Волки

Валевской эти шутки не нравились. Она никого не боялась, но тут ощущала себя не в своей тарелке. Во-первых, это были чужие люди, да еще и преступники. Во-вторых, ей хотелось, чтобы ее уважали, а над ней пока только смеялись. Она сделала несколько шагов в центр студии, уперла руки в бока и заявила:

– Долго еще шутить будете? Вы объясните, что к чему, или вам надрать задницы и уйти?

Маэль только шире улыбнулся, молча наблюдая за ситуацией, а Кай, парень с двухцветными волосами, засмеялся.

– А что? Попробуй, – он с вызовом посмотрел на Анну-Марию. – Чтобы работать с нами, тебе нужно уметь драться. Уложишь хотя бы одного из нас?

Анна-Мария прищурилась.

– Тебя? – спокойно спросила она.

Кайле довольно улыбнулся, встал, скинул с себя куртку и остался в одной черной футболке. Он неспешно подошел к Валевской и остановился напротив. Было понятно, что он воспринимает все как игру и ему просто весело.

– Посмотрим, насколько хороши бывшие балерины в деле.

Анна-Мария сняла шляпу и закатала рукава белой шифоновой рубашки. Кристиан и Маэль с интересом наблюдали за происходящим. Найлим подошел к столу, тоже налил себе бренди и, поморщившись, залпом выпил, а потом перевел взгляд на Анну-Марию и Кая.

– Что толку драться с ней, – ворчал он, – она ж девч…

Валевская вдруг резко сделала выпад, замахнулась и вмазала Кайле по лицу, а потом ударила его коленом в солнечное сплетение. Он ахнул, согнулся пополам и попятился. Анна-Мария перевела дыхание, враждебно оглядывая парня. Он держался за щеку, при этом с удивлением и легким восхищением смотрел на нее.

– Ой, а девочка не шутит! – засмеялся он. – У нас что, все всерьез?

– Она не очень понимает шутки, – предупредил Маэльен. – Юмор – явно не ее преимущество, Кай.

Кристиан, наблюдавший за дракой, убрал русые пряди за уши и ухмыльнулся.

– Ничего страшного. Она пока что все равно не в нашей команде, верно? Ее защищать не надо. Кай, – он обратился к другу, – можешь ударить девочку в ответ, она не обидится.

Валевская этих слов не испугалась, лишь приготовилась. Едва Кайле сделал к ней шаг, выставив вперед руку, Анна-Мария с разворота ногой ударила его по этой руке, а потом, чуть присев, подпрыгнула и уже другой ногой нанесла удар по лицу. По сути, она дралась лишь ногами, рассчитывая на их силу и растяжку. Не ожидавший такого напора Кай сделал несколько шагов назад и рухнул прямо в кучу чертежей. У него слегка занемела челюсть, которой теперь было больно двигать.

– Твою мать! – зашипел он. – Детка, ты почему такая беспокойная?

– Вы сказали бить – я бью, – пожала плечами Анна-Мария.

– Бить, а не избивать, малыш, – ответил Кай, с очевидным трудом поднимаясь. – Но, в принципе, справляешься слабенько.

– Я тебе едва лицо не разбила, – равнодушно заметила Валевская. – Единственная слабенькая здесь – это твоя челюсть, которая, клянусь, хрустнула, когда я попала по ней.

Кай улыбнулся и сплюнул кровь.

– Ты попала только потому, что я позволил попасть.

Услышав это, Анна-Мария рассмеялась. В ту же секунду Кай, словно тигр, ловко и быстро подскочил к ней, собираясь ударить. Обладавшая хорошей реакцией Валевская отпрянула и пригнулась, а потом подставила ему подножку. Он на секунду потерял равновесие, но, кувыркнувшись, снова встал на ноги и сразу же поставил Анне-Марии блок, таким образом обездвижив ее. Одной рукой он жестко стиснул ей кисти рук, другой сделал удушающий маневр, прижав ее к себе. Она резко и легко сделала балетный а ля згонд – выставила ногу назад и подняла ее более чем на девяносто градусов. Ударив Кая по боку, Анна-Мария отбилась и отпрыгнула в сторону. Все ее движения были четкими и плавными, отточенными и верными. Эта драка походила на танец. Каю понравилось.

