не был уверен, что Диппель в курсе противоядия, а если и в курсе, то захочет поделиться информацией. Если повезет, им удастся убить такое старое и могущественное существо, как Диппель, и скорее всего, на расспросы перед этим времени не будет. Есть все шансы, что эта охота станет для Сэма последней, и хотя он видел смерть множество раз – и даже переживал ее не единожды, – на этот раз все будет окончательно. Тут нет Каса, который мог бы исцелить его в последнюю секунду при помощи своих ангельских сил; нет ни мистического артефакта, ни заклинания, ни зелья, способного потягаться со смертельной инфекцией. Даже если бы нечто подобное обнаружилось, Сэм не был уверен, что использовал бы это. Такая могущественная магия дорогого стоит и часто имеет неожиданные – и трагические – побочные эффекты. Как в случае с Триш.
«Иногда лучше уж умереть, – рассудил Сэм. – Намного лучше».
* * *
Братья делили гостевую комнату в доме Хэнсенов – следующую по коридору за комнатой Триш, – но никто из них не спал в ту ночь. До этого если у них и были проблемы со сном, то из-за близости Триш. Сложно было не представлять ее в постели, свернувшуюся под одеялом, а еще труднее – не гадать, в чем она спит и не спит ли вообще без одежды. Но этой ночью Триш не была в своей комнате и не будет там больше никогда. Мальчики лежали каждый на своей кровати, и Сэм смотрел сквозь тьму на потолок или, по крайней мере, в сторону потолка. Тяжелые шторы не пропускали свет из окна, погрузив комнату в прямо-таки пещерную темноту. Сэм раздумывал, так же ли и Триш сейчас окружена темнотой и тишиной. Только в ее случае утро не наступит никогда.
В их комнате, впрочем, тишина не была мертвой. Сэм слышал дыхание брата и понимал по его глубине и частоте, что Дин не спит. Будучи старшим, Дин считал своей обязанностью заботиться о Сэме, а в целом – о каждом, кто оказался рядом. Он считал себя ответственным за их неудавшуюся экспедицию к дому Герольда, а значит, и за то, как все обернулось. То есть винил себя в смерти Триш. Сэм чувствовал себя ответственным в той же степени. В конце концов, они оба притворились, что охотились раньше, встречались с привидениями и знали, как с ними справиться. Да, Сэм по большей части держал рот на замке, пока врал Дин, но и не возражал, а значит – насколько он знал – все равно что врал. Хорошенькие же из них охотники получились. Все, что им удалось сделать, на время прогнать привидение, ранить его, заставить отступить туда, где обитают призраки, когда не проявляются в материальном плане. Оно вернется. Такое же смертельное, как и раньше.
Сэм хотел сказать что-нибудь, чтобы брат почувствовал себя лучше, или хотя бы дать ему знать, что не винит его в случившемся. Но он боялся, что любые утешения прозвучат глупо и Дин в итоге почувствует себя еще хуже. Поэтому он просто лежал в темноте и молчал.
Они принесли тело Триш обратно к дому. Дин держал ее под мышки, Сэм за ноги. Впервые они прикоснулись к ней, да что теперь толку с того. Триш была легче, чем ожидал Дин, как будто некая ее часть ушла после смерти, оставив после себя только пустую оболочку. Ее отец сидел за кухонным столом и ждал их, как будто чувствовал, что что-то произошло. Что-то плохое.
Сэм и Дин внесли Триш внутрь и осторожно уложили на диван. Когда Уолтер увидел тело дочери в свитере, пропитанном подсохшей кровью, он поднялся и молча смотрел на нее чуть ли не пять минут. Несколько раз Дин пытался заговорить, но Уолтер поднимал руку, давая ему знак замолчать. Потом без единого слова и даже без единого взгляда он поднял дочь на руки и отнес ее из гостиной на кухню, а оттуда в подвал. Братья остались в кухне, не решаясь нарушить святыню рабочего места Уолтера, которое им никогда не показывали, и принялись ждать. Через пару секунд послышались шаги на ступенях. Ну все, подумал Сэм. Уолтер сейчас выскочит из-за двери и наорет на них за то, что позволили его дочке умереть. Но тут он услышал щелчок замка, а потом шаги снова удалились.
Не зная, что делать, братья сели за стол и оставались там еще долго после заката. Они не разговаривали, не пили и не ели. Они ничего не делали, просто сидели и смотрели на запертую дверь подвала. Наконец, Дин встал и пошел в спальню, а Сэм последовал за ним. Они забрались в кровати, не почистив зубы, и лежали там – без сна и разговоров.
Перед глазами Сэма до сих пор стояло ужасное выражение лица Стрелка, когда он появился из темноты дома Герольда; видел, как он поднимает ружье, слышал громоподобный звук выстрела. Он проигрывал все это в мыслях раз, два, три раза…
Потом Сэм вдруг учуял запах жарящегося бекона и понял, что, должно быть, уснул. Некоторые люди засыпают, считая овец, а он уснул, считая выстрелы. Если это не делает его первым претендентом на комнату с мягкими стенами, то ничего уже не сделает.
