Возвращение «Одиссея»

Потом майор посерьезнел.

– Значит, Шакал, говоришь?

– Да, установили субчика. Нашли родимого. Бывший пехотинец, отслужил один контракт, продлевать не стал. Был повернут на стрельбе, побеждал в соревнованиях. Жил один, часто уезжал, теперь, слава богу, никуда не поедет.

– Это вы о чем сейчас? – поинтересовался Лисицын.

– Да о той сволочи, киллере, который наших ребят убил. Представляешь, обозвался Шакалом, несколько лет мочил людей за бешеные бабки и поймать его никто не мог. Да что там, вон Гордон говорит – клиенты, кто его установить хотел, сами ласты склеили. А на нас зубы сломал – поспешил, ну и на своей же бомбе подорвался.

– Подождите, подождите. Мужчины, я чего-то не понял. Гордон, у вас в пехоте солдатами что, интеллектуалы служат? Человек всего за несколько лет обрастает богатой клиентурой, гребет с них деньги лопатой, сам оставаясь невидимкой, водит за нос и полицию, и ФБР, да еще и любопытных клиентов на раз-два выявляет. И все это простой пехотинец? Вы уверены, враги закадычные?

Кончак совершенно по-русски почесал затылок.

– То, что заказ был сделан Шакалу, мы уверены. Брат «Пана» соврать не мог.

– «Пан» – это Григорян, что ли? И почему же тот брат не мог соврать?

– Потому что не мог, не наглей с вопросами, а то я спрошу, за что тебе в прошлом году Красную звезду дали, – разозлился Кончак.

Лисицын ответил лишь взглядом, но настолько красноречивым!

– Брэк, мужики, хорош собачиться! – не на шутку струхнул Щербатов, уже отвлекшийся от страшных воспоминаний.

Надувшиеся было, как петухи перед дракой, противники посмотрели на него и, немного, почти по-детски, посопев, дружно выдохнули. Действительно, как-то не время и не место для ссоры, да и повод, если честно, не очень.

– Хочешь сказать, мы рано расслабились? Если так… – американец нахмурился, – давай прикинем, как у вас говорят, что-то там к носу. Кстати, никогда не понимал, в чем здесь юмор, но об этом позже. Еще раз. Что мы знаем точно? «Пан» через брата сделал Шакалу заказ, – он загнул первый палец. – Если погиб кто-то другой, то Шакал знает, что один из заказанных жив, это два. Третье – Шакал выполняет заказ всегда. Четвертое – Бэзил, – он назвал Щербатова на английский манер, – жил под другим именем и до недавнего времени был недоступен. И пятое – теперь убийца может узнать, где его искать. Здесь, джентльмены. В этой палате.

Кончак продемонстрировал сжатый кулак.

С этого момента праздная болтовня кончилась, превратившись в подобие оперативного совещания, в котором на равных правах участвовали американский контрразведчик, советский разведчик и милиционер. Без санкции политиков, без долгой и нудной дипломатической переписки.

Лишь тогда, на переломе эпох, когда еще ни сами политики, ни их дипломаты не понимали, куда катится мир, мог произойти этот разговор, не попавший на страницы истории, но спасший жизни людей. Немногие, пусть единицы, но они остались жить, даже не подозревая, что смерть прошла где-то совсем рядом. Потому что Шакал не взял на них заказ.

В результате все согласились, что Шакал – это все-таки не один человек. Организовать такое в одиночку возможно только в фантазиях писателей и сценаристов.

Далее, поскольку заказ на Щербатова никто не отменял, его надо срочно прикрыть. Где? По этому вопросу разгорелись жаркие дискуссии. Кончак настаивал на перевозке в военный госпиталь, хотя и не представлял, кто из генералов должен разрешить подобное безобразие и сколько уйдет времени на согласование.

Организовать охрану непосредственно в больнице? Реально, конечно, но, вообще-то, больница – не дом престарелых, где живут, пока живы. Администрация уже намекнула, что пора пациенту и сваливать, вроде как очнулся и ладно. Лицо зажило? Синяки-кровоподтеки спали? По крайней мере, узнать пострадавшего можно? Можно. Тогда извольте дальше дома поправляться. Только где этот дом? В Москве? А как же Морячок? Его опознать надо, очную ставку с ним провести, а для этого сначала поймать.

Да и для Шакала границы не на замке. За те деньги, что ему уплачены, он не то, что в Москву – в Антарктиду съездить не откажется. Как говорится, реноме есть реноме.

С другой стороны, Щербатов превращается в ценного свидетеля, жизнь которого под угрозой, имеет право на защиту. Так что, господин русский коп, если нет возражений, пошли выписываться.

И тут дверь в палату вновь открылась. На пороге стояла ОНА! Стильный брючный костюм, туфли на высоком каблуке, скромные брошь и сумочка, о цене которых даже не хотелось думать. Прическа, духи, макияж!

