Военная контрразведка: Тайная война
Часть 22 из 24 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Беспристрастный взгляд на недавние события и «предания старины глубокой» создают впечатление дежавю. Правители Грузии, будь то цари, партийные вожди или нынешние ультрадемократы, во все времена действовали одинаковым образом и демонстрировали одну и туже модель поведения — искусную мимикрию под личиной верного союзника очередного властителя Кавказа.
Формироваться такая модель поведения начала в середине XVI века, когда в схватке за этот стратегически важный регион сошлись два таких титана, как Персия и Турция. Территория, которая в современных представлениях ассоциируется как собственно Грузия, была поделена между ними. Имеретия и Менгрелия отошли к Турции, а Картли и Кахетия — к Персии. Этот раздел многие картвелы (грузины) отказались принять. В 1615 году шесть тысяч монахов монастыря Давида Гареджи пытались сохранить христианскую веру, но были убиты во время праздника Святой Пасхи. Грузинский священник К. Тевдори за пять лет до И. Сусанина совершил подобный подвиг. Он вывел турецкие войска не к дворцу царя Луарсаба II (1592–1622, царь Картли в 1606–1614 гг.), а в труднопроходимые горы.
Были и другие грузины — правители Картли. Во многом их стараниями была заложена существующая поныне модель поведения и правления грузинской элиты. В своих отношениях с сильными мира сего она стала исповедовать известный принцип: «Не можешь победить — задуши в объятиях». И он принес свои плоды. Грузинская знать очень быстро и органично вошла в высшее сословие персидского общества. Вскоре в столице Персии она стала своей и была допущена к решению важнейших государственных вопросов.
Могущественный шах Аббас I (1571–1629) поручил проведение военной реформы в армии не кому-нибудь, а князю Ундиладзе — Алаверди-хану. В результате реформы была создана мощная армия. Управление Исфаганом, столицей Персии, в течение почти столетия осуществлялось выходцами из грузинских княжеских родов. Герой народного эпоса Великий Моурави — Георгий Саакадзе во главе персидского войска одержал ряд блестящих побед в Индии и Турции.
Особое положение грузинской знати при дворе персидского шаха отразилось и на состоянии ее подданных в Картли и Кахетии. По его приказу и на средства казны на территории грузинских княжеств содержалось постоянное войско, защищавшее их от набегов горских племен. На Картли и Кахетию не распространялась часть податей, взимавшихся с других покоренных Персией царств.
Так продолжалось до середины XVIII века. К тому времени оба «льва» Малой Азии, Персия и Турция, растеряли былую мощь. После смерти Надир-шаха (1688–1747) Персия распалась на несколько враждующих государств и уже не могла служить грузинской элите гарантией ее особого статуса. И здесь ее чуткое ухо уловило тяжелую поступь Российской империи, которая все отчетливее звучала на Кавказе. Тут же посланцы от грузинских княжеских родов выстроились в очередь к императорскому трону в далекой Северной столице. Они просили о «величайшем покровительстве и защите света христианства от диких и кровожадных варваров».
В Петербурге не спешили направлять полки в Картли и Кахетию. Российская империя была еще недостаточно сильна и потому посылала собратьям по вере деньги, товары и укрывала беглецов.
Положение изменилось к концу XVIII столетия. Окрепшая русская армия начала теснить турок. И тогда царь объединенной Картли и Кахетии Ираклий II (1744–1798, царь Картли-Кахетинского царства в 1762–1798 гг.) добился наконец своего.
24 июля 1783 года в крепости Георгиевская светлейший князь Григорий Потемкин вместе с князьями Иваном Багратионом и Герсеваном Чавчавадзе подписали Георгиевский трактат.
С того дня Восточная Грузия перешла под покровительство российской короны. Ей была гарантирована автономия во внутренних делах и защита от внешних врагов. Взамен царь Ираклий II отказывался от проведения самостоятельной внешней политики.
3 ноября того же года два батальона егерей с четырьмя орудиями под общей командой полковника А. Бурнашева вступили в Тифлис. Народ ликовал. На всех церквях били колокола, а под сводами храмов возносились благодарственные молитвы во славу русского воинства. Во дворце царя Ираклия II знать клялась в вечной дружбе и любви посланцам императрицы Екатерины II.
В Исфагане от подобного вероломства потеряли дар речи. И было отчего. Ираклий II, выросший и получивший воспитание в Персии, пользовался особым расположением шаха. Но с того дня утекло много воды. И потому грозный рык терзаемого междоусобными войнами «персидского льва» уже не пугал его. Он торопился засвидетельствовать преданность новому хозяину.
В Тифлисе посланцы русской императрицы таяли от радушия грузинской знати. А в холодном Петербурге ее пылкие речи во славу России и заверения в самоотверженной борьбе Грузии за интересы империи на Кавказе согревали сердца Великой Екатерины и ее двора. При этом лукавые царедворцы Ираклия II стыдливо умалчивали о том, что новые приобретения осуществлялись русскими руками.
Предав своего прежнего хозяина — персидского шаха, Ираклий II первым делом принялся захватывать лакомые куски разваливавшейся империи. Опираясь на мощь батальонов кавказских егерей, он совершил завоевательный поход в Эривань, отколовшуюся от Персии. В ответ Турция, все еще крепко стоявшая на ногах, угрожающе забряцала оружием. И тогда Ираклий II, чтобы не дразнить грозного соседа, вступил с ним в тайные переговоры.
Переговоры закончились тем, что в 1786 году Ираклий II в нарушение положений Георгиевского трактата заключил за спиной России договор с Турцией о ненападении. В Петербурге, узнав об этом, потребовали его денонсации. Около года шли напряженные переговоры, но результата они не дали.
В 1787 году Турция, пользуясь поддержкой Великобритании, Франции и Пруссии, выдвинула ультиматум Российской империи с требованием восстановления вассалитета Крымского ханства и Грузии. Ираклий II бросился в объятия Османской империи. В июле 1787 года в Стамбуле договор был ратифицирован. А 13 августа 1787 года Турция, получив отказ в выполнении требований, объявила войну России.
В Петербурге откровенного вероломства грузинскому царю простить не могли. Русские батальоны в октябре 1787 года покинули неверного союзника. Судьба Грузии повисла в воздухе.