Благодаря шторам в комнате было темно, но Сэм почувствовал, что Дин сидит на постели.
– Чуешь? – спросил Дин.
– Ага.
Ему тоже было страшно. За все время, что они оставались у Хэнсенов, Уолтер ни разу не готовил завтраки. Этим всегда занималась Триш. Блинчики, французские тосты, яичница – что бы ни готовила Триш, она всегда жарила к этому бекон. Всегда.
– Что делать будем? – спросил Сэм.
– Выясним, в чем дело, – отозвался Дин, хотя голос его прозвучал не особенно уверенно.
Сэм его не винил. У него волосы на затылке стояли дыбом, а в животе было холодно и тяжело, будто он кусок свинца проглотил.
Дин поднялся и направился к выходу, нащупывая путь в темноте. Потянувшись к двери, он нашел выключатель и включил свет. Сэм прищурился. Он бы остался на месте, но Дин не трусил, а значит, не должен и он – даже если очень хочется. Сэм вылез из постели и пошел вслед за братом. Они оба легли спать полностью одетыми, поэтому переодеваться не пришлось. Плохо. Сэм бы порадовался отсрочке, какой бы короткой она ни была.
Мальчишки причесали волосы пальцами, пытаясь привести их в более или менее приличный вид, потом Дин открыл дверь, и они вышли в коридор. Запах бекона усилился, и Сэм, несмотря на ситуацию, почувствовал, как рот наполняется слюной и урчит в животе. Ему немедленно стало стыдно! Как можно хотеть есть после того, что недавно произошло? Но он ничего не мог с собой поделать. Тут заурчало в животе у Дина, и Сэм почувствовал себя немного лучше.
Они вошли в кухню. Уолтер сидел за столом перед пустой тарелкой и прихлебывал кофе. Он вскинул голову и улыбнулся:
– Доброе утро, мальчики! Садитесь!
Он говорил весело, но выглядел изможденным и осунувшимся. Под глазами набрякли синяки, подбородок был покрыт щетиной. Пахло от него тоже неважно, и носил он ту же одежду, что и накануне. Интересно, когда он в последний раз был в ванной? Душ бы ему определенно не помешал. Но хоть и странно было встретить такой доброжелательный прием от отца девочки, которую из-за них убили, но видеть фигуру, стоящую у плиты, было еще страннее.
Сэм примерз к месту, когда увидел ее. Сзади она выглядела как Триш. Те же рост и телосложение, и носила она ту же одежду, в которой была около дома Герольда. Она снимала со сковороды бекон и вилкой выкладывала его на тарелку, прикрытую бумажным полотенцем, чтобы впитать лишний жир. Бекон оказался не коричневым, а угольно-черным, и Сэм понял, что она – кем бы она ни была – его сожгла. Когда тарелка наполнилась, девочка уронила вилку на пол, как будто, став ненужной, та перестала для нее существовать. Потом она повернулась, не выключив плиту, и направилась к столу.
Взгляд Сэма первым делом прилип к темному пятну на свитере. Оно высохло и стало почти черным, как бекон. Потом Сэм поднял глаза и заставил себя посмотреть ей в лицо.
Это и была Триш. Ее лицо приобрело землистый оттенок, черты размякли, ничего не выражая. А глаза… ее расширенные глаза смотрели в пустоту и выглядели твердыми и остекленевшими, как мраморные шарики.
Когда Сэм был помладше, они с отцом отправились в поездку. Сэм не помнил, куда и зачем. Просто очередное долгое путешествие на машине и еще несколько ночей в мотелях, где о нем заботился Дин, пока отец занимался своими делами. Где-то по пути они остановились на маленькой безлюдной заправке. Сэму захотелось в туалет, и Дин проводил его туда, пока отец расплачивался за бензин. Туалеты располагались внутри заправки, и по пути Сэм с удивлением увидел на прилавке лису. Сперва он решил, что она настоящая – домашний питомец владельца заправки, скажем. Но через секунду, когда лиса продолжала стоять абсолютно неподвижно, он понял, что она ненастоящая. То есть настоящая, но уже не живая. Чучело – страшноватое, но все же классное. Сделав все дела, Сэм вернулся к прилавку, чтобы взглянуть на лису как следует. Подойдя поближе, он увидел, что некоторые швы разошлись, а шерсть покрыта тонким слоем пыли. Но ужаснее всего были глаза. Глянцевито-черные, безжизненные, они были похожи на кукольные, только хуже, потому что кто-то вынул настоящие и вклеил в глазницы искусственные.
Точно так же выглядели глаза Триш. Мертвые кукольные глаза.
Сэм посмотрел на Дина и увидел, что тот в шоке таращится на Триш. Сэм наверняка и сам выглядел так же. Они оба даже не попытались подойти и сесть рядом с Уолтером.
Триш остановилась у стола, но тарелку на него так и не поставила.
