Время уходить
Часть 46 из 68 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ты хочешь упечь меня в психушку, хочешь украсть результаты моих исследований, присвоить их, – одно за другим бросал мне обвинения Томас. – Наверное, уже связалась с Нью-Йоркским университетом и попросила кредит? Но прикол в том, Элис, что у тебя нет кода для звонка на горячую линию для соискателей, а потому тебя мигом разоблачат как самозванку…
Дионна ревела и билась о стенки стойла. Я пыталась объясниться с мужем, хоть что-то сказать в ответ. Но Томас еще сильнее ударил меня о металлические планки. В глазах потемнело, и я начала задыхаться.
А потом вдруг появились воздух и свет. Я упала на бетонный пол, жадно хватая ртом воздух; грудь горела огнем. Перекатившись на бок, я увидела Гидеона, который нанес Томасу мощный удар в челюсть; тот запрокинул голову, изо рта и носа хлынула кровь.
Поспешно вскочив, я выбежала из сарая. Далеко мне уйти не удалось – подкосились ноги, но, к своему удивлению, я не упала, а оказалась в руках у Гидеона. Он смотрел на мое горло, трогал красное ожерелье, оставшееся у меня на шее от хватки Томаса. Он был так нежен, пальцы касались больного места, как шелк, и внутри у меня словно бы лопнула струна.
Оттолкнув своего спасителя, я крикнула:
– Я не просила у тебя помощи!
Он, удивленный, отпустил меня. Нетвердо держась на ногах, я пошла к нашему коттеджу, избегая того места, куда, как мне было известно, Грейс повела Дженну купаться, и сразу направилась в кабинет Томаса, где он проводил время, заполняя бухгалтерские документы и внося новые данные в папки с информацией о наших слонихах. На столе лежала книга, куда мы записывали расходы и доходы. Я села и пролистала первые несколько страниц – там были сведения о доставке сена и оплате услуг ветеринара, счета из лаборатории и контракты на закупку продуктов. Потом я перешла в конец.
С14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
С14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
С14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
С14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
Я положила голову на стол и зарыдала.
Обмотав вокруг шеи голубой шарф, я пошла посидеть с Маурой у могилы слоненка. Я пробыла там, может быть, час, когда появился Томас. Он пришел пешком и остановился по другую сторону изгороди, держа руки в карманах.
– Я хотел сказать тебе, что ненадолго уезжаю. В одно место, где уже был раньше. Там мне помогут.
Не глядя на мужа, я ответила:
– Разумное решение.
– Я оставил адрес и телефон на кухонном столе. Но тебе не позволят говорить со мной. Потому что… в общем, у них так принято.
Едва ли у меня возникнет нужда звонить Томасу. Мы и так уже, считай, сами управлялись с заповедником, когда он находился здесь.
– Скажи Дженне… – Он покачал головой. – Нет. Ничего не говори ей, кроме того, что я люблю ее. – Томас сделал шаг вперед. – Я понимаю, что мои слова ничего не стоят, но все равно прости меня. Я не виноват… Просто я сейчас – это не я. Слабое извинение. Но другого у меня нет.
Я не смотрела ему вслед. Просто сидела, крепко обхватив руками колени. Маура, стоявшая в двадцати футах от меня, подняла сосновую ветку с кисточкой игл на конце и начала подметать землю перед собой.
Позанимавшись этим несколько минут, слониха пошла прочь от могилы. Отойдя немного, она обернулась и посмотрела на меня, потом сделала еще несколько шагов, замерла, подождала.
Я встала и двинулась за ней.
Было жарко и влажно, одежда липла к телу. Я не могла говорить, так сильно болело горло. Концы шарфа, как крылья бабочки, трепыхались у меня на плечах под горячим дыханием ветра. Маура шла медленно и явно знала, куда идет, – оказалось, к загородке из колючей проволоки. Остановившись у нее, слониха с тоской уставилась на пруд, находившийся по другую сторону.