– Привет, Клод! Не надоело в четырех стенах привет парни как дела надеюсь вы не успели наскучить раненому герою Клод или как правильно Vasiliy господи ну и имя а уж фамилию извини я ни за что не произнесу и почему у русских все так сложно а врач сказал что тебя уже выписывать пора нужен домашний уход так что поедешь к нам Линда будет рада да и соседи спрашивают что с тобой и не вздумай возражать! Ты – моя законная добыча!

– Бэзил, можно Безил.

Из всей лавины слов, что обрушила на него Джудит, Щербатов смог ответить только на один вопрос.

– Позволь представить, Бэзил, – сама мисс Кэмпбелл! – поддержал обалдевшего друга Кончак. – Пятый день, как телезвезда, улыбается с обложек лучших журналов, берет интервью у самых известных политиков. Есть вариант, что будет признана криминальным журналистом года! Уж номинирована, непременно. Так что пусть проявит благодарность, обеспечит уход раненому копу. Шутки шутками, но система охраны ее дома отработана и никуда за эту неделю не делась.

– И получит ото всех интервью! – Джудит не пожелала бросить главную тему. – Эксклюзивное, черт побери, сделка есть сделка!

– Часть сделки, мисс Кэмпбелл, – напомнил Кончак. – Вторая часть – ваша дисциплина, помните? Так вот, если согласны вновь пустить этого авантюриста под свой кров, вам с дочерью придется вновь оттуда переехать. Слишком опасный он сосед. Хотя не скрою, ФБР будет вам за такую помощь благодарно. Впрочем, этот вопрос надо обсудить отдельно.

– Обсудим, мистер Кончак, еще как обсудим. Можете даже не сомневаться. Кстати, Джудит Кэмпбелл, – протянула она руку Лисицыну.

– Алекс Лисицын, советский вице-консул. Впрочем, обращайтесь по имени – незачем ломать красивый язычок о трудные русские фамилии. Пожать вашу руку – этим надо будет обязательно похвастаться перед дочерью, вы ей нравитесь.

Когда, оформив все документы, четверка друзей выходила из палаты, Кончак на всякий случай осмотрел коридор. Все спокойно, волноваться не о чем. Его взгляд скользнул по троим медсестрам, что-то горячо обсуждавшим, санитару с пустой каталкой и врачу, сидевшему на коридорной банкетке. И, уже отвернувшись, Гордон не увидел, как врач горестно вздохнул и, сунув руку за отворот халата, поставил пистолет на предохранитель. Сегодня птичка улетела, увы.

Совершенно секретно

Помощнику директора –

руководителю нью-йоркского полевого офиса ФБР



Докладываю, что в соответствии с Вашей санкцией сегодня специальным агентом Г. Кончаком установлен личный контакт с сотрудником внешней контрразведки КГБ СССР «Весельчаком». Контакт установлен в больнице под предлогом посещения находящегося там на излечении сотрудника советской полиции «Одиссея».


Г. Кончак прибыл к «Одиссею» сразу после того, как наружное наблюдение сообщило, что «Весельчак» движется по направлению к больнице. Таким образом было создано впечатление случайности указанной встречи.

В ходе состоявшейся беседы до «Одиссея» и «Весельчака» было доведено, что убийство коллег «Одиссея» организовано неустановленным лицом или группой лиц, скрывающимися под псевдонимом «Шакал». Данную разработку действительно ведет группа сотрудников отдела по борьбе с организованной преступностью под руководством Г. Кончака.

Русские заинтересовались данной информацией и выразили готовность по мере возможности оказать содействие ФБР в указанной разработке. Данное решение было спонтанным, безусловно, с руководством советской резидентуры не согласованным.

Таким образом, следует считать, что личный оперативный контакт с «Весельчаком» установлен, его вербовочную разработку целесообразно продолжить силами отдела по борьбе с организованной преступностью.



Начальник отдела по борьбе с организованной преступностью Н-Й полевого офиса ФБР

СОГЛАСАВАНО

Начальник контрразведывательного отдела Н-Й полевого офиса ФБР

Совершенно секретно ЛИЧНО

Вашигтон, Павлу

Докладываю, что в соответствии с Вашей санкцией в ходе разработки международной преступной группы по делу «Саргасс» Матвею удалось установить личный оперативный контакт с сотрудником нью-йоркского полевого офиса ФБР «Ханом». Контакт был установлен при посещении Матвеем и «Ханом» сотрудника советской полиции Одиссея, чьи возможности используются в разработке «Саргасса».

Одиссей в это время находился на излечении в больнице после получения травм в ходе операции ФБР, в которой с нашей санкции он принимал непосредственное участие. Матвей прибыл в больницу сразу после получения оперативной информации о приезде туда «Хана».

