Время обнимать
Часть 13 из 17 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Вале было двадцать три, а ему сорок три. Седые виски, загадочный взгляд, элегантный, как Ричард Гир. Генеральный директор только что открывшегося нового банка, говорили, специльно переехал из Москвы поднимать их целину. Там, в банке, и познакомились, она пришла узнавать по поводу ссуды на учебу. Такая дура, была уверена, что Художественная академия ее ждет не дождется. Да, понимала, что женат, но сколько угодно людей расходятся и начинают новую жизнь! Тем более она сразу забеременела и он настаивал на сохранении ребенка. Оказалось, он и не думал о разводе! Возомнил себя турецким султаном – одна женщина для официальных приемов, другая – для личных утех, мол, почти все его друзья имеют вторую семью. Кроме того, ему нравится иметь много детей, благо он всех их может содержать.
Тёма вдруг вспомнил израильскую лахудрочку – саудовский шейх, именно так она и говорила.
Но она не собиралась жить в гареме! Она мечтала рисовать, путешествовать, быть любимой и единственной, поэтому тайно собралась и уехала в Питер. Уверена, что Тёма может ее понять, она была совершенно одна. Нет, этот тип не слишком спорил, согласился обеспечивать девочку, но только при одном условии: Настя должна жить в Смоленске, под его контролем. Иначе нанимает адвокатов и в три минуты лишает Валю материнства.
– Но теперь ты не одна! Давай тоже наймем адвокатов, что за средневековье?!
– Милый, ты просто не понимаешь, какой это страшный человек. И потом Настя живет в прекрасных условиях, мама с отчимом ее обожают, никто ни в чем не нуждается. И дорога к ним очень простая – ночь на автобусе, билеты дешевые, а на самолете и вовсе полтора часа! Как по Питеру в час пик.
Артем долго собирался с духом, прежде чем решился рассказать своим. Муся всплеснула руками и явно собралась разразиться гневной тирадой, но мама довольно жестко ее остановила. Что ж, разве Муся забыла, что Наташа сама родила ребенка от не слишком подходящего человека? Правда, ни при каких условиях она не смогла бы оставить сына в другом городе, но тут каждый решает для себя, не им судить.
Тем временем за окном светилось лето. За окном, потому что Артем по-прежнему вкалывал до ночи, но в выходные все-таки успевали нагуляться до одури, ездили в Петергоф и Пушкин, покупали бусы, колечки, самодельных кукол и прочие безделушки, обожаемые Валей. Отпуск шеф обещал только в сентябре, и не более двух недель, мама ворчала, что крепостной строй отменили сто пятьдесят лет назад, Муся даже всплакнула пару раз по поводу Тёминого усталого вида, но Андрей Федорович платил, значит, и музыку заказывал.
Они выбрали Грецию! Продолжение лета и солнца, теплое, как парное молоко, море, все через край – свет, синь, свобода. Скромные белые домики местами облупились, но увитые цветами и зеленью были чудно хороши, особенно когда поднимал глаза и видел парящий над городом Парфенон. Валя в майке и шортах казалась античным мальчиком, сандалии подчеркивали тонкие щиколотки, и все время хотелось встать на колени и поцеловать аккуратные бронзовые пальчики. Она обожала бродить по туристким лавочкам, накупила целый ворох льняных платьев и рубах и на Тёму напялила шикарную ковбойскую шляпу с кисточками. Вечерами сидели в кафе на площади, ели хрустящую жареную рыбу с маслинами.
– Тёма, ты знаешь о чем я мечтаю? Жить в своем домике! Пусть совсем маленьком, и не здесь, а в Петербурге, но обязательно с деревянной лестницей и камином. Осенними вечерами я буду спускаться тебе навстречу в длинном до полу мягком платье и вязаной шали, представляешь? Словно времени не существует вовсе. А на втором этаже будет настоящая мастерская, разноцветные тюбики с краской, холсты, прислоненные к стене, чтобы никто случайно не увидел неоконченную работу. Как я не люблю нашу бездарную башню, тесную квартиру, вонючий мусоропровод. И лифт, особенно лифт! У меня клаустрофобия начинается, всякий раз, как вхожу в эту коробку и еду на десятый этаж.
В первый момент Артем расстроился и растерялся, но тут же сообразил, что сам Господь помогает осуществить давний план по переселению родственников. Только нужно заранее проверить цены на аренду в коттеджном поселке. Прошлым летом сотрудник пригласил в гости на новоселье – чудесное место, лес, речка, если нет пробок, можно за час доехать до работы.
Он управился за месяц, никаких проблем, если можешь заплатить! Вале решил ничего заранее не рассказывать, как и маме, только объявил, что предлагает всей семьей отметить ноябрьские праздники. Пусть Октябрьская революция не совсем удалась, но праздник отменять грех, они с Валей приглашают на ужин. Форма одежды парадная.
Ужин начался великолепно. Фразу по поводу формы одежды мама, конечно, не могла пропустить. Все втроем явились благоухающие, нарядные, с огромной корзиной цветов, бутылкой шампанского и коробкой пирожных неземной красоты – свежие ягоды и фрукты тонули во взбитых сливках, крошечные эклеры в разноцветной глазури были разложены веером, а по краям уместились корзиночки с орехами. Куда там скучным шоколадным картошкам Тёминого детства! Валя в простом, на первый взгляд, но жутко стильном и дорогом коротком платье сразила даже стойкого Петра Афанасьевича. Короче, вечер начинался триумфом, а закончился катастрофой.
Главное, Артем совершенно не подготовился к такому развитию событий и, не дожидаясь первого тоста, торжественно объявил о своем плане. Суть заключалась в том, что мама получает от Тёмы дарственную и поселяется вместе с Петром Афанасьевичем в ею же любовно обустроенной квартире в башне. Муся остается главным хранителем семейной истории, то есть квартиры на чердаке, но теперь ей не будет скучно и одиноко, поскольку мама всегда может забежать из соседнего дома поболтать и обсудить мировые проблемы, а также занести продукты и прочие покупки. И наконец, Артем и Валя переезжают в чудный небольшой дом с камином и деревянной лестницей, расположенный в коттеджном поселке почти в черте города. Все документы уже оформлены, он даже позволил себе наглость подделать мамину подпись на дарственной, благо почерки у них очень похожи. Оркестр, туш, пожалуйста!
