Волчье лето

Ханна опешила, медленно подняла руки обратно, но не разжимала объятия, довольная тем, что стоит у него за спиной и он не видит выражение ее лица.

— Сейчас, вечером?

— Лучше взять и сделать, у них нет горячей воды.

— А нельзя это сделать завтра?

— Я уже давно им обещал, так что…

Ханна по-прежнему хотела его, но у нее были свои принципы, она не хотела опускаться до секса из жалости, так что разжала объятия, подошла к кофеварке и налила себе кофе. Томас почти залпом выпил кофе в несколько напряженной тишине, встал, поставил кружку в посудомойку.

— Увидимся позже, это займет пару часов.

— Хорошо. Передавай привет.

Кивнув, он вышел в прихожую, надел тонкую ветровку и ботинки.

— До скорого! — выкрикнул он и ушел, не дождавшись и не получив ответа.

На кухне в одиночестве Ханна размышляла, не позвонить ли Гордону, но так и не решилась. Она убедила себя, что не хочет портить игровой вечер братьев, не решилась рисковать, чтобы еще и Гордон пренебрег ее компанией.



Никто из них не знал, для чего раньше использовалась эта хижина, сейчас от нее осталось лишь четыре покосившихся бревенчатых стены без окон и входной двери, дымоход и провалившаяся крыша — все это в паре сотен метров от участка Томаса и Ханны. Томас показал домик им с Сандрой в один из их первых визитов, полушутя заметив, что думает, не сделать ли из него что-нибудь, например, гостевой дом. Он без сомнения умел работать руками, но уже тогда строение не поддавалось ремонту. Теперь от него остались лишь руины, которые скоро поглотит природа, и, насколько было известно Кеннету, они просто оставили его разрушаться.

Идеальное место.

В особенности благодаря находящемуся в дальнем углу отсеку, который, должно быть, когда-то использовался как склад или погреб. Теперь там лежали три спортивные сумки, завернутые в черные спальные мешки. Кеннет как раз собирался закрыть отсек, но засомневался.

— А вдруг сюда заявятся крысы? Сгрызут бабки?

— Они ведь не водятся под землей.

— Но они водятся в канализации, сливах и так далее.

Он заметил ее сомнения. По ее плану, деньги будут лежать тут минимум три года, если они, конечно, не сядут — тогда деньги останутся тут дольше. Через три года они начнут потихоньку их тратить, скажут, что накопили, может, выиграли в одном из, как казалось, сотен мобильных казино. Они надеялись, что к тому моменту у Кеннета появится работа, тогда история о накоплениях станет еще правдоподобнее.

Три года. Сандра была настроена решительно.

Нельзя позволить небрежности и неосторожности разрушить их будущее. Но она бы никогда не пережила, если бы они вернулись и обнаружили, что триста тысяч евро превратились в еду и строительный материал для банды грызунов.

— У нас дома есть крысиный яд, мы приедем сюда и разложим вокруг, — сказала она и одобрительно покивала. — Можно купить пару металлических контейнеров или из прочного пластика.

Кеннет закрыл отсек, они выбрались из ветхого строения и направились к домику Томаса и Ханны. Если быть совсем честным, то принадлежал он скорее Томасу — им владели его родители, бабушка и дедушка Кеннета, которых он почти не видел, так как Стефан считал, что они плохо влияют на детей. Когда они умерли, Томас выкупил долю сестры. Дом был маленьким и непримечательным. Без электричества и горячей воды он был непригоден для отпуска, и Томас использовал его только для охоты и рыбалки, чем, как известно Кеннету, Ханна совершенно не интересовалась.

Они вышли из леса, оказавшись за красным деревянным домом, завернули за угол и увидели, как на маленький двор заворачивает Томас и паркуется около машины Сандры. Они тревожно переглянулись и оба приветственно подняли руку, встречая его с, как они надеялись, расслабленной улыбкой.

— Привет, что вы здесь делаете?

— Мы… просто мимо проезжали, — ответил Кеннет и неуверенно посмотрел на Сандру. Они не ожидали, что им придется объяснять свое присутствие, и не придумали правдоподобную ложь.

— У нашего друга в Эверторнео родился ребенок, мы его навещали, — быстро нашлась Сандра. Она сразу поняла, что Томас не найдет ни единой причины, чтобы объяснить почему они просто «проезжали мимо» домика, до которого хоть и ехать всего час от Хапаранды, но находится он в глуши.

— Да, и заехали сюда по пути назад, — пояснил Кеннет.