В ходе беседы «Хан» инициативно представил оперативно значимую информацию, касающуюся преступной деятельности группировки «Саргасса», а также о причастности к убийству в Нью-Йорке двоих сотрудников советской милиции группы преступников, скрывающихся под псевдонимом «Шакал». Данная информация является секретной, составляет служебную тайну ФБР.

Также «Хан» инициативно предложил свою помощь в разработке «Саргасса» и «Шакала», обещал дополнительно представить необходимую Матвею служебную информацию.

Учитывая изложенное, представляется целесообразным продолжить вербовочную разработку «Хана». Макар





ГЛАВА XXII




Вильям Шенли



Черт бы побрал эту проклятую Россию и этих проклятых русских! С того момента, как главный детектив Шенли связался с этими сумасшедшими, все пошло наперекосяк. Вначале русских копов взорвали, потом погиб Красовски. Отличный парень, отличный полицейский. Вышел ночью из дома и пропал. Шенли видел его тело в той гребаной машине… Тело, в котором почти ничего не осталось от смешливого, никогда не унывающего Юджина. Куда? Зачем он отправился? Эти вопросы, скорее всего, останутся без ответа.

И все материалы забрали федералы. Обычно такие решения властей лишь приветствовались – у полиции и так дел невпроворот. Обычно. Да и сейчас все было сделано правильно. Твою мать, ведь вот рядом, всего лишь этажом ниже сидела эта крыса, по вине которой погибли копы! Юджин и русские. Да хоть турецкие, но ведь свои! Полицейские!

Впрочем, один умудрился выжить. И даже помочь федералам. Все молодцы! Кроме нью-йоркской полиции. Словно и не преступников они ловят, а так, ребятишек, в неположенном месте дорогу перебегающих.

Только это все же не дети. Гангстеры. Они не остановятся, пока он, Вильям Шенли, не отправит их туда, где им самое правильное место – в тюрьму. Не один, разумеется, сыск – дело коллективное. Но у главного детектива есть свои привилегии. И одна из них – право нарушать инструкции, делать в них исключения.

Как тогда сказал покойный Кузьмин? И после литра водки в голову не придет посылать с осведомителем еще и копа? А инструкция требует, хоть ты сдохни. И лишь главный детектив может сказать: «Да пошли вы все!» и отправить информатора одного. Под личную ответственность.

Дело за малым – найти такого информатора. И вот сейчас, буквально вот только что, появились варианты. Целых два. Те русские, что приехали сюда с Григоряном. Как же их? А, вот, Горелик и Нефедов. Молодые, злые и голодные. И, как выясняется, готовые сотрудничать со следствием.

Годятся они в информаторы? Да ни за что! С ними же теперь ни один серьезный бандит даже взглядом не обменяется! Так? Разумеется. По крайней мере, в ФБР в этом уверены, потому с обоими лишь официально общаются, каждое слово на протокол кладут.

Но в памяти опять всплыла московская пьянка с Андрэ и Бэзилом. Как же Бэзил тогда сказал? Если преступник стал свидетелем, это не значит, что он перестал быть сообщником.

Григорян мог увести от группы захвата многих, но увел лишь Горелика с Нефедовым. А потом спокойно отпустил, прекрасно понимая, что ФБР вцепится в них мертвой хваткой. Но уже как в свидетелей. Если бы оставил в том здании, они стали бы подозреваемыми, а так – лишь свидетели, не очень законопослушные, но бесконечно добросовестные. Таких депортировать – ни у одного суда рука не поднимется. А значит, работу, которую им поручил Григорян, они продолжат выполнять.

Что же, раз они не нужны ФБР, то полиции пригодятся.

Первым в полицию пригласили младшего, Горелика. Кипу. Что за Кипа, почему Кипа? Странные они, русские гангстеры. Все с кличками, словно собаки. Плевать, главное – стоит ли с этим Кипой работать.

В полицейский участок его привели из-за мелочи. Подумаешь, не понравилось патрульному, как русский с ним разговаривал. То ли не так жестикулировал, то ли смотрел неодобрительно. Американца за это никто и тронуть бы не посмел, а иностранца можно. Действительно, понаехали тут всякие.

И надо ж было такому случиться, чтобы именно в этот момент сам главный детектив заехал в участок, о самом существовании которого давно забыл. Начальство, это понимать надо.

Горелик выглядел растерянным студентом – симпатичный худощавый черноволосый интеллигент с каким-то по-детски доверчивым взглядом карих глаз. Интересно, как он общался с тем же Беком? Зверем, лишь выглядящим как человек.

– Мистер Горелик, здравствуйте. Я главный детектив нью-йоркской полиции Шенли. Прошу не обижаться на моих коллег за излишнюю бдительность, они выполняют свою работу, – Шенли решил сразу поставить собеседника в положение оправдывающегося. – У нас не любят людей, не уважающих полицейских.

– Простите, мистер Шенли, но почему вы решили, что я не уважаю полицейских? Уверяю, я разговаривал с вашим коллегой предельно вежливо.