Вопрос и ответ
Часть 38 из 112 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я уже открыла было рот ответить…
Но осеклась.
– Где скрывается этот Ответ? – спросил он. – Мы можем отправиться туда?
Его Шум напрягся… сопротивление, протест.
Бомбы. Бомбы ему тоже не нравятся.
Мертвые солдаты в развалинах кафе.
Но не только… есть и еще кое-что.
И я опять промолчала.
На какое-то краткое мгновение я задумалась – это почти как отмахнуться от мухи… Я задумалась…
…стоит ли ему говорить.
– Я не знаю, – сказала. – Правда не знаю. Они мне ничего не сказали – на тот случай, если мне нельзя доверять.
Тодд посмотрел на меня – и на лице у него тоже на секунду проглянуло сомнение.
– Ты мне не доверяешь, – ляпнула я, не успев даже подумать, что не надо бы.
– Ты мне тоже не доверяешь, – сказал он. – Ты думаешь, уж не работаю ли я сейчас на мэра. И почему прошло столько времени, прежде чем я тебя нашел. – Он снова грустно уставился в пол. – Я все еще могу тебя читать. Почти так же хорошо, как себя самого.
Я устремила взгляд в него, в его Шум.
– А ты думаешь, не состою ли я в Ответе. Потому что на твоем месте я бы и сама так подумала.
Он кивнул, не поднимая глаз.
– Я просто пытался остаться в живых, придумывал способы тебя найти и надеялся, што ты меня не бросила.
– Никогда, – сказала я. – И ни за что.
Тут он уже на меня посмотрел.
– И я бы тоже никогда тебя не бросил.
– Обещаешь?
– Вот те крест, штоб мне с места не сойти, – застенчиво ухмыльнулся он.
– Вот и я обещаю, – с улыбкой сказала я. – Я, чесслово, никогда тебя не оставлю, Тодд Хьюитт. Больше никогда.
Он еще немного рассиялся от этого «чесслово», но снова погас, и я увидела, как он собирает весь Шум – сказать что-то еще, что-то трудное, стыдное, но я опередила его, потому что он должен знать, и знать наверняка.
– Я думаю, они у океана, – сказала я. – Мистрис Койл рассказала мне о нем, прежде чем уйти. Наверняка хотела намекнуть, что туда-то они и направляются.
Он поднял глаза.
– И попробуй только сказать, что я тебе не доверяю, Тодд Хьюитт.
После чего я поняла свою ошибку.
– Што такое? – Он увидел выражение моего лица.
– У тебя в Шуме. – Я вскочила. – Оно теперь везде у тебя в Шуме. Океан, океан, океан – снова и снова.
– Я не специально… – Но глаза у него уже сделались большими, и Шум показал дверь в башне – незапертую, и человека в камере, который рассказал, как меня найти, и знаки вопроса уже…
– Я такой глупый! – Он тоже вскочил. – Етьский идиот! Нам нужно бежать! Сейчас же!
– Тодд…
– Как далеко отсюда этот океан?
– Два дня ехать.
– Значит, четыре дня идти. – Он мерил шагами комнату.
Шум снова сказал: Океан, громко и четко, будто бомба взорвалась. Тодд увидел, что я на него смотрю, что я вижу…
– Я не шпионил за тобой, – сказал он, – поверь, нет, но они наверняка специально оставили дверь открытой, штобы я… – Он в ужасе вцепился себе в волосы и дернул. – Я все спрячу! Я смог спрятать правду об Аароне и это тоже смогу.
У меня в животе что-то затрепыхалось – это я вспомнила, что мэр говорил об Аароне.
– Но мы все равно должны бежать. У тебя есть какая-нибудь еда, штобы взять?
– Я достану.
– Тогда давай скорей!
Уже почти выбегая, я услышала свое имя, его Шум сказал: Виола, и в нем было такое горе, горе оттого, что все получилось вот так, что я думаю, будто его специально сюда подослали, будто он мне врет, и я в ответ только и смогла, что посмотреть на него, прямо на него, и подумать его имя.
Тодд.
И понадеяться, что он меня понял. понял, что я имела в виду.
Я ворвалась в столовую и кинулась прямиком к буфетам. Света не включала и орудовать постаралась как можно тише… стала хватать какую-то упакованную еду, буханки хлеба.
