Возвращение домой

– Всегда пожалуйста, стажер-медик Гриффин.



Кларк совершенно вымоталась. Она ничего не ела с прошлого вечера. Все продукты, найденные на месте крушения, пошли на выживших пассажиров челноков. Постепенно почти всех вновь прибывших переправили в лагерь. Кларк до последнего откладывала осмотр Скотта, но избежать этого все равно было невозможно. Когда девушка двинулась в его сторону, он сидел на бревне у края поляны и смотрел на нее.

– Я уж думал, ты никогда до меня не доберешься, – его губы сложились в подобие улыбки.

– Извини, что заставила тебя ждать, – сказала Кларк, лелея надежду, что он, может быть, не узнал ее после всех этих месяцев в Тюрьме и нескольких недель на Земле.

– Все о’кей, док. Мне пришлось проделать этот длинный путь до Земли, чтобы ты наконец-то продемонстрировала мне, как умеешь бинтовать.

Сердце Кларк упало. Скотт прекрасно ее помнил, и к тому же за это время в нем ни на грош не прибавилось очарования.

– Дай я тебя осмотрю. – Кларк жестом предложила ему показать свое запястье. Он вложил свою руку в ее, и желудок девушки подпрыгнул, когда она коснулась холодной влажной кожи. Кларк осторожно покачала его руку из стороны в сторону.

– Так ты теперь настоящий доктор? – сказал Скотт. – В смысле теперь ты не позволяешь себе воротить нос во время осмотра?

– Не совсем, – ответила Кларк, не глядя на него. – Я так и не закончила учебу, но, кроме меня, тут медиков нет.

– Ну доктор ты там или не доктор, лучше бы тебе все сделать путем. – И он пошевелил пальцами. – Я, по ходу, этой рукой из пушки стреляю.

Кларк достала бинт и начала перевязывать его руку.

– Перелома нет, – как ни в чем не бывало, сказала она, надеясь поскорее закончить разговор, – но ты должен несколько дней не перенапрягать руку, чтобы отек спал. – Кларк глубоко вдохнула и посмотрела ему прямо в глаза. – Это не будет проблемой. Мы тут охотимся не с пистолетами, а с копьями и с луками.

Скотт встретил ее взгляд, и его собственные глаза заблестели. Кожа на руках Кларк покрылась мурашками.

– Я не говорил, что собираюсь стрелять в зверье, – холодно проговорил он. Прежде чем Кларк успела спросить, что он имеет в виду, Скотт склонил голову набок и посмотрел на нее так, что ей захотелось немедленно принять душ. – Так почему ты недоучилась?

– Потому что попала в Тюрьму, – решительно заявила Кларк, не глядя на него.

– В Тюрьму? Ты? – Он на миг замолчал, а потом заржал. – Крошка Мисс Совершенство, и вдруг в Тюрьме. Хотя знаешь что? Я не против, чтобы меня лечила зэчка. Я ведь, типа, все время знал, что под хирургическим халатиком прячется дрянная девчонка. – Он понизил голос, когда мимо прошла женщина в офицерской униформе. Она разговаривала с человеком, который показался Кларк смутно знакомым. – Надеюсь, ты не забыла прихватить сюда этот халатик. Мне всегда нравилось, как ты…

– Готово, – с преувеличенным энтузиазмом сказала Кларк, завязывая бинт и чувствительно похлопывая Скотта по руке, игнорируя гримасу, которую он скорчил. – Еще увидимся.

И, не удостоив Скотта взглядом, она поспешила прочь, дрожа. Казалось, так она сможет избавиться от его тяжелого, липкого взгляда.





Глава четвертая

Уэллс




Плетясь в восьмой раз за день к озеру, Уэллс морщился. В этих походах туда-сюда он уже намотал около двадцати миль, провожая выживших в лагерь и возвращаясь за новой партией.

Теперь на поляне было больше взрослых, чем подростков, и это казалось почти таким же странным, как двухголовый олень, подстреленный в первую неделю на Земле. Присутствие взрослых вызывало недоумение еще и потому, что те могли лишь шокированно и удивленно глазеть по сторонам, в то время как всем распоряжались подростки, которые лишь несколько недель назад гнили в камерах.

Еще Уэллса поражало, что вокруг происходит так мало радостных встреч. На его глазах только двое новичков нашли в лагере своих родственников, и оба они были с Феникса. Среди уолденцев и аркадийцев таких счастливцев не оказалось.

– Не могу поверить, что все позади, – запыхавшись, проговорила молодая женщина, с помощью Уэллса взбираясь на крутой склон.

– У вас была довольно жесткая посадка, – сказал юноша, приноравливаясь к ее шагам. Он оказался на Земле лишь несколько недель назад, но уже успел забыть, как нелегко ему приходилось поначалу.

– Дело не в посадке, – она остановилась и посмотрела на Уэллса. – На Фениксе… там творился какой-то ужас. – Женщина подняла глаза к небу, потом вздохнула и покачала головой. – У них там осталось не так-то много времени.

