Возле Тьмы. Чужой

В голосе почувствовалась настоящая злость. Керосиновая лампа освещала кухню довольно скудно, но мне показалось, что пятна у Лоры Джин на лице стали ярче, словно краснотой налились.

– О’кей, все нормально, я ухожу! – поднял я руки в примирительном жесте. – Считай, что уже ушел.

Она так не посчитала. В какой-то момент я просто увидел, как ее глаза налились кровью, губы разъехались в злобной гримасе, обнажая зубы, испачканные кровью из пораненного пальца, а затем она дико закричала, схватила из стойки здоровенный кухонный нож и бросилась на меня.

– С ума сошла? – крикнул я, отскакивая в сторону от двери и хватая со стойки металлический поднос.

Женщина проскочила мимо, махнула ножом перед собой, рывком развернулась, глядя на меня. Я вспомнил про револьвер на поясе, но… мы же только что сидели вместе, говорили, и я точно знаю, что говорил я с человеком, даже с хорошим человеком. Какой тут револьвер?

– Лора Джин, просто успокойся! – сказал я, выставив поднос перед собой как щит. – Не делай глупостей, я тебя очень прошу!

Диалог не состоялся. Она как-то по-звериному присела, глядя на меня совершенно обезумевшими глазами, затем рванулась вперед, нелепо, но опасно размахивая ножом. Я принял удар ножа на поднос, который оказался пробит на всю длину лезвия, затем одновременно дернул, поворачивая поднос в сторону, силясь обезоружить сумасшедшую, а заодно оттолкнул ее ногой, отчего она отлетела назад и свалилась на пол.

– Угомонись! – заорал я на нее, но в ту же секунду понял, что она не угомонится. Она завалилась набок, сунула руку в карман, и я, предчувствуя нехорошее, рванулся назад вдоль стойки.

Грохнул один выстрел, где-то у меня над головой брызнула осколками бутылка, затем хлопнул второй, выбив щепки из стены. Затем послышался отчаянный визг, Лора Джин вскочила, держа в руках маленький двуствольный пистолет «дерринджер», огляделась по сторонам явно в поисках другого оружия, и мой взгляд упал на винтовку, стоявшую почти что рядом со мной.

Не хватало еще, чтобы она до нее добралась! Схватив оружие, я перевалился через торцевой поворот стойки, свалился на пол, затем рванул в сторону входной двери, к холлу. У дверей резко свернул направо, прижался к стене, схватив винтовку как дубину.

Точно, где-то там был еще и дробовик, тот самый, с пистолетной рукояткой, с которым она встретила меня на крыльце. И эта моя догадка сразу же подтвердилась: в баре грохнул выстрел, дробовая осыпь ударила по сувенирам на полках в холле. Затем вновь крик, звук передернутого затвора, потом шаги, размеренные, тяжелые, какие-то не женские. И тяжелое, злобное дыхание.

Схватив винтовку за ствол и цевье, я поднял ее как дубину, стараясь при этом даже не дышать, чтобы не выдать своей позиции. Шаги приблизились, послышалось какое-то скуление, затем сменившееся бормотанием. Я не смог разобрать ни единого слова, а затем опять грохнул выстрел. Сверкнула вспышка, осветившая темный холл, резко запахло сгоревшим порохом. Я вообще обратился в статую, в манекен, зачем-то при этом еще и считая про себя.

Вновь шаркающие шаги, ствол дробовика показался в двери – и я изо всех сил опустил на него приклад винтовки. Загремел металл о каменный пол, послышался крик то ли разочарования, то ли ярости, а я, отбросив винтовку, выскочил из-за угла и с ходу пробил качественную боксерскую двойку в голову стоящей передо мной женщине. Ее закрутило на подгибающихся ногах, после чего она завалилась в сторону, перевернув стул и сдвинув стол.





