Воскрешение секты

После ужина он пошел в свой домик и достал из шкафа дробовик, с которым охотился на зайцев и фазанов дома в Смоланде. На крестьянском хуторе выйти с ружьем и подстрелить что-нибудь себе на ужин считалось чем-то само собой разумеющимся. Теперь же у него даже патронов не водилось. Ружье долго простояло без дела, однако сейчас оно пригодится. Если кто-нибудь увидит его бродящим вокруг усадьбы, он всегда сможет сказать, что вышел на охоту. Сезон еще не начался, но эти болваны из «Виа Терра» этого точно не знают, не сомневался Симон.

Он надел самый теплый зимний комбинезон и толстую куртку. Сходил в теплицу, забрал нож и спрятал в карман. В каком-то фильме Симон видел, как мужик перерезал глотку напавшей на него овчарке — самозащита чистейшей воды. Затем он направился в сторону усадьбы. Если идти быстрым шагом, туда можно добраться за полчаса. Деревня находилась в южной части острова, усадьба — на северной оконечности. В этот вечер Симон выбрал автомобильную дорогу вдоль побережья. Воздух был холодным и свежим. Вид с дороги великолепен в любое время года. По краю дороги стояли скалы, круто обрывавшиеся в море. Дул ветер, но слишком слабый, чтобы разгулялись волны, шипя и образуя шапки белой пены. Солнце садилось, но его не видно было с дороги — только красный отсвет на небе.

Симон шел быстрым шагом, засунув руки в глубокие карманы куртки. Дорога была пустынная — ни одной машины, ни единой души. Он вышел на гравийную дорогу, ведущую к усадьбе, и, не доходя до ворот, свернул в лес. Уже почти стемнело, но Симон так много раз ходил этой дорогой, что ноги ступали сами. Время он рассчитал точно — из-за стены доносился гул голосов, скоро начнется собрание. Стало быть, семь. Если ему повезет, собака будет с ними во время собрания.

Войти в калитку Симон не решился — не хотел, чтобы его застукали на территории. Здесь, в лесу, он мог сказать, что охотится, но в их владениях эта ложь не прокатит. Вместо этого взял березовый ствол, так и лежавший у стены, поставил его вертикально, воткнул в ствол нож и, используя его рукоять как опору, взобрался по стволу и ухватился за край каменной стены. Подумал, как по-идиотски будет выглядеть, когда его голова вдруг появится над колючей проволокой. Но его никто не заметил. Двор был залит светом ночных фонарей. Персонал стоял шеренгами, с прямыми спинами, навытяжку, почти так же, как во времена Освальда. Симон окинул взглядом группу, заметил парочку знакомых лиц, но Эльвиры среди них не было.

Перед персоналом стояли Мадлен и Буссе, но никто из них еще не начал выступать. Симон тщетно высматривал собаку. Подумал, что ее, наверное, держат в будке, — и тут заметил ее. Она лежала чуть в стороне на газоне, положив голову на лапы. Действительно, огромная. Симон подавил смешок. Вся ситуация показалась ему абсурдной — сам он шпионит, втихаря наблюдая из-за стены, а сектанты думают, что они такие умные, что их теперь охраняет сторожевая собака… На самом деле это был большой мохнатый сенбернар, старый, усталый и толстый. Симон ухмыльнулся про себя. Даже тут эти идиоты лопухнулись.

Мужество вернулось к нему. Он решил все же проскользнуть в калитку. Открыл ее своим ключом, тихо и осторожно, и встал за большим стволом дерева.

Сбор начался. Говорила Мадлен. Симон слышал почти каждое ее слово. Казалось, Мадлен прямо-таки пылала. Голос ее звучал мощно и настойчиво, жесты были размашисты и решительны. Тоненькая невзрачная девушка, какой ее помнил Симон, куда-то делась. Теперь ее словно окружало энергетическое поле — своего рода аура, захватившая весь персонал. Освещение создавало вокруг ее головы нечто вроде нимба, а изо рта вырывался пар, когда она выпаливала свои директивы.