Было приятно смотреть, как у всех расширились глаза, как Валя порозовела от удовольствия, а мама ахнула и всплеснула руками.
– И мы сможем совсем скоро переехать в свой дом? – спросила Валя шепотом.
– Да, хоть послезавтра! Договор на аренду оформлен.
– На аренду? – Лицо Валентины вдруг резко побледнело. – Разве ты не купил этот коттедж?
– Радость моя, приятно, что ты так высоко меня ценишь, но на покупку дома еще предстоит заработать. Хотя бы на первый взнос.
– Но наша квартира стоит достаточно дорого! И расположена в хорошем районе, в современном кирпичном доме. Неужели не хватит даже на первый взнос за какой-то коттедж в поселке?
Мамино лицо покрылось красными пятнами, Петр Афанасьевич закашлялся и поспешно вышел на кухню.
– Милая, – вступила в беседу слишком долго молчавшая Муся, – разве вы не поняли, Тёма не продает свою квартиру, а дарит маме. Кстати, Наташа сама оплатила полную замену паркета. Но, главное, она вырастила заботливого внука, благодарного сына и щедрого любящего мужа! Разве вы хоть в чем-то встречали отказ? Могу только пожелать вам такого же сына.
– Надеюсь, моему сыну никогда не придется тратиться на родителей. Может, мы должны также подарить маме машину и мебель? И не нужно слишком много говорить о Тёминой щедрости по отношению ко мне. Каждая женщина имеет такого мужа, какого заслуживает. Надеюсь, Петр Афанасьевич согласится.
Нет, Артему не пришлось вступаться, потому что все трое тут же ушли. Даже лифт словно по заказу уже стоял на десятом этаже. Что он должен был сделать – накричать, ударить, выгнать ее из дому? Сами воспитывали в уважении к женщине, а теперь бросили один на один с непонятной страшной Валентиной? Он только молча собрал посуду и выбросил в ведро пирожные. Ужасно, но Тёма любил свою жену, даже сейчас любил. Сердце разрывалось от ее слез и незнакомого прежде выражения растерянности и испуга на красивом лице. Господи, подскажи, что я должен сделать?
До вечера она лежала на кровати, свернувшись клубочком, но Артем не подходил и не пытался заговорить. Зачем и о чем? Жуткая пустота заполняла голову, вспомнил, что не ел с утра в ожидании праздничного стола. И Валентина почти не ела, с ее-то анемией, только обморока не хватает. За спиной раздались тихие шаги, звякнула поднимаемая трубка телефона.
– Наталья Викторовна, это я, Валя. Наталья Викторовна, дорогая, простите, пожалуйста! Я понимаю, что вела себя ужасно, наговорила гадостей, самой страшно вспомнить. Все из-за токсикоза, клянусь вам. Тошнит и тошнит, ум за разум зашел. Не хотела пока говорить, даже Тёма не знает, всего шесть недель. И перед Марией Самойловной извинитесь за меня, пожалуйста, она такая милая и заботливая. Да-да, спасибо, и я вас обнимаю!
Как он не хотел ехать в этот никчемный Милан, боже мой, как не хотел! Еще ладно бы Флоренция или Сиена, но толкаться по магазинам и платить бешеные деньги за очередные бренды и тренды? Специально раскручивают, сволочи, для таких дурочек, как его Валентина.
К тому же на работе начался полный аврал. Собственно, ситуация нагнеталась уже давно. Примерно год назад у Андрея Федоровича обнаружили диабет, причем довольно серьезный. Корпоративы и красотки секретарши испарились, как и обильные обеды с коньяком, приходилось думать о здоровье и содержании жены с двумя детьми и любовницы с трехлетним мальчиком. Те самые две семьи, которые на самом деле позволяли себе многие нувориши. Счастье, что Валя не позволила так себя унизить!
Тёмин шеф теперь часто уезжал на отдых, а место секретаря заняла элегантная дама лет сорока пяти, Ирина Станиславовна, в отличие от прежних потаскух, опытная и грамотная. Заместитель Андрея Федоровича, толстый, как Карлсон, и такой же нелепый Сеня Карнаухов, оставался за главного, но в силу полной дурости, скорее, мешал и к тому же лез в рискованные проекты. Пару месяцев назад он с гордостью заявил о новых потрясающих клиентах, ни больше ни меньше как из Госдумы. Андрей Федорович накопал и ему лично поручил продолжать – потому что Питер находится в стороне и вести здесь частные деловые операции намного спокойнее. Артему впервые стало по-настоящему страшно, он день и ночь мечтал уйти из фирмы, но для собственного дела не набиралась пока начальная сумма. Очень много расходов уходило на семью – аренду коттеджа и няню для ребенка, к тому же он недавно купил Валентине новую машину. И вот теперь еще поездка в Милан! Куча ненужных расходов, и Колю опять оставлять с чужим человеком. Все-таки странно осознавать, что сыну уже два года!
Беременность Валя переносила мучительно тяжело. Гемоглобин постоянно падал, вокруг глаз залегли тени, бледное родное лицо не покидало выражение страдания. Артем с ужасом смотрел на синие набухшие вены и несоразмерный живот, торчащий поперек Валиного тела как огромная азиатская дыня. Мальчик родился тоже анемичный, очень слабенький, но милый. Крошечный беленький ангел. Имя Коля никому не нравилось, но так звали покойного Валиного отца, не поспоришь. Благо, Муся тут же вспомнила, что сына Андрея Болконского тоже звали Николенькой, уж не говоря о русских царях. Благородное старинное имя.
