Война за Пустоши

– Ну, говори, где Глуум?

– Улетел. Вы его ранили, и он улетел. У него есть пещера в горах, отсюда три дня пути на юг. Он и раньше часто там бывал, а потом появлялся еще более могущественным.

– Улетел? – не понял я. – На драконе улетел? И, кстати, дракон-то у вас откуда? Шаманы ваши наколдовали?

– Шаманы? – Ногоон удивленно уставился на меня. – Но, Владыка, разве ты на самом деле ничего не понял? Великий Глуум не летает на драконе. Никто не летает. Потому что дракон это и есть Великий Глуум!

Я почувствовал, как у меня отвисает челюсть, и порадовался, что под латным воротником это не слишком заметно. Великий Глуум – дракон? И как это прикажете понимать? И самое главное, если Глуум все же сбежал, то его надо найти, не важно, в каком виде. А мне вместо триумфального возвращения в Черный замок теперь предстоит погоня за летающей змеюкой. Причем именно мне, поскольку поручить такое дело никому другому я не смогу. Не справятся и только погибнут напрасно. А отпускать Глуума тоже нельзя, иначе сегодняшняя битва со всеми ее жертвами окажется абсолютно напрасной.

– Великий Глуум научился говорить с богами, – бойко продолжил толстяк, не заметивший, как он сумел меня потрясти. – Боги дали ему новую силу и умение превращаться в дракона, потому что обычное тело не способно вместить столько силы. И силы этой в Повелителе Глууме стало столько, что он мог даровать часть ее тем шаманам, что признали его и поклялись служить ему. Не все шаманы смогли совладать с такой мощью, многие погибли. Сила дракона их просто разрывала в клочья. Но те шаманы, кто сумел подчинить себе часть силы дракона, обретали невиданное могущество. Никто из вождей не мог им противиться, все преклонили колени перед могучими шаманами и слушали, что они говорят. А сами шаманы делали то, что хотел Великий Глуум. Те же, кто не слушал слов Великого Глуума, быстро умирали плохой смертью. Поэтому вся степь и признала его Повелителем. Никто в Степи не мог противостоять дракону. Только ты смог! Поэтому мы готовы признать тебя своим Повелителем! Приказывай, мы ждем!



И толстяк плюхнулся передо мной на колени, уткнувшись лбом в землю. Толпа его зеленокожих соплеменников заколыхалась, словно листва под ветром. Большинство поспешило последовать примеру Ногоона-аб-Илтгэгча и тоже пало передо мной ниц. Нашлись, правда, и те, кто остался стоять с гордым и непреклонным видом. Точь-в-точь как и покойный Хурц-аб-Балуу. Что ж вы тогда оружие побросали, если такие гордые? Хурца я ударом по шлему свалил, он сдаваться не собирался и дрался до конца. Настоящий боец, в отличие от вас, придворных героев.

– Скажи, Ногоон, а где шаманы Глуума? Ведь не все они погибли в битве с нами, кто-то же уцелел?

– Никто не уцелел, Повелитель, все шаманы мертвы. Когда Повелитель Глуум решил вновь превратиться в дракона, он забрал у шаманов всю силу, что дал им раньше. А без этой силы шаман уже не может жить. Они умерли еще до того, как Повелитель Глуум поднялся в воздух.

– Хорошо, тогда сам отведешь меня к пещере Глуума.

– Не надо туда ходить, Повелитель, – заскулил толстый орк, отводя взгляд в сторону. – Плохое место, страшное. Повелитель Глуум запрещал ходить туда. Под страхом смерти запрещал. И правильно делал.

– И что, никто из вас не пытался это сделать?

– Глупцы всегда найдутся, Повелитель! Они тоже хотели получить силу. Но ни один из тех, кто ходил за силой дракона, назад не вернулся.

– Тогда откуда ты знаешь про пещеру?

– Многие знают. Я говорил, Повелитель Глуум не раз ездил туда. Но в пещеру он всегда входил один. А мы ждали его снаружи. Иногда день, иногда два, иногда дольше. А потом Повелитель Глуум выходил к нам, и мы возвращались назад. Но в пещеру кроме него никто не заходил. Никто и никогда.

– И все же ты отведешь меня туда! Или умрешь, выбор за тобой!

