Волшебный дар

— Формально подозреваемыми можно считать двенадцать человек. Но нас я исключил. Значит, остается десять. И по тому, как холодно и отстраненно вел себя мистер Джеймс Фармер, я поставил его на первое место в списке подозреваемых.

— «Десять негритят», — вспомнил комиссар, — кажется, была такая повесть у Агаты Кристи. Только не спрашивай меня, читаю ли я детективы. Конечно, не читаю. Мне рассказал об этой интересной повести мой инспектор Люка. Но там, кажется, один судья убивал всех — одного за другим.

— Верно, — устало улыбнулся Дронго, — вы меня все время поражаете, комиссар. Только там была еще и другая особенность. Все события происходили на одиноком островке, откуда нельзя было сбежать. А у нас можно выйти из отеля и уехать куда угодно.

— Кэтрин Фармер так и сделала, — напомнил комиссар, — их автомобиль видели в Фаро. Если они улетят на самолете, это будет признанием их вины.

В Фаро, на востоке от Алвора, находился международный аэропорт, куда приземлялись самолеты из многих стран мира. Собственно, это был самый крупный аэропорт на всем побережье португальского юга.

— Надеюсь, что не улетят, — пробормотал Дронго. — Из их разговора я не услышал ничего о подобном намерении. Кроме того, они забрали бы с собой свою визажистку. И свои чемоданы.

— Не обязательно. — Комиссар получал удовольствие и от разговора, и от своей трубки, и от горячего кофе. — Такая женщина, как Кэтрин, вполне может улететь и без чемоданов. А потом прислать за ними частный самолет. В отличие от тебя, у меня гораздо меньше новостей. Сразу скажу, что несчастную Сильвию застрелили. Два выстрела из пистолета «дженнингс», модель пятьдесят восемь.

— Значит, убийца стрелял наверняка, — задумчиво произнес Дронго, — два выстрела из такого пистолета должны были разорвать ей всю грудную клетку.

— Что и произошло, — сказал комиссар. — Кроме того, эта модель — особая, с полимерным корпусом. Заряжается патронами «ультра». Очень редкий вид патронов. Диаметр донышка гильзы меньше диаметра самой гильзы. Такие патроны могут использоваться только для пистолетов, специально приспособленных к ним.

— Гильзы нашли?

— Две гильзы на полу. Убийца сделал два выстрела.

Некоторое время комиссар курил свою трубку и молчал. А Дронго терпеливо ждал.

— На «дженнингс» можно надеть глушитель, — задумчиво сообщил Брюлей, — в этом случае ты мог не услышать выстрелов. Но Сильвия должна была закричать. И если она не закричала, это означает, что она знала своего убийцу и не ожидала, что он может в нее выстрелить.

— И тогда у нас остается только один подозреваемый — Джеймс Фармер, — предположил Дронго. — Любой другой, кто появился бы в ее спальне, должен был вызвать у нее как миниум подозрение.

— Возможно, — комиссар нахмурился. — Кстати, Луиза призналась, что не входила в комнату Сильвии. Нужно было видеть, чего мне стоило выбить из нее признание.

— Но она подходила к дверям?

— Да, — кивнул комиссар, — я обещал никому не рассказывать и собираюсь сдержать свое слово. Но для тебя могу сделать исключение. Сильвия платила Луизе очень большие деньги за информацию о племяннице своего мужа. Похоже, она хотела знать все о личной жизни Кэтрин Фармер.

— И сколько она платила?

— Три тысячи долларов в месяц!

— Что поделаешь — инфляция, — вздохнул Дронго, — раньше стукачам платили гораздо меньше. Почему она не вошла в комнату?

— Она постучала, но ей не открыли.

— Горничная говорила, что видела, как Луиза выходила из номера убитой, — напомнил Дронго.

— Она видела, как Луиза дергала ручку, и решила, что та закрывает за собой дверь, — пояснил комиссар, — такое часто бывает. В моей практике было несколько подобных случаев. Нет, Луиза не входила в номер. Хотя Сильвия позвонила ей, и они договорились о встрече. Знаешь, почему я верю Луизе на слово? Она должна была сегодня утром получить деньги. Три тысячи долларов. Деньги так и остались лежать в столике убитой. Теперь понимаешь?

— Да, — кивнул Дронго, — это ее алиби. Договорившись с Сильвией о деньгах, Луиза пошла за ними, зная, что Кэтрин уедет с мужем на побережье. Но она не входила в номер, иначе взяла бы деньги.

— Верно. И еще я тебе скажу, что мне жалко эту визажистку. И не потому, что она моя соотечественница.

— А я не люблю стукачей, — угрюмо повторил Дронго, — ни в каких вариантах.