7




Лора Джин пришла в себя, лежа на диванчике из холла, который я притащил в бар и придвинул поближе к камину – единственному теплому месту в гостинице. Руки у нее были связаны за спиной клейкой лентой, равно как и ноги в щиколотках. На левой скуле наливался здоровенный синяк. Сейчас глаза у нее были совершенно нормальными, красные пятна с лица почти полностью исчезли. И еще было видно, что она вымотана до предела.

Я приподнял ее, устроив сидя, затем спросил:

– Пить хочешь? – показав бутылку минеральной воды.

– Хочу, – сказала она. – Можешь развязать меня, уже все нормально.

– У кого нормально? – удивился я. – У меня пока нет. Ты меня только что пыталась зарезать и застрелить, а никаких объяснений этому я еще не получил. Так что не будем торопиться со словом «нормально».

Она посмотрела на меня озадаченно. Я решил, что она ничего не помнит из того, что было сейчас, но ошибся: похоже, что ее заинтересовало что-то другое. Она спросила:

– Ты – чужой?

– Послушайте, леди. – Я поставил себе стул неподалеку от дивана и уселся на него задом наперед. – Если вы не станете отвечать на мои вопросы и начнете задавать свои, то я просто перегну вас через спинку вот этого самого дивана, возьму палку и стану бить ею по вашей не столь уж маленькой заднице до тех пор, пока вы не дадите мне всех объяснений. Я понятно выразился?

Она вздохнула тяжело, посмотрела на меня так, словно разговаривала с неразумным ребенком, затем спросила:

– Скажи, мистер, сколько раз во время разговора я сказала тебе, что у меня Дабл-Ар-Эс? Раз десять? Двадцать? И ты не сделал никаких выводов? Так не бывает. Ты – чужой?

Похоже, что за мной и вправду какой-то косяк. Или я не знаю чего-то такого, из-за чего выгляжу полным идиотом.

– Я – чужой. Почти… но это не столь важно. Чужой. Теперь говори, что с тобой не так.

– Я выжила после энцефалита, но с синдромом возвратного бешенства[2], Дабл-Ар-Эс, – сказала она медленно, глядя мне в глаза. – Если бы ты не был чужим, провалившимся к нам совсем недавно, ты бы знал, что это такое. Затем я порезалась на кухне, и если бы ты хоть что-то соображал, то ушел бы сразу, но ты этого не сделал. Ты пока еще не понимаешь?

– Пока нет, – ответил я честно.

– Кровь, моя кровь, она спровоцировала приступ, – терпеливо продолжила она объяснять. – Все знают, что у людей с синдромом при виде своей крови… не только своей, но со своей это хуже всего, начинаются припадки. Вот как у меня. Тебе надо было просто сразу уйти и побыть где-то там, где я тебя не вижу. А ты полез со своими перевязками, то есть вел себя как последний идиот.

– У тебя и сейчас палец в крови. Если я тебя развяжу, и ты его увидишь – тебя снова понесет? – поинтересовался я.

– Нет, уже не понесет, мистер, – сказала она чуть не по слогам. – Меня теперь долго не «понесет», потому что припадок закончился. Так что, мистер супермен, можете развязывать и ничего больше не бояться. А если боитесь, то держите оружие к себе поближе.

– М-да? – задумался я.

Нет, сейчас она выглядела более чем нормальной. Я просто физически чувствовал, что никакой опасности она не представляет. То существо, что гонялось за мной минут десять назад, было не ею.

– Ладно, пусть будет так, – кивнул я, вытаскивая из кармана брюк небольшой, но отчаянно острый складной нож, найденный тоже у себя.


Лора Джин ножа не испугалась, просто вытянула ноги перед собой. Одним движением я рассек ленту у нее на щиколотках, потом зашел сзади и освободил руки. Она начала растирать запястья, сказав при этом:

– Дай попить.

Я протянул ей пластиковую бутылку с водой. Пила она жадно и много, почти опустошив ее. Затем ощупала лицо, спросила у меня, обернувшись:

– Выглядит ужасно?

– Ну… – замялся я, – на конкурс красоты пока рановато. С недельку лучше подождать.

