Время обнимать

– Артем Ильич, как хорошо, что я вас застала наконец! Мы предварительно договорились с Валентиной Николаевной, но требуется согласие всех прописанных жильцов, то есть и вас, и Марии Самойловны Шнайдер. Как по поводу чего? Продажи квартиры, конечно. Мы обсуждали еще два месяца назад. Понимаете, у нас довольно широкие возможности для покупки жилья, но муж давно мечтал вернуться на улицу детства. И вдруг ваша квартира – не просто Петроградская сторона, но именно Лахтинская! Он уже все проверил, получить разрешение на достройку лифта и дополнительного этажа вполне возможно. Если у вас ничего не изменилось, будем рады подписать договор.

Что ж, с жильем в любом случае требовалось что-то решать. Артем продолжал на автопилоте платить за аренду коттеджа, но было исключено везти туда больного ребенка. Еще невозможнее казалось отбирать у мамы квартиру в башне, пусть она и настаивала на обратном обмене. Продажа чердака на этом фоне становилась прекрасным выходом. Тем более согласия Марии Самойловны Шнайдер больше не требовалось.



Гораздо более сложной и мучительной темой оставался вопрос с работой. В первые дни трагедии Артем отправил шефу просьбу об отпуске за свой счет в надежде потом уйти окончательно. Но Коле требовалась длительная реабилитация, частная медсестра, дорогие лекарства-стимуляторы, пришлось вернуться на прежнее осточертевшее место. Теперь вся нагрузка упала на близких. Мама готовила еду, носила в больницу тяжеленные сумки с морсами и бульонами, дарила подарки нянечкам, но особенно Артема растрогал Петр Афанасьевич. Он официально ушел на пенсию, оставив за собой только факультатив по физике, а все свободное время посвящал Коле – купал, кормил, водил по коридору, бережно поддерживая за спинку. На работе Артем, как и прежде, тонул в документах, ни с кем не успевал да и не хотел общаться, поэтому не знал размаха проблемы, пока Андрей Федорович не вызвал его к себе в кабинет для личного разговора.

– Сука, блядь сушеная, как я прозевал?! Это подстава Тёма, понимаешь, подстава!

Артем не сразу понял, что речь идет об Ирине Станиславовне.

– Вляпались по самое то! Главное, тысячу раз повторял – проверить каждый счет отдельно! И как можно дольше не подписывать. Крутиться, утираться, благодарить, но не подписывать! Это крах, Тёма, полные кранты! Ладно, без паники, Карнаухов подписал, козел, он пусть и выкручивается. И платит тоже он! Я пока перебазируюсь в Лондон, Галка и дети со мной, Катерине передашь деньги, тут наличными!

Любовница шефа Катерина, услышав новости, принялась плакать и материться, одновременно пересчитывая купюры, но Тёме ее жалеть не хотелось. Ни ее, ни шефа с его детьми от разных баб. Еще один саудовский шейх, твою мать!

– А что со мной, продолжаю работать в прежнем режиме?

– Продолжай, Тёма, продолжай. Премию я тебе выписал заранее, не дрейфь, может, еще и выживем. Но заявление об уходе подготовь на всякий случай. Вчерашним числом. Нет, какая блядь, ты только подумай, какая блядь!

Он писал ей каждый день. Писал, стирал с экрана и опять писал, мучительно подбирая слова.



Валюша, дорогая, уже почти полгода, как мы не виделись, как ты дышишь, чем занимаешься, не достает ли анемия? Девочка моя, еще не все потеряно – Леня обещает консилиум в Израиле, Арина нашла какого-то нового гениального невропатолога. Очень помогает Петр Афанасьевич, а мы еще над ним смеялись. Квартиру на чердаке продал очень выгодно, деньги у нас на счету, какая ты умница, что организовала. Честно говоря, эти деньги – единственная точка опоры сейчас, я в подвешенном состоянии, фирма вот-вот накроется. Знаешь, в твоей нелюбимой башне (где теперь живет мама) продается трехкомнатная квартира, не на десятом, а только на втором этаже, тебе не придется даже заходить в лифт! Зато если ее купить, появится отдельная комната для сиделки. Пока Коля требует постоянного ухода, плюс лекарства, плюс консультации врача. Поживем немного, потом Коля поправится, я открою свою фирму, и все наладится. Главное, я люблю тебя, я очень тебя люблю.