– Воля Повелителя священна! – заскулил толстяк. – Но эта пещера – страшное место! Поверь мне, Повелитель, мой язык говорит правду. Не надо туда ходить, можно не вернуться.

– Я сам решаю, куда мне идти и зачем, – оборвал я орка. Дай ему волю, он так до ночи проноет. Хотя сейчас я ему верил. Похоже, что эта таинственная пещера действительно пугала Ногоона до ужаса. Вон как его трясло, потом смердило за несколько шагов и как побелел от ужаса, да так, что природная зелень кожи почти пропала. Боялся он, конечно, не за меня, а за себя любимого, но испуг явно непритворный. Ладно, к пещере ты, толстяк, меня все равно поведешь, а по дороге выясним, что тебя так напугало. Главное, чтобы пещеру показал, а там я его отпущу, пусть скачет в родную степь.

Приказав Индульфу, возглавившему моих телохранителей после гибели Рона, присмотреть за зеленокожим, я потребовал себе коня. Теперь предстояло самое сложное и неприятное – разговор с эльфами. Особых иллюзий по отношению к Перворожденным я не испытывал. Да, они вмешались в битву и помогли нам победить. Но меня они всегда ненавидели и считали своим главным врагом. Что не мешало им на протяжении всей истории воевать с каждой из остальных разумных рас. А в обрывках древних летописей встречались упоминания и о далеких битвах между отдельными Великими Домами, как гордо именовали себя эльфийские роды. Сейчас Перворожденные это отрицают, предпочитая битвам друг с другом хитроумные многоходовые интриги. Но к Черному замку и его обитателям отношение у них никогда не менялось. Враг есть враг, и разговаривать с ним, то есть со мной, не о чем. Мне общаться с длинноухими, преисполненными чувством собственного превосходства над всеми без исключения окружающими, тоже не слишком хотелось, но новая битва была нам сейчас совсем ни к чему. Крови и так пролилось слишком много, лучше было бы договориться и разойтись по-хорошему. Немного ободряло лишь то, что Перворожденные против своего обыкновения не торопились на нас нападать. Так что, может, и договоримся. Проверив на всякий случай, легко ли ходит меч в ножнах, я тронул коня. Двинувшимся было за мной телохранителям приказал оставаться на месте. Мелькнула мысль, не взять ли с собой сиятельного аквитонца, все же союзник, притом человек из земель Запада. Но герцог, выслушав мое предложение, задумался на несколько мгновений, а потом отрицательно качнул головой.

– Я могу помешать вашим переговорам, мой венценосный брат! В прошлый раз мы со Светлым лордом Эрон-Тар-Виэлем распрощались… мм… не слишком вежливо. Не уверен, что он успел забыть то, что я ему сказал на прощанье.

Среди окружающей герцога свиты пролетели смешки. Да уж, забывчивость и умение прощать обиды в число эльфийских добродетелей точно не входят. Даже обидчивые и злопамятные гномы по сравнению с длинноухими – просто образец всепрощения. Отомстят и забудут. А Перворожденные способны длить веками даже самые мелкие распри. Так что очень возможно, что нынешние слова горячего де Эсто еще аукнутся его потомкам. Остается надеяться, что смогу этого не допустить. Если сам доживу, конечно. Но на месте герцога я бы сейчас тоже не торопился вновь общаться со Светлым лордом.

Я медленно поехал вперед, разглядывая выстроившихся впереди всадников и гадая, чего от них можно ожидать. Не находись передо мной мои старые и непримиримые враги, можно было бы залюбоваться ими. Красивые ребята, этого у них не отнимешь. Открытые остроконечные шлемы, щиты, покрытые изысканной чеканкой, тонкие копья с наконечниками, которые сияли при свете дня так, что казалось – они горят своим собственным, внутренним огнем. Тугие расписные луки и длинные тонкие стрелы с белоснежным оперением, торчащие из узорчатых кожаных колчанов. Изящнейшей работы доспехи, в которых пластины брони искусно соединялись серебристыми кольчужными вставками. По сравнению с рыцарскими латами эльфийская броня выглядела обманчиво легкой и несерьезной, не способной защитить своих владельцев от более-менее сильного удара. Но я знал, что по прочности такие доспехи намного превосходят изделия людских мастеров, не говоря уже об орках. Даже гномы, не допускавшие мысли, что кто-то кроме них способен ковать хорошие доспехи и оружие, признавали, что «некоторые из этих длинноухих кое-что смыслят в металле». Впрочем, даже такие признания обычно заканчивались знаменитым гномьим: «Но вообще это ерунда, а вот у нас в роду один кузнец…»

Стройные кони исключительно светлых мастей, от белоснежных до светло-серых. Изящные, тонконогие и потрясающе быстрые, чему я сам был недавно свидетелем. Лошади стояли спокойно, лишь иногда потряхивая густыми расчесанными гривами.

Часть лучников еще не вернулась из погони за орками, но в долине уже собралось примерно две сотни воинов в поблескивавшей серебристой броне. То ли в горячке боя я неверно оценил их количество, то ли подошли новые отряды. В любом случае слишком много для нашей потрепанной армии. Однако наши то ли нежданные спасители, то ли новые противники по-прежнему не торопились нападать. Тонкие мечи оставались в ножнах, стрелы – в кожаных колчанах, и я беспрепятственно продолжал свой путь.

Когда я подъехал к Светлым почти вплотную, увидел, что передо мной стоят отнюдь не Перворожденные, а их приемыши – альвы. Издали ошибиться было позволительно любому, да и вблизи это могут разглядеть лишь те немногие, кто уже встречался с представителями обоих народов. Большинство людей и гномов, не говоря уже об орках, вообще считает, что это один народ, но разница есть, и очень большая. Эльфы и альвы – две разные расы, хотя внешне они действительно очень похожи друг на друга. Но альвы происходят из рода смертных людей, в отличие от изначально бессмертных эльфов. Перворожденные, все эти Светлые лорды и Высокорожденные, настолько горды, что с трудом могут прислуживать друг другу. Но ни один Повелитель не может обойтись без свиты, по себе знаю. Мне, правда, служат люди и орки, но эльфам такие слуги не подходят. С гномами у них многовековая вражда, основанная на неких древних, непонятных прочим обидах. Орки для Перворожденных вообще ошибка Творца, недостойная существования на этой земле рядом с ними и потому подлежащая полному уничтожению. Людей эльфы терпят, признавая некоторую их полезность в качестве полувассалов-полусоюзников. Хотя и откровенно презирают за якобы свойственные всем без исключения людям глупость и неуклюжесть. Но слуги нужны, поэтому эльфийские мудрецы еще в незапамятные времена создали для услужения себе целую расу – тех самых альвов. Изначально альвами становились дети, зачарованные, подмененные, а то и просто выкраденные эльфами из людских селений. Впрочем, встречались среди альвов и потомки тех, кого родичи в лихой голодный год просто оставляли в лесу. У людей это до сих пор так и называется – «оставить лесному королю». Перворожденные с помощью эльфийской магии многократно продлевают срок жизни этих приемышей, воспитывают и обучают их. Под действием эльфийских чар альвы быстро забывают о родном доме и не стремятся вернуться в общество людей. Их внешность меняется, девушки становятся стройней и миловиднее, а юноши выше и сильнее, чем обычные люди. А вот уши у большинства из них ближе к человеческим, чем к остроухим эльфийским. Впрочем, за века совместной жизни Светлые эльфийские лорды успели наплодить кучу незаконнорожденных бастардов, так что остроконечные уши частенько встречались и среди альвов. Появление такого бастарда радовало далеко не всех. Нередко происходили ссоры и распри внутри эльфийских родов, порой заканчивавшиеся изрядным кровопролитием. Поэтому число чистокровных эльфов, и так не отличающихся большой плодовитостью, если и росло, то чрезвычайно медленно. В отличие от альвов, в этом важном вопросе более похожих на обычных людей, чем на своих Повелителей.

Альвы искусные ремесленники, и бо́льшая часть эльфийских вещей, попадающая в руки других рас, это на самом деле изделия альвов. Сами эльфы вместо грубого ручного труда предпочитают заниматься магией и прочими искусствами, в чем достигли больших высот, этого у них не отнимешь. Но работать руками – фи, это не для истинного Перворожденного. Хотя когда-то даже самые высокородные предки нынешних длинноухих так не считали, и из-под их рук выходили поистине удивительные творения. Увы, те времена прошли, нынешние эльфы на такое уже не способны. Теперь они занимаются интригами, а не ремеслами. Бо́льшая часть эльфийского войска также состояла из альвов, хотя Перворожденные пока и сами не гнушались брать в руки оружие. И уж, конечно, почти все высшие командные должности в армии Предзакатных земель занимали исключительно чистокровные эльфы. Или Высокорожденные, как они сами себя предпочитали именовать. Тем интереснее было то, что ни одного эльфа я перед собой пока не видел. Даже выехавший мне навстречу предводитель, стройный и изящный в каждом движении, несмотря на броню, оказался явным альвом. Это было заметно и по несколько более массивному, чем у истинных Перворожденных, телу, и по широким скулам, немыслимым у чистокровного эльфа.

Мы встретились шагов за пятьдесят от линии альвов. К моему немалому изумлению, их предводитель снизошел до того, чтобы поприветствовать меня легким кивком головы. Я поспешил ответить тем же, хотя по прошлым встречам помнил, что Светлые предпочитали не тратить своего бесценного времени на любезности в общении со мной.

– Я тот, кого вы именуете Повелителем Тьмы и Темным лордом. Вы помогли нам сегодня, и я вам за это благодарен. Но прежде всего я желал бы знать, чего вы хотите сейчас – мира или продолжения этой бойни?

– Я знаю, кто ты, – услышал в ответ. Голос у вожака альвов звучал красиво и напевно, но все же чуть грубее, чем у истинных Перворожденных. – Если бы мы хотели всех вас уничтожить, то уже сделали бы это, – продолжил альв без всякого смущения. – Признайся, ты ведь сам понимаешь, что мы бы смогли?

– Может, смогли бы, может – нет, – буркнул я довольно невежливо. – В любом случае вы бы заплатили за это своими жизнями.

– Возможно. – Серебристый всадник звонко рассмеялся, словно я сказал ему что-то чрезвычайно забавное. – Возможно, поэтому ты до сих пор жив. Но ведь жив?

– Мы оба живы. И наши воины тоже пока живы. Поэтому я спрашиваю еще раз – чего вы хотите, мира или войны?

– Война мне не нужна, – ответил альв серьезно, резко оборвав смех. – Но и простого мира с тобой мне мало. Желай мы просто мира, мы бы не вступили в эту битву. Мы ненавидим зеленокожих выродков, но и Черный замок не слишком любим. Я видел, как армия Темного лорда билась с Ордой. Возможно, два хищника не поделили наш мир и сошлись в схватке за добычу. Тогда для спокойствия этого мира было бы разумным дать одному зверю загрызть другого. А потом прикончить уцелевшего, и мир был бы спасен. Пусть не навсегда, но надолго. Как думаешь, Темный, может, мне стоит поступить именно так? Еще не поздно сделать это.

– Ты зря пытаешься напугать меня. Прикончить нас не так-то просто, даже сейчас. Так что твои угрозы пустые. К тому же, как сказал мне совсем недавно один альв, если бы вы хотели нас уничтожить, то уже попытались бы это сделать.

– Не попытались, а сделали бы, – поправил меня альв. Он широко улыбался, но от этой улыбки веяло холодом вечных ледников. – Но ты прав, Темный, мы решили этого не делать. И не только потому, что слишком дорожим своими жизнями. Сегодня я видел небывалое – люди Запада, презрев разумное предупреждение, двинулись тебе на помощь. А ты, в свою очередь, спас их от истребления, рискуя собой. Я не помню случая, когда Темный Север и Светлый Запад бились в одном строю против общего врага. И я подумал – возможно, мир меняется и ему уже не бывать таким, как прежде. А значит, и нам не стоит торопиться со сведением старых счетов.

– Вы и не торопились! Вы же сами запретили рыцарям людских королевств вступать в битву. Если бы они ударили разом, сражение давно закончилось бы нашей общей победой. И многие из тех, кто сейчас лежит за моей спиной, были бы живы. Но вы заставили двух королей нарушить слово и увести свои армии! Для чего? Чтобы дождаться, когда все повиснет на волоске, и предстать перед нами спасителями?

– Как сказал Высокородный Светлый лорд Эрон-Тар-Виэль, раз люди клялись прийти сюда и пришли, их клятва исполнена, и никто не посмеет упрекнуть великих королей в нарушении королевского слова. Ты не находишь, Темный, что это очень изящное решение?


– Я полагаю, что ты также слышал, что ответил один из предводителей людей на это разумное предупреждение с изящным решением?

– О да! – снова расхохотался альв. – Я все слышал и даже узнал три новых слова! Не уверен, что правильно понял, что именно они означают, но лорд Эрон-Тар-Виэль был очень рассержен. Очень! Я уже лет сто не видел его в таком бешенстве. Твой нынешний союзник очень смелый человек, если осмелился сказать такое прямо в лицо Высокородному лорду.

– Ничего, переживем. Главное, чтобы твой лорд это пережил.

– Вот тут я тебя удивлю, Темный! Позволь мне кое-что тебе показать. Возможно, после этого нам будет проще говорить друг с другом. Увы, но Высокородный Светлый лорд Эрон-Тар-Виэль не сможет пережить оскорблений твоего союзника. Просто потому, что он не смог пережить последствий своего поистине изящного решения.



Альв развязал висевшую сбоку седельную суму и показал мне ее содержимое. Сказать, что я удивился, означает ничего не сказать. Признаюсь, я просто остолбенел. Из сумки на меня пялилась слепыми закатившимися глазами отрубленная голова. Я долго разглядывал красивое даже после смерти лицо, перепачканное кровью. Волосы, некогда сияющие благородной белизной, теперь поблекли и слиплись. Из-под них еле выглядывали остроконечные уши. Золотой венец, украшенный единственным, но крупным алмазом, – символ того, что его покойный носитель заседал в Светлом Совете, собрании Светлых лордов, возглавляющих наиболее влиятельные эльфийские роды, или Великие Дома. Многие думают, что раз у эльфов есть Вечный король, восседающий на Звездном троне, то он и правит всеми эльфами. Но на самом деле подлинной власти у эльфийского короля немного, а настоящая сила сосредоточена в руках этого самого Светлого Совета. Именно Совет может избрать нового короля и даже свергнуть старого. Эльфы практически бессмертны, если не погибают по какой-либо причине. Поэтому их короли и называются Вечными, хотя мало кто из них удерживался на троне достаточно долго, чтобы оправдать этот титул. С передачей власти по наследству у Перворожденных всегда были проблемы, в давно минувшие времена не раз приводившие к кровопролитным войнам между соперничающими эльфийскими Домами. Так что последнюю пару эпох Светлые лорды переизбирают Вечного короля каждые двести – триста лет. И основное занятие эльфийских Владык заключается именно в том, что каждый стремится занять трон Вечного короля, обойдя соперников. Так что в искусстве дворцовых интриг верховные эльфы не знают себе равных. И вот голова одного из них – в сумке его собственного подданного. Да уж, удивил, что тут скажешь.

– И зачем это? – выдавил я после продолжительного молчания.

Альв усмехнулся и принялся завязывать сумку, скрывая ее жуткое содержимое.

– Я же сказал, так нам легче будет говорить друг с другом. Простым словам ты бы не поверил. Когда это Черный замок верил таким, как я, на слово? Я буду говорить прямо, хотя мы в Предзакатных землях уже почти разучились так поступать. Так вот, я хочу с тобой договориться. Именно поэтому мы и помогли тебе в битве. Судя по сегодняшним событиям, ты способен хранить верность своим союзникам. Хотя бы иногда. Пусть даже тебе это не всегда выгодно. И данное тобой слово тоже способен сдержать, даже если даешь его врагу. В нынешнем мире это редкость.

– А мы враги?

– Мы – не друзья и никогда ими не станем. Но между не-друзьями и врагами огромная разница. И я надеюсь, что мы с тобой сможем договориться, оставаясь не-друзьями и не становясь открытыми врагами.

– Прости, но я не верю, что ты осмелился убить Светлого лорда только для того, чтобы я тебе поверил.

Альв согласно склонил голову в островерхом шлеме.