Более всего Артем был счастлив, что закончились Валины мучения. От слабости она почти сразу прекратила кормить грудью, ничего страшного, она и дочку не кормила, а выросла крепкая здоровая девочка. Кстати, толстенькую белобрысую Настю Артем видел только два раза и оба раза болезненно ревновал и огорчался сходством с его единственной Ляленькой, этакая маленькая ухудшенная копия. Первые полгода он метался между рынком и детской поликлиникой, покупал свежие ягоды, деревенский творог, самое лучшее и дорогое питание для младенцев. Мальчик почти не спал, тоненько плакал и стонал. Чтобы не будить Валю, Артем приспособился спать в кресле возле Колиной кроватки, клал теплую руку на вздутый крошечный животик, нашептывал песенку, не открывая глаз. С двух месяцев по настоянию Валентины пригласили няню. Разве непонятно, что Артем скоро загнется от усталости, и ей самой необходимо восстановиться, заняться йогой и плаваньем, или Тёма хочет видеть вместо жены подушку на курьих ножках? Кроме того, она мечтает наконец пойти на курсы итальянского. Мечта всей жизни! Он слушал и смеялся над этой кокеткой, мало кому меньше грозили курьи ножки! Но пусть себе плавает и говорит по-итальянски, начнем осуществлять мечты всей жизни, что нам стоит!
Муся, конечно, жаловалась маме и ворчала, что безответственно оставлять такого крошечного мальчика с няней. Но, во-первых, нужно знать Мусю с ее вечными страхами, а во вторых, никто другой все равно не мог помочь. Тем временем Валя записалась на курсы, похудела и похорошела, завела новую стрижку. Они два раза смотались за границу – в Париж и Лондон, купили Вале качественную обувь, а ему – шикарное пальто из твида. Правда, няни постоянно менялись, несмотря на самые хорошие рекомендации, Артему не нравилось показное рвение и равнодушие к ребенку, а Валя считала, что няня могла бы и хозяйством заняться за такую зарплату, а не только сидеть у телевизора. Полтора года промучились, три раза обращались в самые лучшие агенства, которые охотно брали деньги за услуги, но ничем реально не услужили. Наконец Валя твердо заявила, что им нужна не местная няня, а из региона. В стране полно обедневших районов, где люди мечтают о половине той суммы, которую они платят. Тем более приезжая няня не станет требовать отгулов и отпусков, ей все равно некуда пойти. Вот недавно порекомендовали приличную женщину сорока лет, учительница музыки, двое детей школьников, которых нужно кормить. Такая не станет выпендриваться и лениться.
Женщина по имени Надежда Дмитриевна приехала через неделю. Да, очень заинтересована, в их городе страшное обнищание, музыкальная школа закрылась, страшно подумать о завтрашнем дне.
– Вы сошли с ума! – снова запричитала Муся. – Мать не может нормально заботиться о чужом ребенке, когда двое своих брошены!
К сожалению, разговор происходил в субботу, когда все трое приехали полюбоваться на Колю.
– Почему брошены? – вежливо возразила Валентина. – Они остались с бабушкой. Представьте себе, есть бабушки, готовые растить собственных внуков.
– Да-да, мы в курсе, – так же вежливо ответила мама и даже улыбнулась, – но позвольте, Валюша, одно замечание. Как бы странно вам ни показалось, есть также мамы, которые сами растят своих детей. Не бегут каждый день на массаж или уроки итальянского, не сидят до поздней ночи в ресторане, а занимаются ребенком – укачивают, кормят, читают книжки. Разве самая лучшая бабушка или тем более няня могут заменить мать?
– Наташа, Валюша, – заспешил Петр Афанасьевич – не будем ссориться. Валя, нам понятно ваше желание отдохнуть от ребенка, но и вы должны понять, что Наталья Викторовна не может бросить работу и сидеть с Колей. Прошу эту тему больше не поднимать и не сметь ей грубить! Не сметь, я сказал!..
Стыдно признаться, Артем не только поразился, но и обрадовался заявлению Петра Афанасьевича. Мама отомщена, Валентина будет поменьше зарываться, а ему, слава богу, можно не вмешиваться и не принимать чью-то сторону.
И больше ничего не шевельнулось в душе – ни сомнение, ни боль, ни предчуствие близкой катастрофы. Через два месяца они уехали в Милан.
Что ж, они оба любили Италию, хотя Артем часто подтрунивал над банальностью своих вкусов. Покажите хотя бы одного человека, который скажет, что не впечатлен Римом, не влюблен в Сиену и равнодушен к Флоренции. Но Милан, несмотря на театр Ла Скала и до тошноты перегруженную легендами картину Леонардо «Тайная вечеря», совершенно Артема не привлекал. Да Валентина и не стремилась в театр, шикарные модные бутики – вот что сводило ее с ума, завораживало, как циничный жестокий гипнотизер. Но Артем сто лет назад понял, что спорить с женщинами по поводу магазинов непродуктивно и даже опасно. Ладно бы Валя с ее прекрасной фигурой, но и мама, и даже Муся обожали платья и покупки, вернее, сам процесс покупок. Буквально за неделю до отъезда они с мамой три часа проходили по новому огромному торговому центру в поисках подарка для Николеньки, успев по дороге приобрести три модные рубашки Петру Афанасьевичу, уютный кардиган, будто специально связанный для Муси, и с десяток милых сумочек и маечек к предстоящему лету. Что уж сердиться на Валю, выросшую в скромной смоленской глубинке.
Если бы она в который раз не завела разговор о покупке дома! Теплый ветер, пьянящий аромат цветущих деревьев, нарядная толпа на площади, итальянская скороговорка, непонятная и оттого еще более упоительная – ничто не могло отвлечь его жену от надоевшей бесполезной темы. О мама миа!
– Валя, милая, я не могу сейчас собрать нужную сумму, извини. Дом – не туфли, а брать ссуду под большой процент неразумно. Тем более я не уверен, что хочу продолжить работу именно в этой фирме.
– Но необязательно собирать всю сумму! Можно внести бо́льшую часть и потом постепенно закрыть остаток. Например, за год.
– А бо́льшая часть по-твоему лежит в моем левом кармане?
– Почти. Просто нужно продать старую квартиру на Лахтинской. Представляешь, есть реальный покупатель, которому требуется именно Петроградская сторона. Очень состоятельный тип, хочет пристроить лифт и еще один этаж над чердаком. Бывают на свете чудаки!
– А Муся?!
– Господи, твоей Мусе восемьдесят лет! Сколько можно таскаться пешком на чердак? Она переедет к маме и Петру, ты же сам отдал им нашу квартиру.