Симон сразу же понял, что через нее говорит Освальд. Каким-то загадочным образом он вселился в тело Мадлен и теперь отчитывал персонал, в точности как это было раньше. Симон представил себе, как она ждала этого момента — стать наместницей Освальда… О том, какая жизнь у бедняг, стоящих в строю, даже не хотелось думать.

Подозрения Симона подтвердились, когда он вслушался в ее слова. Все время: «Франц сказал», «Франц сделал то-то и то-то»… Всё только о Франце.

Потом Мадлен заговорила о вступающих в силу новых правилах и наказаниях за плохое поведение. Звучало это не менее ужасно, чем наказания, придуманные в свое время Францем. Рис с бобами, принудительные работы и проекты по искуплению вины. И снова, после некоторых нарушений, провинившемуся придется окунаться в ледяную воду.

«Все это просто непостижимо», — подумал Симон. Именно это их чуть не убило. То, за что Освальду пришлось отвечать перед судом. Скандалы, в которых целый год разбирались СМИ. Тем не менее здесь все продолжается так, словно ничего не случилось…

Именно в эту секунду до Симона дошло, что «Виа Терра» действительно возродилась — и несчастные, стоящие сейчас в строю, пройдут через те же адские муки, через которые ему пришлось пройти совсем недавно. А некоторые, уже прошедшие все это, стоят сейчас в шеренгах, кивая на каждое слово.

Симон подумал, что нужно нечто большее, чем скандал в прессе и судебный процесс, чтобы уничтожить секту, и что Освальд в высшей степени тут присутствует. Насколько он может находиться вместе с ними физически, не играет никакой роли.

Проповедь Мадлен превратилась в жужжание в ушах у Симона, но тут она сказала нечто, заставившее его насторожиться. Она прицепилась к Бенни, который, по всей видимости, слушал ее без должного энтузиазма.

— Ты не имеешь права расслабляться, — заявила Мадлен. — Франц сказал, что проект «София Бауман» — наш первейший приоритет.

Бенни вздрогнул.

— У нас всё под контролем, — ответил Бенни.

— Тогда считай, что тебе повезло. Франц требует отчета. Сегодня ты не ляжешь спать, пока не положишь бумаги мне на стол.

С этими словами она завершила собрание. Строй рассыпался. Симон задержался.

И тут он сделал одну вещь, которой никогда раньше не делал. Отправил эсэмэску Софии, по-прежнему находясь на территории усадьбы.





19




София прочла сообщение Симона только через несколько дней после того, как он его послал. Обычно она читала сообщения в телефоне сразу, но в эти дни в ее жизни царил полный хаос. По вечерам София засыпала, едва голова касалась подушки.

Во-первых, она готовилась к приезду Магнуса Стрида. Тот просил ее забрать некоторые документы, имевшие отношение к процессу над Освальдом, и добыть разрешение, чтобы сфотографировать Софию в библиотеке. Это само по себе уже имело положительный эффект, потому что Эдит Бергман пришла в восторг, услышав, что о Софии напишут в «Дагенс нюхетер». Вид у нее даже стал немного виноватый. Наверняка радуется в душе, что не уволила тогда Софию с работы…

А тут еще полиция, которая очень раздражала Софию — ведь ей приходилось мотаться туда ежедневно. В первый раз администраторша, похожая на насекомое, отказала ей, заявив, что никто из полицейских не сможет с ней поговорить. На следующий день София отказалась уйти, пока ей не дадут возможность встретиться с полицейским. Два часа она сидела и ждала — они с администраторшей сердито косились друг на друга. В конце концов с ней побеседовал полицейский лет двадцати с небольшим, с рассеянным взглядом. Его кадык подпрыгивал, когда он говорил, так что Софии трудно было отвести глаза от этой части его тела. Но парень ничего не замечал, поскольку по большей части смотрел в окно. Когда она все рассказала и показала распечатку блога, полицейский некоторое время сидел молча.

— Так, и что, по твоему мнению, мы должны сделать? — спросил он.

— Это вам решать. Я обратилась сюда за помощью.