– Да, Темный, ты прав. Дело не только в тебе. До нас уже давно доходили слухи о том, что предводитель Орды обладает странной силой, полученной из неведомых источников. Как он получил эту силу и откуда, оставалось загадкой. Но зато его планы о завоевании всего мира и уничтожении всех несогласных не остались сокрытыми от взоров Светлого Совета. Мы тоже начали готовиться к войне. Но Вечный король и Светлые лорды решили оборонять лишь собственные земли. Даже Королевства Запада не получили бы помощи в случае нападения. Зато несчастных беженцев, а особенно уцелевших воинов, мы бы приняли. Им выделили бы земли на границе наших владений, и при нападении на Предзакатные земли люди стали бы нашим щитом. А их дети сделались бы такими же, как я и мои собратья. Люди об этом разумном и правильном решении, конечно, и не подозревали. Многим из моих соплеменников это не понравилось. Ведь эти королевства – наши давние союзники, с ними заключены договоры о мире и дружбе. Их постоянно подтверждают, самые старые из этих договоров существуют не первую сотню лет. На военном совете, куда Высокорожденные пригласили и нас, разгорелся большой спор. Старейшие из нашего народа прямо заявили Вечному королю, что мы не хотим предавать союзников и готовы биться с силами Тьмы в одном строю с людьми, как было и раньше. Но нас обвинили в неповиновении воле Светлого Совета и попытке бунта против Вечного короля. Нас, верных старым союзам, назвали предателями и изменниками.

– Еще, небось, и прокляли? – уверенно предположил я.

– Не без этого, – горько усмехнулся альв. – Военный совет кончился ничем, решено было продолжать укреплять оборону Предзакатных земель и особо не встревать в происходящее за нашими границами. А потом начало сбываться проклятие… Те, кто осмелился возражать Перворожденным лордам, стали умирать один за другим. Нет, никаких убийств, никаких исчезновений. Просто зелье вечной молодости переставало оказывать на них свое действие. А без этого мы долго не живем.

– Зелье вечной молодости? – переспросил я. – Такое существует?

– Существует, как и многое другое, что кажется невозможным в этом мире. Скажи, Темный, ты слышал о Чаше Бессмертия?

Я кивнул. Да, мне доводилось слышать предания о легендарной эльфийской реликвии – чаше, отхлебнув из которой, смертный может обрести бессмертие и вечную молодость. Я лично сомневался, что такая чаша вообще существует, но многие герои из числа людей пытались добыть ее. В песнях у них это обычно получалось, в жизни все было не так радужно и красиво.

– Чаша – это легенда, выдумка, – подтвердил мои догадки предводитель альвов. – Но все же доля правды в этой легенде есть. Дело не в чаше, а в ее содержимом. Чашей Бессмертия может стать любой сосуд, в который нальют зелье вечной молодости. И вот это зелье – наше спасение и наше проклятие. Мы вкушаем его на больших праздниках раз в несколько лет. Отпив из такой чаши, мы сохраняем себя молодыми, полными сил, вновь и вновь продлеваем жизнь. Но если пропустить прием зелья, альв стремительно стареет и в течение нескольких месяцев умирает в мучениях, превращаясь в иссохшие останки. Это страшная участь, одна мысль о таком конце приводит любого из нас в ужас. Но Перворожденные строжайше хранят рецепт этого зелья. Сами они изначально бессмертны по воле Творца, и им такое зелье не нужно. Но зато с его помощью легко держать наш народ в повиновении и заставлять нас служить им. Мы их слуги, воины и ремесленники, а Перворожденные господа выделяют нам по капле от своих щедрот. Но тех, кто выказывал хотя бы малейшие признаки недовольства, всегда ждал скорый и ужасный конец. Так случилось и в этот раз. Мы теряли лучших из лучших. И мой народ решил, что с нас хватит! Мы не хотим жить по милости Светлых Повелителей, мы хотим сами решать, как нам жить. Они дали нам возможность освободиться. Готовясь к войне с тобой, Перворожденные этой весной позволили принять зелье слишком многим из моего народа. Теперь у нас есть в запасе два-три года. За это время мы либо добудем себе свободу, либо умрем, но жить в услужении Светлым Повелителям больше не будем! И смерть лорда Эрон-Тар-Виэля лишь начало. Теперь назад пути нет даже для тех из нас, кто колебался в своем выборе.

– Это кончится большой кровью. Эльфийские Владыки не простят тебе гибели одного из них, ты ведь это понимаешь?

– Возможно. Поэтому я и хочу заключить с тобой договор.

– И в чем он будет заключаться? Ты хочешь предложить мне военный союз?