И даже тогда он не встал и не выбросил ее в окно вместе с новыми платьями. Идиотское воспитание, вечная привычка извиняться и оправдываться, искать причину в себе. Только хлопнул дверью и потом долго тупо бродил по опустевшим улицам. На какого хрена ему сдался этот отель, площадь, Милан, Италия, наконец?!
Телефон зазвонил за два дня до отъезда. Поздно вечером. Мама никогда не звонила в такое время и вообще любила ложиться рано.
– Тёмочка, сынок, ты только не волнуйся. Сядь, пожалуйста, я хочу сказать… Тёмочка, Муся умерла.
– Что-то случилось? – Валентина без косметики вдруг показалась бледной как моль. И голос такой же, шуршащий.
– Можешь радоваться, квартира освободилась!
Билет удалось поменять, но только на завтра. Мама беспрерывно плакала и винила себя, хотя ничьей вины не было, Муся умерла во сне как истинный праведник. Петр Афанасьевич мотался с документами, хотели захоронить к бабушке Бетти, из-за каких-то санитарных норм разрешения не выдали. Дина рвалась приехать из Израиля, но не могла оставить малых детей и только отчаянно рыдала в трубку, не зная, как сказать Асе. Зато прилетел Леня. И даже в растерянности и тяжелом огорчении от всего происходящего Артем страшно обрадовался кузену и в очередной раз пожалел, что почти не получается общаться.
Днем приехала Арина, сразу взялась помогать, мыть стаканы, что-то убирать и расставлять по местам, как умеют только женщины. Измученная мама прилегла, а они вышли с Леней на проспект и посидели немного в ближайшем кафе, молча выпили за упокой рабы Божьей Муси, дочери Бетти. Леня вдруг накрыл голову кепкой и, закрыв глаза, начал что-то говорить на иврите. Он читал молитву! Было неловко и стыдно плакать, да еще на людях, но Артем не смог удежаться, потому что с Мусей уходила лучшая часть его жизни. Веселой, как походка клоуна, беззаботной жизни и незаметной невозвратной любви.
Потом Леня спросил про Арину и очень удивился, узнав, что она врач и уже несколько лет работает в детской больнице. Артем и сам удивлялся, ведь только что ходила за ним, открыв рот, и вот вам – прекрасная взрослая женщина, ноги не хуже, чем у Валентины, целевой бренд одним словом. Если бы у Арины сложился с Ленькой роман! Тут же представил братца в кепке и выгоревшей футболке рядом с обеими девицами – ботильоны, платье-кюлот, жакет от Альберты Ферретти – и чуть не заржал в полный голос. Сват нашелся, лавры бедной Муси покоя не дают. Кудрявая лахудрочка с африканскими губами ждала его брата на жаркой набережной, беззаботно смеялась, манила страстными библейскими речами. Кому нужны эти шипящие и шуршащие!
Только к вечеру Артем добрался домой. Открыл дверь своим ключом и сразу услышал бодрый голос Надежды Дмитриевны:
– …вот и умница, вот и молодец!
Еще успел подумать, что Муся напрасно волновалась…
– А по математике тоже четыре? Что ты говоришь? Я так рада, сыночек!
Она говорила по телефону! А где же Коля? Так рано уснул?
В ванной горел мирный свет, игрушки плавали в пене, и Артем не сразу понял, что Коля лежит лицом вниз. Лицом вниз, почти погрузившись в воду.
– А-а-а-!.. – Надежда Дмитриевна так заорала, что он чуть не выронил сына – своего мальчика, своего чудесного маленького мальчика с бледным лицом и плотно сомкнутыми синими губами. – Боже мой, я только что смотрела, только недавно, ой мамочки!..
Она пулей вылетела из ванной, бросилась в свою комнату, но Артем уже не видел и не слышал ничего и только много позже узнал, что Надежда Дмитриевна убежала из их дома навсегда. Без вещей и в тапочках, только схватила кошелек с остатками зарплаты за прошлый месяц, надо надеяться, ей хватило на билет до дому. Валентина дико безумно орала в трубку, что найдет ее, из-под земли достанет эту гадину, эту убийцу и засудит навсегда, навечно, чтобы она сдохла, и дети ее сдохли, и следа их не осталось на земле. Но на самом деле убийцами были они сами, Колины отец и мать.
Нет, Коля не умер. Вернее, почти не умер, скорая сумела раздышать его до слабого пульса. Все остальное сделала Арина – заинтубировала, подключила к ИВЛ, выклянчила отдельную палату у злющего, как ротвейлер, заведующего реанимацией. Арина, его почти-сестра, сто лет не звонил, ни разу не спросил, как справляется одна. А ведь знал, что переехала от родителей, разошлась с мужем. Лучших людей в своей жизни не ценил и не берег, жалкий тупой идиот.
Валентина узнала от мамы Наташи. Позвонила из Милана выразить соболезнование по поводу смерти Муси, и мама, задыхаясь от ужаса, выдавила несколько слов. Артем не удивился, что Валя не перезвонила ему и не прилетела тут же из Италии. Потому что ее больше не было, он был уверен, что ее больше нет. Он сам почти умер, когда увидел то, что увидел, но разве он носил Колю девять месяцев в животе, мучился тошнотой и одышкой? Разве он рожал ребенка в крови и муках? Разве Валя могла не умереть после случившегося?
Только через две недели пришло сообщение на электронную почту: она в Смоленске, с врачами Коли говорила по телефону, пожалуйста, не нужно ни искать, ни утешать. В ближайшее время она не в силах вернуться.
– Шоковое состояние, – прошептала мама, – у нее просто шоковое состояние. Время лечит, мой дорогой, нельзя так отчаиваться, тебе еще потребуется много сил.
Через три недели Коля начал дышать самостоятельно и пришел в сознание. Вернее, он открыл глаза, и это все. Не плакал, не звал маму, ничего не говорил. Если давали пить – пил, есть – ел. На ложечку страстно любимого прежде мороженого даже попытался улыбнуться. Врачи уходили от ответа, морщились, говорили общие слова. Мозг слишком долго находился без кислорода, но если ребенок начал дышать и глотать, то есть шансы и на дальнейшее улучшение. Может быть, даже встанет на ноги.
