Воскрешение секты

— А я тут недавно. Приехал пару месяцев назад. Пока еще не освоился, и мне помогли бы добрые советы… Клубы, где играют хорошую музыку. Типа того. Мы не могли бы встретиться и выпить кофе после работы?

«Ты обещала самой себе, обещала Беньямину — никаких отношений, ни одного интимного свидания, пока ты тут!»

Но попить кофе — это неопасно. Нет ничего плохого в том, чтобы общаться с людьми.

Маттиас дождался, когда София закончит работу, и они отправились в кафе по соседству. Разговор клеился легко. Ее новый знакомый только что закончил обучение на психолога, решил позволить себе после учебы свободный год и провести несколько месяцев в Пало-Альто. Приехал сюда, не имея никаких конкретных планов, — сказал, что захотел некоторое время пожить совершенно самостоятельно.

— Хотя я, наверное, очень скучный человек. Настоящий ботаник. Тем более что немного устал от выпивок и траха, уж извини за это слово.

По всему ее телу пробежала дрожь.

— Я человек крайностей, — продолжал Маттиас. — Либо все совершенно расслаблено, либо же довожу все до крайнего предела. В жизни мне хочется именно так.

София дала ему несколько советов, какие места стоит посетить в Пало-Альто и Сан-Франциско. Но он желал говорить только о ней. Она и не помнила, когда встречала парня, настолько интересующегося ее жизнью. Даже Беньямин проигрывал.

Когда они прощались, Маттиас сказал только «спасибо» и «пока». Не узнал ее номер телефона, не спросил разрешения снова с ней встретиться, отчего София испытала разочарование и почувствовала себя обманутой.





* * *


В тот вечер София долго не могла заснуть, но звонить Беньямину не хотела и в конце концов решила позвонить по «Скайпу» Эллису, потому что давно с ним не общалась. Эллис очень обрадовался ее звонку и говорил не переставая. Он создал сайт знакомств под названием FeelYou, сокращенно FYou, где суть была в том, чтобы познакомиться с человеком без пустой болтовни и фотографий. Пользователь создает профиль, где прописывает только пол и возраст, а затем — одно-единственное слово, описывающее его характер. Те, кого это заинтересовало, тоже отвечают одним-единственным словом, и так они обмениваются словами, пока не возникают приятные (или неприятные) эмоции. Поразительно, но факт — благодаря этому сайту завязалось множество удачных взаимоотношений, и Эллис сделал себе состояние. Он посоветовал Софии купить журнал «Уайерд», где была статья о нем.

Все это звучало так потрясающе, что София почувствовала — она должна тоже что-нибудь рассказать взамен, и вывалила ему все о своем новом знакомстве с Маттиасом в библиотеке.

— Да ну, все это ерунда, — заявил Эллис. — Тебе, черт подери, всего двадцать три. Развлекайся, София. Ты красивая девушка. Ты ведь не собираешься вечно хранить верность Беньямину? Из-за этой твоей дурацкой секты ты стала смотреть на жизнь как чертова монашка.

Хотя этот совет озвучил человек с сомнительным сексуальным прошлым, он прозвучал утешительно. Да и зачем вообще ездить за границу, если нельзя не позволить себе небольшой романчик на стороне?





* * *


На следующий день Маттиас в библиотеке не появился. София испытала сильное разочарование. Постоянно косилась в сторону читательского уголка и рассердилась, когда на стул, где сидел Маттиас, уселся какой-то толстый господин. Но когда она в конце рабочего дня вышла из библиотеки, он уже ждал ее — стоял, прислонившись к дереву, и улыбался ей кривоватой улыбкой. София подошла к нему. Глаза у него были такие голубые, что она задалась вопросом, не носит ли он цветные линзы. На этот раз Маттиас оделся в потрепанные джинсы и кожаную куртку. Шагнув к Софии, он взял ее руки в свои. Черт, какая у него очаровательная улыбка!

«Именно сейчас я должна сказать нет, — подумала она. — Если я этого не сделаю, все полетит к чертям». Однако в этот момент ей более всего хотелось другого, а именно прожить две параллельные жизни. Одну, в которой она вместе с Беньямином, а другую — где она уезжает с незнакомцем, чтобы реализовать свои тайные сексуальные фантазии. Однако прожить можно только одну жизнь. И ей вдруг показалось, что Беньямин так далеко…

— Я взял напрокат машину, — сказал Маттиас. — Поехали в Хаф-Мун-Бэй, прогуляемся вдоль моря.