Спустя четыре года, в 1791 году, турецкие войска потерпели серьезное поражение в войне с Россией, и Ираклий II остался один на один не только с потрепанной и озлобленной Турцией, но и с набравшей силу Персией. К тому времени шах Персии Ага Мухамед-хан Каджарский (1741–1797, шах Персии в 1779–1797 гг.) железной рукой сумел собрать большую часть осколков бывшей империи.
Армия персов двинулась на Тифлис и в Крцанисской битве 8-11 сентября 1795 года наголову разбила войска Ираклия II. Сам Ираклий с сыном спасся бегством. В наказание за его предательство около 20 тысяч мирных жителей Тифлиса были вырезаны персами. На бывшем поле боя ныне находится, по грустной иронии судьбы, резиденция президента Грузии.
После столь оглушительного поражения судьба династии Ираклия II и Восточной Грузии была, казалось бы, предрешена. Но удача повернулась к ним в очередной раз. Россия возвратилась на Кавказ, чтобы закрепиться на берегах теплых морей — Черного и Каспийского. Под ударами русской армии персы отступили. Дряхлеющий Ираклий II понял, что время его политических игр закончилось, и сделал свой последний хитрый ход, сохранивший династию на плаву. Он передал власть над Картли и Кахетией сыну Георгию XII (1746–1800, царь в 1798–1800 гг.).
Прилежный ученик отца, он сделал Петербургу предложение, от которого трудно было отказаться. Георгий просил уже не о покровительстве, а о принятии в российское подданство Картли и Кахетии.
В конце 1799 года русская армия снова вступил в Восточную Грузию и стала гарнизонами на границах с Турцией и Персией. И буквально на глазах крохотное грузинское царство приобрело в составе Российской империи особый статус, который ни тогда, ни позже, за исключением Великого княжества Финляндского, не имела какая-либо другая территория. В Грузии с населением 300 тысяч человек местных князей и дворян оказалось не меньше, чем во всей 50-миллионной России. От фамилий грузинской знати, князей Шервашидзе, Чавчавадзе, Церетели, Орбелиани, Мачабели, Абашидзе и других, находившихся в царской свите и гвардии, рябило в глазах и звенело в ушах.
Грузинская речь теперь все чаще звучала в обеих столицах, а берущие за душу грузинские песни трогали даже каменные сердца. В русском обществе к грузинам и Грузии стало складываться особое отношение, которое не наблюдалось по отношению ни к какому другому народу и губернии. В нем смешались чувства восторженности, влюбленности и наивного представления о том, что более преданного союзника на Кавказе у России нет и быть не может. Эти настроения образно выразил великий Александр Пушкин в своей известной строфе: «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной».
Но не столько песни, чарующая природа и умение принять начальственного гостя вышибали из русских чиновников слезу умиления, сколько щедрые денежные вливания, растекавшиеся золотыми ручейками по карманам грузинских князей и вороватых петербургских чиновников.
Так продолжалось до 1917 года. Первая мировая война подорвала мощь Российской империи. Грянувшие затем Февральская революция и Октябрьский переворот вынудили грузинскую элиту лихорадочно искать нового хозяина перед лицом извечной угрозы со стороны не раз обманутых ею Персии и Турции.
Весной 1918 года вожди Грузии Н. Жордания, А. Чхенкели и Н. Чхеидзе вступили в переговоры с Германией. Страх перед Турцией вынуждал их делать самые фантастические предложения. Они готовы были расстаться даже с суверенитетом, неожиданно свалившимся на них после Октябрьского переворота в Петрограде, и просили принять Грузию в состав Германии в качестве федеральной земли.
Вскоре в Тифлис для консультаций с неожиданно объявившимся союзником в составе представительной германской делегации прибыл граф Фридрих фон Шуленбург. Но не обаяние грузинской элиты, а запах бакинской нефти, к которой рвалась соперница Британия, заставил его форсировать переговоры. 13 мая 1918 года Грузия, заручившись поддержкой Германии, объявила о своем выходе из Закавказской Республики. Спустя два дня кайзеровские войска высадились в Поти и взяли под контроль основные стратегические объекты. 26 мая Грузия объявила о своей независимости. А 28-го ее признали в Берлине.
В благодарность за защиту от Турции и от теперь уже советской России грузинские вожди передали в эксплуатацию германским компаниям порт Поти сроком на 60 лет, чиатурские марганцевые рудники на 30 лет, а также железные дороги и многое другое. Такая их уступчивость пробудила у Берлина волчий аппетит. Там уже почувствовали вожделенный запах бакинской нефти и рассчитывали добраться к ней через Грузию, позабыв об испытанном союзнике, Турции.
Позже известный германский военный и политический деятель генерал пехоты Э. Людендорф так вспоминал об этом:
«Для нас протекторат над Грузией был средством независимо от Турции получить доступ к кавказскому сырью и эксплуатации железных дорог, проходящих через Тифлис. Мы не могли в этом отношении довериться Турции. Мы не могли рассчитывать на бакинскую нефть, если не получим ее сами».
Прошло всего несколько месяцев. И на грузинских вождей пролился золотой дождь, а затем посыпались награды. Награды, о которых не могли мечтать офицеры в окопах на Восточном фронте. По ходатайству Шуленбурга министр иностранных дел Чхенкели был награжден высшим военным орденом Германии — Железным крестом. Чуть позже он направил в Берлин представление о награждении главы правительства Н. Жорда-нии, бывшего заклятого врага Германии.
Всего год назад Н. Жордания, в то время входивший в так называемую группу оборонцев второй Государственной думы Российской империи, И. Церетели, возглавлявший в ней фракцию меньшевиков, и Н. Чхеидзе, руководивший при А. Керенском Петербургским советом, стояли за продолжение войны с Германией до победного конца. Теперь же от их ненависти к немцам не осталось и следа. Они взахлеб пели хвалебную оду немецкому порядку и просвещенной власти. А для России других слов, как «варварская», у них не осталось.
Такое вероломство поразило даже видавшего виды Л. Троцкого. Возмущенный беспардонным поведением грузинских вождей он писал:
«Мы знали этих господ (Жордания, Чхеидзе, Чхенкели, Церетели. — Авт.} раньше, и притом не как владык независимой демократической Грузии, о которой они сами никогда и не помышляли, а как русских политиков Петербурга и Москвы.