Еще через месяц стало ясно, что на полное выздоровление рассчитывать не приходится. Коля тупо смотрел перед собой, иногда бессмысленно улыбался. На ножках стоял плохо, но все-таки постепенно научился ходить за руку, покачиваясь при каждом шаге.
Все это время Артем ночевал на чердаке. Пустой дом, пустые бессонные ночи среди Мусиных вещей. Да, ночи выматывали не меньше тупого сидения возле больничной кроватки, поэтому неожиданный звонок телефона даже обрадовал.
Тёма вдруг вспомнил израильскую лахудрочку – саудовский шейх, именно так она и говорила.
Но она не собиралась жить в гареме! Она мечтала рисовать, путешествовать, быть любимой и единственной, поэтому тайно собралась и уехала в Питер. Уверена, что Тёма может ее понять, она была совершенно одна. Нет, этот тип не слишком спорил, согласился обеспечивать девочку, но только при одном условии: Настя должна жить в Смоленске, под его контролем. Иначе нанимает адвокатов и в три минуты лишает Валю материнства.
– Но теперь ты не одна! Давай тоже наймем адвокатов, что за средневековье?!
– Милый, ты просто не понимаешь, какой это страшный человек. И потом Настя живет в прекрасных условиях, мама с отчимом ее обожают, никто ни в чем не нуждается. И дорога к ним очень простая – ночь на автобусе, билеты дешевые, а на самолете и вовсе полтора часа! Как по Питеру в час пик.
Артем долго собирался с духом, прежде чем решился рассказать своим. Муся всплеснула руками и явно собралась разразиться гневной тирадой, но мама довольно жестко ее остановила. Что ж, разве Муся забыла, что Наташа сама родила ребенка от не слишком подходящего человека? Правда, ни при каких условиях она не смогла бы оставить сына в другом городе, но тут каждый решает для себя, не им судить.
Тем временем за окном светилось лето. За окном, потому что Артем по-прежнему вкалывал до ночи, но в выходные все-таки успевали нагуляться до одури, ездили в Петергоф и Пушкин, покупали бусы, колечки, самодельных кукол и прочие безделушки, обожаемые Валей. Отпуск шеф обещал только в сентябре, и не более двух недель, мама ворчала, что крепостной строй отменили сто пятьдесят лет назад, Муся даже всплакнула пару раз по поводу Тёминого усталого вида, но Андрей Федорович платил, значит, и музыку заказывал.
Они выбрали Грецию! Продолжение лета и солнца, теплое, как парное молоко, море, все через край – свет, синь, свобода. Скромные белые домики местами облупились, но увитые цветами и зеленью были чудно хороши, особенно когда поднимал глаза и видел парящий над городом Парфенон. Валя в майке и шортах казалась античным мальчиком, сандалии подчеркивали тонкие щиколотки, и все время хотелось встать на колени и поцеловать аккуратные бронзовые пальчики. Она обожала бродить по туристким лавочкам, накупила целый ворох льняных платьев и рубах и на Тёму напялила шикарную ковбойскую шляпу с кисточками. Вечерами сидели в кафе на площади, ели хрустящую жареную рыбу с маслинами.
– Тёма, ты знаешь о чем я мечтаю? Жить в своем домике! Пусть совсем маленьком, и не здесь, а в Петербурге, но обязательно с деревянной лестницей и камином. Осенними вечерами я буду спускаться тебе навстречу в длинном до полу мягком платье и вязаной шали, представляешь? Словно времени не существует вовсе. А на втором этаже будет настоящая мастерская, разноцветные тюбики с краской, холсты, прислоненные к стене, чтобы никто случайно не увидел неоконченную работу. Как я не люблю нашу бездарную башню, тесную квартиру, вонючий мусоропровод. И лифт, особенно лифт! У меня клаустрофобия начинается, всякий раз, как вхожу в эту коробку и еду на десятый этаж.
В первый момент Артем расстроился и растерялся, но тут же сообразил, что сам Господь помогает осуществить давний план по переселению родственников. Только нужно заранее проверить цены на аренду в коттеджном поселке. Прошлым летом сотрудник пригласил в гости на новоселье – чудесное место, лес, речка, если нет пробок, можно за час доехать до работы.
Он управился за месяц, никаких проблем, если можешь заплатить! Вале решил ничего заранее не рассказывать, как и маме, только объявил, что предлагает всей семьей отметить ноябрьские праздники. Пусть Октябрьская революция не совсем удалась, но праздник отменять грех, они с Валей приглашают на ужин. Форма одежды парадная.
Ужин начался великолепно. Фразу по поводу формы одежды мама, конечно, не могла пропустить. Все втроем явились благоухающие, нарядные, с огромной корзиной цветов, бутылкой шампанского и коробкой пирожных неземной красоты – свежие ягоды и фрукты тонули во взбитых сливках, крошечные эклеры в разноцветной глазури были разложены веером, а по краям уместились корзиночки с орехами. Куда там скучным шоколадным картошкам Тёминого детства! Валя в простом, на первый взгляд, но жутко стильном и дорогом коротком платье сразила даже стойкого Петра Афанасьевича. Короче, вечер начинался триумфом, а закончился катастрофой.
Главное, Артем совершенно не подготовился к такому развитию событий и, не дожидаясь первого тоста, торжественно объявил о своем плане. Суть заключалась в том, что мама получает от Тёмы дарственную и поселяется вместе с Петром Афанасьевичем в ею же любовно обустроенной квартире в башне. Муся остается главным хранителем семейной истории, то есть квартиры на чердаке, но теперь ей не будет скучно и одиноко, поскольку мама всегда может забежать из соседнего дома поболтать и обсудить мировые проблемы, а также занести продукты и прочие покупки. И наконец, Артем и Валя переезжают в чудный небольшой дом с камином и деревянной лестницей, расположенный в коттеджном поселке почти в черте города. Все документы уже оформлены, он даже позволил себе наглость подделать мамину подпись на дарственной, благо почерки у них очень похожи. Оркестр, туш, пожалуйста!
Было приятно смотреть, как у всех расширились глаза, как Валя порозовела от удовольствия, а мама ахнула и всплеснула руками.
– И мы сможем совсем скоро переехать в свой дом? – спросила Валя шепотом.
– Да, хоть послезавтра! Договор на аренду оформлен.