— Мне завтра на работу.

— Всего на пару часов. Я угощаю ужином.

София никогда не бывала в Хаф-Мун-Бэй, только слышала, что там очень красиво.

— Прости, что я вчера вел себя так настойчиво, — проговорил Маттиас, когда София уселась в машину. — Не будем торопиться, хорошо? Во всяком случае, пока.

«Почему я не скажу ему о Беньямине? — подумала София. — Почему не могу просто взять и сказать? У меня обычно редко язык прилипает к небу, я вроде этим не страдаю…»

— Откуда ты узнал, что я шведка? — спросила она вместо этого.

— По акценту — я обратил на него внимание, когда ты говорила. Я и в своем голосе слышу этот шведский акцент. Наверное, он никогда не исчезнет.

Дорога к побережью петляла резкими поворотами среди гигантских красных деревьев, источавших пряные запахи, проникающие через полуоткрытое окно машины.

Бухта Хаф-Мун-Бэй лежала в солнечной дымке, придававшей пейзажу мягкий и нежный блеск. Некоторое время они брели вдоль прогулочной набережной. Присели на скамейку, посмотрели на море, блестящее в лучах солнца. Два пеликана спустились, словно планеры, и приводнились на поверхность. Волны казались остроконечными — парочка серфингистов пыталась кататься, но их постоянно сбрасывало с досок.

— Я занимаюсь сёрфингом, — объяснил Маттиас. — Поэтому-то побывал здесь пару раз. Знаешь, что такое маверики[6]? Это гигантские волны, которые образуются здесь зимой, примерно в трех километрах от берега. Местечко называется гавань Пиллар-Пойнт, к северу отсюда. Иногда волны достигают семи метров в высоту. Каждый год здесь состязаются лучшие серфингисты. Но участвовать можно, только если тебя пригласили. Всегда мечтал туда попасть. Могу научить тебя сёрфингу, если хочешь.

— Хочу. Это было бы здорово.

София спросила себя, что за ерунду сейчас сказала — никогда в жизни ее не интересовал сёрфинг. Однако в его присутствии ей просто не удавалось рассуждать логично. Рядом с ним она чувствовала себя как-то странно — кружилась голова, хотелось хихикать. Словно не существовало никаких границ. «Сёрфинг? Да, конечно, а может, еще и с парашютом прыгнем, раз уж мы начали?»

— Но почему ты приехала сюда? — спросил Маттиас. — Просто ради работы или как?

София задумалась. Спросила себя, почему ей кажется, что она может на него положиться. Наверное, потому, что он показался ей таким естественным. Явно не склонен осуждать других. Однако щеки у нее запылали еще до того, как она выговорила первую фразу.


— Тут все немного сложно… Послушай, обещай мне, что не будешь выкладывать это в «Фейсбук» или «Твиттер», или типа того… Я захотела уехать от секты.

Он рассмеялся.

— Слушай, в этом нет ничего постыдного. Разве сейчас все не состоят в той или иной секте? Знаешь, мы тоже можем создать свою секту — ты и я…

Они еще долго сидели на скамейке и разговаривали. Ветер стих, волны улеглись, превратившись в мелкие барашки на воде. Солнце истекало сквозь прозрачные облака у горизонта, отбрасывая на поверхность золотые брызги. Когда солнечный диск исчез в воде, София услышала, как ее спутник глубоко вдохнул и задышал чаще — а в следующее мгновение привлек ее к себе. Она ощутила его тепло. Хотела положить ладонь поверх его руки, но именно в этот момент он поднялся и спросил, не хочет ли она пойти поесть.

Они поужинали в ресторане в деревне. Только раз Маттиас прикоснулся к Софии. Легкое поглаживание по ее бедру под столом, такое осторожное и быстрое… ей показалось, что она просто коснулась ногой скатерти.

По пути домой они сидели в молчании — это была приятная тишина. Когда Маттиас высадил ее у дома, они обменялись телефонными номерами. Он провел пальцем по ее носу и поцеловал в губы. Это был быстрый поцелуй, мягкий и порхающий, прохладными губами, однако он вызвал в теле у Софии настоящий фейерверк.