Ответ пришел только через месяц.



Письмо получила, спасибо. Я в курсе состояния Коли, каждую неделю говорю с его врачом. Насколько я поняла, нет никакой надежды на восстановление мозговых функций, то есть ребенок навсегда останется дебилом. Правильно было бы засудить эту сволочь, пусть всю жизнь платит за нанесенный ущерб, но что с нее возьмешь. Говорят, в Питере есть хороший дорогой интернат для неполноценных детей, у твоей мамы наверняка сохранились связи в гороно, пусть узнает. Но если ты хочешь сам заниматься Колей, я не возражаю.

Тёма, пойми меня правильно, я не вернусь. Вся наша жизнь рухнула, и не только из-за несчастья с Колей. Ты казался мне таким надежным и перспективным, а в результате предлагаешь соседство своей мамы, больного ребенка и общий туалет с сиделкой. Через два дня я улетаю в Неаполь, мой бывший преподаватель итальянского обещал помочь с устройством – он уже давно вернулся домой. Может быть, я найду наконец свою любовь. Я высылаю подписанные документы о разводе, думаю, остальное ты оформишь без моего личного присутствия. И еще. Я забрала со счета деньги за проданную квартиру на Лахтинской. Я ведь сама нашла покупателей и должна с чего-то начинать жизнь в Италии. Тем более вам с мамой остается квартира в башне, десятый этаж всегда хорошо ценится.



Экран его комьютера был совсем новым и шрифт ярким и крупным, ничего не перепутаешь.

На следующее утро с незнакомого номера позвонила Катерина и рыдая сообщила, что Карнаухов застрелился.





Бегущая по волнам. Арина




Тот безумный день, похожий на затянувшийся дурной кошмар, наверняка останется в памяти Арины навсегда.

Началось с того, что в шесть утра позвонил Сережка. Благословенный час, на море начинает припекать, почему бы не выпить холодного пива и не поболтать с родной сестрой. И какая разница, что она не в Таиланде, что разница во времени пять часов, что вчера вернулась с тяжелейшего дежурства. Кого волнуют такие мелочи!

– Сеструха, спасибо, вчера получил! Хватило бы и сотни, честное слово, здесь все дешево. Знаешь, мы здорово сыгрались, Степка на скрипке, я на клавишах и ударных, еще два приличных гитариста – реальный оркестр! И свои тексты запустили – чередуем с Мандельштамом и Бродским, ха-ха! Да, тут полно русских. Строго между нами, тексты я сам пишу. Публика млеет! Степка тебе кланяется и нежно целует.

Сам целуй своего Степку, чтоб он провалился! Почему-то Арине до сих пор казалось, что без Степки брат бы перебесился и поменял увлечения, нашел симпатичную девочку, перестал болтаться по свету. Глупость, конечно! Даже Лена смеялась и говорила, что ориентация формируется с рождения и во многом определяет творческую натуру – Чайковский, Сомерсет Моэм, Оскар Уайльд. Смеяться-то смеялась, ее королева-бабушка умеет «сделать лицо», но Арина легко уловила огорчение и разочарование. А мать повторяет без конца, что основные ценности в обществе разрушены и вся молодежь потеряла ориентиры. Ясен пень, вся молодежь, а не только ее гениальный сын. Правда, Арина к молодежи почему-то не причисляется.

Не успела провалиться в сон – опять звонок! На этот раз не беспечный, а отвратительный, бьющий по ушам. Или ей задним числом так показалось? Умерла Муся, Тёмкина бабушка. Тетя Наташа говорила тихим ровным голосом, и от этого стало еще тяжелее.