В качестве идеологов буржуазной республики Церетели — Чхеидзе, как и все их единомышленники, непримиримо отстаивали единство и неделимость республики в пределах старой царской империи. Притязания Финляндии на расширение ее автономии, домогательстваукраинской национальной демократии в области самоуправления встречали со стороны Церетели — Чхеидзе беспощадный отпор…
И далее:
В качестве министров всероссийского правительства (А. Керенского. — Лету грузинские меньшевики обвинили нас в союзе с германским, штабом и через царских следователей предали нас обвинению в государственной измене. Брест-Литовскиймир, открывавший германскому империализму «воротареволюции», они объявили предательством России. Именно под этим лозунгом они призывали к низвержению большевиков. А когда почва революции слишком нагрелась у них под ногами, они откололи Закавказье от России, затем Грузию — от Закавказья и действительно настежь открыли ворота «демократии» перед войсками кайзера — с самым низким поклоном, с самыми льстивыми речами».
О том, какова демократия по-грузински, первым узнал на себе народ Абхазии. Как и 150 лет назад, во времена правления царя Ираклия II, вожди Грузии, получив покровительство нового хозяина, занялись захватом соседних территорий. 17 июня 1918 года грузинские войска при поддержке германского экспедиционного корпуса высадились в порту Сухума, свергли законно избранную власть и оккупировали Абхазию, но на этом не остановились.
Часть вторая
Маленький прожорливый хищник
Почувствовав запах легкой поживы, маленький прожорливый хищник тут же присоединился к алчной своре стран Антанты, терзавшей едва стоявшую на ногах Советскую Россию. Под шумок Гражданской войны, полыхавшей на бескрайних российских просторах, грузинские вожди вознамерились прихватить кусок Кавказа.
2 июля 1918 года войска под командование генерала Г. Мазниева (Мазниашвили), которого в 1916 году после ранения выхаживали в царскосельском лазарете великие княжны, захватили Адлер. Легкий успех придал ему самоуверенности, граничащей с абсурдностью.
5 июля части грузинской армии вошли в Сочи, 27-го — в Туапсе, а затем, перебравшись через Гойтхский перевал, заняли станицу Хадыженскую и остановились в сотне километров от Екатеринодара (Краснодара), столицы Кубанского казачьего войска. Ее потери составили несколько десятков человек. Связано это было отнюдь не с полководческим талантом Е Мазниева, а тем, что в далекой Москве, задыхавшейся в кольце фронтов, и в Ростове, где Верховный главнокомандующий Добровольческой армией генерал А. Деникин готовился сокрушить большевиков, было не до него.
После столь успешного блицкрига лидеры Грузинской демократической республики принялись устанавливать «демократию» у других соседей. У Армении они отвоевали ее исконные земли — Лори и Ахалкалаки, а потом позарились на Борчалинский уезд Азербайджана. Собственных сил уже не хватало. И тогда они позвали на помощь германские войска. На территории нынешней Южной Осетии карательные отряды не оставили от сел камня на камне. Около 15 тысяч осетин, почти четверть тогдашнего населения, были расстреляны или сожжены в своих домах.
«Малая империя», Грузия, уже было возомнила себя владычицей Южного Кавказа, но здесь подкачал хозяин. В ноябре в Германии грянула революция. Она привела к краху монархии и капитуляции Германии перед странами Антанты. В очередной раз Грузия, оставшись один на один с озлобленными соседями, принялась срочно подыскивать нового покровителя. В Москве В. Ленин и Л. Троцкий, на дух не выносившие Н. Жорданию и его компанию, не хотели о них даже слышать. И грузинские вожди пали в ноги британскому льву.
Лондон, как всегда, выжидал, чтобы загрести жар чужими руками. Война между красными и белыми («Русские качели») шла с переменным успехом, и британцы не спешили очертя головубросаться в эту мясорубку. Им хватило и одной вылазки экспедиционного корпуса генерала Ф. Пуля в Архангельске, закончившейся поражением.
А в Тбилиси лезли из кожи вон, стараясь доказать, что короткий и бурный роман с кайзеровской Германией, заклятым врагом Великобритании, был невинной шалостью. Н. Жорда-ния и Чхенкели всячески обхаживали генерала Дж. Форестье-Уоккера, командующего группой британских войск в Закавказье, и пытались втянуть его во все конфликты, которые множились вокруг Грузии.
Слова «путь в Баку ведет через Батум — Тифлис», однажды сказанные Троцким, оказались пророческими. Бакинская нефть кружила головы и британцам. В Лондоне не заметили, как начали подыгрывать грузинским вождям. Искусство интриганства, позаимствованное Н. Жорданией, И. Церетели и А. Чхенкели у своего предшественника, царя Ираклия II, дало плоды. Под заклинания грузинских вождей о «маленькой демократической Грузии, стремящейся в цивилизованную Европу», Великобритания все активнее стала играть на их стороне.
Так, армяне в ответном наступлении за две недели освободили Ахалкалаки и Лори и уже находились поблизости от Тифлиса, как вдруг оказались проигравшей стороной. Под давлением Великобритании они вынуждены были оставить завоеванные позиции и отступить.
В еще более двусмысленном положении находилось командование Добровольческой армии. Британские посланцы торопили генералов А. Деникина и А. Лукомского с наступление на Москву и в то же время позволяли генералу Г. Мазниеву в их тылу захватывать исконно русские земли. На переговорах с министром иностранных дел Грузии Е. Гегечкори, сменившим на этом посту Чхенкели, генералы пытались добиться вразумительного ответа: на каком основании земли Сочинского округа должны отойти к Грузии? На это Е. Гегечкори твердил: «Англичане с этим согласны… Англичане согласны».
А. Деникин негодовал и требовал от грузинской стороны освободить незаконно занятые территории. Тогда Н. Жорда-ния с Е. Гегечкори решили надавить на него с другой стороны. Ими было инспирировано повстанческое движение зеленых и красно-зеленых в тылу Добровольческой армии. Штаб повстанцев разместился в Гагре, а его руководители пользовались полной военной и финансовой поддержкой грузинских правителей. Те не скрывали этого и бесцеремонно шантажировали А. Деникина тем, что если он признает за Грузией Абхазию и территории от Сочи до Туапсе, то помощь этому полуразбой-ничьему воинству будет прекращена.
