Волчья Луна

Он остановился.

– Лукас мне кое-что дал. Код.

– Я слишком стар для запоздалых аргументов, – проговорил Валерий Воронцов. – Я попросту не выношу внезапных поворотов. Скажите мне то, что должны сказать.

– Это командный код. Я не знаю, что он делает.

– Что сказал Лукас?

– Он призывает молнию.

– Вот и ответ.

– Он сказал, если не сможет попросить меня о нем или каким-то образом дать согласие на его применение, я должна его задействовать.

Валерий Воронцов тяжело вздохнул и завершил маневр. Он стал продвигаться вдоль троса рывок за рывком, всякий раз скользя несколько метров. У шлюза лифта он заговорил, обращаясь к ней:

– А вам не кажется, что двум мирам пора узреть небольшую молнию?





* * *


И пока звезды кружились над головой Алексии Корты, она подняла секиру Шанго Справедливого к губам и поцеловала.

«Вы должны поверить, что если я сказала, что сделаю что-то, это значит – сделаю», – сказала она. Слово Мано ди Ферро.

Алексия прошептала слова силы, которым ее научил Лукас:

– Железный Ливень.





10: Скорпион 2105




Двести сорок. Так много цифр в голове у Луны Корты. Восемь. Один. Двадцать пять. Восемь. Тридцать. Три. И то число, что больше всех этих маленьких чисел: двести сорок.

Двести сорок. Столько секунд человеческий мозг может прожить без кислорода.

Восемь. Процент заряда, оставшийся в аккумуляторе жесткого скафандра Луны Корты.

Один. Градус Цельсия. До такой температуры под контролем Цзиньцзи остыла внутренняя среда пов-скафа Лукасинью Корты, когда у него закончился воздух.

Двадцать пять. Градусов Цельсия. Температура, при которой начинают действовать как человеческий нырятельный рефлекс, так и гипотермия, оберегая мозг от многих последствий гипоксии.

Восемь. Расстояние в километрах до ближайшего шлюза Жуан-ди-Деуса.

Тридцать: максимальная скорость безопасного бега жесткого скафандра двенадцатой модели, изготовленного ВТО.

– Луна: Лукасинью дал мне воздух, как отдать его обратно? – спрашивает Луна у своего фамильяра.

«Тебе не хватит воздуха, чтобы вы оба добрались до Жуан-ди-Деуса», – отвечает другая Луна.

– Я не иду в Жуан-ди-Деус, – говорит Луна Корта.

Три. Последнее число на внутреннем дисплее шлема Луны Корты. Расстояние в километрах до шлюза Боа-Виста.

«Тебе не хватит воздуха, чтобы вы оба добрались до Боа-Виста», – говорит Луна.

Двести сорок. Столько секунд человеческий мозг может прожить без кислорода. Три, поделенное на тридцать. Луна не может посчитать, сколько это, но столько времени ей понадобится, чтобы добежать на полной скорости до Боа-Виста, и это должно быть меньше, чем двести сорок секунд. Но у нее осталось всего восемь процентов заряда, и будет дополнительная масса, и позволит ли скафандр, чтобы девятилетняя девочка бежала в нем во весь опор?

«Предоставь числа мне, Луна».

Луна приказывает скафандру опуститься на колени. Его «руки» большие и неуклюжие, у Луны нет опыта обращения с тактильными системами, и она никогда не поднимала столь драгоценный предмет, какой пытается поднять сейчас.


– Ну же, – шепчет она и, ужасно боясь что-то сломать, просовывает рукавицы под тело Лукасинью. – Ох, пожалуйста, пусть все получится.

Она выпрямляет ноги, держа Лукасинью в руках.

– Ладно, скафандр, – командует она. – Побежали.

От ускорения она едва не летит кувырком внутри жесткого костюма. Луна кричит от боли, чувствуя, как суставы дергаются и рвутся. Ноги выворачиваются. Они не могут двигаться так быстро, ничто не может двигаться так быстро. Гироскопы скафандра ее выравнивают, помогают вновь обрести равновесие. Она едва не роняет Лукасинью. Луна Корта в красно-золотом скафандре несется через Море Изобилия. Она мчится от черного к серому, пересекая пограничную линию между Стеклянными землями и нетронутой грязью. Реголит летит от ее ног; позади остается след медленно оседающей пыли.

Сто девяносто. Это новое число, которое фамильяр Луны вывел на ее шлем. Количество секунд, которое понадобится, чтобы достичь главного шлюза Боа-Виста. Но оттуда она должна добраться до убежища. Шлюз должен открыться. Шлюз должен ее узнать. Сколько секунд это добавит к ста девяноста?

– Луна, – говорит она и поет песню, которую знала всю жизнь; одну из тех, которые пайзинью пел над ее кроваткой, когда каждый вечер приходил в детскую, к мадриньям. «Слушай мою песню, анжинью. Пой со мной». Песня запускает экстренные протоколы Боа-Виста.

Что, если машины сломались? Если нет электричества? Если из-за сотни разных причин шлюз не откроется? Если Боа-Виста не прислушается к ее песне?

В жестком скафандре, превозмогая мучительную боль в суставах и сведенных судорогой мышцах, Луна Корта затаивает дыхание.

«У меня есть подтверждение от Боа-Виста», – говорит Луна-фамильяр.

Теперь она видит, как оживают сигнальные огни – вращающиеся красные фонари на шестах, ведущие домой тех, кто заплутал и потерпел крушение на Луне. С кузеном в руках Луна бежит к клину, обозначенному маячками. Перед нею склон из обожженного реголита, ведущий к главному шлюзу, и вот впереди открывается щель во тьму.

Больно, больно, как больно. Она еще никогда не чувствовала такой боли. Цифры на внутреннем дисплее шлема становятся белыми. Белый – это значит вышел из игры. Белый – это смерть. Сантиметр за сантиметром щель расширяется, превращаясь в прямоугольник.

– Луна, покажи мне убежище.

На серо-черную картинку накладывается карта: схема Боа-Виста. Убежище – зеленый куб в десяти метрах за шлюзом. Луна сосредотачивается на нем, и ее фамильяр заполняет графическое изображение цифрами. Что Луна видит: немного воздуха, немного воды, немного медпомощи. Кое-какое укрытие, на время.

Она мчится под все еще поднимающуюся гильотину наружной двери шлюза во тьму.

«У меня недостаточно энергии для нашлемных огней», – извиняется фамильяр, но скафандр бежит куда надо, ориентируясь по воспоминаниям. Зеленое во тьме – светло-зеленый аварийный огонек, видимый сквозь круглое оконце. О, этот милый зеленый цвет…

Двести десять секунд.

– Сок гуавы, Лука, – говорит Луна. – Сок Гуавы из кафе «Коэльо». Очень холодный.





* * *


Лучи нашлемных фонарей прыгают по стволу туннеля, скользят по гладким стенам вдоль направляющей дорожки из синтера, покачиваются в такт телам. Они бегут, бегут со всей скоростью, на какую осмеливаются в этом опасном месте; прыгают, совершают великанские скачки длиной в несколько метров: Жени, Мо, Джамаль, Тор и Каликс. У них пов-скафы карнавальных цветов и оттенков: желтые и белые шевроны; нашивки и наклейки спортивных команд; мультяшные персонажи, нарисованные красным маркером от руки. Невозмутимый, комично-блаженный лик Вишну. Светящиеся пятна: кто-то движется в сбивающем с толку чужеродном танце сквозь темный туннель. Сжатые инструкции передаются со шлема на шлем. Тут мусор. Провал крыши. Провод под током. Брошенная автомотриса. Они быстро обозначают каждое препятствие ИИ-метками и мчатся дальше вприпрыжку. Это гонка.

«Десять метров».

«Есть метка».

«Тут!»

Фигура в пов-скафе с изображением Вишну снимает с плеча домкрат с силовым приводом и засовывает в щель между дверьми шлюза. Побывав здесь в последний раз, они усердно старались не оставить следов, не потревожить воспоминаний, и заново запечатывали каждый шлюз и каждые ворота. Но сейчас у них гонка. Как только щель становится достаточно широкой, чтобы сквозь нее прошел человек, они по одному проскальзывают внутрь: Жени, Мо, Джамаль и Каликс. Тор засовывает между открытыми дверьми шлюза упавшую распорку и закидывает домкрат на спину. Урбанисты проходят сквозь внутренний шлюз и спускаются по ступенькам в величественное запустение Боа-Виста.

«Одни боги знают, что там».

«Метка отключилась».

«Может, те твари уже идут сюда».

«Мо, метка отключилась».

Метка отключилась. После месяцев тишины. После того как интересы компании переключились на промышленную археологию и интригующие, почти скульптурные остовы гелиевых экстракторов, уничтоженных во время бомбардировки капсулами БАЛТРАНа, открывшей войну между Маккензи и Корта. После того как Лукасинью Корта, брызгая слюной от ярости в баре, загнал клин в самое сердце их доверия и любви к урбанизму. Метка отключилась. Они договорились не возвращаться в Боа-Виста: степень запустения была гнетущей, разрушения – слишком недавними, лики ориша – слишком осуждающими, угрызения совести из-за проникновения – слишком сильными. На Луне нет призраков, но у камней есть память. Прежде чем уйти, они засеяли мертвый дворец метками, реагирующими на движение. Они предполагали, что тут появятся мародеры, историки, другие урбанисты. Чьи-то богохульные ноги. Или воспоминания выйдут из камня.

Что-то двигалось в мавзолее Боа-Виста. Метка моргнула и послала уведомление Жени.

«А если это бот?»

Жени передала изображения фамильяру товарища по команде. Метка была маломощная, со слабым разрешением, и картинка получилась размытой, но все же достаточно красноречивой. Человек в жестком скафандре. С неким грузом в руках.

«Это не бот».

Нашлемные фонари пов-скафов недостаточно мощные, чтобы осветить огромную экосистему вроде Боа-Виста, и внутренность старой лавовой трубки полна опасностей вроде упавших стен, раскиданного мусора и льда. Жени, Мо, Джамаль, Тор и Каликс прокладывают курс между руинами павильонов, через предательские камни мгновенно замерзшей реки, руководствуясь сетью своих меток и схемами дополненной реальности на линзах, но большей частью их ведет бледно-зеленое свечение в северном конце обиталища, там, где находится главный шлюз.

«Надо было подвезти сюда ровер, потом спуститься прямо вниз через шлюз. Как два пальца об асфальт».

«Угу. А ты забыл про ботов, из-за которых так тревожился?»