Воскрешение секты

Сегодня Франц выходит на свободу.

У нее буквально руки чесались: так и хотелось кинуться к телефону, сделать посты везде — в «Фейсбуке», «Инстаграме», «Твиттере». Но с их совместной фотографией все это будет выглядеть куда лучше. Может быть, начать с того, что распустить слух, намекнуть на то, что намечается что-то необычное? Она обещала не рассказывать об их отношениях — даже своим родителям. Это выглядело бы нехорошо, пока он в тюрьме. Но теперь преград нет. Ей было любопытно, что скажут ее подруги. Возможно, сочтут, что он опасен. Тогда она ответит им, как есть, — что он может быть очень добрым. И они станут ей завидовать. Разве он — не самое лучшее ее приобретение?

Анна-Мария долго стояла в ду́ше и пела, несмотря на отсутствие голоса. Вытирая волосы полотенцем, увидела в зеркале свои глаза. Они буквально сияли.

В тот момент, когда она вышла в гостиную, зазвонил телефон. Неизвестный номер, однако Анна-Мария прекрасно знала, кто звонит.

— Это я, — проговорил он мягким шепотом. — Я на свободе.

Она открыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука. Не нашла слов, чтобы достойно ответить на эти слова, проникнутые таким чувством.

— Анни, ты меня слышишь?

— Конечно, просто не знаю, что сказать. Это так чудесно… Просто невероятно.

— В таких случаях, наверное, уместно сказать «поздравляю».

— Да, прости. Поздравляю! Хочешь, я приеду и заберу тебя?

— Нет. Знаешь ли, у меня к тебе просьба. Если тебе нетрудно…

— Что угодно.

— Я хочу остановиться в отеле «Аппер хауз» и провести там ночь. Хочу растянуться в бассейне и поесть настоящей еды после полутора лет на свиных сосисках, сама понимаешь… Восстановиться немного, прежде чем заняться клубом зомби в «Виа Терра». И я подумал — ах, ерунда… это, наверное, звучит нелепо…

— Все равно скажи.

— Знаешь, было бы так приятно проехаться до «Виа Терра» на мотоцикле… Я давно на нем не сидел, а погода стоит прекрасная. Ты не могла бы поехать и забрать его? Взять его с собой на паром и приехать ко мне в отель. Здесь мы проведем ночь, а завтра поедем домой.

— Ты имеешь в виду свой «Харлей»? Я правда могу на него сесть?

— Сколько мне повторять, что я тебе доверяю?

Она была тронута до глубины души. Эта мысль зрела в ней давно, но Анна-Мария не решалась выпустить ее наружу: в тот день, когда Франц доверит ей сесть на его «Харли-Дэвидсон», она будет точно знать, что он ее любит. Это его самая обожаемая вещь, и такое доверие означает, что он ценит ее еще больше.

— Конечно, я пригоню твой байк! Когда ты хочешь, чтобы я приехала?

— Как можно раньше, само собой. Я ведь хочу поскорее тебя увидеть. Как думаешь, ты успеешь к утреннему парому? Тогда можешь приехать с Туманного острова на пятичасовом.

— Будет сделано.

— Спасибо, Анни. Знаешь, у меня для тебя сюрприз…

— Какой? Ну расскажи, пожалуйста.

— Это нельзя описать словами. Ты должна это почувствовать.

Положив трубку, Анна-Мария несколько мгновений пребывала в растерянности. Сексапильная одежда, которую она приготовила для этого дня, не годилась для езды на мотоцикле. Но разве он не намекнул, что они займутся сексом? Так зачем одеваться? Она уже приготовила самое красивое нижнее белье, однако между ним и кожаным прикидом должно быть что-то еще. Анна-Мария выбрала облегающее платье с глубоким вырезом, едва закрывающее попку. Бегая по квартире, собирала всякие вещички, кидая их в сумочку. Надо торопиться — у нее всего час, если она хочет успеть на утренний паром на остров.





* * *


Сидя на пароме, Каллини представляла себе руки Франца и все места на своем теле, где эти руки скоро побывают. Не в силах сдержаться, опубликовала твит: «Сегодня начинается новая жизнь. Предстоит нечто грандиозное». Уже через несколько секунд посыпались комменты с любопытными вопросами, но Анна-Мария решила пока сохранить интригу. В следующем твите должна быть их совместная фотография с Францем.

Как и всегда, в усадьбе все дышало запустением. Газон местами увял, везде росли одуванчики. Ей даже не хотелось ни с кем разговаривать. Вечером она объяснит Францу, что они ее не послушались. У охранника, сидящего в будке, Анна-Мария попросила ключи от «Харлея». Тот посмотрел на нее с изумлением, но перечить не посмел.

У нее оставалось несколько часов до того, как паром пойдет обратно, так что она объехала остров на мотоцикле, прокатилась вдоль побережья с восточной стороны. Франц точно не стал бы возражать. Пообедала в маленьком сонном кафе в деревне, где подавали только сухие бутерброды. Прочитала все сообщения от других клиентов, дела которых в последнее время немного забросила. В ожидании парома ей так трудно было справляться с нетерпением, что Анна-Мария чуть совсем не отгрызла себе ноготь. Как это будет выглядеть в глазах Франца?

Едва она подумала об этом, как его имя снова загорелось на дисплее телефона. Он только хотел убедиться, что она успевает на паром. Сказал, что сильно скучает по ней. Рассказал ей про короткую дорогу к городу, где можно хорошо разогнаться.

— Езжай по этой дороге и думай обо мне, — прошептал Освальд.





* * *



Хотя солнце по-прежнему стояло высоко, когда паром причалил в порту, было прохладно. Анна-Мария застегнула кожаную куртку до самого верха. Внезапно ощутила, что нервничает. Ей хотелось добраться до места, пока не стемнело.

В начале пути она оказалась на дороге одна. Свежий воздух обжигал щеки. Листва пролетавших мимо деревьев зеленела, прикрывая все нежным покрывалом. Анна-Мария подумала, что никогда еще не чувствовала себя такой счастливой.

Но вместо ожидаемого прояснения в голове вдруг появились мрачные мысли. Внезапно всплыла аналогия с пауком. Что-то тревожило ее, какие-то его слова… Анна-Мария отогнала эту мысль, но та вернулась, на этот раз еще более назойливая. Паук никогда не покидает свою сеть. Ни одна муха не вырвется из нее живой — именно так он сказал. Однако это произошло. И с лузером, и с Бауман… Каллини неосознанно снизила скорость, но тут же с раздражением стала разгоняться снова. На долю секунды ей показалось, что ее душа отделилась от тела. Она испытала краткий миг свободы, как куколка, освободившаяся из кокона. Все прояснилось, словно рассеялся туман. Этого момента, продолжавшегося миллисекунду, оказалось достаточно: Анна-Мария отвлеклась от дороги.

В тот момент, когда она снова вернулась к реальности и ощутила контроль над мотоциклом, перед ее глазами возникла стальная проволока. Блестящая, сияющая на солнце. Краткий волшебный миг, когда она парила в голубом небе… Вокруг все было такое голубое-голубое… И прежде чем она успела понять, догадаться, что же произошло, наступила полная тьма.





35




Симон пропустил бы репортаж, если б ему не позвонила Вильма. Телевизор его заставила установить Инга Херманссон, сказав, что так ему будет менее одиноко по вечерам. Впрочем, Симон им не пользовался. Новости он узнавал из газет, смотрел все интересное в интернете или читал книги. Временами его раздражало, что Ингу так заботит отсутствие у него девушки. Она никак не могла понять, что его все устраивает. Даже приносила ему иногда журналы мужской моды и прочую ерунду. Словно ожидала, что он наденет на себя модные шмотки и отправится флиртовать с девушками на острове.

Но теперь его номер раздобыла Вильма, подруга Софии. Симон никогда с ней не встречался, но София иногда о ней упоминала. Вильма кратко представилась. На заднем плане слышались голоса и музыка — девушка явно сидела где-то в баре или ресторане.

— Хотела сказать тебе одну важную вещь. Только что видела новости здесь, в спортивном баре. Ваш с Софией любимец отпущен на свободу — и уже началась чертовщина. Посмотри следующий выпуск, сам увидишь… Слушай, мне надо бежать. Кстати, ты не мог бы послать Софии ссылку с SVT-play[7]? Решай сам, стоит ли ей смотреть это дерьмо… Хотя, боюсь, это неизбежно.

Симон не успел ответить — Вильма уже дала отбой.

Он даже не знал, работает ли этот огромный неуклюжий ящик, но едва нажал на кнопку, как на экране появилось изображение. Вильма позвонила как раз вовремя — до очередного выпуска новостей оставалось пять минут. Симона стало разбирать любопытство. Что там еще задумал Освальд? Словно мало того, что он вышел на свободу и скоро прибудет на этот прекрасный остров… Симон подумал о Якобе, и его охватила печаль. Возможно, тому поздно пускаться в бега…

Новости начались с репортажа о мотоциклетной аварии в окрестностях Гётеборга. Дорога, окруженная зеленеющими полями и березами, полицейские машины, «Скорая помощь», служба спасения — всё в движении. Поначалу Симон не понял, о чем речь, но потом голос за кадром сообщил, что Анна-Мария Каллини, адвокат защиты духовного лидера Франца Освальда, погибла, когда мотоцикл, на котором она ехала, слетел с дороги. Смерть наступила мгновенно. Словно сквозь туман Симон услышал собственный голос: «Сволочь! Сволочь! Сволочь!» В ярости он стал бить себя ладонями по лбу.