– Уже уходишь? – холодно поинтересовалась Коринн.
Она сидела за столом в темноте, перед ней – чашка кофе.
– Стоило объявиться другу, и ты вот так возьмешь и уйдешь.
Она встала и подошла ко мне.
– Я должна, – сказала я. – Прости.
– Прости? – Брови поползли вверх. – А что будет здесь, тебе все равно? Что будет с пациентами, которым ты нужна?
– Я ужасный целитель, Коринн, я разве что кормлю и мою их…
– Чтобы мне хватало времени заниматься тем малым целительством, на которое я способна.
– Коринн…
– Мистрис Уайатт! – Ее глаза опасно полыхнули.
Я вздохнула.
– Мистрис Уайатт, – сказала я… а потом подумала и сказала одновременно, даже не успев понять что: – Идем с нами!
– Что?! – Она даже не то что удивилась – испугалась.
– Неужели ты не видишь, к чему все идет? Женщины в тюрьме. Женщин мучают, избивают. Неужели не понимаешь, что лучше уже не будет?
– С бомбами, рвущимися каждый день? Нет, точно не будет.
– Президент – вот кто здесь враг! – возразила я.
– Думаешь, враг бывает только один? – Она скрестила руки на груди.
– Коринн…
– Целитель не отнимает жизни, – рявкнула она. – Целитель никогда не отнимает жизни. Наша первая клятва – не причинять вреда.
– Бомбы ставят в пустых домах…
– Которые далеко не всегда пусты, а? – Она потрясла головой, и лицо вдруг сделалось таким печальным… печальней я никогда не видела. – Я знаю, кто я такая, Виола. В самой глубине души я это твердо знаю. Я лечу больных и раненых – вот кто я.
– Если мы останемся, за нами рано или поздно придут.
– А если мы уйдем, пациенты умрут.
В голосе даже не было больше гнева – и так вышло еще страшнее.
– Но если тебя схватят? – Это вышло довольно вызывающе, да. – Кто будет лечить их тогда?
– Я надеялась, что ты.
Несколько секунд я просто дышала.
Но осеклась.
– Где скрывается этот Ответ? – спросил он. – Мы можем отправиться туда?
Его Шум напрягся… сопротивление, протест.
Бомбы. Бомбы ему тоже не нравятся.
Мертвые солдаты в развалинах кафе.
Но не только… есть и еще кое-что.
И я опять промолчала.
На какое-то краткое мгновение я задумалась – это почти как отмахнуться от мухи… Я задумалась…
…стоит ли ему говорить.
– Я не знаю, – сказала. – Правда не знаю. Они мне ничего не сказали – на тот случай, если мне нельзя доверять.
Тодд посмотрел на меня – и на лице у него тоже на секунду проглянуло сомнение.
– Ты мне не доверяешь, – ляпнула я, не успев даже подумать, что не надо бы.
– Ты мне тоже не доверяешь, – сказал он. – Ты думаешь, уж не работаю ли я сейчас на мэра. И почему прошло столько времени, прежде чем я тебя нашел. – Он снова грустно уставился в пол. – Я все еще могу тебя читать. Почти так же хорошо, как себя самого.
Я устремила взгляд в него, в его Шум.
– А ты думаешь, не состою ли я в Ответе. Потому что на твоем месте я бы и сама так подумала.
Он кивнул, не поднимая глаз.
– Я просто пытался остаться в живых, придумывал способы тебя найти и надеялся, што ты меня не бросила.
– Никогда, – сказала я. – И ни за что.
Тут он уже на меня посмотрел.
– И я бы тоже никогда тебя не бросил.
– Обещаешь?
– Вот те крест, штоб мне с места не сойти, – застенчиво ухмыльнулся он.
– Вот и я обещаю, – с улыбкой сказала я. – Я, чесслово, никогда тебя не оставлю, Тодд Хьюитт. Больше никогда.
Он еще немного рассиялся от этого «чесслово», но снова погас, и я увидела, как он собирает весь Шум – сказать что-то еще, что-то трудное, стыдное, но я опередила его, потому что он должен знать, и знать наверняка.