– Хорошо, что не застрелил меня, – вздохнула она. – Ладно, у нас яблочный пирог по плану. И банка заварного крема к нему. Десерта никто не отменял.

– Точно, – кивнул я. – Счастливого Рождества.

– Тебе тоже.

Как ни странно, но мы вернулись за стол, который в недавних событиях совсем не пострадал. Пострадали только поднос и винтовочный прицел, пришедший в негодность.

– У меня таких еще с десяток, – мотнула головой Лора Джин, выкладывая мне на тарелку большой кусок пирога и поливая его кремом из банки. – Я много оружия собрала по окрестностям. Так что забудь.

– Вина тебе налить? – спросил я, снимая из подвески над стойкой еще один бокал.

– Нет, мне уже не надо, – ответила она и, перехватив мой взгляд, пояснила: – Могу просто свалиться после вот… ну ты понял. Мне лучше воды… нет, достань колу оттуда… снизу.

Вместо бокала вина я поставил перед ней высокий стакан кока-колы.

– Яблоки были консервированными, – пояснила она, показав на пирог. – Но вроде бы нормально получился.

– Просто отлично, – сказал я вполне искренне. – Но ты мне расскажи все же, что на самом деле случилось.

– Ты все видел, – пожала она плечами. – Чуть не у половины выживших обнаружился Дабл-Ар-Эс. Все признаки бешенства как у собак, или там лисиц, даже водобоязнь, просто никто не умирает… из носителей. Даже когда я вот этого большерога разделывала, – она показала на опустевшую тарелку из-под стейка, – тебе лучше было бы держаться подальше, хоть из-за животных такого не случается обычно. Ну и еще… это накапливается.

– В смысле?

– В том, что если я сейчас порежусь, ничего не случится. Через неделю могу сильно разозлиться. Через месяц будет как сейчас.

– А если никого рядом не будет? – уточнил я.

– Если никого не будет, то… не знаю, буду кричать, злиться, могу как-то себе навредить. Но просто так ничего не случается, всегда нужен триггер, вот как это, – она показала заклеенный пластырем палец.

– А что не так с людьми из Сентрал-Сити? – вспомнил я недавний разговор.

– Есть еще способ избегать припадков, – сказала она, подумав. – Например, можно кого-то убить. Чем больше крови, тем лучше. Ты… ты фокусируешь свое бешенство на жертве, ты не опасен больше никому, в том числе и себе. Но если ты уже пошел по этому пути, то… сам понимаешь. Ты меняешься. Совсем меняешься. И еще… тебе не обязательно ждать приступов.

– То есть, если ты кого-то разделал, то и приступа не будет.

– Да, – ответила она коротко.

– И там именно такие? – на всякий случай все же уточнил я.

– Именно такие, да, – кивнула она. – Хотя между собой они тоже плохо уживаются, всякое случается.

– Ты там была?

– Нет, я не была, но Уилл Мастерс, который сейчас живет возле Эвергрина, пожил у них с месяц. Он и рассказал. Ну и слухи даже у нас расходятся.

Я кивнул, примерно представив, как это может все выглядеть. И что из такого может получиться.

– А вот эти, – я провел себе пальцем по скуле и лбу, – пятна, они только у людей с синдромом?

– Не только, у некоторых выживших они тоже есть. Обычно с утра, если ты выспался, их вообще не видно, к вечеру проявляются. Нет у совсем иммунных – и у чужих, таких, как ты, – усмехнулась она. – Слушай, для тебя ведь это все должно выглядеть как плохое кино. Почему ты такой спокойный?

– Потому что уже не в первый мир провалился. Всякое бывает. Бывают вещи более странные, чем здесь, и даже твари мерзее этих ваших трупоедов.

Она посмотрела на меня странно, но как-то не удивилась. Хотя чем ее еще удивить можно? Лора Джин лишь схватила с вилки еще кусок пирога, запила его кока-колой, после чего спросила:

– Расскажешь?

– Да без проблем, в общем-то, – пожал я плечами. – Только сразу договоримся, что ты мне веришь. По рукам?

– Ага.