Эти слова подействовали на Уэллса как удар кулаком поддых. Но, прежде чем он успел спросить, что имеет в виду его спутница, появился Эрик, который должен был вести ее дальше. Теперь Уэллс мог вернуться обратно к озеру.

Где-то внутри Уэллса, словно сжатая пружина, сидело чувство вины. Ему не нужно было знать всех деталей, чтобы понять, что именно он, по большей части, виноват в той мрачной участи, что ждала теперь оставшихся в Колонии. Может, на Земле он и стал лидером, но дома, на корабле, он был хладнокровным убийцей. Даже сейчас он почти ощущал кончиками пальцев холодный металл вентиля шлюза. Тогда Уэллс приоткрыл шлюз, совсем чуть-чуть, так, чтобы началась утечка драгоценного кислорода. Он всего лишь пытался ускорить неизбежную отправку заключенных на Землю. Это нужно было для того, чтобы в их число попала и Кларк, которую в противном случае казнили бы в день ее восемнадцатилетия. Теперь Уэллс знал, что тем самым он приблизил гибель тысяч невинных людей, для которых Колония стала ловушкой.

Подойдя ближе к озеру, молодой человек наморщил нос от непривычного запаха, который висел над местом крушения челноков. За едкой вонью дыма и металлическими запахами крови и пота он уловил нечто новое. Уэллсу потребовалась секунда, чтобы его распознать, а потом сердце, оборвавшись, пустилось в галоп, потому что это был запах топлива, которое подтекало из разбитых челноков на траву, смешиваясь с грязью и водой. Хотя пожар, по большей части, погас, для того чтобы все кругом охватило адское пламя, хватит и одной-единственной искры.

А потом Уэллс увидел, как это произошло. Все было словно в кошмарном сне. Примерно в ста метрах от него из верхней части одного из челноков вырвался громадный столб пламени, взметнув в небо пылающие обломки.

– Берегись! – заорал Уэллс, бросаясь бежать. – Шевелитесь, шевелитесь!

К счастью, раненые оказались в стороне от эпицентра огня, но в воздухе клубилось слишком много дыма, и разглядеть, успели ли спастись другие, было невозможно. Задыхаясь, кашляя и вытирая рукавом слезящиеся глаза, Уэллс мчался вперед, крича, чтобы его услышали те, кто, возможно, нуждается в помощи.

Сверху раздалось негромкое жужжание, словно по воздуху что-то летело. Уэллс задрал голову, но ничего не увидел за густым серым дымом. Звук нарастал, но, прежде чем юноша успел как-то среагировать, он оказался в воздухе, а потом с глухим стуком шлепнулся на землю. Попытавшись перевернуться, он понял, что на нем что-то лежит. Что-то или кто-то? Через мгновение вес сместился, и Уэллс со стоном огляделся. Всего в нескольких метрах от его головы валялся здоровенный кусок тлеющего фюзеляжа. Если бы Уэллс не упал, эта громадина разнесла бы его череп.


Он посмотрел в другую сторону и увидел, что над ним стоит стройная девушка, одетая в привычные со времен Колонии серые брюки и футболку. Протянув руку, она помогла Уэллсу подняться на ноги.

– Спасибо, – часто моргая, чтобы разогнать пелену перед глазами, сказал он. Когда мир вокруг стал менее расплывчатым, Уэллс разглядел нечто, приведшее его в восторг.

Перед ним стояла Гласс.

Взгляды молодых людей встретились, и на их лицах одновременно засветились широкие улыбки. Уэллс шагнул вперед, преодолевая разделяющее их расстояние, и крепко обнял лучшую подругу детства. В его мозгу пронеслась вереница ярких образов – это были воспоминания о проведенных вместе счастливых годах. Не так давно он был слишком одержим идеей отправиться вместе с Кларк на Землю, и у него просто не было времени беспокоиться о Гласс, которая сбежала с челнока перед самой его отправкой. Знакомый аромат ее волос, складывающийся из собственного запаха Гласс и искусственной отдушки используемого в Колонии шампуня, подбодрил и утешил Уэллса, словно перенеся его назад, в недавние бесхитростные времена.

Когда они оба повзрослели, лишь Гласс была способна забыть, что ее лучший друг – сын Канцлера, лишь с ней он не чувствовал себя экспонатом выставки. Только с ней Уэллс мог быть незрелым, несерьезным, а порой даже бесшабашным – как в тот раз, когда он затащил ее в архив якобы посмотреть видео скучного бракосочетания каких-то особ королевской крови, хотя на самом деле намеревался увидеть запись нападения большой белой акулы на косатку. Глас, в свою очередь, тоже не боялась предстать перед ним в дурацком виде. Все остальные видели лощеную барышню с Феникса, обладательницу безупречных манер, и только Уэллс знал, что она любит подрыгаться под идиотскую музыку и готова хохотать, услышав упоминание об Уране, потому что название этой планеты созвучно со словом «урина».

– Не могу поверить, что это ты! – отстраняясь, чтобы посмотреть на Гласс, сказал Уэллс. – С тобой все в порядке? Я очень о тебе тревожился.

