Вопрос и ответ
Часть 34 из 112 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я даже не знала, как его зовут.
А потом он вдруг раз! – и мертв.
Если бы она просто подождала… посмотрела, чего мэр от нее хочет…
Политика умиротворения, вспомнила я. Очень скользкая дорога.
Но здесь, на улице, лежали тела…
И Мэдди погибла…
И мальчик-солдат меня спас…
И Коринн ударили по лицу за то, что она помогала…
(ох, Тодд, где же ты?)
(что же мне делать? что правильно, что неправильно?)
– А ну, двигай отсюда, – гавкнул солдат так, что я подскочила.
Я заторопилась прочь и оглянуться не успела, как уже бежала сломя голову.
Едва дыша, я ворвалась в практически пустой дом исцеления и захлопнула за собой дверь. На дороге стало еще больше солдат, еще больше патрулей, больше стрелков с ружьями на крышах, и все они провожали меня внимательными взглядами, а один даже грубо присвистнул вслед.
Теперь до коммуникационной башни уже не добраться. Больше нет.
И это она у меня тоже отняла.
Пока я переводила дух, меня вдруг огорошило: я же тут теперь единственная… типа, вроде целителя. Многие пациентки уже достаточно выздоровели, чтобы отправиться вслед за мистрис Койл… куда бы она там ни отправилась, – и, возможно, даже закладывали вместе с ней бомбы… Но в доме все равно оставалось еще десятка два человек, и каждый день приходили новые.
А я – худший целитель, какого только видывал Новый Прентисстаун.
– Помогите, – прошептала я себе под нос.
– А куда все подевались? – спросила миссис Фокс, только я открыла дверь к ней в палату. – Еду не приносили, лекарства тоже…
– Простите. – Я вытащила судно. – Постараюсь вас покормить как можно скорее.
– Бог ты мой, милая! – Она сделала большие глаза.
Это я повернулась к ней задом. Я проследила, куда она смотрит: во всю спину моего белого халата был грязный кровавый потек – кровь того юного солдата, от воротника до самого подола.
– С тобой все в порядке? – неуверенно спросила она.
Я еще раз посмотрела на кровь, но сказать смогла только одно:
– Я вам принесу поесть.
Следующие несколько часов слились в сплошное мутное пятно. Весь вспомогательный персонал ушел. Я готовила еду для оставшихся пациенток, кормила, расспрашивала, какие лекарства они принимали, когда и по сколько, и хотя все продолжали расспрашивать, что случилось, моя физиономия, видимо, выглядела достаточно красноречиво… в общем, они старались мне помогать, чем могли.
Где-то уже сильно за полночь я шла по коридору с подносом грязных тарелок и увидела Коринн – она только-только переступила порог и держалась рукой за стену, чтобы не упасть.
Я грохнула поднос на пол и ринулась к ней. Она выставила вторую руку вперед – вовремя! – и поморщилась.
Тут только я увидела, как напухло у нее вокруг глаз…
И раздутую губу.
И как прямо она держится… слишком прямо, словно ей больно – реально больно.
– Коринн… – только и сказала я.
– Просто помоги мне дойти до комнаты, – с трудом выдавила она.
Я взяла ее за руку. Что-то пряталось в ладони… и теперь проскользнуло в мою. Коринн поднесла палец к губам, заглушив уже рвавшиеся из меня расспросы.
– Девочка, – едва слышно прошептала она. – Сидела в кустах у дороги. – Она яростно потрясла головой. – Ведь совсем еще девчонка!
Я не стала смотреть, что там. Довела Коринн до комнаты и сразу же помчалась за пластырями для лица и компрессами для ребер. И только очутившись одна в кладовой, я разжала ладонь.
Записка, сложенная, снаружи буква «В». Внутри пара строк, не говорящих почти ни о чем.
Девочка моя, пришла пора выбирать.
И один-единственный вопрос.
Можем ли мы рассчитывать на тебя?
Я подняла глаза и с трудом проглотила слюну.
Можем ли мы рассчитывать на тебя?
Я сложила бумажку, сунула в карман, набрала пластырей и компрессов и отправилась помогать Коринн…
Которую избили люди мэра.
Которую никто не избил бы, если бы ей не пришлось отвечать за поступки мистрис Койл.
Но которую все равно избили, хоть мэр и обещал, что ее не тронут.
Можем ли мы рассчитывать на тебя?
Никакого имени внизу.
Только слово «Ответ».
Написанное через большое ярко-синее «О».
15
Взаперти
[Тодд]
БУМММ!
