Война стрелка Шарпа
Часть 16 из 45 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ну, у него хорошие зубы.
Кейт опустила глаза:
– Уже поздно, наверное…
Шарп понял намек и поднялся:
– Пойду проверю посты.
Подойдя к двери, он оглянулся и невольно задержал взгляд. Какое же у нее тонкое лицо. И кожа как будто светится. И вся она такая… Он отвернулся и шагнул за порог, заставив себя забыть, что видел.
Безделье – враг солдата, и Шарп, понимая это, гонял своих стрелков нещадно – патрули, чистка оружия, занятия, чтобы сил оставалось только поворчать вечерком. При этом он отдавал себе отчет в том, что ситуация может измениться в любой момент. Кристофер приказал охранять дом и Кейт, но Квинта была совершенно не подготовлена к обороне. Дом стоял на лесистом отроге, за ним находился еще один холм, высокий и тоже густо поросший лесом, и противник мог легко сосредоточиться там и атаковать поместье из более удобной позиции и под прикрытием деревьев. На самой вершине холма, там, где никакой растительности не было, возвышалась открытая всем ветрам старинная сторожевая башня. Именно оттуда Шарп часами наблюдал за окрестностями.
Французов он видел каждый день. Через долину к северу от Вилья-Реал-де-Жедеш проходила дорога к Амаранте, и по ней постоянно передвигались вражеская артиллерия, пехота и повозки с боеприпасами и продовольствием в сопровождении эскадронов драгун. Иногда до него долетали звуки стрельбы, далекие, едва слышные. Скорее всего, это партизаны устраивали засады на неприятеля, но, как Шарп ни всматривался в подзорную трубу, никаких партизан не видел. Не появлялись они и возле деревни. Как, впрочем, и французы, которые – в этом Шарп не сомневался – знали об обосновавшихся в деревне британских стрелках. Однажды несколько драгун проехали примерно в миле от Квинты, и два офицера, остановившись, даже рассматривали элегантный дом на отроге, однако никаких дальнейших действий не предприняли. Соблюдали какой-то договор с подполковником?
После отъезда Кристофера прошло девять дней, когда деревенский староста принес Виченте газету из Порто. Едва взглянув на листок с плохо пропечатанными буквами, лейтенант удивленно покачал головой:
– Никогда не слышал ни о какой «Диарио-ду-Порту». И пишут какую-то чушь.
– Какую чушь? – поинтересовался Шарп.
– Здесь сказано, что Сульт должен провозгласить себя королем Северной Лузитании! И что якобы многие португальцы поддерживают эту идею! Кто? С какой стати? У нас уже есть король.
– Скорее всего, газета пишет то, что хотят французы, – предположил Шарп.
Что еще делает неприятель, так и осталось загадкой, но Квинту они, по крайней мере, не трогали.
Лекарь, приходивший осмотреть Хэгмэна, полагал, что маршал Сульт собирает силы для крупного наступления на юге и не хочет растрачиваться по мелочам на стычки в горах.
– Вот завладеет всей Португалией, – изрек эскулап, снимая с груди раненого вонючий компресс, – а потом и за вас возьмется. – Он поморщился и тут же в изумлении покачал головой – рана была чистая, да и Хэгмэн чувствовал себя лучше: легче дышал, мог сидеть и с аппетитом ел.
На следующий день Виченте ушел. Лекарь рассказал, что армия генерала Сильвейры не сдает Амаранте и доблестно защищает мост через Тамегу, и молодой лейтенант, услышав такие новости, счел своим долгом помочь защитникам города. Однако через три дня португальцы вернулись – район между Вилья-Реал-де-Жедеш и Амаранте кишел конными патрулями.
– Я впустую трачу здесь время, – сокрушался Виченте.
– Как ваши люди? – спросил Шарп.
– Как? Ну, полагаю, не хуже других.
– Вы так полагаете? – усомнился Шарп и в тот же день построил всех, британцев и португальцев, и заставил каждого продемонстрировать свое умение: сделать три выстрела в минуту из португальского мушкета.
Смотр устроили на площадке перед домом, а время засекали по напольным часам в гостиной.
Сам Шарп справился с заданием без труда. В армии прошла половина его жизни, а мушкеты у португальцев были английского образца и хорошо ему знакомы. Откусываешь патрон, засыпаешь порох в ствол, загоняешь пыж и пулю, засыпаешь порох на полку, взводишь курок, стреляешь, опускаешь мушкет и повторяешь всю операцию заново. Глядя на своего лейтенанта, стрелки ухмылялись – уж они-то его знали хорошо.
Сержант Мачедо оказался единственным, кто, не считая Шарпа, уложился в сорок пять секунд. Пятнадцать британцев и двенадцать португальцев потратили на каждый выстрел по двадцать секунд. Остальные в норматив не уложились, и Шарп с Виченте взялись за них всерьез. Уильямсон, попавший в число неудачников, принялся жаловаться: мол, какой толк тренироваться с мушкетом, если у него винтовка. Нудил он достаточно громко, вероятно ожидая, что Шарп предпочтет не обратить внимание, а потому выразил недовольство, когда лейтенант вытащил его из строя.
– Есть жалобы?
– Никак нет, сэр, – угрюмо ответил Уильямсон, глядя мимо командира.
– Смотри на меня, – сказал Шарп.
Солдат подчинился.
– Я выбрал мушкет, потому что не хочу, чтобы португальцы думали, будто мы к ним придираемся. – (Уильямсон молчал.) – К тому же мы находимся в тылу врага, и что будет, если твоя винтовка выйдет из строя? Есть и еще одна причина.
– И какая ж, сэр?
– Если ты не уложишься в минуту, я буду гонять тебя до тех пор, пока ты не захочешь пристрелить меня, чтобы покончить с этим.
Уильямсон уставился на него с таким выражением, словно ни о чем лучшем он не смел бы и мечтать, но Шарп тоже уперся в него взглядом, и Уильямсон отвел глаза.
– Только порох зря переводим, – проворчал он и был отчасти прав.
Правда, Кейт, открыв ружейную комнату отца, обнаружила в ней бочку с порохом и форму для пуль, так что солдатам нашлось еще одно занятие: отливать пули и набивать патроны, используя при этом страницы из взятой в библиотеке Квинты книги проповедей. Пули, правда, получались маленькие, но для занятий вполне годились, так что стрельба не смолкала на протяжении трех дней. Французы, должно быть, слышали выстрелы и видели поднимающийся над Вилья-Реал-де-Жедеш дым, тем не менее разузнать, что именно происходит, никто не торопился.
Не торопился и подполковник Кристофер.
– Рано или поздно они все равно придут, – сказал Шарп Харперу, поднимаясь на холм за особняком.
– Может, да, а может, и нет. Они ж знают, что мы здесь.
– А когда придут, порубят нас на кусочки.
Харпер не разделял пессимизма командира, но, не желая вступать в спор, пожал плечами.
– Далеко еще? – спросил он хмуро.
– На самый верх. – Шарп провел сержанта через лес, и они оказались на голом скалистом склоне, на вершине которого стояла сторожевая башня. – Бывал здесь?
– Я вырос в Донеголе, и там нас учили никогда не забираться на вершину холма.
– Почему?
– Потому, сэр, что если там и было что-то хорошее, оно давно скатилось вниз, и ты только потратишь впустую силы. Господи, да отсюда до неба рукой подать.
Тропинка, извивавшаяся между камнями, становилась все круче, так что пройти по предательской осыпи могли разве что козы, которых вряд ли мог заинтересовать разваливающийся каменный обрубок.
– Построим здесь форт, – обрадовал сержанта Шарп.
– Помилуй нас, Господи, – простонал ирландец.
– Мы разленились, Пэт. Изнежились. Раскисли от безделья. Это плохо.
– Но зачем нам форт? Этот холм уже сам по себе крепость. Его и сам дьявол штурмом не возьмет.
– Сюда есть два пути, – пропустив вопрос мимо ушей, продолжал Шарп, – та тропинка, по которой поднялись мы, и другая на южной стороне склона. Я хочу поставить стены поперек каждой тропы. Каменные стены. Достаточно высокие, чтобы, укрывшись за ними, вести огонь по врагу. Камней здесь хватает.
Они прошли под рассыпающейся аркой. Башню возвели над естественным углублением, и теперь яму заполняли падающие со стен камни. Харпер заглянул в нее.
– И вы хотите, чтобы мы разобрали старинную кладку и построили новые стены? – в ужасе спросил он.
– Кейт Сэвидж рассказала про это место. Крепость построили сотни лет назад, когда здесь были мавры. Они убивали христиан, и король строил сторожевые башни, чтобы наблюдатели предупреждали о приближении захватчиков.
– Разумно.
– А еще Кейт рассказала, что люди из долины присылали сюда всякие ценности. Монеты, украшения, золото. И все эти богатства здесь, Пэт. Их спрятали, чтобы они не достались чертовым маврам. А потом случилось землетрясение, и сокровище завалило камнями.
Харпер скептически покачал головой:
– Почему ж они потом его не откопали, сэр? Мне местные придурками не показались. Если бы я знал, что на горе в яме лежат сокровища, я бы не горбатился с мотыгой и плугом.
– В том-то и дело. – Всю эту историю Шарп сочинил на ходу, пока они карабкались по склону, и теперь ломал голову над ответом на здравые сомнения Харпера. – Видишь ли, вместе с драгоценностями закопали мальчишку, и, как гласит легенда, его призрак будет являться в дом того, кто потревожит кости. Но это относится только к деревенским, – торопливо добавил он.
Сержант хмыкнул – похоже, последняя деталь была лишней, – огляделся и вздохнул:
– Так вы хотите, чтобы мы построили здесь форт.
– Все, что надо, – это доставить сюда бочки с водой. – Именно отсутствие воды было слабым местом будущего укрепления. Жажда – не та причина, из-за которой стоит сдаваться. – Мисс Сэвидж, – Шарп никак не мог называть ее миссис Кристофер, – обещала найти бочки.
– Поставить их здесь? На солнце? Вода испортится, – засомневался Харпер.
– Не испортится, если плеснуть в бочку немного бренди. – Шарп помнил, что на корабле, когда он возвращался из Индии, вода всегда отдавала бренди. – Я его найду.
– И вы действительно хотите, чтобы я поверил в сказку насчет клада?
– Нет, – признался Шарп, – но будет неплохо, если в нее поверят остальные. Работа предстоит нелегкая, так что надежда на сокровище не помешает.
Форт построили, золота не нашли, зато вершина холма превратилась в редут, за стенами которого держать осаду можно было до конца войны. Место для сторожевой башни ее строители выбрали хорошо, и не только потому, что местность просматривалась на много миль вокруг, а и с точки зрения возможностей для обороны. Атакующие могли подойти только с юга или севера, и в обоих случаях им пришлось бы подниматься по узким тропинкам. Шарп, изучая подходы, нашел под камнем ржавый наконечник стрелы, который показал потом Кейт. Она покрутила находку, повертела и пожала плечами:
– Может, он не такой уж и старый.
– А я думал, ими стреляли по маврам.
– Здесь еще во времена моего дедушки охотились с луком и стрелами.
– Ваша семья давно тут обосновалась?
– Сэвиджи приехали в Португалию в тысяча семьсот одиннадцатом году, – с гордостью сообщила она и не в первый уже раз посмотрела на юг, в сторону Порто.
Шарп знал, хозяйка Квинты ждет и надеется увидеть возвращающегося всадника, но дни шли, а супруг не появлялся и даже вестей о себе не подавал. Французы тоже не беспокоили, хотя, конечно, видели солдат с тачками, на которых вниз свозили камни, а вверх поднимали бочки с водой, которые ставили в отрытую на вершине яму. Стрелки ворчали – мол, гоняют, как мулов, – но Шарп знал, солдату работать привычнее, чем бездельничать. Некоторые, в основном дружки Уильямсона, жаловались, что впустую тратят время, что было бы лучше уйти с проклятой горы и двинуться на юг. Возможно, они и были правы, но Шарп не мог не выполнить приказ.
– Все дело в бабе, – объяснял приятелям Уильямсон. – Мы камни ворочаем, а он подполковничью женушку щекочет.
С этой версией Шарп мог бы отчасти согласиться, хотя и не дотрагивался до Кейт. Тем не менее ему нравилось ее общество, а потому он убеждал себя, что обязан ее защищать от французов. С приказом или без.
Но французы, как и подполковник Кристофер, словно позабыли о Вилья-Реал-де-Жедеш. Вместо них в деревню прибыл Мануэль Лопес.
Кейт опустила глаза:
– Уже поздно, наверное…
Шарп понял намек и поднялся:
– Пойду проверю посты.
Подойдя к двери, он оглянулся и невольно задержал взгляд. Какое же у нее тонкое лицо. И кожа как будто светится. И вся она такая… Он отвернулся и шагнул за порог, заставив себя забыть, что видел.
Безделье – враг солдата, и Шарп, понимая это, гонял своих стрелков нещадно – патрули, чистка оружия, занятия, чтобы сил оставалось только поворчать вечерком. При этом он отдавал себе отчет в том, что ситуация может измениться в любой момент. Кристофер приказал охранять дом и Кейт, но Квинта была совершенно не подготовлена к обороне. Дом стоял на лесистом отроге, за ним находился еще один холм, высокий и тоже густо поросший лесом, и противник мог легко сосредоточиться там и атаковать поместье из более удобной позиции и под прикрытием деревьев. На самой вершине холма, там, где никакой растительности не было, возвышалась открытая всем ветрам старинная сторожевая башня. Именно оттуда Шарп часами наблюдал за окрестностями.
Французов он видел каждый день. Через долину к северу от Вилья-Реал-де-Жедеш проходила дорога к Амаранте, и по ней постоянно передвигались вражеская артиллерия, пехота и повозки с боеприпасами и продовольствием в сопровождении эскадронов драгун. Иногда до него долетали звуки стрельбы, далекие, едва слышные. Скорее всего, это партизаны устраивали засады на неприятеля, но, как Шарп ни всматривался в подзорную трубу, никаких партизан не видел. Не появлялись они и возле деревни. Как, впрочем, и французы, которые – в этом Шарп не сомневался – знали об обосновавшихся в деревне британских стрелках. Однажды несколько драгун проехали примерно в миле от Квинты, и два офицера, остановившись, даже рассматривали элегантный дом на отроге, однако никаких дальнейших действий не предприняли. Соблюдали какой-то договор с подполковником?
После отъезда Кристофера прошло девять дней, когда деревенский староста принес Виченте газету из Порто. Едва взглянув на листок с плохо пропечатанными буквами, лейтенант удивленно покачал головой:
– Никогда не слышал ни о какой «Диарио-ду-Порту». И пишут какую-то чушь.
– Какую чушь? – поинтересовался Шарп.
– Здесь сказано, что Сульт должен провозгласить себя королем Северной Лузитании! И что якобы многие португальцы поддерживают эту идею! Кто? С какой стати? У нас уже есть король.
– Скорее всего, газета пишет то, что хотят французы, – предположил Шарп.
Что еще делает неприятель, так и осталось загадкой, но Квинту они, по крайней мере, не трогали.
Лекарь, приходивший осмотреть Хэгмэна, полагал, что маршал Сульт собирает силы для крупного наступления на юге и не хочет растрачиваться по мелочам на стычки в горах.
– Вот завладеет всей Португалией, – изрек эскулап, снимая с груди раненого вонючий компресс, – а потом и за вас возьмется. – Он поморщился и тут же в изумлении покачал головой – рана была чистая, да и Хэгмэн чувствовал себя лучше: легче дышал, мог сидеть и с аппетитом ел.
На следующий день Виченте ушел. Лекарь рассказал, что армия генерала Сильвейры не сдает Амаранте и доблестно защищает мост через Тамегу, и молодой лейтенант, услышав такие новости, счел своим долгом помочь защитникам города. Однако через три дня португальцы вернулись – район между Вилья-Реал-де-Жедеш и Амаранте кишел конными патрулями.
– Я впустую трачу здесь время, – сокрушался Виченте.
– Как ваши люди? – спросил Шарп.
– Как? Ну, полагаю, не хуже других.
– Вы так полагаете? – усомнился Шарп и в тот же день построил всех, британцев и португальцев, и заставил каждого продемонстрировать свое умение: сделать три выстрела в минуту из португальского мушкета.
Смотр устроили на площадке перед домом, а время засекали по напольным часам в гостиной.
Сам Шарп справился с заданием без труда. В армии прошла половина его жизни, а мушкеты у португальцев были английского образца и хорошо ему знакомы. Откусываешь патрон, засыпаешь порох в ствол, загоняешь пыж и пулю, засыпаешь порох на полку, взводишь курок, стреляешь, опускаешь мушкет и повторяешь всю операцию заново. Глядя на своего лейтенанта, стрелки ухмылялись – уж они-то его знали хорошо.
Сержант Мачедо оказался единственным, кто, не считая Шарпа, уложился в сорок пять секунд. Пятнадцать британцев и двенадцать португальцев потратили на каждый выстрел по двадцать секунд. Остальные в норматив не уложились, и Шарп с Виченте взялись за них всерьез. Уильямсон, попавший в число неудачников, принялся жаловаться: мол, какой толк тренироваться с мушкетом, если у него винтовка. Нудил он достаточно громко, вероятно ожидая, что Шарп предпочтет не обратить внимание, а потому выразил недовольство, когда лейтенант вытащил его из строя.
– Есть жалобы?
– Никак нет, сэр, – угрюмо ответил Уильямсон, глядя мимо командира.
– Смотри на меня, – сказал Шарп.
Солдат подчинился.
– Я выбрал мушкет, потому что не хочу, чтобы португальцы думали, будто мы к ним придираемся. – (Уильямсон молчал.) – К тому же мы находимся в тылу врага, и что будет, если твоя винтовка выйдет из строя? Есть и еще одна причина.
– И какая ж, сэр?
– Если ты не уложишься в минуту, я буду гонять тебя до тех пор, пока ты не захочешь пристрелить меня, чтобы покончить с этим.
Уильямсон уставился на него с таким выражением, словно ни о чем лучшем он не смел бы и мечтать, но Шарп тоже уперся в него взглядом, и Уильямсон отвел глаза.
– Только порох зря переводим, – проворчал он и был отчасти прав.
Правда, Кейт, открыв ружейную комнату отца, обнаружила в ней бочку с порохом и форму для пуль, так что солдатам нашлось еще одно занятие: отливать пули и набивать патроны, используя при этом страницы из взятой в библиотеке Квинты книги проповедей. Пули, правда, получались маленькие, но для занятий вполне годились, так что стрельба не смолкала на протяжении трех дней. Французы, должно быть, слышали выстрелы и видели поднимающийся над Вилья-Реал-де-Жедеш дым, тем не менее разузнать, что именно происходит, никто не торопился.
Не торопился и подполковник Кристофер.
– Рано или поздно они все равно придут, – сказал Шарп Харперу, поднимаясь на холм за особняком.
– Может, да, а может, и нет. Они ж знают, что мы здесь.
– А когда придут, порубят нас на кусочки.
Харпер не разделял пессимизма командира, но, не желая вступать в спор, пожал плечами.
– Далеко еще? – спросил он хмуро.
– На самый верх. – Шарп провел сержанта через лес, и они оказались на голом скалистом склоне, на вершине которого стояла сторожевая башня. – Бывал здесь?
– Я вырос в Донеголе, и там нас учили никогда не забираться на вершину холма.
– Почему?
– Потому, сэр, что если там и было что-то хорошее, оно давно скатилось вниз, и ты только потратишь впустую силы. Господи, да отсюда до неба рукой подать.
Тропинка, извивавшаяся между камнями, становилась все круче, так что пройти по предательской осыпи могли разве что козы, которых вряд ли мог заинтересовать разваливающийся каменный обрубок.
– Построим здесь форт, – обрадовал сержанта Шарп.
– Помилуй нас, Господи, – простонал ирландец.
– Мы разленились, Пэт. Изнежились. Раскисли от безделья. Это плохо.
– Но зачем нам форт? Этот холм уже сам по себе крепость. Его и сам дьявол штурмом не возьмет.
– Сюда есть два пути, – пропустив вопрос мимо ушей, продолжал Шарп, – та тропинка, по которой поднялись мы, и другая на южной стороне склона. Я хочу поставить стены поперек каждой тропы. Каменные стены. Достаточно высокие, чтобы, укрывшись за ними, вести огонь по врагу. Камней здесь хватает.
Они прошли под рассыпающейся аркой. Башню возвели над естественным углублением, и теперь яму заполняли падающие со стен камни. Харпер заглянул в нее.
– И вы хотите, чтобы мы разобрали старинную кладку и построили новые стены? – в ужасе спросил он.
– Кейт Сэвидж рассказала про это место. Крепость построили сотни лет назад, когда здесь были мавры. Они убивали христиан, и король строил сторожевые башни, чтобы наблюдатели предупреждали о приближении захватчиков.
– Разумно.
– А еще Кейт рассказала, что люди из долины присылали сюда всякие ценности. Монеты, украшения, золото. И все эти богатства здесь, Пэт. Их спрятали, чтобы они не достались чертовым маврам. А потом случилось землетрясение, и сокровище завалило камнями.
Харпер скептически покачал головой:
– Почему ж они потом его не откопали, сэр? Мне местные придурками не показались. Если бы я знал, что на горе в яме лежат сокровища, я бы не горбатился с мотыгой и плугом.
– В том-то и дело. – Всю эту историю Шарп сочинил на ходу, пока они карабкались по склону, и теперь ломал голову над ответом на здравые сомнения Харпера. – Видишь ли, вместе с драгоценностями закопали мальчишку, и, как гласит легенда, его призрак будет являться в дом того, кто потревожит кости. Но это относится только к деревенским, – торопливо добавил он.
Сержант хмыкнул – похоже, последняя деталь была лишней, – огляделся и вздохнул:
– Так вы хотите, чтобы мы построили здесь форт.
– Все, что надо, – это доставить сюда бочки с водой. – Именно отсутствие воды было слабым местом будущего укрепления. Жажда – не та причина, из-за которой стоит сдаваться. – Мисс Сэвидж, – Шарп никак не мог называть ее миссис Кристофер, – обещала найти бочки.
– Поставить их здесь? На солнце? Вода испортится, – засомневался Харпер.
– Не испортится, если плеснуть в бочку немного бренди. – Шарп помнил, что на корабле, когда он возвращался из Индии, вода всегда отдавала бренди. – Я его найду.
– И вы действительно хотите, чтобы я поверил в сказку насчет клада?
– Нет, – признался Шарп, – но будет неплохо, если в нее поверят остальные. Работа предстоит нелегкая, так что надежда на сокровище не помешает.
Форт построили, золота не нашли, зато вершина холма превратилась в редут, за стенами которого держать осаду можно было до конца войны. Место для сторожевой башни ее строители выбрали хорошо, и не только потому, что местность просматривалась на много миль вокруг, а и с точки зрения возможностей для обороны. Атакующие могли подойти только с юга или севера, и в обоих случаях им пришлось бы подниматься по узким тропинкам. Шарп, изучая подходы, нашел под камнем ржавый наконечник стрелы, который показал потом Кейт. Она покрутила находку, повертела и пожала плечами:
– Может, он не такой уж и старый.
– А я думал, ими стреляли по маврам.
– Здесь еще во времена моего дедушки охотились с луком и стрелами.
– Ваша семья давно тут обосновалась?
– Сэвиджи приехали в Португалию в тысяча семьсот одиннадцатом году, – с гордостью сообщила она и не в первый уже раз посмотрела на юг, в сторону Порто.
Шарп знал, хозяйка Квинты ждет и надеется увидеть возвращающегося всадника, но дни шли, а супруг не появлялся и даже вестей о себе не подавал. Французы тоже не беспокоили, хотя, конечно, видели солдат с тачками, на которых вниз свозили камни, а вверх поднимали бочки с водой, которые ставили в отрытую на вершине яму. Стрелки ворчали – мол, гоняют, как мулов, – но Шарп знал, солдату работать привычнее, чем бездельничать. Некоторые, в основном дружки Уильямсона, жаловались, что впустую тратят время, что было бы лучше уйти с проклятой горы и двинуться на юг. Возможно, они и были правы, но Шарп не мог не выполнить приказ.
– Все дело в бабе, – объяснял приятелям Уильямсон. – Мы камни ворочаем, а он подполковничью женушку щекочет.
С этой версией Шарп мог бы отчасти согласиться, хотя и не дотрагивался до Кейт. Тем не менее ему нравилось ее общество, а потому он убеждал себя, что обязан ее защищать от французов. С приказом или без.
Но французы, как и подполковник Кристофер, словно позабыли о Вилья-Реал-де-Жедеш. Вместо них в деревню прибыл Мануэль Лопес.