– Шутишь? Подумай, как я тревожилась о тебе, – отозвалась она. – Никто ведь не знал, как вы, ребята, здесь живете. С тобой-то все в порядке? И как тут вообще?

Когда Уэллс подумал, сколько всего должен ей рассказать, у него закружилась голова, ведь с тех пор, как они виделись в последний раз, произошло так много событий! Он поджег Райское Древо, чтобы его арестовали, сидел в Тюрьме, вступил в конфликт с собственным отцом, летел на челноке с другими членами сотни и провел несколько недель на Земле в борьбе за выживание.

– Так странно… – начал он.

– На самом деле… – одновременно с ним заговорила она.

– Давай сперва ты, – сказали они хором и рассмеялись.

Потом запах дыма и гари напомнил им, где и почему они находятся, и их улыбки увяли, а объятия разжались. На кончике языка Уэллса вертелся один вопрос, и по тому, как посерьезнело лицо Гласс, он понял, что подруга догадывается о его мыслях. С трудом сглотнув, он собрал всю свою смелость и спросил:

– Ты что-нибудь знаешь о моем отце?

Гласс сжала губы, а ее глаза наполнились состраданием. Этот взгляд был памятен Уэллсу еще по тем кошмарным неделям, которые последовали за смертью матери. Уэллс приготовился к худшему, находя утешение в том, что, если новости окажутся ужасными, их сообщит ему не чужой человек, а Гласс.

– О нем мало говорят, – начала она мягко, но уверенно. Уэллс затаил дыхание, ожидая продолжения. – Но последнее, что мы слышали, – это то, что он в коме. – Гласс сделала паузу, чтобы он переварил информацию.

Уэллс кивнул, и в сознании возник образ лежащего в одноместной палате отца, высокая массивная фигура которого кажется хрупкой под тонкой простыней. Парень сосредоточился на том, чтобы сохранить нейтральное выражение лица, хотя слова Гласс проникали все глубже в сердце, пока не угнездились в самой укромной его части.

– Ладно, – глубоко вздохнув, проговорил он, – спасибо, что сказала.

Гласс шагнула к нему с его именем на устах, а потом снова обняла его, на этот раз – чтобы утешить. Она слишком хорошо знала своего друга, чтобы позволить ему изображать из себя стоика. Он не возражал, потому что в этом заключалось одно из самых существенных достоинств их дружбы.

Через бесконечно долгий миг их объятие разжалось. Уэллс должен был кое-что рассказать Гласс перед тем, как она окажется в лагере.

– Гласс, – начал он, – тут все несколько иначе, чем мы думали.

На ее лице появилось озабоченное выражение, и она спросила:

– Что не так?

Уэллс тщательно подбирал слова, но способа смягчить потрясающую, шокирующую информацию просто не существовало. Он начал тихо, чтобы никто посторонний не мог его услышать:

– Мы не одни тут. На Земле.

Прежде чем продолжить, он подождал, пока Гласс переварит сказанное. Сперва Гласс улыбнулась, явно ожидая, что продолжением будет какая-нибудь шутка. Но потом она уловила в его словах какой-то намек, и выражение ее лица изменилось.

– Уэллс, ты хочешь сказать… – начала Гласс и замолчала.

– Да. На Земле есть и другие люди. Люди, которые тут родились.

Глаза Гласс округлились.

– Что? – Она повертела головой, словно ожидая, что рожденные на Земле люди наблюдают за ней из-за деревьев. – Ты серьезно? Не может быть!

– На все сто процентов серьезно. Но это хорошо, потому что они добрые и миролюбивые. Ну, скажем так, большинство из них. Есть небольшая группа, которая откололась от основной общины около года назад, и вот они опасны. Но все остальные совсем такие же, как мы. – Тут Уэллс подумал о Саше и не смог скрыть улыбки. – На самом деле они вдохновляют. Наземники – хорошие люди, может быть, они даже лучше, чем мы. Я думаю, нам стоит многому у них научиться. Нужно только сообразить, как рассказать об этом всем остальным, никого при этом не перепугав.

Гласс по-прежнему смотрела на него, но в ее взгляде больше не было замешательства.

– Уэллс, – медленно произнесла она, и уголки ее губ приподнялись в легкой улыбке, – ты чего-то недоговариваешь.

Уэллс искоса посмотрел на нее.

– Ну да, конечно, я не все тебе рассказал. Вначале на нас напали, это был просто кошмар, начался пожар, а потом ребята стали болеть, и ты ни за что не догадаешься, что потом случилось…

– Нет, – перебила его Гласс. – Чего-то ты недоговариваешь об этих наземниках. А может, о каком-то определенном наземнике. Или о наземнице?

– Что? Вовсе нет. – Обычно Уэллсу неплохо удавалось скрывать свои чувства, но слова Гласс заставили его покраснеть.

– О, боже, – прошептала Гласс, – это девушка. Земная девушка. – В ее голосе в равных пропорциях смешались потрясение и восторг.