– Никогда! – Глаза альва гневно блеснули. – Пусть мы мятежники, но не предатели. Ни один воин Черного замка не должен переступить границу Предзакатных земель, ни человек, ни тем более орк.

– Тогда не понимаю, о чем ты хочешь со мной договориться. Скажи прямо, как обещал, чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты ушел обратно на Север. И дал слово, что не пойдешь войной на Запад, по крайней мере в ближайшие годы. Сможем ли мы договориться с Перворожденными мирно или будет война, не важно. Это наши дела и наша война. Но если ты нарушишь слово, мы станем врагами. Сегодня ты победил Орду, но твои силы тоже истощены. Новой большой войны ты не выдержишь. И даже если сумеешь победить, останешься один среди горы трупов. Как думаешь, порадует тебя такая победа?

– Я думаю, не гляжу ли я на нового Глуума?

– Этого не бойся. Я не собираюсь завоевывать этот мир для себя и заставлять всех, кто населяет его, падать передо мною на колени. Я даже Перворожденным разрешу существовать, если они смирятся с тем, что мы больше не их слуги. Пусть забавляются со своей магией и наслаждаются воспоминаниями о славном прошлом. Все равно они обрекли себя на забвение и вымирание. А мы добудем себе свободу собственными руками и пойдем вперед, к великому и светлому будущему!

Я лишь молча покачал головой. Ты думаешь, приемыш Перворожденных, ты первый, кто собирается пролить совсем немного крови во имя торжества добра и справедливости? Такие были и до тебя, боюсь, будут и после. Крови всегда лилось более чем достаточно. Не получится у тебя договориться миром с эльфийскими лордами, война обязательно начнется. Но в этой новой войне я действительно не хочу участвовать. Мне бы нынешнюю закончить. И, кстати, неплохо бы кое-что узнать.

– Скажи, тебе известно что-то о сегодняшнем драконе? Откуда он взялся и, главное, куда полетел?

– Куда полетел, понятно. В свое логово, отлеживаться. Куда именно – не знаю, мало ли пещер в здешних горах? А вот откуда он взялся в Орде, это и нам самим интересно. Орки – зло, магия их шаманов темная, от нее всегда смердило Тьмой и смертью. А вот сам дракон… Это дракон, но очень странный. Скажу лишь, что таких мы никогда не видели. Он не принадлежит к созданиям Тьмы, мы это ощутили, когда ящер летел мимо нас. Была бы это обычная тварь Тьмы, мы бы попытались ее добить. Но этот дракон не таков, он него веет непонятной мне древней силой. В тебе, например, лишь отзвук подобной силы, Тьмы гораздо больше. Хотя даже ты еще не поглощен ею полностью. Поэтому я и решил все же поговорить с тобой, а не приказал своим воинам сразу тебя уничтожить. Но ты еще не ответил на мое предложение. Что ты решил, Темный лорд?

– Хорошо, я принимаю твое предложение. Моя армия уходит на Север. Если начнется война между вами и эльфами, я останусь в стороне, клянусь Изначальной Тьмой. И лишь в случае, если ваша распря будет угрожать существованию Севера и всего этого мира, я вмешаюсь.

– Это слишком много или слишком мало, но я услышал тебя. Пусть будет так! Мы тоже уходим. Надеюсь, что ты будешь держать свое слово, пока мы добываем себе свободу, и мы не станем врагами слишком быстро. Прощай, Темный!

Предводитель альвов развернул своего коня, и вскоре вереница всадников в сверкающих доспехах скрылась в одном из неприметных распадков в конце долины.

Мне же предстоял еще один разговор, и я очень надеялся, что он тоже закончится мирно. Гномий хирд по-прежнему оставался в долине, хотя и отошел к ее краю. Я поехал к ним, подняв вверх правую руку в знак мирных намерений.

Когда я подъехал, щиты в центре гномьего строя раздвинулись, и навстречу мне вышел широкоплечий гном с бородой ярко-рыжего цвета. Шлем он снял, и, присмотревшись, я узнал одного из тех наемников, которых видел еще на пиру у Глуума.

– Ну что, Темный, поговорим? – с вызовом предложил бородач. – Мы тут сообща решили, что нам эта война уже ни к чему. Мы свое дело сделали. Если эти зеленокожие лошадники так и не смогли тебя додавить, так это уже их забота.