— Подумали, не посмотреть ли, есть ли тут кто-то из вас, раз уж мы все равно поблизости, — продолжала Сандра. Томас молчал, просто смотрел на них со слегка поднятыми бровями, слушая, как они заканчивают предложения друг друга.

— А что ты сам тут делаешь? — спросил Кеннет, пытаясь уйти от темы.

— Я только… заберу пару вещей, которые забыл, — ответил Томас, кивая на домик, и у Кеннета возникло ощущение, что он тоже лжет. Зачем ему лгать о том, что он тут делает? Может, они с Ханной поругались?

— Ну, нам пора домой, — сказала Сандра, многозначительно глядя на Кеннета. — Мне завтра рано на работу, так что…

— Хорошо, будьте осторожны на дороге. Рад был видеть.

Никакого приглашения зайти на минутку, раз уж они тут. Выпить кофе. Скорее всего они бы отказались, но все равно. Ощущение, что Томас хочет от них избавиться.

— Кстати, спасибо, что починил бойлер, — сказала Сандра около машины.

— Не за что.

Казалось, что он хочет еще что-то об этом сказать, но запнулся. Кеннет открыл дверь к пассажирскому сиденью, замер и повернулся к Томасу.


— Мы слышали, что в лесу нашли труп. Ханна занимается этим?

— Да.

— Они знают, кто это?

— Похоже, какой-то русский.

— У них есть подозреваемые?

— Нет, они ищут машину. Машину русского. Синюю «Хонду».

Кеннет закивал, заметил, как Сандра смотрит на него, намекая, что пора заканчивать, но ему необходимо было узнать больше.

— Но им ничего не известно о машине, которая его сбила?

— Нет, насколько я знаю.

— Они нашли ДНК или что-то в этом роде?

— Не знаю, а что?

Томас шагнул вперед, брови снова вопросительно поднялись. Сандра осторожно кашлянула.

— Да нет, ничего, но это же неподалеку, знаешь ли, любопытно.

— Поговорите об этом в другой раз, давай, залезай, и поедем, — перебила Сандра с преувеличенно широкой улыбкой. — Пока, Томас, передавай привет Ханне.

— Передам, пока!

Выехав на узкую лесную дорогу, Сандра прибавила газу, ехала молча, глядя прямо перед собой. Ей не нужно было объяснять, как она раздражена и почему.

— Я задавал слишком много вопросов, — констатировал Кеннет.

— Очень много.

— Прости, я хотел узнать, что им известно.

Сандра не ответила. Он считал, что имеет право спрашивать: это он каждое утро просыпался с комком тревоги в горле, который парализовывал его на целый день, именно он сядет, если найдут ДНК, именно он насмерть сбил человека, но он не любил с ней ссориться.

— Прости, — повторил он.

Они уже ругались сегодня вечером. Когда решили, как поступят с деньгами, а она сразу после вышла и достала из машины новую вазу.

— Понятно, то есть тебе можно распоряжаться деньгами, а мне нет, — сказал он, понимая, как по-ребячески обиженно звучат его слова.

— Я взяла шестьдесят евро, а ты хочешь новую машину.

— Подержанную.

— Если найдешь за шестьдесят, то покупай.

— За столько я даже «Вольво» не смогу починить.

— Тогда нам нужно сдать ее в металлолом.

Кеннет опешил, она ведь не всерьез? Ему нельзя покупать новую, нельзя чинить старую. Без машины он целыми днями будет торчать дома.

— То есть я должен остаться без машины? Как я, черт возьми, отсюда буду выбираться?

— На нее только деньги уходят, а мы ведь собрались экономить, — сказала она, не отвечая на его вопрос.

— Но у нас есть деньги! — закричал он, подошел к столу на кухне, открыл одну из сумок и схватил горсть денег. — У нас их завались!

— Не запарывай мне тут все, Кеннет, — тихо сказала она с таким зловещим взглядом, какого он у нее никогда не видел.

— Какая разница, если мы потратим всего пару тысяч.

— Мы деньги не трогаем, что тут непонятного?

— Если, конечно, нам не понадобится совершенно бесполезная, идиотская ваза!

Он швырнул деньги обратно и выбежал из помещения, моментально пожалев о сказанном. Какая глупость! Ведь он знает, как для нее это важно. Иметь возможность купить что-то новое, что-то красивое. Она поставила в вазу цветы из сада, сфотографировала на фоне светлого неба и опубликовала в Instagram. Первое обновление за последние недели. Он знал, что, по ее мнению, показывать ей нечего, знал, что отчасти виноват в этом он, потому что у него нет работы и он не приносит домой деньги.

В тяжелые моменты он размышлял, сколько еще она продержится при таких обстоятельствах.