…небо за нами разорвало, по дороге валом прошел ветер. Ангаррад в ужасе попятилась, я свалился с нее наземь. Кругом были пыль и крики, дергало в ушах; я лежал и ждал, когда уже можно будет проверить, умер я или нет.
Опять бомба. Уже третья на этой неделе, не считая тех, первых. Метрах в двухстах от нас, а то и меньше на сей раз.
– Суки! – сплюнул Дэйви, вскакивая на ноги и глядя вдоль дороги в сторону города.
Я тоже встал. В ушах звенело, ноги подгибались. Бомбы рвались в разное время дня и ночи, в разных точках города. Один раз – акведук, подававший воду в западную часть города; другой – сразу два главных моста, што вели к сельскохозяйственным землям к северу от реки. Сегодня…
– Это же столовая. – Дэйви с земли пытался не дать Бурелому (Желудю) стать на свечку. – Где солдаты едят!
Он, наконец, успокоил коня и вскарабкался обратно в седло.
– Поскакали! – бросил он. – Надо посмотреть, не нужна ли им помощь.
Я положил обе руки на Ангаррад, которая все еще боялась и без перерыва твердила: мальчик-жеребенок мальчик-жеребенок. Я позвал ее по имени, потом еще, и так раз десять, прежде чем наконец смог снова сесть в седло.
– И смотри, не выкинь мне чего, – предупредил Дэйви, вытаскивая пистолет и целясь в меня. – Чтоб все время на виду был.
Вот такая у нас жизнь с тех пор, как начались бомбы. Я у Дэйви на мушке, каждый божий день, каждую минуту.
Никаких тебе поисков Виолы.
– Женщины уж точно никак не улучшают своего положения, – поделился мэр Леджер (рот набит курицей).
Я не стал ему отвечать. Просто съел свой ужин и смел в угол знаки вопроса, которые так и сыпались у него из Шума. Столовую бомбанули, когда она стояла закрытая, – как и все остальное, што бомбили эти, из Ответа. Правда то, што ей полагалось быть закрытой, не означало, што она такой и была. На месте мы с Дэйви обнаружили двоих мертвых солдат и еще одного парня, который, видимо, полы там мыл или типа того, – тоже мертвого. В остальных взрывах погибло еще трое солдат.
Мэра Прентисса это реально бесило.
А потом он вдруг раз! – и мертв.
Если бы она просто подождала… посмотрела, чего мэр от нее хочет…
Политика умиротворения, вспомнила я. Очень скользкая дорога.
Но здесь, на улице, лежали тела…
И Мэдди погибла…
И мальчик-солдат меня спас…
И Коринн ударили по лицу за то, что она помогала…
(ох, Тодд, где же ты?)
(что же мне делать? что правильно, что неправильно?)
– А ну, двигай отсюда, – гавкнул солдат так, что я подскочила.
Я заторопилась прочь и оглянуться не успела, как уже бежала сломя голову.
Едва дыша, я ворвалась в практически пустой дом исцеления и захлопнула за собой дверь. На дороге стало еще больше солдат, еще больше патрулей, больше стрелков с ружьями на крышах, и все они провожали меня внимательными взглядами, а один даже грубо присвистнул вслед.
Теперь до коммуникационной башни уже не добраться. Больше нет.
И это она у меня тоже отняла.
Пока я переводила дух, меня вдруг огорошило: я же тут теперь единственная… типа, вроде целителя. Многие пациентки уже достаточно выздоровели, чтобы отправиться вслед за мистрис Койл… куда бы она там ни отправилась, – и, возможно, даже закладывали вместе с ней бомбы… Но в доме все равно оставалось еще десятка два человек, и каждый день приходили новые.
А я – худший целитель, какого только видывал Новый Прентисстаун.
– Помогите, – прошептала я себе под нос.
– А куда все подевались? – спросила миссис Фокс, только я открыла дверь к ней в палату. – Еду не приносили, лекарства тоже…
– Простите. – Я вытащила судно. – Постараюсь вас покормить как можно скорее.
– Бог ты мой, милая! – Она сделала большие глаза.
Это я повернулась к ней задом. Я проследила, куда она смотрит: во всю спину моего белого халата был грязный кровавый потек – кровь того юного солдата, от воротника до самого подола.
– С тобой все в порядке? – неуверенно спросила она.
Я еще раз посмотрела на кровь, но сказать смогла только одно:
– Я вам принесу поесть.