Полицейский стал чесать затылок. Теперь София поняла — он никогда не имел дела с преступлениями на почве ненависти в интернете.

— Да, у нас, конечно же, есть специалист по IT…

— Прекрасно. Тогда этот человек может отследить сайт и узнать, кто это сделал.

— Будем надеяться, — со вздохом произнес полицейский.

София почувствовала, что закипает. Она вытащила из кармана свой мобильный телефон и с грохотом положила на стол полицейского. Но даже это его не расшевелило.

— Твои фотографии когда-нибудь выкладывали в интернете с целью навредить тебе? — спросила София.

— Что?.. Нет, вот это уж точно нет.

София включила в телефоне режим фотосъемки и подняла аппарат перед лицом парня.


— Тогда я сейчас тебя сфотографирую, а потом пойду домой и сделаю про тебя смачный порносайт. Приделаю твое лицо к голым телам. Может быть, хоть это заставит тебя отнестись ко всему этому серьезно…

Равнодушие в его лице исчезло, глаза сверкнули от злости. Полицейский, фыркнув, заверил ее, что он, конечно же, воспринимает ситуацию всерьез и займется этим делом. После чего отправил Софию домой. Теперь она злилась еще больше, чем до того, как туда отправилась.

А тут еще Беньямин… В выходные он не мог приехать, потому что его сестра организовала вечеринку с огромным количеством приглашенных — все они хотели пообщаться с ним и с Софией. Беньямин сказал, что гости хотят послушать об их бегстве из секты, но менее всего на свете Софии хотелось сейчас отвечать на вопросы любопытствующих. У таких людей всегда на губах милая улыбка, но если заглянуть им в глаза, становится ясно, что они думают на самом деле: «Какая ты наивная и доверчивая…» Они только прикидываются, что сочувствуют тебе.

Беньямин нисколько не возмутился, услышав о травле в Сети. Сказал только, что Эллис наверняка все это удалит и что в Сети так много всякого дерьма, что никто даже не заметит посты про нее. Сам он даже в «Фейсбуке» не зарегистрирован и пользуется интернетом лишь для того, чтобы заказать материалы для своей фирмы.

София отклонила приглашение на вечеринку, и Беньямин обиделся. А когда она рассказала про Магнуса Стрида и будущую статью в газете, он начал сердиться.

— Зачем ты выставляешь себя мишенью для этих идиотов? Пусть Освальд возится со своей мерзкой сектой там, на острове. Когда мы начнем жить, как нормальные люди?

— Так ведь это он, черт подери, не оставляет меня в покое!

— Это потому, что ты нервируешь его своим блогом. Его дело, что он там творит с «Виа Терра». Наплюй на него, и все сразу разрешится.

Все это звучало так, словно Беньямин защищал Освальда, и София, совершенно потеряв самообладание, выкрикнула несколько злых слов, которые сами собой слетели с губ.

— Свою жизнь можешь портить сколько тебе влезет, а в мою не лезь! — прошипела она и дала отбой.

Помирились они только на следующий день. По крайней мере, на этот раз. Беньямин стал отдаляться от нее. Строго говоря, ему было мало что нужно в жизни — работа да встречи с Софией в выходные. Ему этого вполне хватало. Если б кто-то опубликовал о нем что-нибудь порочащее в интернете, он только пожал бы плечами. Секту Беньямин оставил в прошлом с такой легкостью и небрежностью, что София невольно завидовала ему.





* * *


Ну а потом случился инцидент с письмом. Однажды утром в щель для писем в ее входной двери упал неподписанный белый конверт. Взяв его в руки, София нащупала внутри нечто твердое, продолговатое и тонкое. Распечатав конверт пальцем, она засунула внутрь руку и вытащила ручку. На одном конце виднелись отчетливые следы зубов, у основания была намотана тонкая резинка. В голове зашумело. София заставила себя сесть в кресло. Ручка была ее собственная — одна из тех, которыми она пользовалась в офисе Освальда. Эта ручка показалась Софии настолько знакомой, что вместе с ней вернулось чувство стресса, которое она испытывала тогда. Никакого письма в конверте не было. Зачем кто-то взял на себя труд прислать ей такое идиотское послание?

