Война стрелка Шарпа

– Чтобы заставить нас отказаться от торговли с Британией.

– Так с какой стати уходить теперь? Торговля снова возобновится. Уходить, не доведя дело до конца, такое не в их характере. К тому же французы не сдаются так быстро.

Виченте ненадолго задумался.

– Может, они не хотят продолжать, опасаясь больших потерь. Война идет тяжело, врагов много, снабжение затрудняется. Может, они поняли наконец, что победы не достичь, и решили удовольствоваться какими-то уступками.

– Мы имеем дело с лягушатниками, – возразил Шарп. – А лягушатники малым довольствоваться не привыкли. И еще одно. Кристофер не показал мне никакой бумаги. Никакого подписанного и скрепленного печатью договора. Ничего.

Виченте кивнул, признавая силу аргумента:

– Если хотите, я спущусь и попрошу показать бумагу.

– Никакой бумаги нет, – сказал Шарп, – и с холма никто не спустится.

Виченте помолчал.

– Это приказ, сеньор?

– Да, приказ. Мы остаемся здесь.

– Что ж, значит, остаемся.

Виченте похлопал по плечу Мачедо, и они повернулись и отправились к своим, чтобы сообщить о принятом решении.

Харпер сел рядом с Шарпом:

– Ну что, теперь вы уверены?

– Ни черта я ни в чем не уверен, – признался Шарп, – но думаю, он врет. Даже не спросил, какие у нас потери. Будь он на нашей стороне, обязательно бы спросил, так ведь?

Харпер пожал плечами – ответа на этот вопрос он не знал.

– И что, по-вашему, будет, если мы спустимся?

– Что будет? Они возьмут нас в плен. И отправят в свою чертову Францию.

– Или отошлют домой?

– Если война закончится, то да, отошлют домой. Но если бы война закончилась, нам бы об этом кто-нибудь сообщил. Какой-нибудь португальский чиновник. Только не Кристофер. И если война закончилась, с какой стати давать нам час на раздумье? Спешить ведь некуда. Ну, будем мы сидеть на этом треклятом холме целый год, кому от этого хуже?

Шарп приподнялся и посмотрел вниз, туда, где французские пехотинцы заканчивали собирать тела убитых. Пехотинцев привел майор Дюлон. Он же принес две лопаты, чтобы осажденные могли похоронить своих: двух португальцев, убитых снарядом во время утренней атаки, и стрелка Донелли, лежавшего на вершине с того самого времени, когда они выбили оттуда французов.

Выкопать две могилы для своих Виченте поручил сержанту Мачедо и трем солдатам. Вторую лопату Шарп протянул Уильямсону:

– Отроешь могилу, и на этом твое наказание закончено. – Со времени стычки в лесу Шарп постоянно давал Уильямсону те или иные поручения, не оставляя смутьяну времени и сил на пакости, но теперь решил поставить точку. – А винтовку оставь здесь – она тебе не нужна.

Уильямсон взял лопату, бросил на землю винтовку и сопровождаемый Харрисом и Доддом направился вниз по склону, туда, где камней было меньше. Когда могила была готова, Харпер и Слэттери перенесли убитого и опустили в яму. Потом сержант прочитал короткую молитву, Слэттери склонил голову, а Уильямсон снова взялся за лопату. Додд и Харрис смотрели на французов, которые уносили своих убитых.

Харпер тоже наблюдал за французами:

– А что будет, сэр, если они доставят сюда мортиру?

– Тогда нам крышка, – сказал Шарп. – Да только, прежде чем ее доставят, много чего еще может случиться.

– Чего?

– Всего, – раздраженно бросил он. Откуда ему знать, что будет дальше и как все повернется. Подполковник мог убедить кого угодно, и только присущее Шарпу врожденное упрямство не позволило принять его предложение. Это да еще поведение майора Дюлона. – Может, я и ошибаюсь, Пэт. Все дело в том, что мне здесь нравится.

– Вам здесь нравится? – удивился сержант.

– Нравится, что мы отдельно, сами по себе. Не люблю армию. Я не против капитана Хогана, но остальных терпеть не могу. Мне лучше, когда надо мной никто не стоит. Здесь надо мной никто не стоит. Так что мы остаемся.

– Да, – согласился Харпер. – Наверное, вы правы.

– Ты действительно со мной согласен? – удивился Шарп.

– Конечно. Только имейте в виду, сэр, моя мама никогда не считала меня шибко умным.

Шарп расхохотался:

– Ладно, Пэт, иди да почисти винтовку.


Купер нагрел воды, и кое-кто из стрелков прополаскивал ею дуло винтовки. После каждого выстрела в стволе остается осадок из спекшегося пороха. Со временем нагар забивает ствол, и винтовку можно выбрасывать. Но горячая вода растворяет осадок. Некоторые, правда, верили в другие средства. Например, в мочу. Хэгмэн, ополоснув ствол горячей водой, прочистил его шомполом.