— Кто, по-твоему, страшнее? Дьявол, обернувшийся змеем-искусителем, или Ева, поддавшаяся на его уговоры? — спросил комиссар. — Я тебе скажу, Дронго, что сам был таким же бескомпромиссным. Но на самом деле Луиза мне гораздо симпатичнее, чем убитая Сильвия. Несчастная визажистка, оставив мужа, мотается по всему свету с актрисой, чтобы заработать на жизнь трем своим внукам. А Сильвия, зная ее трудности, готова предложить ей деньги за очевидную подлость. Кто из них хуже? Несчастная женщина, которая поддается на уговоры ради своих внуков, или жена миллиардера, которая выбрасывает деньги, чтобы узнать интимные тайны своей бывшей подруги, ставшей ее родственницей? Не знаю, кто убил Сильвию, но она была неприятным человеком.

Дронго задумался. Может, Брюлей прав? Может, сам Дронго иногда слишком строго судит своих знакомых? Ведь подчас в различных жизненных ситуациях некоторые из них оказывались лишь слабыми людьми, согласными пойти на компромисс ради достойной жизни для себя и своих близких? Может, способность к компромиссу естественна для любого человека, а он, Дронго, требует бескомпромиссности от обычных слабых людей? Может, поэтому ему иногда бывает так сложно?..

— Она купила Луизу, — продолжал комиссар, — и ненавидела Кэтрин, с которой когда-то дружила. Представляешь, до какой степени ненавидела, если решила платить столько денег визажистке?

— Но почему? — спросил Дронго. — Чего она так боялась?

— Все дело в завещании, — пояснил комиссар. — По прежнему завещанию большую часть наследства ее муж Джеймс Фармер отписал своей племяннице. Сильвия требовала изменить завещание, но чтобы об этом не узнала ее бывшая подруга.

— И он согласился?

— Этого я не знаю. Но в любом случае Сильвия теперь ничего не получит…

— …а все достанется Кэтрин Фармер, — мрачно подвел итог Дронго. — Тогда выходит, что она больше других была заинтересована в смерти Сильвии.

— Она и ее муж, — согласился Брюлей.

— При чем тут ее муж? Он разве включен в число наследников Джеймса Фармера?

— Нет. Но он является наследником самой Кэтрин, — напомнил комиссар. — Должен сказать, что она прекрасная актриса и никудышный финансист — в отличие от своего знаменитого дяди. Тот, правда, тоже не обладает ее актерскими талантами. Всем известно, что она дважды неудачно выходила замуж и дважды разводилась, откупаясь от своих мужей солидными суммами. Затем она вложила большую часть средств в неудачный проект создания аквапарка в Сиэтле. И хотя Кэтрин зарабатывает очень много, она так же много и тратит. Поэтому у нее нет свободных денег, и Энрико, если он не дурак, понимает, какой богатой женщиной может стать Кэтрин в случае смерти Сильвии.

— Серьезное обвинение, — согласился Дронго. — Выходит, Кэтрин и ее муж становятся основными подозреваемыми, и остается надеяться, что они не улетят из Фаро куда-нибудь в Америку.


— Если верить Луизе, они так же мало любили свою «тетушку», как и она их. Нужно дождаться, когда они приедут, и первыми их допросить.

— У меня есть еще один интересный факт, — вспомнил Дронго. — Вчера во время разговора Мурашенков сказал Шокальскому, что поляки не смогут заплатить деньги, которые предложат русские. И тогда Шокальский ответил, что он не обязательно представляет поляков.

— Помню, — Брюлей вынул изо рта потухшую трубку и начал вытряхивать ее в пепельницу.

— Если слова Шокальского правда, — а я думаю, что он сказал их намеренно, чтобы остановить Мурашенкова, — то это может означать, что он лишь посредник.

— Ты видел этого типа? — с отвращением спросил комиссар. — Конечно, он посредник! Что-то вроде спекулянта или сутенера, готового продать все, что попадет под руку, и продаться любому, кто даст большую цену.

— Правильно. При этом он появляется здесь с женщиной, которая ненавидит Фармера. И при виде которой Фармер слишком очевидно нервничает. Я все время спрашивал себя: что может быть между ними общего?

— Что ты хочешь сказать? — спросил Брюлей.

— Он привез ее специально, чтобы сорвать переговоры, — убежденно заявил Дронго. — Что между ними общего, я догадываюсь. Она бывший сотрудник полиции, а он, очевидно, бывший осведомитель. Такой вариант возможен. Но почему он привез ее сюда? И тогда я понял, что ответить на этот вопрос должны именно вы.

— Ты думаешь, я знаю ответы на все вопросы?

— Знаете. Что сказал вам Карнейро, когда предлагал приехать в Алгарве?