Следующие несколько часов слились в сплошное мутное пятно. Весь вспомогательный персонал ушел. Я готовила еду для оставшихся пациенток, кормила, расспрашивала, какие лекарства они принимали, когда и по сколько, и хотя все продолжали расспрашивать, что случилось, моя физиономия, видимо, выглядела достаточно красноречиво… в общем, они старались мне помогать, чем могли.
Где-то уже сильно за полночь я шла по коридору с подносом грязных тарелок и увидела Коринн – она только-только переступила порог и держалась рукой за стену, чтобы не упасть.
Я грохнула поднос на пол и ринулась к ней. Она выставила вторую руку вперед – вовремя! – и поморщилась.
Тут только я увидела, как напухло у нее вокруг глаз…
И раздутую губу.
И как прямо она держится… слишком прямо, словно ей больно – реально больно.
– Коринн… – только и сказала я.
– Просто помоги мне дойти до комнаты, – с трудом выдавила она.
Я взяла ее за руку. Что-то пряталось в ладони… и теперь проскользнуло в мою. Коринн поднесла палец к губам, заглушив уже рвавшиеся из меня расспросы.
– Девочка, – едва слышно прошептала она. – Сидела в кустах у дороги. – Она яростно потрясла головой. – Ведь совсем еще девчонка!
Я не стала смотреть, что там. Довела Коринн до комнаты и сразу же помчалась за пластырями для лица и компрессами для ребер. И только очутившись одна в кладовой, я разжала ладонь.
Записка, сложенная, снаружи буква «В». Внутри пара строк, не говорящих почти ни о чем.
Девочка моя, пришла пора выбирать.
И один-единственный вопрос.
Можем ли мы рассчитывать на тебя?
Я подняла глаза и с трудом проглотила слюну.
Можем ли мы рассчитывать на тебя?
Я сложила бумажку, сунула в карман, набрала пластырей и компрессов и отправилась помогать Коринн…
Которую избили люди мэра.
Которую никто не избил бы, если бы ей не пришлось отвечать за поступки мистрис Койл.
Но которую все равно избили, хоть мэр и обещал, что ее не тронут.
Можем ли мы рассчитывать на тебя?
Никакого имени внизу.
Только слово «Ответ».
Написанное через большое ярко-синее «О».
15
Взаперти
[Тодд]
БУМММ!
…небо за нами разорвало, по дороге валом прошел ветер. Ангаррад в ужасе попятилась, я свалился с нее наземь. Кругом были пыль и крики, дергало в ушах; я лежал и ждал, когда уже можно будет проверить, умер я или нет.
Опять бомба. Уже третья на этой неделе, не считая тех, первых. Метрах в двухстах от нас, а то и меньше на сей раз.
– Суки! – сплюнул Дэйви, вскакивая на ноги и глядя вдоль дороги в сторону города.
Я тоже встал. В ушах звенело, ноги подгибались. Бомбы рвались в разное время дня и ночи, в разных точках города. Один раз – акведук, подававший воду в западную часть города; другой – сразу два главных моста, што вели к сельскохозяйственным землям к северу от реки. Сегодня…
– Это же столовая. – Дэйви с земли пытался не дать Бурелому (Желудю) стать на свечку. – Где солдаты едят!
Он, наконец, успокоил коня и вскарабкался обратно в седло.
– Поскакали! – бросил он. – Надо посмотреть, не нужна ли им помощь.
Я положил обе руки на Ангаррад, которая все еще боялась и без перерыва твердила: мальчик-жеребенок мальчик-жеребенок. Я позвал ее по имени, потом еще, и так раз десять, прежде чем наконец смог снова сесть в седло.
– И смотри, не выкинь мне чего, – предупредил Дэйви, вытаскивая пистолет и целясь в меня. – Чтоб все время на виду был.
Вот такая у нас жизнь с тех пор, как начались бомбы. Я у Дэйви на мушке, каждый божий день, каждую минуту.
Никаких тебе поисков Виолы.
– Женщины уж точно никак не улучшают своего положения, – поделился мэр Леджер (рот набит курицей).
Я не стал ему отвечать. Просто съел свой ужин и смел в угол знаки вопроса, которые так и сыпались у него из Шума. Столовую бомбанули, когда она стояла закрытая, – как и все остальное, што бомбили эти, из Ответа. Правда то, што ей полагалось быть закрытой, не означало, што она такой и была. На месте мы с Дэйви обнаружили двоих мертвых солдат и еще одного парня, который, видимо, полы там мыл или типа того, – тоже мертвого. В остальных взрывах погибло еще трое солдат.
Мэра Прентисса это реально бесило.