Конец интриганству грузинских вождей и игре Лондона на Кавказе положила вставшая на ноги Советская Россия. Одно легкое движение частей Красной армии восстановило, казалось, канувший в небытие статус-кво. К полному изумлению Лондона и Вашингтона, тоже заявившего о своих интересах в этом регионе, Советская Россия после лихолетья Гражданской войны пришла в себя и ясно дала понять, кто хозяин в «кавказском доме».
Весной 1920 года произошло то, что не могло присниться в самом кошмарном сне и Н. Жордании с «компанией», и правителям «владычицы морей» — Великобритании. Каспийская флотилия и Красный флот Азербайджана под командованием Ф. Раскольникова совершили дерзкий рейд и захватили иранский порт Энзели с 23 российскими судами — последними «осколками прошлой империи».
То, что последовало за этим, привело в шок командование английской 51-й пехотной дивизии, охранявшей порт и подступы к городу. Раскольников предъявил ему ультиматум, получив отказ, высадил десант. В коротком бою англичане были разбиты, а их командир, коммодор Д. Фрайзер, попал в плен. По иронии судьбы в годы Второй мировой войны он в чине адмирала Королевского флота Англии отвечал за сопровождение союзных конвоев в Мурманск.
Вслед за этим последовало установление советской власти в Армении и Азербайджане. В Тифлисе почувствовали, что следующая на очереди — «демократическая Грузия». Ее вожди решили упредить приход большевиков и срочно направили в Москву спецпредставителя Г. Уратадзе. Выбор его кандидатуры был далеко не случаен, здесь присутствовал тонкий расчет. Земляки И. Сталин и С. Орджоникидзе быстро набирали вес в партии большевиков. С одним из них, И. Сталиным, Г. Уратадзе был хорошо знаком еще со времен совместной подпольной борьбы. И чудо произошло! В большевистской России словно забыли про все предыдущие выкрутасы грузинской стороны и подписали договор! Суровая диктатура рабочих и крестьян приняла «нежный цветок грузинской демократии».
Не успели еще высохнуть чернила на договоре, как правительство Грузии указало британцам на дверь. Экспедиционный корпус генерала Форестье-Уоккера отправился восвояси.
И здесь Н. Жордания с Г. Уратадзе совершили роковую ошибку. Они забыли, что на этот раз имели дело не с русским царем, а с пролетарским вождем — грузином И. Сталиным. Спустя восемь месяцев, в начале 1921 года, Россия и Великобритания подписали торговое соглашение. В нем имелся один политический пункт, по которому британцы должны были воздерживаться от вмешательства во внутренние дела Грузии.
В Москве не замедлили им воспользоваться. 14 февраля 1921 года командование 11-й армии получило телеграмму В. Ленина: «Активно поддержать восстание в Грузии и оккупировать Тифлис, соблюдая при этом международные нормы». Приказ был выполнен в кратчайший срок: 25 февраля части Красной армии, почти не встречая сопротивления, вошли в Тифлис. Орджоникидзе телеграфировал в Москву: «Красное знамя реет над Тифлисом!»
Правительство Жордания бежало. В Грузии установилась советская власть.
В тот день история снова сыграла злую шутку с Грузией и ее доброхотами: 25 февраля 1921 года ее независимость признали Великобритания и Франция, но они тут же предпочли забыть об этом. Советская Россия с ее колоссальными сырьевыми ресурсами на весах расчетливых буржуа весила гораздо больше, чем псевдодемократическая Грузия.
Часть третья
Расцветай под солнцем, Грузия моя
После смерти в 1924 году В. Ленина И. Сталин в ожесточенной борьбы с основным соперником Л. Троцким за власть в партии и стране вышел абсолютным победителем. По мере усиления его позиций укреплялось и положение Грузии в «братской семье народов СССР». Одним росчерком пера вождя она приросла землями Абхазии и Южной Осетии. В течение восьми дней, с 18 по 26 февраля 1931 года, на общенациональном сходе народ Абхазии пытался добиться отмены этого решения. Но соратники И. Сталина в Тбилиси и Москве не захотели услышать его голос. Говоря о пролетарском интернационализме, они закрывали глаза на то, что происходило на исконно грузинских и вновь присоединенных к ней территориях.
А там с конца 20-х годов под руководством «верного сталинца» Л. Берии, бывшего тогда вторым, а с ноября 1931 года ставшего первым секретарем ЦК КП(б) Грузии, был запущен так называемый процесс «возрождения грузинской нации». Начался он с того, что из Тбилиси (до 1936 года Тифлис) в Армению депортировали значительную часть армянского населения. В Южную Осетию и Абхазию в массовом порядке началось переселение грузин из Кахетии, Картли и Менгрелии. Этот процесс не приостанавливался даже в самые тяжелые дни войны 1941–1945 годов. «Абхазпереселенстрой» продолжал работать как часы. В самом сердце Абхазии, в исторической области Бзыбской, строились словно грибы после дождя на государственные средства поселки для переселенцев из Грузии. С населением нынешних Галского и Очамчирского районов вовсе не церемонились. В течение нескольких дней оно было записано как грузинское.
Ползучее завоевание земель Абхазии и Южной Осетии шло по всем фронтам. Закрывались абхазские, осетинские, а вместе с ними русские, греческие и армянские школы. На ключевые посты назначались, как правило, этнические грузины. Партийными функционерами активно поощрялись смешанные браки.
Свое право на земли осетин и абхазов руководство Грузии пыталось подкрепить «научными» изысканиями. Стараниями таких деятелей, как литературовед П. Ингороква, историки Г. Жоржолиани, Л. Тоидзе и Л. Ментешашвили, абхазский и осетинский народы оказались пришлыми и жили на этих землях по милости грузинских царей. Ингороква и К° предпочли забыть о том, что столица Абхазского царства когда-то находилась на месте сегодняшнего Кутаиси, а легендарных аргонавтов на берегахреки Ингури встретили не «добрые картвелы», а «воинственные абазги», предки нынешних абхазов.
Грузинизация присоединенных к метрополии территорий шла невиданными темпами. Так, в конце XIX века коренное население Абхазии составляло 64 % от общей численности. А согласно данным всесоюзной переписи населения 1989 года, в республике проживало 93,2 тыс. абхазов и 273,6 тыс. грузин, то есть численность абхазов составляла лишь 34 % от численности грузин, живших на территории Абхазии. Абхазы на своей земле оказались в меньшинстве.
В те годы положение абхазского и осетинского народов в Грузии вряд ли привлекало внимание миллионов советских граждан. Все они жили в «братской семье народов», которая семимильными шагами стремилась к созданию единой общности под названием «советский народ».
Формироваться такая модель поведения начала в середине XVI века, когда в схватке за этот стратегически важный регион сошлись два таких титана, как Персия и Турция. Территория, которая в современных представлениях ассоциируется как собственно Грузия, была поделена между ними. Имеретия и Менгрелия отошли к Турции, а Картли и Кахетия — к Персии. Этот раздел многие картвелы (грузины) отказались принять. В 1615 году шесть тысяч монахов монастыря Давида Гареджи пытались сохранить христианскую веру, но были убиты во время праздника Святой Пасхи. Грузинский священник К. Тевдори за пять лет до И. Сусанина совершил подобный подвиг. Он вывел турецкие войска не к дворцу царя Луарсаба II (1592–1622, царь Картли в 1606–1614 гг.), а в труднопроходимые горы.
Были и другие грузины — правители Картли. Во многом их стараниями была заложена существующая поныне модель поведения и правления грузинской элиты. В своих отношениях с сильными мира сего она стала исповедовать известный принцип: «Не можешь победить — задуши в объятиях». И он принес свои плоды. Грузинская знать очень быстро и органично вошла в высшее сословие персидского общества. Вскоре в столице Персии она стала своей и была допущена к решению важнейших государственных вопросов.
Могущественный шах Аббас I (1571–1629) поручил проведение военной реформы в армии не кому-нибудь, а князю Ундиладзе — Алаверди-хану. В результате реформы была создана мощная армия. Управление Исфаганом, столицей Персии, в течение почти столетия осуществлялось выходцами из грузинских княжеских родов. Герой народного эпоса Великий Моурави — Георгий Саакадзе во главе персидского войска одержал ряд блестящих побед в Индии и Турции.
Особое положение грузинской знати при дворе персидского шаха отразилось и на состоянии ее подданных в Картли и Кахетии. По его приказу и на средства казны на территории грузинских княжеств содержалось постоянное войско, защищавшее их от набегов горских племен. На Картли и Кахетию не распространялась часть податей, взимавшихся с других покоренных Персией царств.
Так продолжалось до середины XVIII века. К тому времени оба «льва» Малой Азии, Персия и Турция, растеряли былую мощь. После смерти Надир-шаха (1688–1747) Персия распалась на несколько враждующих государств и уже не могла служить грузинской элите гарантией ее особого статуса. И здесь ее чуткое ухо уловило тяжелую поступь Российской империи, которая все отчетливее звучала на Кавказе. Тут же посланцы от грузинских княжеских родов выстроились в очередь к императорскому трону в далекой Северной столице. Они просили о «величайшем покровительстве и защите света христианства от диких и кровожадных варваров».
В Петербурге не спешили направлять полки в Картли и Кахетию. Российская империя была еще недостаточно сильна и потому посылала собратьям по вере деньги, товары и укрывала беглецов.
Положение изменилось к концу XVIII столетия. Окрепшая русская армия начала теснить турок. И тогда царь объединенной Картли и Кахетии Ираклий II (1744–1798, царь Картли-Кахетинского царства в 1762–1798 гг.) добился наконец своего.
24 июля 1783 года в крепости Георгиевская светлейший князь Григорий Потемкин вместе с князьями Иваном Багратионом и Герсеваном Чавчавадзе подписали Георгиевский трактат.
С того дня Восточная Грузия перешла под покровительство российской короны. Ей была гарантирована автономия во внутренних делах и защита от внешних врагов. Взамен царь Ираклий II отказывался от проведения самостоятельной внешней политики.
3 ноября того же года два батальона егерей с четырьмя орудиями под общей командой полковника А. Бурнашева вступили в Тифлис. Народ ликовал. На всех церквях били колокола, а под сводами храмов возносились благодарственные молитвы во славу русского воинства. Во дворце царя Ираклия II знать клялась в вечной дружбе и любви посланцам императрицы Екатерины II.
В Исфагане от подобного вероломства потеряли дар речи. И было отчего. Ираклий II, выросший и получивший воспитание в Персии, пользовался особым расположением шаха. Но с того дня утекло много воды. И потому грозный рык терзаемого междоусобными войнами «персидского льва» уже не пугал его. Он торопился засвидетельствовать преданность новому хозяину.
В Тифлисе посланцы русской императрицы таяли от радушия грузинской знати. А в холодном Петербурге ее пылкие речи во славу России и заверения в самоотверженной борьбе Грузии за интересы империи на Кавказе согревали сердца Великой Екатерины и ее двора. При этом лукавые царедворцы Ираклия II стыдливо умалчивали о том, что новые приобретения осуществлялись русскими руками.
Предав своего прежнего хозяина — персидского шаха, Ираклий II первым делом принялся захватывать лакомые куски разваливавшейся империи. Опираясь на мощь батальонов кавказских егерей, он совершил завоевательный поход в Эривань, отколовшуюся от Персии. В ответ Турция, все еще крепко стоявшая на ногах, угрожающе забряцала оружием. И тогда Ираклий II, чтобы не дразнить грозного соседа, вступил с ним в тайные переговоры.
Переговоры закончились тем, что в 1786 году Ираклий II в нарушение положений Георгиевского трактата заключил за спиной России договор с Турцией о ненападении. В Петербурге, узнав об этом, потребовали его денонсации. Около года шли напряженные переговоры, но результата они не дали.
В 1787 году Турция, пользуясь поддержкой Великобритании, Франции и Пруссии, выдвинула ультиматум Российской империи с требованием восстановления вассалитета Крымского ханства и Грузии. Ираклий II бросился в объятия Османской империи. В июле 1787 года в Стамбуле договор был ратифицирован. А 13 августа 1787 года Турция, получив отказ в выполнении требований, объявила войну России.
В Петербурге откровенного вероломства грузинскому царю простить не могли. Русские батальоны в октябре 1787 года покинули неверного союзника. Судьба Грузии повисла в воздухе.
Спустя четыре года, в 1791 году, турецкие войска потерпели серьезное поражение в войне с Россией, и Ираклий II остался один на один не только с потрепанной и озлобленной Турцией, но и с набравшей силу Персией. К тому времени шах Персии Ага Мухамед-хан Каджарский (1741–1797, шах Персии в 1779–1797 гг.) железной рукой сумел собрать большую часть осколков бывшей империи.
Армия персов двинулась на Тифлис и в Крцанисской битве 8-11 сентября 1795 года наголову разбила войска Ираклия II. Сам Ираклий с сыном спасся бегством. В наказание за его предательство около 20 тысяч мирных жителей Тифлиса были вырезаны персами. На бывшем поле боя ныне находится, по грустной иронии судьбы, резиденция президента Грузии.
После столь оглушительного поражения судьба династии Ираклия II и Восточной Грузии была, казалось бы, предрешена. Но удача повернулась к ним в очередной раз. Россия возвратилась на Кавказ, чтобы закрепиться на берегах теплых морей — Черного и Каспийского. Под ударами русской армии персы отступили. Дряхлеющий Ираклий II понял, что время его политических игр закончилось, и сделал свой последний хитрый ход, сохранивший династию на плаву. Он передал власть над Картли и Кахетией сыну Георгию XII (1746–1800, царь в 1798–1800 гг.).
Прилежный ученик отца, он сделал Петербургу предложение, от которого трудно было отказаться. Георгий просил уже не о покровительстве, а о принятии в российское подданство Картли и Кахетии.
В конце 1799 года русская армия снова вступил в Восточную Грузию и стала гарнизонами на границах с Турцией и Персией. И буквально на глазах крохотное грузинское царство приобрело в составе Российской империи особый статус, который ни тогда, ни позже, за исключением Великого княжества Финляндского, не имела какая-либо другая территория. В Грузии с населением 300 тысяч человек местных князей и дворян оказалось не меньше, чем во всей 50-миллионной России. От фамилий грузинской знати, князей Шервашидзе, Чавчавадзе, Церетели, Орбелиани, Мачабели, Абашидзе и других, находившихся в царской свите и гвардии, рябило в глазах и звенело в ушах.
Грузинская речь теперь все чаще звучала в обеих столицах, а берущие за душу грузинские песни трогали даже каменные сердца. В русском обществе к грузинам и Грузии стало складываться особое отношение, которое не наблюдалось по отношению ни к какому другому народу и губернии. В нем смешались чувства восторженности, влюбленности и наивного представления о том, что более преданного союзника на Кавказе у России нет и быть не может. Эти настроения образно выразил великий Александр Пушкин в своей известной строфе: «Не пой, красавица, при мне ты песен Грузии печальной».
Но не столько песни, чарующая природа и умение принять начальственного гостя вышибали из русских чиновников слезу умиления, сколько щедрые денежные вливания, растекавшиеся золотыми ручейками по карманам грузинских князей и вороватых петербургских чиновников.
Так продолжалось до 1917 года. Первая мировая война подорвала мощь Российской империи. Грянувшие затем Февральская революция и Октябрьский переворот вынудили грузинскую элиту лихорадочно искать нового хозяина перед лицом извечной угрозы со стороны не раз обманутых ею Персии и Турции.
Весной 1918 года вожди Грузии Н. Жордания, А. Чхенкели и Н. Чхеидзе вступили в переговоры с Германией. Страх перед Турцией вынуждал их делать самые фантастические предложения. Они готовы были расстаться даже с суверенитетом, неожиданно свалившимся на них после Октябрьского переворота в Петрограде, и просили принять Грузию в состав Германии в качестве федеральной земли.
Вскоре в Тифлис для консультаций с неожиданно объявившимся союзником в составе представительной германской делегации прибыл граф Фридрих фон Шуленбург. Но не обаяние грузинской элиты, а запах бакинской нефти, к которой рвалась соперница Британия, заставил его форсировать переговоры. 13 мая 1918 года Грузия, заручившись поддержкой Германии, объявила о своем выходе из Закавказской Республики. Спустя два дня кайзеровские войска высадились в Поти и взяли под контроль основные стратегические объекты. 26 мая Грузия объявила о своей независимости. А 28-го ее признали в Берлине.
В благодарность за защиту от Турции и от теперь уже советской России грузинские вожди передали в эксплуатацию германским компаниям порт Поти сроком на 60 лет, чиатурские марганцевые рудники на 30 лет, а также железные дороги и многое другое. Такая их уступчивость пробудила у Берлина волчий аппетит. Там уже почувствовали вожделенный запах бакинской нефти и рассчитывали добраться к ней через Грузию, позабыв об испытанном союзнике, Турции.
Позже известный германский военный и политический деятель генерал пехоты Э. Людендорф так вспоминал об этом:
«Для нас протекторат над Грузией был средством независимо от Турции получить доступ к кавказскому сырью и эксплуатации железных дорог, проходящих через Тифлис. Мы не могли в этом отношении довериться Турции. Мы не могли рассчитывать на бакинскую нефть, если не получим ее сами».
Прошло всего несколько месяцев. И на грузинских вождей пролился золотой дождь, а затем посыпались награды. Награды, о которых не могли мечтать офицеры в окопах на Восточном фронте. По ходатайству Шуленбурга министр иностранных дел Чхенкели был награжден высшим военным орденом Германии — Железным крестом. Чуть позже он направил в Берлин представление о награждении главы правительства Н. Жорда-нии, бывшего заклятого врага Германии.
Всего год назад Н. Жордания, в то время входивший в так называемую группу оборонцев второй Государственной думы Российской империи, И. Церетели, возглавлявший в ней фракцию меньшевиков, и Н. Чхеидзе, руководивший при А. Керенском Петербургским советом, стояли за продолжение войны с Германией до победного конца. Теперь же от их ненависти к немцам не осталось и следа. Они взахлеб пели хвалебную оду немецкому порядку и просвещенной власти. А для России других слов, как «варварская», у них не осталось.
Такое вероломство поразило даже видавшего виды Л. Троцкого. Возмущенный беспардонным поведением грузинских вождей он писал:
«Мы знали этих господ (Жордания, Чхеидзе, Чхенкели, Церетели. — Авт.} раньше, и притом не как владык независимой демократической Грузии, о которой они сами никогда и не помышляли, а как русских политиков Петербурга и Москвы.
В качестве идеологов буржуазной республики Церетели — Чхеидзе, как и все их единомышленники, непримиримо отстаивали единство и неделимость республики в пределах старой царской империи. Притязания Финляндии на расширение ее автономии, домогательстваукраинской национальной демократии в области самоуправления встречали со стороны Церетели — Чхеидзе беспощадный отпор…
И далее:
В качестве министров всероссийского правительства (А. Керенского. — Лету грузинские меньшевики обвинили нас в союзе с германским, штабом и через царских следователей предали нас обвинению в государственной измене. Брест-Литовскиймир, открывавший германскому империализму «воротареволюции», они объявили предательством России. Именно под этим лозунгом они призывали к низвержению большевиков. А когда почва революции слишком нагрелась у них под ногами, они откололи Закавказье от России, затем Грузию — от Закавказья и действительно настежь открыли ворота «демократии» перед войсками кайзера — с самым низким поклоном, с самыми льстивыми речами».
О том, какова демократия по-грузински, первым узнал на себе народ Абхазии. Как и 150 лет назад, во времена правления царя Ираклия II, вожди Грузии, получив покровительство нового хозяина, занялись захватом соседних территорий. 17 июня 1918 года грузинские войска при поддержке германского экспедиционного корпуса высадились в порту Сухума, свергли законно избранную власть и оккупировали Абхазию, но на этом не остановились.
Часть вторая
Маленький прожорливый хищник
Почувствовав запах легкой поживы, маленький прожорливый хищник тут же присоединился к алчной своре стран Антанты, терзавшей едва стоявшую на ногах Советскую Россию. Под шумок Гражданской войны, полыхавшей на бескрайних российских просторах, грузинские вожди вознамерились прихватить кусок Кавказа.
2 июля 1918 года войска под командование генерала Г. Мазниева (Мазниашвили), которого в 1916 году после ранения выхаживали в царскосельском лазарете великие княжны, захватили Адлер. Легкий успех придал ему самоуверенности, граничащей с абсурдностью.
5 июля части грузинской армии вошли в Сочи, 27-го — в Туапсе, а затем, перебравшись через Гойтхский перевал, заняли станицу Хадыженскую и остановились в сотне километров от Екатеринодара (Краснодара), столицы Кубанского казачьего войска. Ее потери составили несколько десятков человек. Связано это было отнюдь не с полководческим талантом Е Мазниева, а тем, что в далекой Москве, задыхавшейся в кольце фронтов, и в Ростове, где Верховный главнокомандующий Добровольческой армией генерал А. Деникин готовился сокрушить большевиков, было не до него.
После столь успешного блицкрига лидеры Грузинской демократической республики принялись устанавливать «демократию» у других соседей. У Армении они отвоевали ее исконные земли — Лори и Ахалкалаки, а потом позарились на Борчалинский уезд Азербайджана. Собственных сил уже не хватало. И тогда они позвали на помощь германские войска. На территории нынешней Южной Осетии карательные отряды не оставили от сел камня на камне. Около 15 тысяч осетин, почти четверть тогдашнего населения, были расстреляны или сожжены в своих домах.
«Малая империя», Грузия, уже было возомнила себя владычицей Южного Кавказа, но здесь подкачал хозяин. В ноябре в Германии грянула революция. Она привела к краху монархии и капитуляции Германии перед странами Антанты. В очередной раз Грузия, оставшись один на один с озлобленными соседями, принялась срочно подыскивать нового покровителя. В Москве В. Ленин и Л. Троцкий, на дух не выносившие Н. Жорданию и его компанию, не хотели о них даже слышать. И грузинские вожди пали в ноги британскому льву.
Лондон, как всегда, выжидал, чтобы загрести жар чужими руками. Война между красными и белыми («Русские качели») шла с переменным успехом, и британцы не спешили очертя головубросаться в эту мясорубку. Им хватило и одной вылазки экспедиционного корпуса генерала Ф. Пуля в Архангельске, закончившейся поражением.
А в Тбилиси лезли из кожи вон, стараясь доказать, что короткий и бурный роман с кайзеровской Германией, заклятым врагом Великобритании, был невинной шалостью. Н. Жорда-ния и Чхенкели всячески обхаживали генерала Дж. Форестье-Уоккера, командующего группой британских войск в Закавказье, и пытались втянуть его во все конфликты, которые множились вокруг Грузии.
Слова «путь в Баку ведет через Батум — Тифлис», однажды сказанные Троцким, оказались пророческими. Бакинская нефть кружила головы и британцам. В Лондоне не заметили, как начали подыгрывать грузинским вождям. Искусство интриганства, позаимствованное Н. Жорданией, И. Церетели и А. Чхенкели у своего предшественника, царя Ираклия II, дало плоды. Под заклинания грузинских вождей о «маленькой демократической Грузии, стремящейся в цивилизованную Европу», Великобритания все активнее стала играть на их стороне.
Так, армяне в ответном наступлении за две недели освободили Ахалкалаки и Лори и уже находились поблизости от Тифлиса, как вдруг оказались проигравшей стороной. Под давлением Великобритании они вынуждены были оставить завоеванные позиции и отступить.
В еще более двусмысленном положении находилось командование Добровольческой армии. Британские посланцы торопили генералов А. Деникина и А. Лукомского с наступление на Москву и в то же время позволяли генералу Г. Мазниеву в их тылу захватывать исконно русские земли. На переговорах с министром иностранных дел Грузии Е. Гегечкори, сменившим на этом посту Чхенкели, генералы пытались добиться вразумительного ответа: на каком основании земли Сочинского округа должны отойти к Грузии? На это Е. Гегечкори твердил: «Англичане с этим согласны… Англичане согласны».
А. Деникин негодовал и требовал от грузинской стороны освободить незаконно занятые территории. Тогда Н. Жорда-ния с Е. Гегечкори решили надавить на него с другой стороны. Ими было инспирировано повстанческое движение зеленых и красно-зеленых в тылу Добровольческой армии. Штаб повстанцев разместился в Гагре, а его руководители пользовались полной военной и финансовой поддержкой грузинских правителей. Те не скрывали этого и бесцеремонно шантажировали А. Деникина тем, что если он признает за Грузией Абхазию и территории от Сочи до Туапсе, то помощь этому полуразбой-ничьему воинству будет прекращена.
Конец интриганству грузинских вождей и игре Лондона на Кавказе положила вставшая на ноги Советская Россия. Одно легкое движение частей Красной армии восстановило, казалось, канувший в небытие статус-кво. К полному изумлению Лондона и Вашингтона, тоже заявившего о своих интересах в этом регионе, Советская Россия после лихолетья Гражданской войны пришла в себя и ясно дала понять, кто хозяин в «кавказском доме».
Весной 1920 года произошло то, что не могло присниться в самом кошмарном сне и Н. Жордании с «компанией», и правителям «владычицы морей» — Великобритании. Каспийская флотилия и Красный флот Азербайджана под командованием Ф. Раскольникова совершили дерзкий рейд и захватили иранский порт Энзели с 23 российскими судами — последними «осколками прошлой империи».
То, что последовало за этим, привело в шок командование английской 51-й пехотной дивизии, охранявшей порт и подступы к городу. Раскольников предъявил ему ультиматум, получив отказ, высадил десант. В коротком бою англичане были разбиты, а их командир, коммодор Д. Фрайзер, попал в плен. По иронии судьбы в годы Второй мировой войны он в чине адмирала Королевского флота Англии отвечал за сопровождение союзных конвоев в Мурманск.
Вслед за этим последовало установление советской власти в Армении и Азербайджане. В Тифлисе почувствовали, что следующая на очереди — «демократическая Грузия». Ее вожди решили упредить приход большевиков и срочно направили в Москву спецпредставителя Г. Уратадзе. Выбор его кандидатуры был далеко не случаен, здесь присутствовал тонкий расчет. Земляки И. Сталин и С. Орджоникидзе быстро набирали вес в партии большевиков. С одним из них, И. Сталиным, Г. Уратадзе был хорошо знаком еще со времен совместной подпольной борьбы. И чудо произошло! В большевистской России словно забыли про все предыдущие выкрутасы грузинской стороны и подписали договор! Суровая диктатура рабочих и крестьян приняла «нежный цветок грузинской демократии».
Не успели еще высохнуть чернила на договоре, как правительство Грузии указало британцам на дверь. Экспедиционный корпус генерала Форестье-Уоккера отправился восвояси.
И здесь Н. Жордания с Г. Уратадзе совершили роковую ошибку. Они забыли, что на этот раз имели дело не с русским царем, а с пролетарским вождем — грузином И. Сталиным. Спустя восемь месяцев, в начале 1921 года, Россия и Великобритания подписали торговое соглашение. В нем имелся один политический пункт, по которому британцы должны были воздерживаться от вмешательства во внутренние дела Грузии.
В Москве не замедлили им воспользоваться. 14 февраля 1921 года командование 11-й армии получило телеграмму В. Ленина: «Активно поддержать восстание в Грузии и оккупировать Тифлис, соблюдая при этом международные нормы». Приказ был выполнен в кратчайший срок: 25 февраля части Красной армии, почти не встречая сопротивления, вошли в Тифлис. Орджоникидзе телеграфировал в Москву: «Красное знамя реет над Тифлисом!»
Правительство Жордания бежало. В Грузии установилась советская власть.
В тот день история снова сыграла злую шутку с Грузией и ее доброхотами: 25 февраля 1921 года ее независимость признали Великобритания и Франция, но они тут же предпочли забыть об этом. Советская Россия с ее колоссальными сырьевыми ресурсами на весах расчетливых буржуа весила гораздо больше, чем псевдодемократическая Грузия.
Часть третья
Расцветай под солнцем, Грузия моя
После смерти в 1924 году В. Ленина И. Сталин в ожесточенной борьбы с основным соперником Л. Троцким за власть в партии и стране вышел абсолютным победителем. По мере усиления его позиций укреплялось и положение Грузии в «братской семье народов СССР». Одним росчерком пера вождя она приросла землями Абхазии и Южной Осетии. В течение восьми дней, с 18 по 26 февраля 1931 года, на общенациональном сходе народ Абхазии пытался добиться отмены этого решения. Но соратники И. Сталина в Тбилиси и Москве не захотели услышать его голос. Говоря о пролетарском интернационализме, они закрывали глаза на то, что происходило на исконно грузинских и вновь присоединенных к ней территориях.
А там с конца 20-х годов под руководством «верного сталинца» Л. Берии, бывшего тогда вторым, а с ноября 1931 года ставшего первым секретарем ЦК КП(б) Грузии, был запущен так называемый процесс «возрождения грузинской нации». Начался он с того, что из Тбилиси (до 1936 года Тифлис) в Армению депортировали значительную часть армянского населения. В Южную Осетию и Абхазию в массовом порядке началось переселение грузин из Кахетии, Картли и Менгрелии. Этот процесс не приостанавливался даже в самые тяжелые дни войны 1941–1945 годов. «Абхазпереселенстрой» продолжал работать как часы. В самом сердце Абхазии, в исторической области Бзыбской, строились словно грибы после дождя на государственные средства поселки для переселенцев из Грузии. С населением нынешних Галского и Очамчирского районов вовсе не церемонились. В течение нескольких дней оно было записано как грузинское.
Ползучее завоевание земель Абхазии и Южной Осетии шло по всем фронтам. Закрывались абхазские, осетинские, а вместе с ними русские, греческие и армянские школы. На ключевые посты назначались, как правило, этнические грузины. Партийными функционерами активно поощрялись смешанные браки.
Свое право на земли осетин и абхазов руководство Грузии пыталось подкрепить «научными» изысканиями. Стараниями таких деятелей, как литературовед П. Ингороква, историки Г. Жоржолиани, Л. Тоидзе и Л. Ментешашвили, абхазский и осетинский народы оказались пришлыми и жили на этих землях по милости грузинских царей. Ингороква и К° предпочли забыть о том, что столица Абхазского царства когда-то находилась на месте сегодняшнего Кутаиси, а легендарных аргонавтов на берегахреки Ингури встретили не «добрые картвелы», а «воинственные абазги», предки нынешних абхазов.
Грузинизация присоединенных к метрополии территорий шла невиданными темпами. Так, в конце XIX века коренное население Абхазии составляло 64 % от общей численности. А согласно данным всесоюзной переписи населения 1989 года, в республике проживало 93,2 тыс. абхазов и 273,6 тыс. грузин, то есть численность абхазов составляла лишь 34 % от численности грузин, живших на территории Абхазии. Абхазы на своей земле оказались в меньшинстве.
В те годы положение абхазского и осетинского народов в Грузии вряд ли привлекало внимание миллионов советских граждан. Все они жили в «братской семье народов», которая семимильными шагами стремилась к созданию единой общности под названием «советский народ».