– На аренду? – Лицо Валентины вдруг резко побледнело. – Разве ты не купил этот коттедж?
– Радость моя, приятно, что ты так высоко меня ценишь, но на покупку дома еще предстоит заработать. Хотя бы на первый взнос.
– Но наша квартира стоит достаточно дорого! И расположена в хорошем районе, в современном кирпичном доме. Неужели не хватит даже на первый взнос за какой-то коттедж в поселке?
Мамино лицо покрылось красными пятнами, Петр Афанасьевич закашлялся и поспешно вышел на кухню.
– Милая, – вступила в беседу слишком долго молчавшая Муся, – разве вы не поняли, Тёма не продает свою квартиру, а дарит маме. Кстати, Наташа сама оплатила полную замену паркета. Но, главное, она вырастила заботливого внука, благодарного сына и щедрого любящего мужа! Разве вы хоть в чем-то встречали отказ? Могу только пожелать вам такого же сына.
– Надеюсь, моему сыну никогда не придется тратиться на родителей. Может, мы должны также подарить маме машину и мебель? И не нужно слишком много говорить о Тёминой щедрости по отношению ко мне. Каждая женщина имеет такого мужа, какого заслуживает. Надеюсь, Петр Афанасьевич согласится.
Нет, Артему не пришлось вступаться, потому что все трое тут же ушли. Даже лифт словно по заказу уже стоял на десятом этаже. Что он должен был сделать – накричать, ударить, выгнать ее из дому? Сами воспитывали в уважении к женщине, а теперь бросили один на один с непонятной страшной Валентиной? Он только молча собрал посуду и выбросил в ведро пирожные. Ужасно, но Тёма любил свою жену, даже сейчас любил. Сердце разрывалось от ее слез и незнакомого прежде выражения растерянности и испуга на красивом лице. Господи, подскажи, что я должен сделать?
До вечера она лежала на кровати, свернувшись клубочком, но Артем не подходил и не пытался заговорить. Зачем и о чем? Жуткая пустота заполняла голову, вспомнил, что не ел с утра в ожидании праздничного стола. И Валентина почти не ела, с ее-то анемией, только обморока не хватает. За спиной раздались тихие шаги, звякнула поднимаемая трубка телефона.
– Наталья Викторовна, это я, Валя. Наталья Викторовна, дорогая, простите, пожалуйста! Я понимаю, что вела себя ужасно, наговорила гадостей, самой страшно вспомнить. Все из-за токсикоза, клянусь вам. Тошнит и тошнит, ум за разум зашел. Не хотела пока говорить, даже Тёма не знает, всего шесть недель. И перед Марией Самойловной извинитесь за меня, пожалуйста, она такая милая и заботливая. Да-да, спасибо, и я вас обнимаю!
Как он не хотел ехать в этот никчемный Милан, боже мой, как не хотел! Еще ладно бы Флоренция или Сиена, но толкаться по магазинам и платить бешеные деньги за очередные бренды и тренды? Специально раскручивают, сволочи, для таких дурочек, как его Валентина.
К тому же на работе начался полный аврал. Собственно, ситуация нагнеталась уже давно. Примерно год назад у Андрея Федоровича обнаружили диабет, причем довольно серьезный. Корпоративы и красотки секретарши испарились, как и обильные обеды с коньяком, приходилось думать о здоровье и содержании жены с двумя детьми и любовницы с трехлетним мальчиком. Те самые две семьи, которые на самом деле позволяли себе многие нувориши. Счастье, что Валя не позволила так себя унизить!
Тёмин шеф теперь часто уезжал на отдых, а место секретаря заняла элегантная дама лет сорока пяти, Ирина Станиславовна, в отличие от прежних потаскух, опытная и грамотная. Заместитель Андрея Федоровича, толстый, как Карлсон, и такой же нелепый Сеня Карнаухов, оставался за главного, но в силу полной дурости, скорее, мешал и к тому же лез в рискованные проекты. Пару месяцев назад он с гордостью заявил о новых потрясающих клиентах, ни больше ни меньше как из Госдумы. Андрей Федорович накопал и ему лично поручил продолжать – потому что Питер находится в стороне и вести здесь частные деловые операции намного спокойнее. Артему впервые стало по-настоящему страшно, он день и ночь мечтал уйти из фирмы, но для собственного дела не набиралась пока начальная сумма. Очень много расходов уходило на семью – аренду коттеджа и няню для ребенка, к тому же он недавно купил Валентине новую машину. И вот теперь еще поездка в Милан! Куча ненужных расходов, и Колю опять оставлять с чужим человеком. Все-таки странно осознавать, что сыну уже два года!
Беременность Валя переносила мучительно тяжело. Гемоглобин постоянно падал, вокруг глаз залегли тени, бледное родное лицо не покидало выражение страдания. Артем с ужасом смотрел на синие набухшие вены и несоразмерный живот, торчащий поперек Валиного тела как огромная азиатская дыня. Мальчик родился тоже анемичный, очень слабенький, но милый. Крошечный беленький ангел. Имя Коля никому не нравилось, но так звали покойного Валиного отца, не поспоришь. Благо, Муся тут же вспомнила, что сына Андрея Болконского тоже звали Николенькой, уж не говоря о русских царях. Благородное старинное имя.
Более всего Артем был счастлив, что закончились Валины мучения. От слабости она почти сразу прекратила кормить грудью, ничего страшного, она и дочку не кормила, а выросла крепкая здоровая девочка. Кстати, толстенькую белобрысую Настю Артем видел только два раза и оба раза болезненно ревновал и огорчался сходством с его единственной Ляленькой, этакая маленькая ухудшенная копия. Первые полгода он метался между рынком и детской поликлиникой, покупал свежие ягоды, деревенский творог, самое лучшее и дорогое питание для младенцев. Мальчик почти не спал, тоненько плакал и стонал. Чтобы не будить Валю, Артем приспособился спать в кресле возле Колиной кроватки, клал теплую руку на вздутый крошечный животик, нашептывал песенку, не открывая глаз. С двух месяцев по настоянию Валентины пригласили няню. Разве непонятно, что Артем скоро загнется от усталости, и ей самой необходимо восстановиться, заняться йогой и плаваньем, или Тёма хочет видеть вместо жены подушку на курьих ножках? Кроме того, она мечтает наконец пойти на курсы итальянского. Мечта всей жизни! Он слушал и смеялся над этой кокеткой, мало кому меньше грозили курьи ножки! Но пусть себе плавает и говорит по-итальянски, начнем осуществлять мечты всей жизни, что нам стоит!