– Позвони маме, пожалуйста. Думаю, она захочет приехать на похороны. Нет, Артем, как назло, в Италии, вылетает в ночь.

Как редко они стали видеться с Артемом! Лена и мать не могли простить ему дикую ссору с Витей и хотя на большие праздники и дни рождения приглашали, но так ненавязчиво, что он находил причину не приехать. А после совершенно непостижимой женитьбы на красотке Вале Арина сама предпочитала не встречаться, чтобы не видеть ее спесивую физиономию. «Все мужики – козлы», – любит повторять мама и часто бывает права.

– Обязательно, тетя Наташа, обязательно передам маме! И сама обязательно приеду. Боже мой, как жаль! Бедная Мария Самойловна.

Теперь получалось совсем не до сна. Нужно с утра попасть в отделение хотя бы на пару часов, потом уже можно отпроситься и ехать к Наташе.

Пять лет назад, когда Арина выбрала аутоимунные заболевания, и в частности детскую ревматологию, все поддерживали и хвалили – и отец, и его родители, и Лена. Мол, чистое отделение, без катаклизмов и бессонных дежурств, не травматология какая-нибудь. Кстати, иммунная система все больше входит в моду, можно параллельно написать пару статей, выбрать научного руководителя.

И мама в своей обычной манере, но одобрила:

– Что ж, детская ревматология звучит неплохо, хотя ты знаешь, как я ненавижу лечить детей. Но если рассуждать здраво, диагностика понятная, лечение консервативное, вылечить – не вылечишь, зато и не умирает никто.


Да, не умирают. Не умирают мгновенно, как при травме, а лежат месяцами с мордашками, распухшими от стероидов, с почечной недостаточностью и пороками клапанов. К счастью, у Маши Власовой красная волчанка не подтвердилась, только гломерулонефрит, как будто одного гломерулонефрита не хватит, чтобы сломать всю жизнь.

Какая глупость привязываться к больному ребенку! Напрасная иллюзия родительских чувств. Давно пора собраться с силами и примириться, что своих детей не будет. Или нужно решиться на усыновление, или просто жить без забот, сегодня страшно модно заниматься собой любимой и своими скрытыми талантами. В интернете какая-то идиотка целую дискуссию развернула: она не желает превращаться в инкубатор, терпеть отвратительный и унизительный процесс родов, тратить лучшие годы на капризы и неблагодарность и в результате навсегда отказаться от реализации собственных возможностей ради очень сомнительного результата. Вот так красиво и убедительно. И целая толпа теток бурно поддерживает и делится собственным радостным опытом жизни без детей. Революционерки, одним словом! Арина не удержалась и полезла смотреть личные данные. Так и есть! Далеко за тридцать, заплывшее нечистое лицо, волосы забраны в жидкий хвостик, секса явно нет, денег нет, обида на весь мир. Проповедница прекрасной жизни.

Но как только Арина начинала думать об усыновлении, накатывал холодный ужас. Наследственность, врожденные пороки, наркотики и алкоголь во время беременности. Все подряд не проверишь. А если ты просто не сможешь полюбить чужое дитя, начнешь смотреть по сторонам и думать, что сделала неправильный выбор – надо было взять не мальчика, а девочку, не блондина, а брюнета? Поменяйте, пожалуйста!

Четырехлетнюю слабенькую девочку-одуванчик Машу Власову привезла из области растрепанная испуганная мамаша, сама на шестом месяце беременности, бледная и отекшая, как подушка. Арина еле уговорила заведующего оставить девочку, поскольку лечение предполагалось длительное и с очень сомнительным результатом. Но мать пришлось почти сразу отправить домой – ни проживанием, ни питанием больница не обеспечивает, если кто не знает. Девочку было безумно жалко, с утра до вечера она тихо плакала, ничего не ела и все время смотрела на дверь. На второй неделе Арина сломалась и стала потихоньку от персонала приносить Маше плюшевых зверюшек и домашние котлеты в красивой кастрюльке с цветочками. Как ни странно, кастрюлька оказалась спасением, поскольку из нее девочка соглашалсь есть и суп, и кашу.