У меня не было ни перчаток, ни инструментов – ничего, чтобы отключить электричество от изгороди. Однако я ногтями вскрыла ящик с батарейками и отсоединила их. Потребовалось приложить все имевшиеся у меня силы, чтобы распутать проволоку, которой несколько недель назад я затянула импровизированные ворота. Пустяки, что я изранила руки, а пальцы стали липкими от крови. Оттащив загородку в сторону, я освободила проход для Мауры.
Она им воспользовалась, но у кромки воды остановилась.
Неужели мы напрасно прошли весь этот путь?
– Давай! Вперед! – хрипло прошептала я и, скинув обувь, ступила в воду.
Она была холодная и чистая, восхитительно свежая. Рубашка и шарф пристали к телу, а шорты раздулись вокруг бедер. Я нырнула в глубину, сняла резинку с завязанных в хвост волос и всплыла на поверхность, бултыхая в воде ногами, чтобы удержаться на плаву. Потом слегка обрызгала Мауру. Она попятилась, но тут же опустила хобот, набрала в него воды и окатила мою голову мощной струей, как душем.
Выходка слонихи казалась такой продуманной и неожиданно игривой после долгих недель отчаяния, что я громко рассмеялась. Смех был не мой, а какой-то совсем чужой – хриплый и надрывный, но радостный.
Маура осторожно вошла в воду, легла на левый бок, потом перекатилась на правый и снова обрызгала меня. Это напомнило мне, как в Ботсване мы с Томасом наблюдали за резвящимся в пруду слоновьим семейством. Тогда я думала, что моя жизнь сложится иначе. Я следила за Маурой, а та плескалась и кружилась, поддерживаемая водой, словно сбросила оковы, тяготившие ее в последнее время, и я – очень медленно и постепенно – тоже позволила себе расслабиться: легла на воду и ощутила невесомость.
– Она играет, – сказал Гидеон с дальнего берега пруда. – Значит, боль отпускает ее.
А я и не заметила, что за нами, оказывается, наблюдали. Нужно было извиниться перед Гидеоном. Помощи я у него не просила, это верно, из чего, однако, вовсе не следует, что спасать меня было не нужно.
А вообще получилось очень глупо, взрослые люди так себя не ведут. Оставив Мауру развлекаться самостоятельно, я переплыла пруд и вышла на берег. И вот я стояла перед Гидеоном, не зная, что сказать, а вода стекала с меня ручьями. Помявшись немного, я выдавила из себя:
– Извини, я не должна была так говорить.
– Как ты? – спросил Гидеон, и было ясно, что это не дежурный вопрос, а он действительно за меня переживает.
– Я… – Пауза. Что ответить? «Испытываю облегчение?» «Нервничаю?» «Мне страшно?» Я улыбнулась и сказала: – Да вот, вся промокла.
Гидеон заулыбался, оценив шутку, и развел руками:
– Полотенца у меня нет.
– Я сама не знала, что полезу купаться. Мауру нужно было немного расшевелить.
Он посмотрел мне в глаза:
– Или ей просто нужно было знать, что рядом кто-то есть.
Я не отрывала от него взгляда, пока Маура не обдала нас обоих мелкой водяной пылью, а потом добавила заряд помощнее. Гидеон пугливо отскочил в сторону от холодной струи, а для меня это было как крещение, начало новой жизни.
Вечером я провела общее собрание – сообщила Невви, Грейс и Гидеону, что Томас отправился на поиски инвесторов и некоторое время проведет за границей, так что нам придется управляться в заповеднике без него. Могу поклясться, они мне не поверили, но сжалились надо мной и притворились, что приняли мои слова за чистую монету. На обед я дала Дженне мороженое и уложила ее спать в свою постель.
Потом зашла в ванную и размотала с шеи шарф, высохший и смятый тонкими складками после купания с Маурой. Горло кольцом охватывала полоса из отпечатков пальцев, темных, как жемчужины Южного моря.
Синяк – память тела о том, как плохо с ним обошлись.