Заметив взгляды братьев, Уолтер улыбнулся и подмигнул:
– Было бы желание, а возможности найдутся… особенно когда работаешь с охотниками. Многие не могут позволить себе платить наличными, так что расплачиваются старым добрым обменом. За годы я собрал множество всевозможных интересных вещей. Иногда я продаю их другим охотникам, но большую часть просто прячу, надеясь, что когда-нибудь смогу найти им применение.
Уолтер достал из кармана небольшой предмет и поставил его на стол. Это была маленькая обсидиановая фигурка человека с собачьей головой в старинном египетском головном уборе.
– Узнаете парня? Это Анубис, египетский бог мертвых. Он не особенно высокого ранга, но готов дать фору многим, когда дело касается возвращения людей из того, что Шекспир назвал «неизведанная страна». – Он посмотрел на Триш и улыбнулся: – Не так ли, дорогая?
Триш открыла рот, будто собиралась ответить, но только тонкая ниточка слюны упала на бекон.
Уолтер развернулся обратно к братьям и широко улыбнулся:
– Ну, кто голоден?
* * *
Снаружи офис «НюФлеш Биотек» выглядел точно так же, как вчера, но когда Дин и Сэм, выйдя из машины, направились к двери, та распахнулась и на улицу выскочила секретарь доктора Мартинеса. Хрупкая женщина выглядела до смерти перепуганной и, не понимая, куда бежит, влетела прямо в Дина. Мыщц на ее косточках было немного, поэтому из-за силы столкновения она отшатнулась, будто на полной скорости врезалась в кирпичную стену. Дин умудрился схватить ее за руки вовремя, чтобы не дать шлепнуться на тощую пятую точку.
– Что такое? – спросил он. – Что-то случилось?
И тут же застонал про себя. Он сам терпеть не мог, когда люди в ужастиках задавали подобные тупые вопросы. Ну разумеется, что-то случилось! С чего бы еще ей нестись так, будто ее за пятки стая адских гончих хватает?
Поначалу ее взгляд никак не фокусировался ни на Дине, ни на Сэме, а нижняя губа дрожала. Дин уже начал бояться, что она повредилась рассудком, но тут женщина заговорила:
– Доктор Мартинес. С ним… неладно.
С удивительной силой для такой миниатюрной женщины она вырвалась из рук Дина и помчалась к парковке. Если у нее там и стоял автомобиль, об этом она не вспомнила, а просто бежала, пока не добралась до пешеходной дорожки и не исчезла из виду.
– Я бы сказал, это определенно плохой признак, – проговорил Дин.
– Думаешь?
Братья достали пистолеты, которые уже успели перезарядить, и вошли в здание.
В приемной было пусто, что неудивительно, потому что единственный ее обитатель только что удрал куда подальше. Дин вскинул руку, подав Сэму знак остановиться, и они оба прислушались. Сначала Дин не слышал ничего, но потом разобрал негромкий голос, напевающий песенку:
– Червячки будут вползать, а потом и выползать, в карты на твоем лице играть…[21]
– Страшноватенько, – прошептал Дин.
– Не то слово, – отозвался Сэм.
Братья направились по коридору к офису Мартинеса. По мере их приближения пение становилось все громче: одни и те же строки снова и снова детским напевным тоном. Дверь оказалась наполовину открыта, и Дин раздумывал, позвать ли доктора или молча войти с оружием наготове.
Он так и не успел ничего решить, потому что дверь открылась полностью и в коридор вышел Мартинес. Увидев Винчестеров, он остановился. Если он и заметил, что они вытащили пистолеты, то виду не подал.
– Привет, агенты! Не ожидал увидеть вас так быстро. Чем могу помочь?
Его голос стал густым влажным бульканьем, которое было почти невозможно разобрать.
Братья могли только стоять и таращиться. За свою жизнь они перевидали достаточно откровенно жутких зрелищ, но это легко взошло бы на вершину хит-парада.
Кожа Мартинеса приобрела ярко-розовый цвет и обвисла, словно тающий воск. Плоть отошла около глаз и рта, из-за чего лицо сделалось похожим на череп, а волосы соскользнули на левую сторону лица, как не желающий оставаться на месте парик. Уши повисли на длинных розовых нитях, тянущихся из головы, словно косички, а пальцы почти доставали до пола. Плоть с ног вытекла из штанин и накрыла ботинки, так что стало похоже, будто у него толстые розовые обрубки вместо ног. Подбородок свисал ниже груди и кошмарно болтался при разговоре.
Дин повернулся к брату:
– Сэм, помнишь, я говорил, что это дело напоминает мне «Франкенштейна»? Я передумал. У нас тут полный «Реаниматор»[22]!
Мартинес продолжал, будто и не слышал его слов:
– Надеюсь, вы пришли не за образцами «НюФлеш», чтобы сравнить их с тем, что нашли на теле того кошмарного животного, которое вы мне вчера показывали? – Его булькающий голос звучал почти весело, будто все было в полном порядке. – Боюсь, я продал последние запасы моему особенному покупателю. Он снабжает меня специальным линиментом, который облегчает зуд, вызванный шрамами от ожогов, и…