Собственно, ради Власовой и еще двух-трех тяжелых детей Арина спешила сегодня на работу – проверить вчерашние анализы, уточнить дозы стероидов. Один восьмилетний мальчик из области все время температурил, заведующий настаивал на антибиотиках, а она вчера полезла в бутылку, стала спорить, хотя прекрасно понимала, что у заведующего намного больше опыта. Стыд один! Ничего, сейчас сделает только самые срочные назначения и отпросится – причина, к сожалению, слишком уважительная, а ее начальник пусть сам все решает, делает обход, ищет вену у Кати Авиловой. Не перетрудится! Звучит хамовато, но каждый человек получает то, что заслужил.

Заведующий, крупный наглый мужик, похожий на Маяковского, положил на нее глаз еще в интернатуре. Поддерживал на конференциях, приглашал на практику в отделение, рассуждал о перспективах ревматологии, а сам пялился на Аринины длинные ноги, благо от Лены унаследовала. Как не вспомнить материно утверждение про козлов? Сорок лет, дважды женат, а все туда же. Заявился к ней на дежурство, якобы для помощи, и сразу по плечу стал гладить и в щечку целовать. Арина хотела огрызнуться и вдруг почувствовала, как от горячей мужской руки по телу побежали мурашки и захотелось закрыть глаза. «Я млею», – говорила героиня в каком-то фильме. После ужасного опыта с Сашкой Антиповым она полгода не разговаривала ни с одним симпатичным парнем. Потом все-таки взяла себя в руки, познакомилась с молодым хирургом на практике, несколько раз встречалась с братом однокурсницы, но пресловутого развития отношений продолжала бояться, потому что ничего не ожидала, кроме напрасной боли и унижения. И вдруг этот поношенный донжуан, обольститель медсестер и секретарш, вызвал такое томление?

Нет, он не принялся сразу лапать за грудь, как когда-то Саша, не задирал поспешно подол, а только прижался щекой к ее щеке и обнял, крепко-прекрепко обнял, будто нашел наконец свою девочку, красавицу, давно потерянную любимую жену. Тело Арины плавно тонуло в теплом молоке, больше всего хотелось не двигаться, только закинуть голову, подставить лицо чуть ощутимым ласковым поцелуям и отдаться жадным нежным объятиям. И сгореть. И воскреснуть. Кажется, она впервые поняла смысл слова отдаться. И через несколько часов, уже дома, одна, в собственной постели она продолжала плыть и тонуть в жарком соблазне и только улыбалась, улыбалась, пока не уснула сладким блаженным сном.

Это было так непостижимо и непонятно, что Арина решила посоветоваться с Леной.

– Девочка моя, все нормально. Есть древнее как мир понятие – страсть, и необязательно ей сопротивляться.

– А любовь? Я совсем не люблю его. Или все-таки люблю?

– Знаешь, милая, мне сейчас вспомнилась страница из юности. Буквально страница – мы с друзьями тогда страшно увлекались афоризмами, даже завели специальные терадки, чтобы записывать и потом хвастаться. Наивно, но по-своему полезно. Лучше опираться в жизни на чужую мудрость, чем на собственную неопытность, не правда ли? И вот у меня было записано, кажется из Конфуция, изречение о любви. Влечение ума рождает уважение, влечение души – дружбу, а влечение тела – желание.

– Бабуля, обожаю романтиков! И что, есть шанс, что они встретятся? Или рванут в разные стороны, как лебедь, рак и кто-то там еще?

– Не поминай Крылова всуе! Тоже мне, поколение циников! Если встретятся – то и будет настоящая любовь.

– А у тебя встретились, конечно, когда появился Витя?

– У меня не встретились. По раздельности – сколько угодно, а вот вместе не случилось.

– А Витя?!

– С Витей мы были очень хорошими друзьями. И прожили хорошую долгую жизнь, очень хорошую и очень долгую, любому можно пожелать.

– А остальное?

– А об остальном поговорим в другой раз. Что-то я устала, деточка, ступай домой. И не отказывайся от поклонника, если он тебя радует. Ты свободный взрослый человек, имеешь право и на любовь, и на секс. Но не забывай, что когда-нибудь он тебя обязательно бросит.

Они встречались на дежурствах или у Арины дома, но дома ее страшно раздражала его манера поглядывать на часы. Несколько раз пришлось немедленно выставить за дверь! Она бы совсем его выгнала, но снова и снова настигала неодолимая жажда – словно вспышка огня в сухой траве. И потом долгое отдохновение, ощущение пустоты и неги во всем теле, когда даже лень поднять руку к выключателю у кровати, и лампа бесполезно горит до самого утра.

Знала одна Лена, но никогда ничего не спрашивала, только смотрела в глаза внимательно и лукаво.

Елена Сергеевна Чудинова, Аринина несравненная бабушка, в свои семьдесят пять плюс выглядела потрясающе – ухоженные руки, шелковый халат, крупные нарядные бусы и браслеты. Она постоянно принимала гостей, не признавала ничего покупного (а ведь когда-то столовские биточки казались вполне съедобными!) и с помощью преданной домработницы Ларисы готовила не по-домашнему изысканные блюда – чахохбили, суп харчо, котлеты по-киевски. Причем для супа покупали строго определенную зелень, а для котлет резали соломкой и отдельно запекали хрустящие сухарики.

Бабушка продолжала играть в театре, более того, специально для нее возобновили спектакль «Дальше тишина» – публика рыдала, особенно старшее поколение. Деда Виктора Лена вспоминала часто и с большим теплом, любила рассказывать, как Витюша нравился женщинам, как поддерживал ее в работе и даже мимолетных увлечениях. Потому что женщина без иллюзии любви теряет легкость и кураж, а иногда и смысл жизни.

Но однажды, промозглой питерской зимой Елена Сергеевна оступилась и сломала шейку бедра. Что ни говорите, сам Господь Бог когда-то направил Аринину мать в ортопедию! Ногу прооперировали, даже хромоты почти не осталось, но остался страх и неуверенность в походке, особенно зимой. Сережка тем временем бродил по свету, сначала увлекся Индией, три месяца балдел от неспешности и созерцания, но в конце концов подхватил дизентерию и перебрался в Таиланд. Вместе со Степкой они организовали джазовый дуэт, который вскоре разросся в квартет, отрывались по полной, писали тексты и композиции на тему, составили отдельную программу блюзов для престарелых романтиков (платежеспособных в отличие от молодой тусовки!). Домой возвращаться братец совершенно не собирался и твердил маме по скайпу, что только дурак может покинуть найденный рай. В результате Гуля переехала к Елене Сергеевне – в дом своего детства на канале Грибоедова, а Арина оказалась единственной хозяйкой двухкомнатной квартиры на улице Рубинштейна!

Еще в самом начале ее сомнительного романа заведующий, как человек ответственный, поинтересовался, умеет ли Арина предохраняться. Козел, что еще сказать. Услышав про спираль, успокоился, но в какой-то особенно ласковый и теплый вечер вдруг вздохнул с сожалением:

– Представь, солнышко, какие бы у нас получились дети!

Арину повело, как от пощечины, потому что у этого козла уже были дети в обоих браках, но тут же мелькнула отчаянная мысль – а если? На следующей неделе она удалила спираль и со злорадством стала ждать результата. Ждала и заранее представляла, как чертов обольститель будет врать и выкручиваться перед обеими женами и как она посмеется и выставит его за дверь. Сделал дело – гуляй смело! Это будет только ее малыш, милый маленький Чудинов, вот так!

Но прошел месяц, и полгода, и год.

– Ничего особенного не нахожу, – сказала подружка гинеколог, – иногда воспаление почти незаметно протекает, а трубы потом остаются непроходимы. Ты спираль сразу после аборта поставила?

Еще год Арина надеялась, потом вдруг решила, что дело не в ней (хотя у заведующего были две дочки и сын) и буквально соблазнила одного за другим двух молодых ординаторов. Ничего, кроме огорчения и отвращения к самой себе, не получилось. Тем временем ей исполнилось тридцать, мать и Лена намекали, что пора серьезно подумать о замужестве. Но можно ли с самого первого дня обманывать близкого человека? И какой вообще смысл в замужестве, если детей все равно не будет?

Машенька Власова, как всегда, смотрела на дверь, но уже не плакала, а, увидев Арину, даже улыбнулась. Застенчиво, еле заметно улыбнулась. Вот и хорошо, она будет лечить и любить чужих детей. Можно добросовестно работать, защитить диссертацию, на Новый год отправлять подарки в какой-нибудь детский дом или даже в несколько детских домов… Арина неожиданно для себя шагнула вперед и обняла Машу за плечи, прижала к груди пушистую головку. Господи, что за сантименты! Она поспешно выложила в тумбочку коробку зефира, сырники и безобразную, но почему-то любимую детьми куклу Барби. Не настоящую, а подделку за сто рублей.

Заведующий разрешил уйти, хотя и скривился. Не мог простить прекращение без причины их прекрасного романа. Но особенно придираться не решался, знал, что Арина перфекционистка во всем и халтуры не выносит.

Ужасно неприлично, что она все время на него смотрела. Нет, конечно, не в упор, но куда бы ни переводила взгляд, невольно видела крепкие загорелые руки, футболку с короткими рукавами, славное открытое лицо. Жалела тетю Наташу, обнимала Артема, выражала сочувствие и соболезнования и опять натыкалась взглядом на обалденное, обгоревшее до темноты лицо и встречный взгляд огромных библейских глаз. Очень знакомых глаз, вот что странно! Грустный растерянный Артем подошел и представил:

– Леня, мой брат из Израиля, внук Аси. Ты помнишь Александру Самойловну?

Да, она прекрасно помнила сестру Тёминой бабушки, она всегда помнила всех родственников. Брат из Израиля, и у обоих братьев одинаковые глаза, теперь понятно. И понятно, откуда нелепая в траурный день футболка! Артем и Петр Афанасьевич, конечно, были в темных костюмах, тетя Наташа в строгом черном платье, она сама успела в последнюю минуту заскочить домой и переодеться в черные брюки и блузку. Говорят, израильтяне порядочные разгильдяи и ничего не понимают в одежде. Но почему-то его футболка и джинсы не раздражали, человек в горестную минуту имеет право быть самим собой.

Артем за прошедший год побледнел и даже постарел, если можно так сказать о человеке тридцати четырех лет. Много работает или жена достала? Лена и мать в домашних разговорах называли жену Артема Валюшкой: Валюшка вышла прогулять новую шубу, Валюшка держит для няни отдельную дешевую еду, Валюшка опять нахамила Наташе. Да-а, Арине бы Валюшкину хватку. Бедный Артем, надо суметь так глупо жениться!

А его израильский брат, как раз наоборот, выглядел совсем юным. Да, тетя Дина на десять лет моложе тети Наташи, значит, и Леня намного моложе Артема. Остается понять, какая Арине разница и что она так уставилась на чужого мальчика?

Наконец уточнили дату и время похорон, все начали расходиться, Артем с Леней тоже куда-то ушли вместе, только окончательно обессилевшая тетя Наташа механически складывала чашки. Арина нашла в ванной эмалированный таз, сложила бокалы, как всегда делала у себя дома, потом аккуратно перемыла их водой с солью и насухо протерла полотенцем. Будто чувствовала, что нельзя уходить…