Муся, конечно, жаловалась маме и ворчала, что безответственно оставлять такого крошечного мальчика с няней. Но, во-первых, нужно знать Мусю с ее вечными страхами, а во вторых, никто другой все равно не мог помочь. Тем временем Валя записалась на курсы, похудела и похорошела, завела новую стрижку. Они два раза смотались за границу – в Париж и Лондон, купили Вале качественную обувь, а ему – шикарное пальто из твида. Правда, няни постоянно менялись, несмотря на самые хорошие рекомендации, Артему не нравилось показное рвение и равнодушие к ребенку, а Валя считала, что няня могла бы и хозяйством заняться за такую зарплату, а не только сидеть у телевизора. Полтора года промучились, три раза обращались в самые лучшие агенства, которые охотно брали деньги за услуги, но ничем реально не услужили. Наконец Валя твердо заявила, что им нужна не местная няня, а из региона. В стране полно обедневших районов, где люди мечтают о половине той суммы, которую они платят. Тем более приезжая няня не станет требовать отгулов и отпусков, ей все равно некуда пойти. Вот недавно порекомендовали приличную женщину сорока лет, учительница музыки, двое детей школьников, которых нужно кормить. Такая не станет выпендриваться и лениться.
Женщина по имени Надежда Дмитриевна приехала через неделю. Да, очень заинтересована, в их городе страшное обнищание, музыкальная школа закрылась, страшно подумать о завтрашнем дне.
– Вы сошли с ума! – снова запричитала Муся. – Мать не может нормально заботиться о чужом ребенке, когда двое своих брошены!
К сожалению, разговор происходил в субботу, когда все трое приехали полюбоваться на Колю.
– Почему брошены? – вежливо возразила Валентина. – Они остались с бабушкой. Представьте себе, есть бабушки, готовые растить собственных внуков.
– Да-да, мы в курсе, – так же вежливо ответила мама и даже улыбнулась, – но позвольте, Валюша, одно замечание. Как бы странно вам ни показалось, есть также мамы, которые сами растят своих детей. Не бегут каждый день на массаж или уроки итальянского, не сидят до поздней ночи в ресторане, а занимаются ребенком – укачивают, кормят, читают книжки. Разве самая лучшая бабушка или тем более няня могут заменить мать?
– Наташа, Валюша, – заспешил Петр Афанасьевич – не будем ссориться. Валя, нам понятно ваше желание отдохнуть от ребенка, но и вы должны понять, что Наталья Викторовна не может бросить работу и сидеть с Колей. Прошу эту тему больше не поднимать и не сметь ей грубить! Не сметь, я сказал!..
Стыдно признаться, Артем не только поразился, но и обрадовался заявлению Петра Афанасьевича. Мама отомщена, Валентина будет поменьше зарываться, а ему, слава богу, можно не вмешиваться и не принимать чью-то сторону.
И больше ничего не шевельнулось в душе – ни сомнение, ни боль, ни предчуствие близкой катастрофы. Через два месяца они уехали в Милан.
Что ж, они оба любили Италию, хотя Артем часто подтрунивал над банальностью своих вкусов. Покажите хотя бы одного человека, который скажет, что не впечатлен Римом, не влюблен в Сиену и равнодушен к Флоренции. Но Милан, несмотря на театр Ла Скала и до тошноты перегруженную легендами картину Леонардо «Тайная вечеря», совершенно Артема не привлекал. Да Валентина и не стремилась в театр, шикарные модные бутики – вот что сводило ее с ума, завораживало, как циничный жестокий гипнотизер. Но Артем сто лет назад понял, что спорить с женщинами по поводу магазинов непродуктивно и даже опасно. Ладно бы Валя с ее прекрасной фигурой, но и мама, и даже Муся обожали платья и покупки, вернее, сам процесс покупок. Буквально за неделю до отъезда они с мамой три часа проходили по новому огромному торговому центру в поисках подарка для Николеньки, успев по дороге приобрести три модные рубашки Петру Афанасьевичу, уютный кардиган, будто специально связанный для Муси, и с десяток милых сумочек и маечек к предстоящему лету. Что уж сердиться на Валю, выросшую в скромной смоленской глубинке.
Если бы она в который раз не завела разговор о покупке дома! Теплый ветер, пьянящий аромат цветущих деревьев, нарядная толпа на площади, итальянская скороговорка, непонятная и оттого еще более упоительная – ничто не могло отвлечь его жену от надоевшей бесполезной темы. О мама миа!
– Валя, милая, я не могу сейчас собрать нужную сумму, извини. Дом – не туфли, а брать ссуду под большой процент неразумно. Тем более я не уверен, что хочу продолжить работу именно в этой фирме.
– Но необязательно собирать всю сумму! Можно внести бо́льшую часть и потом постепенно закрыть остаток. Например, за год.
– А бо́льшая часть по-твоему лежит в моем левом кармане?
– Почти. Просто нужно продать старую квартиру на Лахтинской. Представляешь, есть реальный покупатель, которому требуется именно Петроградская сторона. Очень состоятельный тип, хочет пристроить лифт и еще один этаж над чердаком. Бывают на свете чудаки!
– А Муся?!
– Господи, твоей Мусе восемьдесят лет! Сколько можно таскаться пешком на чердак? Она переедет к маме и Петру, ты же сам отдал им нашу квартиру.
И даже тогда он не встал и не выбросил ее в окно вместе с новыми платьями. Идиотское воспитание, вечная привычка извиняться и оправдываться, искать причину в себе. Только хлопнул дверью и потом долго тупо бродил по опустевшим улицам. На какого хрена ему сдался этот отель, площадь, Милан, Италия, наконец?!
Телефон зазвонил за два дня до отъезда. Поздно вечером. Мама никогда не звонила в такое время и вообще любила ложиться рано.
– Тёмочка, сынок, ты только не волнуйся. Сядь, пожалуйста, я хочу сказать… Тёмочка, Муся умерла.
– Что-то случилось? – Валентина без косметики вдруг показалась бледной как моль. И голос такой же, шуршащий.
– Можешь радоваться, квартира освободилась!
Билет удалось поменять, но только на завтра. Мама беспрерывно плакала и винила себя, хотя ничьей вины не было, Муся умерла во сне как истинный праведник. Петр Афанасьевич мотался с документами, хотели захоронить к бабушке Бетти, из-за каких-то санитарных норм разрешения не выдали. Дина рвалась приехать из Израиля, но не могла оставить малых детей и только отчаянно рыдала в трубку, не зная, как сказать Асе. Зато прилетел Леня. И даже в растерянности и тяжелом огорчении от всего происходящего Артем страшно обрадовался кузену и в очередной раз пожалел, что почти не получается общаться.
Днем приехала Арина, сразу взялась помогать, мыть стаканы, что-то убирать и расставлять по местам, как умеют только женщины. Измученная мама прилегла, а они вышли с Леней на проспект и посидели немного в ближайшем кафе, молча выпили за упокой рабы Божьей Муси, дочери Бетти. Леня вдруг накрыл голову кепкой и, закрыв глаза, начал что-то говорить на иврите. Он читал молитву! Было неловко и стыдно плакать, да еще на людях, но Артем не смог удежаться, потому что с Мусей уходила лучшая часть его жизни. Веселой, как походка клоуна, беззаботной жизни и незаметной невозвратной любви.
Потом Леня спросил про Арину и очень удивился, узнав, что она врач и уже несколько лет работает в детской больнице. Артем и сам удивлялся, ведь только что ходила за ним, открыв рот, и вот вам – прекрасная взрослая женщина, ноги не хуже, чем у Валентины, целевой бренд одним словом. Если бы у Арины сложился с Ленькой роман! Тут же представил братца в кепке и выгоревшей футболке рядом с обеими девицами – ботильоны, платье-кюлот, жакет от Альберты Ферретти – и чуть не заржал в полный голос. Сват нашелся, лавры бедной Муси покоя не дают. Кудрявая лахудрочка с африканскими губами ждала его брата на жаркой набережной, беззаботно смеялась, манила страстными библейскими речами. Кому нужны эти шипящие и шуршащие!
Только к вечеру Артем добрался домой. Открыл дверь своим ключом и сразу услышал бодрый голос Надежды Дмитриевны:
– …вот и умница, вот и молодец!
Еще успел подумать, что Муся напрасно волновалась…
– А по математике тоже четыре? Что ты говоришь? Я так рада, сыночек!
Она говорила по телефону! А где же Коля? Так рано уснул?
В ванной горел мирный свет, игрушки плавали в пене, и Артем не сразу понял, что Коля лежит лицом вниз. Лицом вниз, почти погрузившись в воду.
– А-а-а-!.. – Надежда Дмитриевна так заорала, что он чуть не выронил сына – своего мальчика, своего чудесного маленького мальчика с бледным лицом и плотно сомкнутыми синими губами. – Боже мой, я только что смотрела, только недавно, ой мамочки!..
Она пулей вылетела из ванной, бросилась в свою комнату, но Артем уже не видел и не слышал ничего и только много позже узнал, что Надежда Дмитриевна убежала из их дома навсегда. Без вещей и в тапочках, только схватила кошелек с остатками зарплаты за прошлый месяц, надо надеяться, ей хватило на билет до дому. Валентина дико безумно орала в трубку, что найдет ее, из-под земли достанет эту гадину, эту убийцу и засудит навсегда, навечно, чтобы она сдохла, и дети ее сдохли, и следа их не осталось на земле. Но на самом деле убийцами были они сами, Колины отец и мать.
Нет, Коля не умер. Вернее, почти не умер, скорая сумела раздышать его до слабого пульса. Все остальное сделала Арина – заинтубировала, подключила к ИВЛ, выклянчила отдельную палату у злющего, как ротвейлер, заведующего реанимацией. Арина, его почти-сестра, сто лет не звонил, ни разу не спросил, как справляется одна. А ведь знал, что переехала от родителей, разошлась с мужем. Лучших людей в своей жизни не ценил и не берег, жалкий тупой идиот.
Валентина узнала от мамы Наташи. Позвонила из Милана выразить соболезнование по поводу смерти Муси, и мама, задыхаясь от ужаса, выдавила несколько слов. Артем не удивился, что Валя не перезвонила ему и не прилетела тут же из Италии. Потому что ее больше не было, он был уверен, что ее больше нет. Он сам почти умер, когда увидел то, что увидел, но разве он носил Колю девять месяцев в животе, мучился тошнотой и одышкой? Разве он рожал ребенка в крови и муках? Разве Валя могла не умереть после случившегося?
Только через две недели пришло сообщение на электронную почту: она в Смоленске, с врачами Коли говорила по телефону, пожалуйста, не нужно ни искать, ни утешать. В ближайшее время она не в силах вернуться.
– Шоковое состояние, – прошептала мама, – у нее просто шоковое состояние. Время лечит, мой дорогой, нельзя так отчаиваться, тебе еще потребуется много сил.
Через три недели Коля начал дышать самостоятельно и пришел в сознание. Вернее, он открыл глаза, и это все. Не плакал, не звал маму, ничего не говорил. Если давали пить – пил, есть – ел. На ложечку страстно любимого прежде мороженого даже попытался улыбнуться. Врачи уходили от ответа, морщились, говорили общие слова. Мозг слишком долго находился без кислорода, но если ребенок начал дышать и глотать, то есть шансы и на дальнейшее улучшение. Может быть, даже встанет на ноги.
Еще через месяц стало ясно, что на полное выздоровление рассчитывать не приходится. Коля тупо смотрел перед собой, иногда бессмысленно улыбался. На ножках стоял плохо, но все-таки постепенно научился ходить за руку, покачиваясь при каждом шаге.
Все это время Артем ночевал на чердаке. Пустой дом, пустые бессонные ночи среди Мусиных вещей. Да, ночи выматывали не меньше тупого сидения возле больничной кроватки, поэтому неожиданный звонок телефона даже обрадовал.