Когда она поднялась в квартиру, на грудь давила такая тяжесть, что София поняла — она должна позвонить Беньямину, хотя и знает, что он на работе.

Он ответил ей раздраженным тоном:

— Я за рулем, не могу говорить.

— Только минутку.

— Ну хорошо. Что случилось?

— Как ты думаешь, мы можем перейти на открытые отношения, пока я здесь?

— Что ты имеешь в виду?

— В общем, пообщаться с другими. Взять паузу.

— Какого черта? Ты с кем-то познакомилась?

— Нет, ничего не произошло! То есть — ничего серьезного…

— Это просто бред какой-то, когда ты вот так мне звонишь.

— Прости. Но… как ты думаешь, мы могли бы…

— Ни за что на свете. Иди к черту.

Он сбросил вызов. София тут же начала плакать, потому что чувствовала себя ужасно и стыдилась своего поступка. Подумала, что ей нужна передышка, что она ведет себя совершенно по-идиотски. Плюхнувшись на диван, мысленно попросила Бога помочь ей принять правильное решение. И тут же получила ответ, потому что зазвонил телефон — это был Симон.

— Мы победили!

— Что?

— Выиграли в конкурсе.

— Поздравляю! Это невероятно круто.

— Да… Теперь у меня такая куча денег, что просто девать некуда. Так что решено — я приеду к тебе в гости в Сан-Франциско.





32




Они бежали по лесу к домику Симона. Анна упорно пыталась не отставать, пару раз спотыкалась, но только зло шипела в ответ, когда он предлагал ей снизить скорость. Когда они вошли в дом, Анна, задыхаясь, бросилась на диван, а Симон сел в свое кресло. Он не знал, что сказать Анне — строго говоря, он ее особо не знал. В свою бытность в секте Симон избегал общаться с ней, в основном потому, что она была возмутительно красива и выступала совсем в иной весовой категории, нежели он сам: высокие скулы, темные глаза с густыми черными ресницами, каскад темно-русых волос, которые она постоянно накручивала на палец. Анна всегда казалась ему холодной и неприступной. Но сейчас, едва переведя дух, она начала говорить без умолку — и Симон понял, что Анна вполне в своем уме.

— Мадде спятила, уверяю тебя, у нее правда крыша поехала. Хотя все равно ясно, что ею управляет он. Она встречалась с ним в тюрьме. А адвокатесса Освальда, Анна-Мария Каллини, приезжала к нам и распоряжалась так, словно она хозяйка усадьбы. Поверь мне, Симон, у них начались совершенно нацистские замашки. Везде развешаны фотографии Франца в рамочках, перед которыми мы должны стоять и аплодировать перед сном. Какой-то придурок, которому явно медведь на ухо наступил, написал боевую песню «„Виа Терра“ побеждает», которую все мы выкрикиваем хором на утреннем собрании, — звучит совершенно дико.

Симон отметил, что Анна говорит так, словно она по-прежнему там.

— Эта книжонка, которую он написал, — нас заставили прочесть ее раз сто, а потом пришла Мадде и стала проверять, что мы поняли, а тем, кто ничего не понял, пришлось прыгать со скалы. В такую холодину… Расписание изменили, так что мы успеваем поспать ночью только пять часов. А если проспишь, тебя сажают на рис и бобы на неделю.

Симон пытался хоть на мгновение остановить ее, положив руку ей на плечо, но она продолжала:

— А потом Франц заявил, что нам надо научиться маршировать, типа, нам нужна дисциплина, и с тех пор мы маршируем по двору несколько раз в день. И обязательно в ногу, чтобы стать единой командой. Девушки на высоких каблуках!.. Смотрится как репортаж из дурдома.

Симон пытался вставить, что понимает, но не успел, потому что Анна продолжила:

— А теперь, к его возвращению, вводятся новые правила. Каждый раз при виде него мы должны отдавать ему честь. И это, типа, наша вина, что в СМИ о нем писали всякое дерьмо, — и потому все мы должны ему пятидесятичасовой проект искупления, все до единого, так что мы будем гладить ему рубашки, убирать его комнату и тратить наши зарплаты, которые у нас и так мизерные, на то, чтобы купить ему подарок к возвращению домой — дорогущую фотокамеру со всякими объективами и всем прочим. И еще мы вкалывали день и ночь, готовя усадьбу к его возвращению. Даже начистили все гребаные ручки!