В тот момент, когда София положила ручку на журнальный столик, в телефоне звякнула эсэмэска. Краткое сообщение с неизвестного номера.

«Напиши тысячу раз „прости“ за всю ту ложь, которую ты о нас распространяешь».

Быстро поднявшись, София подошла к окну и выглянула наружу, но никого не увидела. Она открыла входную дверь, но в коридоре было пусто; через окно падал мягкий рассеянный свет. Ее окружала невыносимая тишина — на мгновение показалось, что она находится в полном вакууме. Собравшись, София поспешила на работу. Но весь день мысли о ручке рассеивали ее внимание.





* * *


В ее телефоне рос список неотвеченных сообщений. Теперь София сидела в парке перед библиотекой после напряженного трудового дня. Достав из кармана телефон, она обнаружила в нем тридцать непрочитанных эсэмэсок.

Весна пришла рано. Еще только начало апреля, а в парках уже зазеленела трава, и на клумбах распустились нарциссы. Все освещалось бледным мягким светом. Где-то высоко в небе медленно скользил самолет. София была в парке одна. Затишье казалось ей неестественным. Когда ее взгляд окинул по-весеннему прозрачное голубое небо, на душе возникло ощущение легкости. Скоро лето. Приближается годовщина с того дня, как она покинула секту. И она по-прежнему свободна.

Разобравшись со всеми эсэмэсками, София оставила сообщение от Симона напоследок. Остальные казались менее значимыми, хотя одна была от Стрида, где он указывал время своего прибытия в Лунд на следующий день. Грудь сдавило, когда София прочла то, что написал Симон. Как всегда, очень кратко, но предельно ясно.

«Освальд снова правит „Виа Терра“ — через Мадде. Нацистская дисциплина и наказания, еще хуже, чем раньше. Бенни ведет проект, призванный отравить тебе жизнь. Позвони, когда будет время. Но не прямо сейчас. Посылаю это с их территории. Собака — старый толстый сенбернар, не сторожевой пес».

Страх, который она испытывала сейчас, пока не казался необоримым. До того, как София попала в секту, нападавший на нее страх казался более размытым, с ним труднее было справляться. Порой она чувствовала себя совсем парализованной. Сейчас же страх заставлял ее немедленно искать выход. Вся жизнь в «Виа Терра», особенно под конец, вертелась вокруг того, чтобы находить выход. В этом София достигла совершенства: втихомолку доспать, сидя на крышке унитаза; украсть немного еды на кухне, когда от мысли о рисе и бобах начинает тошнить; за сотую долю секунды придумать убедительную ложь, если Освальд застанет ее в тот момент, когда она пытается что-то разнюхать… Выход есть всегда — этому София научилась на своем опыте. А затем следующий шаг — повернуть страх в свою пользу. В этом она тоже преуспела.

Именно это ей предстояло сделать теперь. Она задалась вопросом — можно ли узнать что-то еще по поводу проекта, о котором писал Симон? Использовать это, чтобы засадить их. Или, по крайней мере, вырваться на шаг вперед…

София решила позвонить Симону. Он тут же снял трубку.

— Как тебе удалось все это выяснить? — выпалила она.

— И тебе привет. Кстати, у меня все хорошо — спасибо, что интересуешься.

— Да ладно, Симон, к чему формальности… Ясное дело, у тебя все хорошо. А вот у меня все плохо — эти уроды не оставляют меня в покое. Так что рассказывай.

Слушая его рассказ, София поднялась и пошла в сторону дома. Когда Симон закончил, у нее буквально подкосились ноги; пришлось снова сесть на скамейку. И дело даже не в самом проекте — вся эта дьявольская машина снова закрутилась. Передышка продолжалась слишком долго…

Симон негромко кашлянул.

— Ты меня слушаешь?

— Да-да, просто задумалась… Как думаешь, можно достать этот отчет?

— Могу зайти в будку к Бенни и попросить его дать мне копию.