– Я думаю, они у океана, – сказала я. – Мистрис Койл рассказала мне о нем, прежде чем уйти. Наверняка хотела намекнуть, что туда-то они и направляются.
Он поднял глаза.
– И попробуй только сказать, что я тебе не доверяю, Тодд Хьюитт.
После чего я поняла свою ошибку.
– Што такое? – Он увидел выражение моего лица.
– У тебя в Шуме. – Я вскочила. – Оно теперь везде у тебя в Шуме. Океан, океан, океан – снова и снова.
– Я не специально… – Но глаза у него уже сделались большими, и Шум показал дверь в башне – незапертую, и человека в камере, который рассказал, как меня найти, и знаки вопроса уже…
– Я такой глупый! – Он тоже вскочил. – Етьский идиот! Нам нужно бежать! Сейчас же!
– Тодд…
– Как далеко отсюда этот океан?
– Два дня ехать.
– Значит, четыре дня идти. – Он мерил шагами комнату.
Шум снова сказал: Океан, громко и четко, будто бомба взорвалась. Тодд увидел, что я на него смотрю, что я вижу…
– Я не шпионил за тобой, – сказал он, – поверь, нет, но они наверняка специально оставили дверь открытой, штобы я… – Он в ужасе вцепился себе в волосы и дернул. – Я все спрячу! Я смог спрятать правду об Аароне и это тоже смогу.
У меня в животе что-то затрепыхалось – это я вспомнила, что мэр говорил об Аароне.
– Но мы все равно должны бежать. У тебя есть какая-нибудь еда, штобы взять?
– Я достану.
– Тогда давай скорей!
Уже почти выбегая, я услышала свое имя, его Шум сказал: Виола, и в нем было такое горе, горе оттого, что все получилось вот так, что я думаю, будто его специально сюда подослали, будто он мне врет, и я в ответ только и смогла, что посмотреть на него, прямо на него, и подумать его имя.
Тодд.
И понадеяться, что он меня понял. понял, что я имела в виду.
Я ворвалась в столовую и кинулась прямиком к буфетам. Света не включала и орудовать постаралась как можно тише… стала хватать какую-то упакованную еду, буханки хлеба.
– Уже уходишь? – холодно поинтересовалась Коринн.
Она сидела за столом в темноте, перед ней – чашка кофе.
– Стоило объявиться другу, и ты вот так возьмешь и уйдешь.
Она встала и подошла ко мне.
– Я должна, – сказала я. – Прости.
– Прости? – Брови поползли вверх. – А что будет здесь, тебе все равно? Что будет с пациентами, которым ты нужна?
– Я ужасный целитель, Коринн, я разве что кормлю и мою их…
– Чтобы мне хватало времени заниматься тем малым целительством, на которое я способна.
– Коринн…
– Мистрис Уайатт! – Ее глаза опасно полыхнули.
Я вздохнула.
– Мистрис Уайатт, – сказала я… а потом подумала и сказала одновременно, даже не успев понять что: – Идем с нами!
– Что?! – Она даже не то что удивилась – испугалась.
– Неужели ты не видишь, к чему все идет? Женщины в тюрьме. Женщин мучают, избивают. Неужели не понимаешь, что лучше уже не будет?
– С бомбами, рвущимися каждый день? Нет, точно не будет.
– Президент – вот кто здесь враг! – возразила я.
– Думаешь, враг бывает только один? – Она скрестила руки на груди.
– Коринн…
– Целитель не отнимает жизни, – рявкнула она. – Целитель никогда не отнимает жизни. Наша первая клятва – не причинять вреда.
– Бомбы ставят в пустых домах…
– Которые далеко не всегда пусты, а? – Она потрясла головой, и лицо вдруг сделалось таким печальным… печальней я никогда не видела. – Я знаю, кто я такая, Виола. В самой глубине души я это твердо знаю. Я лечу больных и раненых – вот кто я.
– Если мы останемся, за нами рано или поздно придут.
– А если мы уйдем, пациенты умрут.
В голосе даже не было больше гнева – и так вышло еще страшнее.
– Но если тебя схватят? – Это вышло довольно вызывающе, да. – Кто будет лечить их тогда?
– Я надеялась, что ты.
Несколько секунд я просто дышала.