– Хотите, почищу вашу, сэр? – предложил он Шарпу.

– Это подождет, Дэн. – Лейтенант огляделся и увидел, что сержант Мачедо и его люди уже вернулись. А где его могильщики? Спустившись к северному редуту, Шарп увидел, что Харрис и Додд утаптывают землю на могиле Донелли, а Уильямсон стоит рядом, опершись на лопату. – Вы что, еще не закончили? Поторопитесь!

– Уже идем, сэр! – отозвался Харрис и, подобрав с земли мундир, вместе с Доддом зашагал к вершине.

Уильямсон взял лопату и вроде бы собрался последовать за ними, но вдруг повернулся и помчался вниз по склону.

– Господи! – Подбежавший Харпер вскинул винтовку.

Шарп остановил его. Не потому, что хотел спасти Уильямсону жизнь, а потому, что французы даже один-единственный выстрел могли счесть нарушением правил перемирия, и тогда гаубица вполне могла бы накрыть находящихся на открытом склоне Харриса и Додда.

– Вот же дрянь! – пробормотал Хэгмэн.

Уильямсон мчался так, словно ожидал выстрела в спину и хотел перегнать пулю. Шарп стиснул зубы. Уильямсон ему никогда не нравился, но в любом случае, когда дезертирует солдат, виноват всегда офицер. Офицера, конечно, наказывать не станут, а солдата, если поймают, расстреляют, тем не менее Шарпу от этого было не легче. В том, что так случилось, виноват только он сам.

Харпер, заметив состояние командира, но неверно истолковав причину, попытался его ободрить:

– Нам же без него лучше, сэр.

Додд и Харрис, ошеломленные случившимся, переглянулись, и Харрис даже повернулся, словно вознамерившись броситься вдогонку, когда Шарп окликнул его.

– Не надо было доверять Уильямсону эту работу, – с горечью пробормотал он.

– Почему, сэр? Вы ведь не знали, что он сбежит.

– Не люблю терять людей.

– Но вы ж не виноваты! – запротестовал Харпер.

– А кто виноват? – сердито бросил Шарп. Уильямсон уже добежал до французских позиций, и лейтенанту оставалось утешаться лишь тем, что он не смог унести с собой винтовку. – Нам всем надо укрыться. Эта чертова пушка долго молчать не будет.

Гаубица открыла огонь за десять минут до истечения срока перемирия, но, поскольку ни у кого на холме часов не было, эта французская хитрость осталась незамеченной. Снаряд ударился о булыжник под нижним редутом, срикошетил вверх и там взорвался свистящими осколками, один из которых врезался в приклад винтовки Додда, а остальные простучали по камням.

Все еще коря себя за побег Уильямсона, Шарп наблюдал за главной дорогой в дальней долине. Над дорогой расстилалась пыль, и, присмотревшись, лейтенант разглядел движущихся с северо-запада, со стороны Порто, всадников. Везут мортиру? Если так, то пора подумать об отступлении. Возможно, им удастся прорвать кордон на западе и уйти в горы, где преследование осложнит каменистая местность? Но в любом случае без потерь такой маневр не обойдется. А если попытаться уйти ночью? Но до ночи еще надо продержаться. Развернув подзорную трубу и проклиная Кристофера, он долго всматривался в даль, пока не убедил себя, что никакой повозки, на которой могли бы везти мортиру, на дороге нет. Впрочем, расстояние было слишком большое, и сомнения оставались.

– Мистер Шарп? – окликнул его Дэн Хэгмэн. – Может, мне попробовать?

Первым желанием лейтенанта было посоветовать старому браконьеру не тратить его время попусту, потом он обратил внимание на странную тишину вокруг. Побег Уильямсона стал для всех неприятной неожиданностью, и теперь стрелки – по крайней мере большинство из них – опасались, как бы лейтенант в приступе ярости не наказал всех за предательство одного. Некоторые, меньшинство, возможно, и хотели бы последовать примеру Уильямсона, но чувствовали, что пятно измены замарало всех. Они служили вместе, были друзьями и товарищами, вместе переносили тяготы армейской жизни и разделяли успехи, и вот теперь один из них предал остальных. Хэгмэн предлагал стереть пятно бесчестья, и Шарп, подумав, кивнул.

– Давай, Дэн. Иди. Но только ты один. Пойдет только Хэгмэн! – крикнул он, понимая, что остальные с удовольствием составили бы ему компанию, да вот расстояние было слишком большое, и, пожалуй, только Хэгмэн мог рассчитывать на успех.