— Я тебе уже говорил. Он считал, что нужно обеспечить безопасность участников переговоров при подписании контракта. Опасался, что гостям отеля может угрожать какая-то провокация, — произнес комиссар и хмуро взглянул на Дронго: — Ты связываешь мой вызов с появлением здесь Илоны?

— Получается именно так. Они знали заранее о приезде сюда Томашевской. Знал хозяин отеля и знал адвокат Карнейро, который, видимо, готовил условия для заключения предстоящей сделки и боялся, что все может сорваться из-за появления здесь бывшей любовницы Фармера, которая к тому же — бывший сотрудник польской полиции. И адвокат принимает решение нейтрализовать возможную угрозу, пригласив другого бывшего сотрудника полиции.

— Не думал, что меня позовут бегать за этой дамочкой, — прохрипел Брюлей, — не нужно было соглашаться на эту поездку.

— Выходит, все было подстроено. — Дронго отодвинул чашку и приблизился к своему собеседнику. — По меньшей мере, несколько человек заранее знали, что сюда приедет Илона, появление которой не понравится Джеймсу Фармеру. Тогда у меня вопрос: для чего они ее сюда привезли?

— Знай мы с тобой ответ на этот вопрос, не пришлось бы ломать голову и над некоторыми другими, — согласился комиссар. — Если ты прав, то вся затея направлена против Джеймса Фармера.

— И убийство его жены — составная часть этого плана, — закончил Дронго. — Получается, что с нами нечестно играют — используя нас же для осуществления своих планов.

— Используя меня, — прошипел Брюлей, — они не думали, что ты так неожиданно здесь появишься.

— У нас есть несколько групп подозреваемых, — сказал Дронго. — Первая — это возможные убийцы Сильвии Фармер. Ее муж, ее бывшая подруга, Энрико Вилари, может быть, визажистка, если она не сказала вам правду. Пока это только наши предположения.

— Есть вторая группа — люди, которые знали о приезде сюда Илоны Томашевской, — подхватил комиссар, — это адвокат Карнейро, владелец отеля Мануэль Сильва, сама Илона и ее напарник Шокальский.

— И третья группа, которая приехала на переговоры, рассчитывая получить контракт. Двое из Москвы — Мурашенков и Сарычев. Говоря про них, Шокальский назвал их членами мафии.

— У тебя есть сомнения насчет его слов?

— Не знаю. Они, конечно, не ангелы, как и все бизнесмены, разбогатевшие в безумные девяностые годы. Хотите, я открою вам один секрет? Все без исключения миллиардеры и миллионеры из стран СНГ заработали свои деньги путем хищений государственных средств. Неожиданно разбогатеть по-другому было невозможно. В стране просто не было богатых людей. И большие деньги ухватили люди, близкие к власти, сумевшие вовремя подсуетиться и украсть часть государственного имущества. Вот и вся механика их обогащения. Или вы думаете, что «нефтяные бароны» из России покупали свои нефтяные заводы и скважины на трудовые сбережения? Или на деньги, оставшиеся им в наследство от родителей? Нет, они просто украли и приписали себе государственное имущество. Как и все остальные.

— Тогда этот поляк Шокальский прав. Они из мафии.

— Нет. На Западе часто не понимают, что такое «русская мафия». Это обычная шпана, бандиты и уголовники. А богатые люди — это коррупция на самом верху, это крупные хищения, но не обязательно общение с уголовными элементами.

— Они могли убить Сильвию Фармер? — прямо спросил комиссар.

— Не думаю.

— Тогда давай по-другому. Они могли подстроить убийство Сильвии?

— Думаю, да. Ради таких больших денег на преступление могли бы пойти и более устойчивые люди.

— Очень похоже.

— Выходит, что деньги виноваты, а не люди? — спросил с сомнением Дронго. — Только что вы говорили, что готовы понять людей, поддающихся соблазну.

— Готов понять Луизу, которая зарабатывает на своих внуков, — пояснил Брюлей, — но не миллионеров, которые хотят стать миллиардерами. Или ты думаешь, что я недостаточно последователен?

— Хотите знать, что я вправду думаю, комиссар? — вдруг спросил Дронго. — Я думаю, что если хотя бы часть людей в этом мире были бы столь же последовательны, как вы, то жить на земле стало бы гораздо легче. Люди забывают, что Бог есть совесть, сострадание и понимание ближнего. И требуют от Бога справедливости и возмездия, забывая, что Бог может начать именно с них.

— Ты действительно так считаешь? — спросил несколько смущенный комиссар.

— Уверен, — ответил Дронго.

— Давай все сначала, — предложил комиссар, — мы должны понять, что же здесь происходит.