– Даже в насилие ты вносишь грацию, – удовлетворенно произнес он. – Я доволен выбором, – он обратился к Маэлю, тот улыбнулся ему в ответ.

– Достаточно, – приказал Маэльен, убирая пустой стакан. – А ты опять меня удивляешь, детка.

– Это все растяжка и тренировки, – пожала плечами Валевская.

– Ты словно не дерешься, а танцуешь, – восторженно сказал Маэль. – Ты в деле. Теперь можно и обсудить план.

Анна-Мария постепенно успокаивалась. Проверка окончена, теперь она могла расслабиться. Поправив прическу и снова собрав темные волосы, она неспешно направилась к круглому столу, где стояло всего четыре стула. Най принес ей табурет с кухни.

– Теперь перейдем к плану, – сказал Кристиан, раскладывая на столе несколько чертежей.





* * *


Когда стрелка часов приблизилась к трем ночи, все разошлись на перерыв. Кай и Кристиан вышли на крышу покурить, Най отправился за ужином. Анна-Мария выпила воды и уткнулась в телефон, а Маэль просматривал свежие схемы и планы. Сейчас на нем снова были очки в черной толстой оправе, которые он, очевидно, надевал для работы. Густые темно-каштановые волосы были растрепаны, что только добавляло ему харизмы. Маэль заметил, что Анна-Мария хмурится, закусывая губу, и решил незаметно подкрасться к ней.

Тихо подойдя сзади к кожаному дивану, на котором расположилась девушка, Сантана прочел имя абонента, от которого на ее телефоне было тринадцать пропущенных звонков.

– Северин? Твой дружок?

Валевская от неожиданности подскочила на месте и обозленно покосилась на Маэля.

– Не твое дело!


– Тринадцать раз позвонил, – задумчиво продолжил Сантана. – Беспокоится небось?

– Конечно, – ответила Валевская. – Я сбежала из студии, едва узнала о том, что мою роль отдали той светловолосой сучке.

Маэль стоял, опершись руками о спинку дивана, и улыбался, а его серые глаза поблескивали. Сейчас он походил на довольного кота.

– Сразу подумала обо мне, едва беда случилось? Ты ж моя хорошая…

Анна-Мария дернулась, когда Маэль дотронулся до ее плеча. Она отложила телефон, встала, повернулась и скрестила руки на груди. Ее лицо сделалось суровым.

– Ты велел звонить, когда все будет хуже некуда. Сейчас и есть то самое «хуже». Твое имя ассоциируется с чем-то наихудшим. Тебе действительно это льстит?

Сантана присел на подлокотник дивана, почесал подбородок и глубоко вздохнул. Его вид все еще был игривым и насмешливым.

– Такая молодая, и уже хуже некуда? Тебе сколько? Лет двадцать?

– Девятнадцать вообще-то.

– Извини, – засмеялся Маэль. – Просто в тебе столько стервозности, как будто ты ее копишь не один десяток лет. Откуда в такой малышке столько злости?

– Ты видел, где я работаю? Ты хоть знаешь, что такое балет и конкуренция?

Сантана кивнул и с усмешкой спросил:

– Это когда прыгают по сцене в колготках?

Валевская медленно подошла к Маэлю, глядя ему прямо в глаза. Ее пронзительные голубые глаза казались такими холодными, словно по синеве пошли белые прожилки инея. Когда она заговорила, ее слова звучали четко и грубо, словно запугивание:

– Мальчик, балет – это каждый вечер ноги в кровь. Балет – это тренировки по восемь часов в день, новые травмы каждый месяц и искривленные пальцы на ногах. Балет – это одно яблоко в день, взвешивание по утрам, ненависть к себе за каждый лишний сантиметр и вечный голод. Балет – это постоянная борьба за место, грязные сплетни, конкуренция и ненависть, исступление до дрожи. Это когда ты широко улыбаешься, но на самом деле хочется рыдать; это ровная, как игла, спина, и спокойный вид, когда на самом деле хочется кричать и биться головой о стену. Балет – это когда тебя всегда оценивают, когда ты делаешь то, чего не хочешь, и когда тебя волнует любой взгляд спонсора. Они смотрят на тебя своими сальными глазками, а ты обязана смеяться над их шутками… В балете нет места личности, счастью, дружбе и справедливости. Если ты оказываешься в этой индустрии, ты либо на вершине, либо на дне. Третьего не дано. Так вот, Маэль, я не просто на дне, я, мать твою, пробила это дно. Я позвонила тебе, надеясь, что либо освобожусь от этой дряни, либо уже побыстрее сдохну. Мне девятнадцать лет, а моя жизнь уже рушится.

Анна-Мария тяжело вздохнула и посмотрела в окно.

– Ты спросил, откуда у меня столько злости? Так вот, во мне нет злости. Я уже давно абсолютно пустая. Осталась лишь жестокость. Без нее меня давно бы не было. Ты обещал, что научишь меня жить заново. Либо ты спасешь меня, либо добьешь. И знаешь, мне совершенно все равно, какой будет исход.

Анна-Мария развернулась, взяла свою шляпу и сумку с дивана и направилась к выходу. Тяжелая дверь студии захлопнулась за ней с грохотом. Маэль остался один, пораженный и даже напуганный этим монологом.

Ее жизнь показалась Маэлю ночным кошмаром. Больше всего на свете он боялся быть обязанным, фальшивым или скованным обязательствами. Провести жизнь, лишенной удовольствий и смысла, в которой есть лишь злость и усталость. Поэтому Сантана делал все, что хотел, и наслаждался каждой мелочью. А Анна-Мария, сжатая в железных тисках своей профессии и своего образа жизни, не могла и лишнего шага сделать. Может ли быть, что то, что он принял за силу характера в Анне-Марии, на самом деле было просто озлобленностью, жестокостью и омертвелостью?

Тяжело вздохнув, Сантана поднялся с дивана и тоже пошел на крышу.





* * *


– Не думаешь, что это ошибка?

Кристиан посмотрел на Кайле, который задал этот вопрос. Они стояли и курили, опершись о перегородку на крыше. Ночной ветер трепал двухцветные волосы Кая. На нем была черная рваная футболка, которая доходила едва не до колен. В зубах он держал сигарету, мерцавшую в темноте красным огоньком.

Теплая марсельская ночь пахла зеленью, темнотой и звездами. Было тихо, город освещали огни витрин и уличных фонарей. Такой ночью можно было только наслаждаться. На крыше здания, где они сейчас находились, стояло две скамейки и множество цветов в горшках и ящиках. Похоже, кому-то от нечего делать нравилось ухаживать за растениями. Красоты добавляли и маленькие фонарики, развешенные то тут, то там.

– Уверен, что нет. Пусть Маэль и действует наобум, но он не дурак. Чутье его не подводит. Выбрал ее – значит, так тому и быть.

Кристиан затянулся, рассматривая старые крыши зданий вокруг.

– А вдруг у нее зуб на нас, и она захочет нас подставить? – спросил Кай.

– Возможно.

– И она сама ему позвонила, значит, решила втереться в доверие и кинуть нас.

– Возможно.

– Какого хрена тогда? – недовольно спросил Кай, выбросив окурок.

Кристиан спокойно курил. Его вообще редко можно застать за проявлением ярких эмоций. Он был едва ли не гением IT-сферы, и экспрессия была для него нехарактерна.

– Маэль, повторюсь, не дурак. Уверен, он уже подумал о том, что эта девочка захочет нас подставить. Все, как обычно, решится в последний момент, и мы выберемся из задницы, как всегда и получается. Научись доверять тому, кто ведет вас.

Проницательные черные глаза Кристиана смотрели на Кайле, который опустил голову.

– Да доверяю я ему, доверяю… Просто не хочу, чтобы все пропало.