Волчья Луна

Абена не знает, сможет ли оказаться лицом к лицу с Ариэль. Она видела наготу, при которой содрали не только кожу. Она видела, как уязвимость разломала на части женщину, для которой самообладание – это все. Абена встает, приглаживает одежду, надетую впопыхах, глубоко дышит, пока всхлипы не сменяются вздохами.

– Я иду.

И тут вокруг такси Ариэль собираются моту и байки.





* * *


Вооруженные и бронированные люди выходят из открывающихся моту и соскальзывают с байков. Воронцовы в кевларовых жилетах, защищающих от ножевых ранений и изукрашенных надписями в стиле хэви-металл, изобилующими умлаутами; наемники в разномастной защите, какую принтер печатает задешево, неуклюжие земляне в черных боевых скафандрах. Они окружают моту Ариэль.

Абена застывает.

Ариэль нуждается в ней.

– Оставьте ее в покое! – кричит девушка.

Одна фигура поворачивается: это невысокая женщина с кожей кофейного цвета, в неуместном платье от Миуччи Прады и на четырехдюймовых каблуках от Серджио Росси.

– Ты кто?

– Я Абена Маану Асамоа.

Из кольца вооруженных самцов раздается голос Ариэль:

– Пропустите ее. Она работает со мной.

Женщина в «Праде» кивает, и бойцы расступаются.

– Мне жаль, что тебе пришлось увидеть то, что случилось, – шепчет Ариэль. – Ты не должна была этого видеть.

У Абены сотня ответов, но все они благонамеренные, бодрящие, бессмысленные, бесчувственные, невежественные, несерьезные. Банальная, наивная и склонная к ребячеству – так Ариэль охарактеризовала ее, когда они встретились в Лунарианском обществе. Абена понимает: у нее есть – и всегда были – только такие ответы.

– Мы пришли за Ариэль Кортой, – говорит женщина в платье от Миуччи Прады.

Абена не понимает, что у нее за акцент, но есть нечто знакомое и оттого сбивающее с толку в ее лице, глазах, скулах. Сетевой поиск не дает результатов, а фамильяр у незнакомки – свинцово-серая сфера, изукрашенная булатным узором. «Почему мне кажется, что мы уже встречались?»

– Орел Луны хочет с вами встретиться, – говорит молодая незнакомка. Глобо – не родной язык для нее.

– Обычно просьбы Орла не доставляют вооруженные идиоты, – говорит Ариэль, и Абене хочется издать восторженный вопль.

– Произошла смена руководства, – говорит незнакомка.

Теперь Ариэль смотрит на ее глаза, скулы, форму рта. Узнавание, невероятное узнавание проступает на ее лице. И Абена понимает, где она видела эту женщину; в лице той, что сидит напротив.

– Да кто ты такая, черт возьми? – спрашиваешь Ариэль на португальском.

Девушка отвечает на том же языке:

– Я Алексия Корта.





* * *


Боты-ремонтники проявили усердие, но Ариэль адвокатским взглядом подмечает следы дыма вокруг дверных рам, пыльные отпечатки ботов на полированном полу из синтера. Блестят мелкие осколки разбитого стекла, застрявшие там, где сходятся стены и пол. В боковой комнате два бота прилежно счищают большое пятно с ковра.

Детали – это хорошо. Детали дисциплинируют. Это суд, она идет на заседание. Здесь все может повиснуть на волоске, включая ее жизнь.

Сопровождающим приказали остаться в транспортном доке. Каблуки Алексии Корты выстукивают военный ритм по жесткому полу. Ариэль читает в каждом ее шаге дисциплину и контроль. Джо Лунники шагают неправильно, не умеют пользоваться своими чересчур сильными ногами. Вновь прибывшие, только что с «лунной петли», идут по проспекту Гагарина скачками и прыжками – это шутка, переходящая в стереотип. Эта молодая женщина ни разу не поставила ступню неправильно. Ко всему прочему, она еще и в туфлях от Серджио Росси.

Еще одна деталь. Яркая монетка, кувыркаясь и блестя, летит в яму.

Что там с капсулой Марины, она уже причалила или еще несется в невесомости, навстречу той далекой блистающей звезде? Ариэль могла бы это вычислить, получив от Бейжафлор кое-какие детали относительно полета.

Адвокатесса сосредотачивается. Происходящее здесь и сейчас важнее, нужно сфокусироваться на полезной информации. Алексия Корта называет себя Железной Рукой, старым титулом Адрианы. Она творит себя по образу и подобию Адрианы. У нее есть амбиции, и она высокого мнения о собственной беспощадности.


– Пожалуйста, подождите здесь, – говорит Алексия Корта Абене.

– Не предлагайте меня подтолкнуть, – предупреждает Ариэль.

– Ну разумеется, сеньора Корта.

С того момента, как Алексия произнесла свое имя, Ариэль точно знала, кого встретит по другую сторону двойных дверей, за нелепо изукрашенным, бессмысленным столом. Но то, что она видит, стирает все мысли о Марине и приглушает терзающую нутро боль, делая ее стойкой, приглушенной и в конечном итоге терпимой.

– Мать твою, Лукас, выглядишь, как смерть. – Ариэль говорит на португальском – на языке близости и соперничества, семьи и врагов.

Он смеется. Это невыносимо. Его смех похож на звук, с которым внутри идеального механизма застревает разбитое стекло.

– Я и был мертв. На протяжении семи минут, как мне сказали. Разочаровался. Ни тебе всей жизни перед глазами. Ни белого света и расслабляющей музыки. Ни предков, которые зовут из светящегося туннеля. – Он подталкивает бутылку джина в центр большого пустого стола. – Мой старый личный рецепт. Сеть ничего не забывает.

– Спасибо, я пас.

Она хотела бы ее взять. Она бы больше всего на свете хотела утащить эту бутылку в какое-нибудь тайное местечко и пить, пока все не станет гладким, размытым и безболезненным.

– Серьезно?

– Только по особым случаям.

– Воссоединение семьи – это не особый случай?

– Не отказывайся из-за меня.

– Увы, медицинская бригада поставила меня в те же самые условия относительно алкоголя.

Эта пустая, выбеленная, потрескавшаяся оболочка – марионетка, заменившая ее брата. Его некогда красивая кожа приобрела серый оттенок. Серый пронизывает его волосы, его бороду. Глаза запали, кожа покрыта родинками и пигментными пятнами от прямых солнечных лучей. Кости искривились. Даже в лунной силе тяжести мышцы едва держат его прямо за столом. Ариэль замечает прислоненные сбоку костыли. Кажется, что в силу некоего обратного принципа относительности под воздействием земной силы тяжести прошло тридцать лет.

– Нам нельзя на Землю. Матушка-Земля нас убивает. И все такое. Я отправился туда, Ариэль. Она пыталась. При перелете на орбиту у меня случился обширный инфаркт. Но я не умер.

Ариэль ловит взгляд Алексии.

– Оставь нас.

Лукас кивает.

– Пожалуйста, Алексия.

Ариэль ждет, пока закроется дверь, хотя Алексия была бы дурой, если бы не следила за каждым словом, сказанным в Орлином Гнезде.

– А как быть с ней?

– Она умная, она голодная, у нее амбиции – и это освежает. Возможно, она самый безжалостный человек, какого я встречал. Включая тебя, сестра. Там, внизу, у нее была маленькая бизнес-империя – она производила и продавала чистую воду всей округе. Ее прозвали Королевой Труб. Но когда я предложил ей Луну, она пошла со мной. Она Железная Рука. В ней есть кровь Адрианы Корты.

– Она тебя прикончит, Лукас. В тот же миг, когда твое влияние и позиция ослабнут.

– Семья прежде всего, семья навсегда, Ариэль. Лукасинью в Жуан-ди-Деусе. Он в плохом состоянии. Сестринство Владык Сего Часа заботится о нем. Я всегда считал привязанность матери к ним симптомом ее слабости, но, похоже, они стали главным сопротивлением Брайсу Маккензи и силам, оккупировавшим мой город. Разберусь с этим в свой черед. Лукасинью вел Луну четыре сотни километров через Море Изобилия. Ты об этом знала? Он отдал последний глоток воздуха в легких, чтобы его кузина добралась до Боа-Виста. Во время Лунной гонки он вернулся, чтобы помочь мальчишке Асамоа. Он храбрый и добрый, и я хочу, чтобы он поправился, и мне так нужно его снова увидеть. Семья прежде всего, семья навсегда.

Упрек старый, но точный, и неизменно ранит. Сегодня он ранит глубоко, потому что у нее и так все болит. Ариэль всегда выбирала – и будет выбирать – мир, а не семью. Как и у любой поверхностной истины, у этой имеется в сердцевине другая, расплавленная и вертящаяся. Мир выбирает Ариэль Корту. Мир всегда заставлял ее прогибаться под себя, лапал своими настойчивыми, похотливыми ручищами. Лишь у немногих хватает силы воли и таланта, чтобы удовлетворить целый мир. Он нуждается, она питает его. Он все время просит, она все время отдает, хоть это и изолировало ее от всего и всех, кто мог бы о чем-то попросить.

– Меня ты не прикрутишь к своей счастливой маленькой династии, Лукас.

– Возможно, у тебя в этом смысле нет выбора. Как по-твоему, насколько безопасной будет жизнь отдельно взятого Корты, когда все узнают, кто командует Орлиным Гнездом?

– Кажется, мое призвание – посылать Орлов Луны на хрен, – говорит Ариэль, но она видит ловушки, которые Лукас расставил вокруг нее.

– Ты была юридическим советником моего предшественника, – говорит Лукас. – Я бы хотел, чтобы ты продолжила работать на этом посту. Считай, что у тебя сменился начальник.

– Твой предшественник умер на дне хаба Антареса. – Бейжафлор проинформировала ее о политических треволнениях, которые произошли одновременно с тем, как Марина Кальцаге ее покинула. Дефенестрация. Ариэль вздрагивает от того, что для подобного убийства существует особый термин – такой точный, такой надушенный и вежливый.

– Я с этим никак не связан, – говорит Лукас. – Джонатон не представлял угрозы. С ним было покончено, Ариэль. Ему бы поручили какую-нибудь синекуру в качестве лектора в Университете Дальней стороны, где бы он и остался до конца своих дней. Я не желал Джонатону Кайоду зла.

– Ты сидишь за его столом, с его титулом, печатями и уровнями доступа, и предлагаешь мне дизайнерский джин из его принтера.

– Я не просил дать мне эту работу.

– Ты меня оскорбляешь, Лукас.

Он вскидывает руки в мольбе.

– Уполномоченной лунной администрации требовался человек, знающий Луну.

– Дело не в том, что одна аббревиатура из трех букв сменилась другой. Перестановки в совете директоров не происходят при участии орбитальных рельсовых пушек.