Но тут его внимание снова привлек телеэкран, потому что там появился Освальд, одетый в брюки со складками и спортивную куртку — у него брали интервью, кажется, на бегу, в помещении, смахивавшем на вестибюль отеля. Его окружила толпа репортеров.

— Что вы скажете по поводу того, что Анна-Мария Каллини ехала на вашем мотоцикле, когда разбилась? — спросил один из них, поднося микрофон прямо к лицу Освальда.

— Я попросил ее перегнать его мне. Вот и всё. Услуга, не более.

— Вы могли бы прокомментировать ваши отношения?

— Чисто деловые, — ответил Освальд и наморщил брови в легком раздражении. — Послушайте, ребята, — продолжал он. — Анна-Мария была одним из лучших адвокатов страны, и это ужасная утрата — не только для меня, но и для всей правоохранительной системы. Сейчас я намерен вернуться в «Виа Терра». Мы на неделю прекращаем всю работу. Прошу не беспокоить нас во время траура.

«Черт подери, даже парочку слезинок из себя выдавил, — подумал Симон. — Что-то немыслимое».

Позади Освальда раздался голос другого репортера:

— Какие у вас эмоции в связи с тем, что мотоцикл почти не пострадал, а весь удар пришелся на шею женщины? Насколько я понимаю, «Харли-Дэвидсон» стоит целое состояние…

Лицо Освальда мгновенно изменило цвет — от бледного до красноватого.

— Да как вы можете об этом говорить! — прошипел он. — Ни стыда, ни совести, черт подери!

Да, он выругался, но почему-то это прозвучало хорошо. Внутри у Симона все похолодело, когда он понял, что репортаж еще больше улучшит имидж Освальда, что ему в очередной раз удалось вывернуться из неприятной ситуации. Сердце заколотилось чаще; он почувствовал, как вспотели его ладони. И понял, что должен немедленно позвонить Софии. Плевать, что в Калифорнии четыре часа утра. Но звонки улетали в пустоту, трубку не брали. Симон подумал, что София спит.

Проснувшись на следующее утро, он снова попытался позвонить — и снова безуспешно. Но и на этот раз Симон не начал волноваться — наверняка она куда-то пошла с друзьями. Тут он вспомнил, что Вильма попросила его переслать Софии ссылку на выпуск новостей; сел за компьютер, нашел телепрограмму и отправил ссылку, надеясь в глубине души, что София отзовется.

Когда в тот вечер Симон вернулся домой, ответа от Софии так и не было. Что-то не так. Он не мог точно сказать, в чем дело, но магическая связь, всегда существовавшая между ними, нарушилась.

В тот вечер Симон лег спать с тяжелым сердцем.





36




Дэмиен Дуайт откинулся в шезлонге. Попытался расслабиться, впитать все, что его окружало, — красивый бассейн, пальмы, голубое небо, тишину и покой. Однако по всему телу бегали мурашки. Напиток, ставший теплым, напоминал кошачью мочу.

Его раздражала женщина, лежавшая рядом и загоравшая на солнце, обмазавшись с головы до пят маслом от загара. Возле бассейна расположились только он и она; здесь было не меньше сотни шезлонгов, однако женщина облюбовала тот, что стоял рядом с Дэмиеном. В обычной ситуации он приударил бы за ней, однако все обстояло далеко не так, как обычно. От неопределенности у него развилась паранойя, вернулась экзема на локтевых сгибах и под коленями, которой он страдал в детстве. Мысли так и мелькали в голове, подсовывая ему самые ужасные сценарии.

Несколько раз за ночь Дэмиен просыпался и проверял свой банковский счет, но цифры, смотревшие на него с экрана, оставались неизменными. В Сети кишели кричащие заголовки и фотографии с места происшествия — некоторые из них вызывали у него тошноту. Он и не думал, что ее смерть как-то повлияет на него. Его любимицей она точно не была. Но накрытое простыней тело на носилках, перевернутый мотоцикл — все это вдруг стало таким личным… Он не из тех, кто испытывает к другим теплые чувства, так почему же в уголке глаза то и дело возникает одинокая слеза? Не то чтобы он сожалел о содеянном — скорее ощущал себя обманутым. Та головокружительная цифра, которую нельзя было произнести вслух, только написать на бумажке. Глаза, словно видевшие его насквозь — маленькую рыбку, мечтавшую о большой воде. Он купился на тот вызов, на тот намек, что и он, пожалуй, способен совершить нечто большое и дерзкое. И вдруг обнаружил, что стоит на пустынной дороге с толстым рулоном стальной проволоки… То, что полицейские с уверенностью списали это на несчастный случай, — единственное светлое пятно среди мрака.

Женщина на соседнем лежаке села и с надеждой улыбнулась ему. Он взял свой бокал и выплеснул его в бассейн, желая позлить ее. Но она лишь рассмеялась. Тогда Дэмиен взял свое полотенце и пошел обратно в отель.

Администратор за стойкой подняла глаза и улыбнулась, увидев его.