Шарп снова посмотрел на далекое облачко пыли, но всадники свернули к Вилья-Реал-де-Жедеш, и он так и не смог понять, сопровождают они какое-либо орудие или нет, а потому направил трубу на артиллерийскую позицию и увидел, что пушкари загоняют в дуло новый снаряд.

– Всем укрыться!

На открытом склоне остался один Хэгмэн. Заряжая винтовку, он сначала засыпал в ствол пороху из рога. Вообще-то, Хэгмэн пользовался патроном, в котором пуля и порох были для удобства завернуты в вощеную бумагу, однако для выстрела с семисот ярдов у него имелся особый, высококачественный порох в рожке. Отправив в ствол заряд чуть больше того, что содержался в обычном патроне, Хэгмэн отложил винтовку и достал пригоршню пуль, что лежали вперемешку с чайными листьями на дне патронной сумки. Когда очередной снаряд, описав дугу, разорвался на крутом западном склоне и осколки пробарабанили по камням, он даже не поднял головы, хотя от взрыва и заложило уши. Высыпав пули на ладонь, стрелок покатал их по очереди средним пальцем и, обнаружив самую круглую, отправил остальные в сумку и снова потянулся за винтовкой. В прикладе штуцера имелось углубление, закрытое бронзовой пластинкой. Углубление состояло из двух отделений: в большем хранились принадлежности для чистки оружия, а в меньшем – смазанные свиным жиром кусочки кожи. Хэгмэн взял один лоскуток, поставил на место пластину и тут заметил, что за ним пристально наблюдает Виченте. Стрелок подмигнул:

– Медленно, сэр, да?

Завернув пулю в кожу, он опустил ее в ствол таким образом, чтобы при выстреле лоскуток задерживал газы и концентрировал силу пороха, и стал забивать шомполом. Работа эта не из легких, и Хэгмэн благодарно кивнул Шарпу, когда тот взялся помочь. Лейтенант упер шомпол в камень и толкал штуцер до тех пор, пока не почувствовал, что пуля легла на порох. Он вытащил шомпол, поставил его на место и вернул винтовку Хэгмэну, который насыпал пороху на полку, разровнял его почерневшим пальцем и снова улыбнулся Виченте.

– Она как женщина, верно, сэр? – Стрелок похлопал по прикладу. – Заботься о ней, и она позаботится о тебе.

– Заметили, сэр? Он доверил мистеру Шарпу забить пулю, – с невинным видом прокомментировал Харпер.

Португалец рассмеялся, а Шарп вдруг вспомнил про всадников и, схватив подзорную трубу, навел ее на дорогу, ведущую к деревне, но увидел только оседающую пыль. Всадники скрылись за деревьями. Доставили они мортиру или нет? Оставалось только гадать. Он выругался. Ладно, скоро все само выяснится.

Хэгмэн лег на спину, ногами к противнику. Прислонился затылком к скале. Скрестил ноги. Опустил дуло винтовки на сапоги. Штуцер был меньше четырех футов длиной, и Хэгмэну пришлось скорчиться, чтобы упереть приклад в плечо, но в конце концов он устроился. Со стороны поза выглядела неуклюжей, но многие стрелки отдавали ей предпочтение, потому что она позволяла придать винтовке фиксированное положение.

– Ветер, сэр?

– Слева, Дэн. Очень слабый.

– Очень слабый, – негромко проворчал Хэгмэн, оттягивая кремень.

Изогнутый наподобие лебединой шеи спусковой крючок скрипнул, сжимая пружину, потом щелкнул. Хэгмэн поднял прицел, совместил отметку на нем с прорезью на мушке. Голову ему при этом пришлось неуклюже наклонить. Стрелок вдохнул-выдохнул и замер. Все остальные застыли в ожидании.

Хэгмэн еще немного подладился, сдвинул ствол чуть влево, слегка опустил приклад. Стрелять было трудно, но не столько из-за расстояния, сколько из-за положения. Никто не двигался. Шарп наблюдал через трубу за артиллеристами. Пушкарь как раз взял в руки пальник, и лейтенант знал, что должен отправить всех в укрытие и, может быть, помешать тем самым снайперу, однако в этот момент Хэгмэн спустил курок. Громкий треск спугнул птиц, дым змейками растекся между камнями, и лейтенант увидел, как пушкарь пошатнулся, выронил пальник, схватился за правый бок и упал.

– В правый бок, Дэн, – прокомментировал Шарп, зная, что Хэгмэн из-за дыма оценить свой выстрел не может. – Ты его уложил. Всем укрыться! Всем! Живо!

Другой пушкарь схватил пальник и подскочил к гаубице. Все спрятались за камни и вздрогнули, когда снаряд взорвался, ударившись о выступ скалы. Шарп хлопнул Хэгмэна по спине: