Воронята

Блу сердито потыкала палкой в землю.

– Мать твердила мне с самого моего рождения, что если я поцелую человека, которого люблю, он умрет.

Ганси рассмеялся.

– Не смейся, ты… – Блу хотела сказать «сукин сын», но это выражение показалось слишком крепким, и она струсила.

– По-моему, твоя мама просто решила подстраховаться. Не ходи на свидания, иначе ослепнешь. Поцелуй парня, и он откусит тебе язык.

– Это говорила не только мама! – запротестовала Блу. – Буквально все медиумы и экстрасенсы, с которыми я встречалась, твердили то же самое. И потом, моя мама не из тех. Она не станет шутить с такими вещами. Это не понарошку!

– Извини, – сказал Ганси, поняв, что Блу искренне сердится. – Я снова веду себя как полный придурок. А ты знаешь, какая смерть грозит тому несчастному?

Блу пожала плечами.

– То есть на всякий случай ты просто ни с кем не целуешься?

Она кивнула.

– Жесть. Я серьезно.

Блу вновь пожала плечами.

– Обычно я об этом никому не говорю. Сама не знаю, почему сказала тебе. Не передавай Адаму.

Брови Ганси взмыли к линии волос.

– Даже так?

Блу почувствовала, что ей мгновенно стало жарко.

– Нет. В смысле… Нет. Нет. Ничего такого. Потому что я не знаю… лучше не рисковать.

Она представила, что время вернулось вспять – вот они вылезают из машины, и она беседует с Ганси о погоде и о том, какие предметы он изучает в школе… Казалось, лицо у нее никогда не перестанет гореть.

Ганси отозвался – и его голос звучал грубовато:

– Что ж, если ты убьешь Адама, я огорчусь.

– Изо всех сил постараюсь этого не делать.

Несколько секунд висела неопределенная и неуютная тишина, а затем Ганси произнес обычным тоном:

– Спасибо, что сказала. В смысле, доверила мне такую тайну.

Блу с облегчением ответила:

– Ну а ты признался, как чувствуешь себя оттого, что Ронан и Адам… оторопели. Но все-таки я хочу знать… зачем ты ищешь Глендауэра?

Он грустно улыбнулся, и на мгновение Блу испугалась, что сейчас он включит режим легкомысленного, блестящего Ганси. Но он просто сказал:

– Трудно объяснить в двух словах.

– Ты без пяти минут студент Лиги Плюща. Попытайся.

– Ладно. С чего начать? Может быть… Ну, ты видела мой шприц. Это от пчелиных укусов. У меня сильная аллергия. Очень сильная.

Блу испуганно остановилась. Здесь гнездились осы и шершни, тихие местечки у корней представляли для них сущий рай.

– Ганси! Мы за городом. Именно тут пчелы и живут!

Он небрежно отмахнулся, словно желая сменить эту конкретную тему.

– Продолжай тыкать палочкой, и всё будет нормально.

– «Палочкой»! Мы целую неделю шляемся по лесам. С ума сойти, до чего это…

– …легкомысленно? – подсказал Ганси. – По правде говоря, в автоинъекторе даже нет особого смысла. В последний раз врачи сказали мне, что он пригодится, только если меня ужалят один раз, и то они не ручаются. Мне было четыре года, когда я впервые попал в больницу после укуса, и после этого реакция с каждым разом становилась всё сильнее. Вот и всё. Или так – или жить под колпаком.

Блу подумала про карту Смерти, про то, что Мора отказалась истолковать ее для Ганси. Она подумала: вполне возможно, что карта означала вовсе не предвестие гибели, а всю его жизнь – необходимость каждый день идти бок о бок со смертью.

Блу хлестнула палкой по траве впереди себя.


– Ладно, пошли.

Ганси втянул губы и выпустил их.

– Семь лет назад я был вместе с родителями на одном званом ужине. Не помню, в честь чего. Кажется, один из отцовских друзей стал кандидатом от партии.

– В… Конгресс?

Земля под ногами и воздух вокруг дрожали от далекого грома.

– Наверно. Не помню. Знаешь, иногда бывает – ничего как следует не помнишь. Ронан говорит, что воспоминания похожи на сны. Невозможно припомнить, каким образом ты оказался голым перед всем классом. Короче говоря, на вечеринке я соскучился… мне было лет девять-десять. Вокруг – сплошь вечерние платья, галстуки и всевозможная еда, в состав которой обязательно входят креветки. Мы, дети, начали играть в прятки. Я думал, что уже слишком большой для этой игры, но заняться было больше нечем.

Ганси и Блу вошли в небольшую рощицу, довольно редкую: между деревьями росла трава, а не ежевика. Этот Ганси – Ганси, рассказывающий истории, – был совсем другим, не похожим на все те версии, с которыми она уже встречалась. Блу не могла не слушать.

– Было адски жарко. Весна вдруг решила, что она – лето. Вирджинская весна… сама знаешь, что это такое. Тяжело. Никакой тени во дворе. Зато прямо за забором начинался огромный лес. Темный, зеленый, синий. Я вошел в заросли, и это было потрясающе. Всё равно что нырнуть в озеро. Пять минут – и дома не видно.

Блу перестала тыкать палкой в траву.

– Ты заблудился?

Ганси покачал головой.

– Я наступил на осиное гнездо.

Он прищурился, как делают люди, когда очень хотят казаться беспечными, но было очевидно, что эта история для него, мягко говоря, не ординарна.

– Осы, да. Гнездо на земле. Ты всё сама прекрасно знаешь. Но я тогда не знал. Первое, что я почувствовал, – легкий укол через носок. Сначала я решил, что наступил на колючку – их там было полно, зеленых, в форме хлыста, – а потом почувствовал другой укол. Просто легкая боль, понимаешь?

Блу ощутила дурноту.

Он продолжал:

– Потом в кисть… я отскочил – и тут же увидел их. Они облепили мне руки.

Каким-то образом он сумел перенести ее туда, в момент этого открытия. Сердце Блу ушло в пятки, отравленное ядом.

– И что ты сделал? – спросила она.

– Я понял, что я труп. Я знал, что умер, еще до того, как почувствовал, что сердце перестает работать. Потому что я попал в больницу даже от одного укуса, а теперь их были десятки. Осы набились мне в волосы. Даже в уши, Блу.

Она прошептала:

– Ты испугался?

Ганси промолчал. Блу увидела ответ в темных провалах глаз.

– Что произошло?

– Я умер, – повторил он. – Я почувствовал, что мое сердце остановилось. А осам было всё равно. Они продолжали жалить меня, хотя я уже умер.

Ганси замолчал. А потом добавил:

– Что было дальше, трудно объяснить…

– Вот и хорошо.

Деревья вокруг молчали; единственным звуком было рокотание грома. Через несколько секунд Блу добавила, капельку устыдившись:

– Прости. Я не имела в виду… Но вся моя жизнь – сплошное «трудно». Никто не верит в то, чем занимается моя семья. И я однозначно не стану над тобой смеяться.

Ганси медленно выдохнул.

– Я услышал голос. Шепот. Никогда не забуду, что он сказал. «Ты будешь жить благодаря Глендауэру. Кое-кто на силовой линии сейчас умирает, хотя не должен. Поэтому ты будешь жить, хотя не должен».

Блу молчала. Воздух давил на них.

– Я признался Хелен. Она сказала, что это была галлюцинация.

Ганси отвел от лица свесившуюся ветку. Кусты здесь стали гуще, деревья росли теснее. Наверное, пора было поворачивать назад.

Голос Ганси звучал по-особому. Официально и уверенно.

– Это не была галлюцинация.

С ней разговаривал тот Ганси, который написал тетрадь. Истинность и магия происходящего завладели Блу.