Я тихо прокралась по коридору на кухню и нашла оставленную Томасом на столе записку: «МОРГАН-ХАУС, СТОУ, ШТАТ ВЕРМОНТ. ТЕЛЕФОН: 802–555-68–68», – вывел он своим четким и ровным, как по линейке, почерком.
Взяв трубку, я набрала номер. Мне не хотелось разговаривать с Томасом, но нужно было удостовериться, что муж благополучно добрался до места и с ним все хорошо.
Набранный вами номер не обслуживается. Пожалуйста, проверьте правильность номера и повторите набор.
Я так и сделала. После чего села за компьютер в кабинете Томаса и поискала в Интернете больницу Морган-Хаус, но там обнаружились только профессиональный игрок в покер с таким именем в Лас-Вегасе да приют для беременных девушек-подростков в Юте. Но ни одного медицинского заведения с подобным названием не существовало.
Верджил
Мы, похоже, опоздаем на этот чертов самолет.
Серенити заказала билеты по телефону. А уж сто́ят они – да я столько за месяц отдаю за аренду квартиры. Когда я смущенно сказал ей, что ни при каком раскладе не могу сейчас позволить себе такие траты, Серенити лишь небрежно отмахнулась: «Дорогой, именно для таких случаев Господь создал кредитные карты». Потом мы на запредельной скорости рванули по шоссе в аэропорт, потому что рейс в Теннесси отправлялся через час. Багажа у нас не было, и мы сразу кинулись к билетным автоматам, надеясь миновать очередь из людей, которые при регистрации сдавали чемоданы. Билет Серенити машинка выплюнула без проблем, с купоном на бесплатный напиток в придачу. Когда же я ввел свой код подтверждения, то получил в ответ мигающую на экране надпись: «Обратитесь в службу информации аэропорта».
– Вы что, издеваетесь? – ворчу я, глядя на очередь к окошку.
По громкой связи объявляют посадку на наш рейс 5660 в Нэшвилл, ворота 12.
Серенити смотрит на эскалатор, который везет пассажиров в зону досмотра, и произносит:
– Ну что ж, прилетим в Нэшвилл позже, только и всего.
Но кто знает, где к тому моменту окажется Дженна, если сумеет раньше нас встретиться с Гидеоном. А уж если она пришла к выводам, аналогичным моим, что Гидеон мог быть в ответе за исчезновение и возможную смерть ее матери, трудно предположить, на какие шаги решится этот тип, чтобы только заставить девчонку замолчать.
– Иди на посадку, – говорю я Серенити. – Я могу не успеть на этот рейс, но найти Дженну так же важно, как и Гидеона. Если она доберется до него первой, это может плохо для нее закончиться.
Серенити не спорит. Почувствовав тревогу в моем голосе, она буквально взлетает вверх по эскалатору и вливается в толпу хмурых пассажиров, которые послушно снимают обувь, расстегивают ремни и открывают крышки ноутбуков.
Хвост к окошку не становится короче. Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу. Поглядываю на наручные часы, потом не выдерживаю и, словно спущенный с привязи тигр, врезаюсь в начало очереди, горячо оправдываясь:
– Простите, но я опаздываю на рейс.
Ожидаю возмущения, злобных окриков и ругани со стороны остальных пассажиров. Я даже отмазку подходящую придумал: дескать, тороплюсь, поскольку у меня жена рожает. Однако никто не успевает даже рта раскрыть, меня осаживает возникшая рядом служащая аэропорта:
– Сэр, так нельзя.
– Простите, – говорю я, – но мой самолет вот-вот улетит…
Женщине этой, судя по виду, давно уже пора на пенсию, и, естественно, она начинает занудствовать:
– Я начала работать здесь еще до вашего рождения, а потому могу заявить со всей определенностью: правила есть правила, и нарушать их недопустимо.
– Прошу вас. Дело очень срочное.
Она смотрит мне в глаза:
– Вам тут не место.
К окошку подзывают следующего пассажира – стоящего рядом со мной мужчину. «Может, просто по-наглому отпихнуть его и влезть без очереди?» – мелькает в голове мысль.
Дионна ревела и билась о стенки стойла. Я пыталась объясниться с мужем, хоть что-то сказать в ответ. Но Томас еще сильнее ударил меня о металлические планки. В глазах потемнело, и я начала задыхаться.
А потом вдруг появились воздух и свет. Я упала на бетонный пол, жадно хватая ртом воздух; грудь горела огнем. Перекатившись на бок, я увидела Гидеона, который нанес Томасу мощный удар в челюсть; тот запрокинул голову, изо рта и носа хлынула кровь.
Поспешно вскочив, я выбежала из сарая. Далеко мне уйти не удалось – подкосились ноги, но, к своему удивлению, я не упала, а оказалась в руках у Гидеона. Он смотрел на мое горло, трогал красное ожерелье, оставшееся у меня на шее от хватки Томаса. Он был так нежен, пальцы касались больного места, как шелк, и внутри у меня словно бы лопнула струна.
Оттолкнув своего спасителя, я крикнула:
– Я не просила у тебя помощи!
Он, удивленный, отпустил меня. Нетвердо держась на ногах, я пошла к нашему коттеджу, избегая того места, куда, как мне было известно, Грейс повела Дженну купаться, и сразу направилась в кабинет Томаса, где он проводил время, заполняя бухгалтерские документы и внося новые данные в папки с информацией о наших слонихах. На столе лежала книга, куда мы записывали расходы и доходы. Я села и пролистала первые несколько страниц – там были сведения о доставке сена и оплате услуг ветеринара, счета из лаборатории и контракты на закупку продуктов. Потом я перешла в конец.
С14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
С14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
С14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
С14H19NO4C18H16N6S2C16H21NO2C3H6N2O2C189H285N55O57S.
Я положила голову на стол и зарыдала.
Обмотав вокруг шеи голубой шарф, я пошла посидеть с Маурой у могилы слоненка. Я пробыла там, может быть, час, когда появился Томас. Он пришел пешком и остановился по другую сторону изгороди, держа руки в карманах.
– Я хотел сказать тебе, что ненадолго уезжаю. В одно место, где уже был раньше. Там мне помогут.
Не глядя на мужа, я ответила:
– Разумное решение.
– Я оставил адрес и телефон на кухонном столе. Но тебе не позволят говорить со мной. Потому что… в общем, у них так принято.
Едва ли у меня возникнет нужда звонить Томасу. Мы и так уже, считай, сами управлялись с заповедником, когда он находился здесь.
– Скажи Дженне… – Он покачал головой. – Нет. Ничего не говори ей, кроме того, что я люблю ее. – Томас сделал шаг вперед. – Я понимаю, что мои слова ничего не стоят, но все равно прости меня. Я не виноват… Просто я сейчас – это не я. Слабое извинение. Но другого у меня нет.
Я не смотрела ему вслед. Просто сидела, крепко обхватив руками колени. Маура, стоявшая в двадцати футах от меня, подняла сосновую ветку с кисточкой игл на конце и начала подметать землю перед собой.
Позанимавшись этим несколько минут, слониха пошла прочь от могилы. Отойдя немного, она обернулась и посмотрела на меня, потом сделала еще несколько шагов, замерла, подождала.
Я встала и двинулась за ней.
Было жарко и влажно, одежда липла к телу. Я не могла говорить, так сильно болело горло. Концы шарфа, как крылья бабочки, трепыхались у меня на плечах под горячим дыханием ветра. Маура шла медленно и явно знала, куда идет, – оказалось, к загородке из колючей проволоки. Остановившись у нее, слониха с тоской уставилась на пруд, находившийся по другую сторону.
У меня не было ни перчаток, ни инструментов – ничего, чтобы отключить электричество от изгороди. Однако я ногтями вскрыла ящик с батарейками и отсоединила их. Потребовалось приложить все имевшиеся у меня силы, чтобы распутать проволоку, которой несколько недель назад я затянула импровизированные ворота. Пустяки, что я изранила руки, а пальцы стали липкими от крови. Оттащив загородку в сторону, я освободила проход для Мауры.
Она им воспользовалась, но у кромки воды остановилась.
Неужели мы напрасно прошли весь этот путь?
– Давай! Вперед! – хрипло прошептала я и, скинув обувь, ступила в воду.
Она была холодная и чистая, восхитительно свежая. Рубашка и шарф пристали к телу, а шорты раздулись вокруг бедер. Я нырнула в глубину, сняла резинку с завязанных в хвост волос и всплыла на поверхность, бултыхая в воде ногами, чтобы удержаться на плаву. Потом слегка обрызгала Мауру. Она попятилась, но тут же опустила хобот, набрала в него воды и окатила мою голову мощной струей, как душем.
Выходка слонихи казалась такой продуманной и неожиданно игривой после долгих недель отчаяния, что я громко рассмеялась. Смех был не мой, а какой-то совсем чужой – хриплый и надрывный, но радостный.
Маура осторожно вошла в воду, легла на левый бок, потом перекатилась на правый и снова обрызгала меня. Это напомнило мне, как в Ботсване мы с Томасом наблюдали за резвящимся в пруду слоновьим семейством. Тогда я думала, что моя жизнь сложится иначе. Я следила за Маурой, а та плескалась и кружилась, поддерживаемая водой, словно сбросила оковы, тяготившие ее в последнее время, и я – очень медленно и постепенно – тоже позволила себе расслабиться: легла на воду и ощутила невесомость.
– Она играет, – сказал Гидеон с дальнего берега пруда. – Значит, боль отпускает ее.
А я и не заметила, что за нами, оказывается, наблюдали. Нужно было извиниться перед Гидеоном. Помощи я у него не просила, это верно, из чего, однако, вовсе не следует, что спасать меня было не нужно.
А вообще получилось очень глупо, взрослые люди так себя не ведут. Оставив Мауру развлекаться самостоятельно, я переплыла пруд и вышла на берег. И вот я стояла перед Гидеоном, не зная, что сказать, а вода стекала с меня ручьями. Помявшись немного, я выдавила из себя:
– Извини, я не должна была так говорить.
– Как ты? – спросил Гидеон, и было ясно, что это не дежурный вопрос, а он действительно за меня переживает.
– Я… – Пауза. Что ответить? «Испытываю облегчение?» «Нервничаю?» «Мне страшно?» Я улыбнулась и сказала: – Да вот, вся промокла.
Гидеон заулыбался, оценив шутку, и развел руками:
– Полотенца у меня нет.
– Я сама не знала, что полезу купаться. Мауру нужно было немного расшевелить.
Он посмотрел мне в глаза:
– Или ей просто нужно было знать, что рядом кто-то есть.
Я не отрывала от него взгляда, пока Маура не обдала нас обоих мелкой водяной пылью, а потом добавила заряд помощнее. Гидеон пугливо отскочил в сторону от холодной струи, а для меня это было как крещение, начало новой жизни.
Вечером я провела общее собрание – сообщила Невви, Грейс и Гидеону, что Томас отправился на поиски инвесторов и некоторое время проведет за границей, так что нам придется управляться в заповеднике без него. Могу поклясться, они мне не поверили, но сжалились надо мной и притворились, что приняли мои слова за чистую монету. На обед я дала Дженне мороженое и уложила ее спать в свою постель.
Потом зашла в ванную и размотала с шеи шарф, высохший и смятый тонкими складками после купания с Маурой. Горло кольцом охватывала полоса из отпечатков пальцев, темных, как жемчужины Южного моря.
Синяк – память тела о том, как плохо с ним обошлись.
Я тихо прокралась по коридору на кухню и нашла оставленную Томасом на столе записку: «МОРГАН-ХАУС, СТОУ, ШТАТ ВЕРМОНТ. ТЕЛЕФОН: 802–555-68–68», – вывел он своим четким и ровным, как по линейке, почерком.
Взяв трубку, я набрала номер. Мне не хотелось разговаривать с Томасом, но нужно было удостовериться, что муж благополучно добрался до места и с ним все хорошо.
Набранный вами номер не обслуживается. Пожалуйста, проверьте правильность номера и повторите набор.
Я так и сделала. После чего села за компьютер в кабинете Томаса и поискала в Интернете больницу Морган-Хаус, но там обнаружились только профессиональный игрок в покер с таким именем в Лас-Вегасе да приют для беременных девушек-подростков в Юте. Но ни одного медицинского заведения с подобным названием не существовало.
Верджил
Мы, похоже, опоздаем на этот чертов самолет.
Серенити заказала билеты по телефону. А уж сто́ят они – да я столько за месяц отдаю за аренду квартиры. Когда я смущенно сказал ей, что ни при каком раскладе не могу сейчас позволить себе такие траты, Серенити лишь небрежно отмахнулась: «Дорогой, именно для таких случаев Господь создал кредитные карты». Потом мы на запредельной скорости рванули по шоссе в аэропорт, потому что рейс в Теннесси отправлялся через час. Багажа у нас не было, и мы сразу кинулись к билетным автоматам, надеясь миновать очередь из людей, которые при регистрации сдавали чемоданы. Билет Серенити машинка выплюнула без проблем, с купоном на бесплатный напиток в придачу. Когда же я ввел свой код подтверждения, то получил в ответ мигающую на экране надпись: «Обратитесь в службу информации аэропорта».
– Вы что, издеваетесь? – ворчу я, глядя на очередь к окошку.
По громкой связи объявляют посадку на наш рейс 5660 в Нэшвилл, ворота 12.
Серенити смотрит на эскалатор, который везет пассажиров в зону досмотра, и произносит:
– Ну что ж, прилетим в Нэшвилл позже, только и всего.
Но кто знает, где к тому моменту окажется Дженна, если сумеет раньше нас встретиться с Гидеоном. А уж если она пришла к выводам, аналогичным моим, что Гидеон мог быть в ответе за исчезновение и возможную смерть ее матери, трудно предположить, на какие шаги решится этот тип, чтобы только заставить девчонку замолчать.
– Иди на посадку, – говорю я Серенити. – Я могу не успеть на этот рейс, но найти Дженну так же важно, как и Гидеона. Если она доберется до него первой, это может плохо для нее закончиться.
Серенити не спорит. Почувствовав тревогу в моем голосе, она буквально взлетает вверх по эскалатору и вливается в толпу хмурых пассажиров, которые послушно снимают обувь, расстегивают ремни и открывают крышки ноутбуков.
Хвост к окошку не становится короче. Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу. Поглядываю на наручные часы, потом не выдерживаю и, словно спущенный с привязи тигр, врезаюсь в начало очереди, горячо оправдываясь:
– Простите, но я опаздываю на рейс.
Ожидаю возмущения, злобных окриков и ругани со стороны остальных пассажиров. Я даже отмазку подходящую придумал: дескать, тороплюсь, поскольку у меня жена рожает. Однако никто не успевает даже рта раскрыть, меня осаживает возникшая рядом служащая аэропорта:
– Сэр, так нельзя.
– Простите, – говорю я, – но мой самолет вот-вот улетит…
Женщине этой, судя по виду, давно уже пора на пенсию, и, естественно, она начинает занудствовать:
– Я начала работать здесь еще до вашего рождения, а потому могу заявить со всей определенностью: правила есть правила, и нарушать их недопустимо.
– Прошу вас. Дело очень срочное.
Она смотрит мне в глаза:
– Вам тут не место.
К окошку подзывают следующего пассажира – стоящего рядом со мной мужчину. «Может, просто по-наглому отпихнуть его и влезть без очереди?» – мелькает в голове мысль.